ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Лебедев Алексей
            Рассказы

АВТОБИОГРАФИЯ
Интервью
ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО
ЗОВ САЛАМАНДРЫ
СУДЬБА КАЛИФОРНИИ
ПРОВАЛ
ОДЕРЖИМЫЙ
ФЭНТЕЗИ
(МИР ФУРБЛОВ)
Товарищ фурбл
ЧУЖИЕ РУКИ 1-3
УРАГАН
ПОСЛЕДНИЙ ЛЕГИОН
МИССИЯ
КТО СЛЕДУЮЩИЙ?
ПОСЛЕДНИЙ ФИЛОСОФ
ТОЧКА ОТСЧЕТА
НЕОГРАНИЧЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
РИТУАЛЫ РО
ТЕНИ АСГАРДА
МОЛЧАНИЕ БЕЛОГО ТИГРА
СИМБИ
ИСТОЧНИК
ТОМАС
ПИСАТЕЛЬ ГОДА
БОГИ СИНТЕОСА
НЕВИННАЯ ЖЕРТВА
ГОЛОСА-2
БЕГСТВО ОТ ДЕМОНОВ

    Автобиография

Я, Лебедев Алексей Викторович, родился в 1971 году в г.Москве. В
1988 году закончил среднюю школу N 1121 г.Москвы с серебряной медалью.
В 1988-89 годах работал в Научно-Исследовательском Вычислительном
Центре МГУ. В 1989 году поступил на механико-математический факультет
МГУ (отделение математики) и в 1994 окончил его с красным дипломом. В
1994 году поступил в аспирантуру (кафедра теории вероятностей), где и
учусь в настоящее время. В 1995-96 годах параллельно преподавал в
Московском Институте-Интернате для инвалидов.

Фантастику люблю с детства. Писать начал в младших классах, потом
сделал перерыв. Снова начал в выпускных.
Рассылал свои творения в разные журналы, но безрезультатно.
В 1992 году мы с друзьями-писателями основали Ассоциацию Молодых
Писателей `Румата`. С тех пор выпустили несколько сборников нашего
творчества (за свой счет, тиражами в 100-200 экземпляров). В силу
нерыночного вида большинство из них пылится у меня дома.

ИНТЕРВЬЮ С АЛЕКСЕЕМ ЛЕБЕДЕВЫМ

--- Алексей, наши читатели знают тебя и как главного
редактора Ассоциации `Румата`, и как писателя. Я бы хотел
разделить интервью на две части и поговорить с тобой сначала о
твоем творчестве. Поэтому задам первый вопрос: когда ты начал
писать, и почему?
--- Можно сказать, что я начал писать еще в дошкольном
возрасте. Это было нечто вроде комиксов. До сих пор сохранились
альбомы с рисунками, в основном на фантастические темы. Где-то
во втором--третьем классе я стал писать свои первые
произведения, сопровождая их иллюстрациями. Конечно, все это
было очень примитивно, но, как я теперь понимаю, это был
необходимый этап в развитии моего творчества. А достаточно
серьезные, с моей нынешней точки зрения, произведения я начал
писать позже, уже после школы.
--- А с чем связано твое увлечение именно фантастикой?
--- Нравится мне она с детства. Это трудный вопрос. Так уж,
наверное, мозги устроены.
--- Что ты хочешь выразить своими произведениями?
--- Большинство моих произведений проблемные и нерадостные.
Лучшие мне удаются, когда я пребываю в состоянии депрессии или
разочарования. Они имеют в себе зерно катарсиса, чтобы вызвать у
читателя какое-то движение в душе. Проблемы раскрываются в
довольно мрачных тонах. Это направление гиперболизации
действительности и попытки ее осмысления в таком виде.
--- Маленькая деталь: большая часть твоих произведений
затрагивает политику.
--- Политика задевает какие-то струны в моей душе, входит в
воспринимаемый мною мир существенной деталью и является
постоянным источником напряжения, какой-то боли духовной, и это
проявляется в моих рассказах. Основную роль играет страх перед
государством, перед политикой.
--- Тогда что для тебя идеальное государство?
--- Это очень сложный вопрос. Не знаю, осуществим ли
идеальный общественный строй. Утопий никогда не писал и не
собираюсь. Просто есть такая древняя народная мудрость: не в
силе Бог, а в правде. Вот этой правды очень не хватает нашему
государству и до сих пор. Очень много лжи, не то что бы
изощренной, но настолько всеобъемлющей, совершенно абсурдной и
очевидной, и тем не менее существующей на государственном
уровне. Я думаю, что нужно больше правды, больше честности в
политике, какого-то благородства, духовности, может быть.
Политика может и должна быть нравственной, а иначе это ни к чему
хорошему привести не может. По-моему, лозунг `Цель оправдывает
средства` неправильный --- есть средства, которые дескредитируют
любую цель.
--- Тогда, раз уж мы затронули политическую тему, хочу
поинтересоваться: есть ли у тебя среди политиков свои кумиры?
--- Пожалуй, что и нет.
--- Ну, а среди поэтов, писателей? Есть такие великие люди,
мнение которых важно для тебя?
--- Я думаю, Стругацкие. И как писатели, и как люди.
Духовно они все равно присутствуют как часть культуры. Ну, а из
классиков могу назвать Достоевского, Гоголя...
--- Борис Стругацкий в свое время писал, что фантастическое
произведение написано хорошо, если выполнены два условия: а) оно
достаточно правдоподобно, и б) если реальность скрашена долей
фантастики.
--- Мне кажется, что мои произведения в чем-то
удовлетворяют этим двум условиям. Если объективно посмотреть, то
выяснится, что я мало что придумываю. Дело в тех ситуациях,
которые возникают в моих произведениях, в тех проблемах, которые
решают мои герои, а они никогда не бывают абстрактными,
высосанными из пальца. Отечественный читатель вполне может
увидеть в моих рассказах некие параллели с действительностью.
Можно провести такую аналогию: некую записку разрывают на две
части, одна часть находится у одного человека, а другая --- у
другого, и только соединив половинки, они могут ее прочитать. Я
всегда пишу одну половинку, а вторая находится в сознании
читателя.
--- А если твои произведения прочтут через сто лет? Сможет
ли тогда читатель понять их без долгого копания в справочниках?
--- Не знаю, может быть, и нет. Я пишу для современников,
живущих в моей стране, которые знают то же, что и я, видят то
же, что и я. Может, в этом я и не прав, и какие-то моменты надо
описывать подробнее, но я не люблю разжевывать.
--- Ты задумывался о том, что будешь известен и после
смерти?
--- Нет. Время покажет. Я о таком величии как-то не думал.
--- Тогда давай перейдем непосредственно к твоим
произведениям. Начнем с серии рассказов о Льве Ивине. Кто он для
тебя?
--- Лев Ивин --- это образ, который реализует определенные
качества, которыми не обладаю я. Он более умный, чем я, более
смелый, чем я, более практичный, чем я. Кроме того, в чисто
литературном смысле это герой, который не только видит проблему,
и эта проблема вызывает у него некую духовную боль, но он еще и
способен определенные проблемы решать. И в этом смысле он также
реализует качества, которыми не обладаю я.
--- Но какое-то сходство между вами существует?
--- Я не думаю, что наделял его специально какими-то
собственными личностными качествами. Когда я пишу что-то от его
имени, то я пишу это и от себя. Но нельзя сказать, что Лев Ивин
--- это я. Это герой достаточно идеальный и, может быть,
несколько абстрактный.
--- Видишь ли ты в нем прообраз того героя, который должен
разрешить проблемы нашего сегодняшнего общества?
--- Я не думаю, что Лев Ивин один в состоянии разрешить все
проблемы. Он же не супермен!
--- В твоих детективах всегда прослеживается политическая
подоплека происходящего. Да обычно и сам сюжет не является чисто
детективным.
--- Да, конечно. Для меня писать детективы как нечто
самодостаточное несвойственно. Следует говорить о детективной
форме изложения материала.
--- Тогда почему именно детектив?
--- Детектив реализует в современной литературе очень
древний архетип борьбы Добра и Зла --- этим он мне близок.
--- Еще один интересный аспект твоих произведений: многие
герои в них имеют русские фамилии. С чем это связано?
--- Может быть, это связано с моей подсознательной верой в
то, что со временем русский человек займет подобающее ему место
в реальности будущего. Все народы должны, как ни банально это
звучит, мирно сосуществовать, и каждый сможет занять свое место.
На Земле должен установиться мир, в котором каждый вносит свой
вклад в общее дело.
--- Хорошо. Мы поговорили об одной твоей ипостаси ---
писательской, а теперь, я думаю, надо поговорить о тебе как об
издателе сборника Ассоциации `Румата`. Как в тебе родилась идея
опубликоваться?
--- Это давняя мечта. В школьные годы я еще достаточно
стереотипно мыслил и занимался рассылкой своих произведений в
разные журналы типа `Юный техник`, `Техника-молодежи`... У
меня сохранилась достаточно забавная переписка, точнее, их
ответы. Она длилась в течение нескольких лет. В это время я
оттачивал свой стиль, а они присылали разгромные рецензии.
--- Как у тебя появилась идея создать свой журнал?
--- В конце 91 года я послал в `Комсомолку` письмо, где
пригласил переписываться со мной молодых и непризнанных
писателей-фантастов. С чего мне это пришло в голову, сейчас я не
могу уже точно сказать, но, думаю, это было связано с моим
ощущением одиночества в этом качестве. С другой стороны, у меня
был интерес узнать, что же пишут такие, как я.
--- И что же?
--- Пришло много ответов со всей страны. В Москве тоже
нашлось несколько человек, которые ответили на письмо. В их
числе был Михаил Марченко, который предложил создать свою
писательскую организацию, при ней журнал, и выпускать его чуть
ли не ежемесячно. Я тогда довольно скептически отнесся к этой
идее, но суть мне понравилась. В январе 92 года москвичи
собрались у меня: пришли Марченко, Екатерина Корнюхина и еще две
девушки, которые потом отошли от дел. Тогда мы действительно
были полны решимости создать такую организацию, я даже написал
ее устав, который впоследствии никогда не исполнялся. Тогда же
на собрании меня выбрали главным редактором, а Корнюхину -
президентом Ассоциации. Журнал мы издали, конечно, позже, когда
первоначальные планы пошли прахом, поскольку зарегистрировать
организацию не удалось. Формально это был даже не журнал, а
полиграфическая услуга.
--- И тем не менее он выдержал четыре издания за три года.
--- Думаю, тут сыграло роль мое упрямство, нежелание
сдаваться и мой принцип --- не залетать мыслью слишком высоко, а
делать то, что возможно.
--- Кроме `Руматы` ты где-нибудь еще печатался?
--- Да, в `Зеленоградской газете` и в газете клуба
`Полином` были опубликованы два моих маленьких рассказика. В
дальнейшем эта практика не продолжилась из-за закрытия обеих
газет. Но есть надежда, что меня в будущем будут печатать.
--- Вообще говоря, для тебя `Румата` значит чрезвычайно
много.
--- Да это жизнь моя, если так можно сказать!
--- Но кроме нее ты еще чем-то занимаешься?
--- Конечно. В настоящее время я учусь в аспирантуре
механико-математического факультета МГУ и работаю в НИВЦ МГУ.
Это не приносит мне большого дохода, то делает довольно
насыщенной мою жизнь.
--- Чем ты занимаешься в свободное время, кроме
писательства?
--- Кроме писательства? Читательством, разумеется. Мои
увлечения относятся к духовной сфере. Я пытаюсь не только
прочитать, но и осмыслить, может, с чем-то поспорить, выработать
свою точку зрения. Конечно, я не служу примером здорового образа
жизни. Когда человек посреди лета и прекрасной погоды сидит
дома, читает книжки и смотрит телевизор... но вот есть это у
меня. Вообще, я домосед.
--- Какое у тебя отношение к руматовцам?
--- Если человек может написать что-то такое, чтобы брало
за душу, чтобы это можно было читать и проникнуться, --- вот это
всегда я ощущаю как великую тайну, как что-то мистическое,
причем мистически прекрасное.
--- А по отношению к себе?
--- Само событие, когда в голову приходит некая идея, есть
нечто сокровенное. Она постепенно обрастает какими-то
подробностями, другими моментами. Иногда вдруг работа заходит в
тупик, и нужно следующее озарение.
--- Как ты пишешь? Вот тебя озарило...
--- Я ношу идею некоторое время в голове. Она должна
взрасти, оформиться в нечто целостное. Не со всеми идеями это
бывает, иногда я в них разочаровываюсь. Но рассказ обязательно
должен созреть, и только после этого я переношу его на бумагу.
Если речь идет о достаточно большом произведении, то для него
нужны другие второстепенные идеи или образы, и работа над ним
продолжается от озарения к озарению. После написания следует
редактирование, то есть подбор более подходящих слов,
предложений, или исключение лишних деталей. Но это гораздо менее
одухотворенная работа.
--- Ты пишешь свои рассказы сначала от руки, а затем
печатаешь, или...
--- Нет, я сперва все пишу от руки, и прежде чем они дойдут
до машинки, они могут претерпевать значительные изменения, а
некоторые так и остаются в черновиках.
--- А почему так?
--- Наверное, все дело в чувстве ответственности. Когда я
печатаю на машинке, то возникает ощущение официоза. Может быть,
это связано вообще с моим почтением к печатному слову.
--- Есть ли у тебя `недоношенные` произведения, которые
тебе нравятся, но ты никак не можешь воплотить их в жизнь?
--- Конечно, есть. Например, я не могу придумать для них
нужных подробностей. Это может быть связано с ограниченностью
моего жизненного опыта...
--- Что ж, будем надеяться на лучшее, а сейчас я заканчиваю
интервью с Алексеем Лебедевым.

Беседу вел К.Воронцов
1995

Р.S. Что изменилось с тех пор? Немногое.
Нормальных публикаций так и нет - если не считать рассказ
`Последний легион`, опубликованный в альманахе `Космический век`
не только с сокращениями (на что я давал согласие), но и с
совершенно бездарными добавлениями, а редактура местами изменила
смысл на противоположный :-< Так что если хотите знать, как все
было на самом деле, спросите лучше у меня.
По поводу моих рассказов в журнале `Если` было заявлено,
что у меня отсутствует писательский талант даже в зачаточном
состоянии :-D
Кому повезло, так это Катерине Корнюхиной - у нее в 1996-ом
вышло четыре книжки в издательстве `Армада`. Как только это
началось, она самоустранилась от дел `Руматы`, а недавно уехала
с семьей в Америку. Так что президентом теперь я :-/
Еще я до некоторой степени освоил компьютер (благодаря чему
вы читаете эти строки и, я надеюсь, прочтете все остальное), и
новые произведения набиваю сразу на клавиатуре, без черновиков.
Это гораздо приятней, чем на пишущей машинке :-)
Из старых произведений я еще далеко не все перевел в файлы
(честно говоря, это довольно скучное занятие), но со временем,
наверное, сделаю. То же предстоит сделать и в отношении архивов
`Руматы`.
Очень надеюсь, что за этой порцией текстов последуют новые.
Так что проверяйте время от времени, договорились?
Всем привет!
Алексей Лебедев
17.04.97

Алексей Лебедев
ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО

- Это было, пожалуй, одно из самых странных моих дел, -
говорил Лев Ивин, странствующий детектив. Его слушали капитан
Шторм и техник Хилл. Их маленький звездолет дрейфовал в
просторах Галактики. - Оно заставило меня вспомнить одну древнюю
поговорку... Но об этом после. А началось все на космической
станции `Эпсилон-2`, вращающейся вокруг таинственной планеты
Муг.

- Я категорически возражаю против присутствия постороннего
на станции! Вы меня весьма удивили, госпожа Вэй. Я немедленно
поставлю руководство в известность о вашем безответственном
поведении... - и первый секретарь посланника Содружества
господин Клавдиус Файлер вылетел из отсека, захлопнув за собой
люк.
Госпожа Дайана Вэй, второй секретарь посланника
Содружества, проводила коллегу невозмутимым взглядом, а затем
перевела свой жгучий взор на Ивина:
- Не обращайте внимания. В последнее время мы все на нервах.
- Что тут у вас произошло?
- Пойдемте, покажу...
За прозрачной перегородкой под белой простыней лежал
немолодой человек, опутанный проводами и трубками. Над ним с
тихим жужжанием колдовали роботы. Это был сам посланник
Содружества. Звали его Альфред Кениг.
- Уже двое суток он в коме, - сказала Вэй. - И состояние
его не меняется. Переговоры практически сорваны.
- Как это случилось?
- Никто не знает. Кенига нашли в таком состоянии в его же
спальном отсеке. Никаких следов насилия или отравления.
- Но вы подозреваете покушение на убийство?
- Да. Женская интуиция.
- Вы введете меня в курс дела?

Они прошли в кабинет-отсек второго секретаря. На взгляд
Ивина там было довольно уютно, хоть и тесновато. Дайана одела
очки и уткнулась в свои записи. Ивин расположился в кресле.
- Как вы, наверное, знаете, планета Муг была открыта пять
лет назад автоматическим зондом-разведчиком. Потом здесь
работала группа наблюдателей на станции `Эпсилон-1`. Отзыв о
здешней цивилизации они дали относительно благоприятный, что и
способствовало переходу контакта во вторую фазу -
дипломатическую. Галактическое Содружество представляли мы, а
империю Муг - Его Сиятельство князь Тар Афого.
- Возникли какие-нибудь осложнения при переговорах?
- О, нет! Альфред, Клавдиус и Тар - эта троица прекрасно
спелась. Все шло прекрасно.
- А вы?
- А я оказалась за кадром. Его Сиятельство возражал против
участия самки в переговорах.
- Вы были этим оскорблены?
- Не слишком. В конце концов, он продукт своей культуры. А
вот то, что наши мужчины приняли его требование как вполне
разумное - это меня действительно разозлило.
- Поэтому вы и обратились ко мне через голову Файлера?
Хотели отомстить?
- Вы догадливы. Но я не настолько мелочна. Просто решила
совместить приятное с полезным.
- Чего я действительно не могу понять, так это почему
болезнь Кенига ведет к срыву переговоров. Я, конечно, не в курсе
всех дипломатических тонкостей, но по-моему в данном случае все
полномочия переходят к первому секретарю.
- Так оно и есть. Вот уже два дня Клавдиус шлет радиограммы
и уговаривает мугиан не останавливаться на достигнутом.
Безрезультатно. Оттого он и нервничает.
- Неужели им так полюбился Кениг, что они не хотят говорить
ни с кем другим?
- Они этого не утверждают. Более того, полномочия Файлера
официально признаны. Но что толку? Дело-то стоит. Тар Афого не
появляется. Ответы с Муга поступают уклончивые. Ждем неизвестно
чего.
Лев Ивин нахмурился.
- Послушайте, - сказал он. - Не хотите ли вы сказать, что
мугиане подозревают здесь покушение на убийство, поэтому и не
идут на контакт?
- Вот видите, вам тоже пришла в голову эта мысль.
На лице сыщика отразилось раздумье.
- Однако, - возразил он, - мы все же люди, а не мугиане.
Думать за них рискованно: у них может быть совсем иная логика.
- Знаете, я тоже не зря получила диплом ксенопсихолога. На
уровне здравого смысла гуманоиды мало отличаются друг от друга.
- Но кто, по-вашему, мог устроить покушение?
- А это уж вы разберитесь, кто. Я, со своей стороны, готова
предоставить вам все имеющиеся у меня факты.
- Скажите честно: вы подозреваете Файлера? Может быть, он
только хотел вывести Кенига из строя, чтобы самому пожать лавры
дипломатических успехов?
- Звучит логично, не правда ли? Но тогда он здорово
просчитался. И, честно говоря, для подобной акции надо быть
порядочным авантюристом, а за Клавдиусом я такого не замечала.
Он бюрократ.
- А не думаете ли вы, что здесь замешаны сами мугиане?
Может, в последнее время обсуждались какие-нибудь щекотливые
вопросы?
- Вовсе нет. Я же вам говорю - они прекрасно спелись. Почти
все уже было решено, и встречи приобрели почти неофициальный
характер. На последней Альфред научил князя играть в шахматы, а
тот подарил ему записи великих композиторов Муга.
- Интересно было бы послушать... А чем закончилась игра в
шахматы?
- Афого проиграл четыре партии. Кениг дал ему учебник.

- Неужели князь решил отомстить? - перебил рассказчика Хилл.
Капитан Шторм фыркнул от возмущения. Лев Ивин улыбнулся:
- Это была одна из множества безумных идей, которые тогда
вертелись у меня в голове. В подозреваемых и мотивах недостатка
не было, однако возможные причины казались несоразмерны
последствиям. Дело могло обернуться войной...

- Я связался с руководством, - заявил Клавдиус Файлер, - и
меня заверили, что на вас можно положиться. Они не возражают
против вашего присутствия на станции и надеются на ваше
содействие благоприятному исходу переговоров.
- Я тоже надеюсь, - кивнул Ивин. - Однако меня пригласили
сюда для расследования инцидента с вашим непосредственным
начальником. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Прежде всего, никакого инцидента нет и не было. Госпожа
Вэй совершенно неверно истолковала факты. В принципе, можно
только одобрить ее преданность делу, однако в данном случае она
действовала сгоряча. Да, господин посланник болен, но это не
повод для нелепых подозрений и поиска врагов.
- И все же в этом есть нечто странное, вы не находите?
Господин Кениг заболел, его полномочия переходят к вам, а Муг
вдруг идет на попятный.
- Поверьте, меня это задевает куда больше, чем вас. Однако
в дипломатической практике бывает и не такое. Если вы
действительно хотите знать мое мнение, то приостановка
контактов, вероятнее всего, связана с событиями на Муге, а не
здесь.
Ивину такая мысль не приходила в голову.
- Вы полагаете, там произошел дворцовый переворот или
что-нибудь в этом роде?
- Никаких видимых признаков не наблюдается, однако подобный
вариант не исключен. Речь, конечно, идет не о насильственных
действиях, а об изменении в соотношении политических сил. Всегда
необходимо учитывать, что есть сторонники и есть противники
контакта.
- Что вы вообще можете рассказать о мугианах?
- Это весьма перспективная раса. У них богатые традиции и
высоко развитое чувство собственного достоинства. Мы убедились,
что их не прельщает материальное изобилие, которое сулят им
современные технологии Содружества. Элита империи ориентирована
на духовные ценности...
- Например, шахматы.
- Вижу, госпожа Вэй уже просветила вас на этот счет.
- Да, но я предпочел бы получить информацию из первых рук.
Ведь вы лично присутствовали на встречах. Скажите, при каких
обстоятельствах Тар Афого сделал свой подарок - по собственной
инициативе или по просьбе посланника?
- Видите ли, после обсуждения вопросов политики, экономики,
науки и техники разговор зашел об искусстве. Оказалось, что в
этой сфере у наших цивилизаций много общего. У них также
существуют литература, живопись, музыка... Поскольку социальная
структура их общества довольно жесткая, то имеется четкая
граница между массовой культурой и искусством элиты - Высоким
Искусством. Похоже, последнее имеет некую мистическую окраску.
Вполне естественно, что господин посланник решил ознакомиться с
шедеврами искусства Муга, и князь Афого пошел ему навстречу. В
дальнейшем мы планировали продолжить культурный обмен.
- Как вы думаете, господин Кениг успел прослушать записи?
Клавдиус Файлер задумался.
- Когда мы вошли в его отсек, огонек проигрывателя горел, -
сказал он наконец. - Альфред забыл его выключить.

После беседы с Файлером Ивин отправился в медицинский
отсек, чтобы поговорить с врачом. Необходимо было проверить
некоторые догадки.
- Скажите, может ли состояние больного быть следствием
отравления или какого-либо иного воздействия?
- Вы хотите сказать: есть ли здесь состав преступления? Не
думаю. Судя по всему, причина комы - чисто психологическая.
Грубо говоря, будучи не в силах перенести некоторое душевное
переживание, мозг полностью отгораживается от реальности.
- Можете не объяснять. Но разве это не лечится?
- Лечится, и довольно просто, путем электромагнитного
стимулирования. Однако в данном случае есть риск для здоровья
больного, обусловленный его возрастом. Поэтому лучше положиться
на естественный ход событий. Уверяю вас, господину Кенигу ничто
не угрожает.
- Сколько он еще пробудет в коме - дни, месяцы, годы?
- Трудно сказать. Возможно, следует вызвать специалиста из
Центра. Я предлагал это господину Файлеру.
- Но он этого не сделал. Почему, как вы думаете?
- Может быть, он боится скандала? Или сложившаяся ситуация
его устраивает больше?
- Нет, уже не устраивает. Вы знаете, что мугиане
отказываются идти на контакт?
- Слышал.
- Вы не думаете, что они каким-то образом причастны к
тяжелому психологическому состоянию посланника?
- Разве что косвенно. Хотя это маловероятно... Не знаю.
- Хорошо, я спрошу более определенно: могла ли их музыка
оказать такое воздействие?
Врач усмехнулся и покачал головой:
- Не слышал ни о чем подобном. А вы слушали их музыку?
- Я - нет. И, возможно, благодаря этому не лежу в коме, а
разговариваю здесь с вами.
- Конечно, интересно было бы проверить, - задумчиво
пробормотал врач, - с медицинской точки зрения... Но кто будет
добровольцем?

- И вы пошли на это? - восхищенно спросил Ивина Хилл.
- Должен разочаровать вас: нет. Мы удовольствовались грубой
вычислительной моделью человеческого мозга, которую с трудом
удалось впихнуть в бортовой компьютер. Когда мы ввели
последовательность сигналов, соответствующих музыкальному
произведению, которое прослушал Кениг, то на выходе получили
жуткую депрессию.
- Значит, все-таки Афого покушался на посланника?
- Все не так просто. Позже, когда мы потребовали от мугиан
объяснений - в довольно жесткой форме - и они вынуждены были
возобновить переговоры, все разъяснилось. Однако истина
оказалась весьма причудливой.
Можете ли вы представить, что музыка на Муге когда-то была
оружием? Ведь Высокое Искусство - это боевое искусство! С тех
пор многое изменилось, остались лишь ритуальные поединки. Это
одно из самых любимых и уважаемых занятий представителей элиты.
Задача в том, чтобы создавать все более убийственные мелодии, и
в том, чтобы силой воли противостоять внушению. В общем, как
говорится, искусство требует жертв - эту поговорку я и имел в
виду. Мугиане понимают ее буквально.
- А много ли там желающих умирать? Или их не спрашивают?
- Желающих более чем достаточно, поэтому существуют
специальные законы, ограничивающие поединки. Они охотно идут на
риск ради славы. К счастью, мы, люди, не столь привержены
духовным ценностям. Так же, как и рядовые мугиане.
- Но почему Тар Афого не предупредил Кенига об опасности?
- Ему это и в голову не пришло. Он полагал, что под Высоким
Искусством они имеют в виду одно и то же. Идущий на дуэль не
должен удивляться, если его пристрелят.
- Неужели Кениг погиб?
- Нет, для него все кончилась хорошо. Он поправился и вновь
приступил к работе. У него оказалась достаточно устойчивая
психика. Мугиане гораздо более чувствительны...
- А почему они временно прервали переговоры?
- Ну, их тоже можно понять, - усмехнулся Лев Ивин. - Видите
ли, наш посланник был в каком-то смысле отомщен, хоть мы и не
сразу узнали об этом. Дело в том, что Его Сиятельство князь Тар
Афого сошел с ума, пытаясь решить шахматную задачу.

Алексей Лебедев
ЗОВ САЛАМАНДРЫ

За мной следили уже неделю.
И это было не столько страшно, сколько странно и непонятно.
Конечно, будь я гангстером или детективом, шпионом или секретным
агентом, в этом не было бы ничего удивительного - возможно, я
принял бы это как должное. Но в моем случае я не видел
решительно никакого повода. Забавно, но только это странное все
продолжающееся приключение заставило меня задуматься, какое же я
ничтожество.
Стоит ли говорить, что я никогда не имел отношения ни к
каким важным секретам и тайнам; коммерческие наши тайны я сюда
не отношу - по большому счету, это такая чепуха... Наша фирма
пока не разорилась, хотя уже перешагнула срок жизни, отпущенный
ей статистикой, но и не процветает, а скорее держится на плаву.
Мелкие радости, мелкие неприятности - это своего рода игра,
имеющая значение только для тебя и еще нескольких человек.
Средний класс - фундамент стабильности и благосостояния
(кажется, из речи Президента).
Есть еще вариант - фатальный. Конечно, много лет прошло с
тех пор, как пал режим Нилтаса, и правительство у нас самое
демократическое, и страшные полумистические органы давно
расформированы, переформированы и реформированы в цивилизованные
структуры, откуда можно даже потребовать свое досье; ну а вдруг
снова? По привычке начинаешь думать, что, когда, кому и где
сказал - и холодная лихорадка страха ползет по телу, потому что
да, говорил всякое; учили нас демократии - и выучили, что же
теперь делать? Так каждого можно брать, не только меня.
И последний вариант - не было ничего. Ну что удивительного
в том, что кто-то едет тем же маршрутом, что и ты? Или что
человек идет той же дорогой позади тебя? И действительно ли это
один и тот же человек? Я мог и обознаться по близорукости.
Память предательски подсовывает сегодняшний эпизод в кафе: я
ловлю на себе пристальный взгляд человека в сером плаще. Он
хитро улыбается и кивает. Меня охватывает озноб, я медленно
отворачиваюсь и ухожу... Может, его вообще не было? Наверное,
это безумие, мания преследования, и мне надо обратиться к
психиатру - и меня вылечат. Но, может быть, тогда я больше не
увижу Ее?
Так я размышлял, пока машина везла меня из шумного
мигающего разноцветными огнями центра на окраину, в район,
справедливо именуемый спальным.
Улица была пуста. Ночь вступила в свои права, мертвенный
свет фонарей и оранжевые квадраты окон были только иллюзией
человеческой власти. В который раз я почувствовал себя словно в
подводной лодке - окруженным невидимой, но враждебной средой.
Воды я боялся с детства - с тех пор, как чуть не утонул в море,
когда мама зазевалась. Почему нашим поведением управляют такие
мелочи? Жалкие мы существа...
Машина остановилась и загудела, уведомляя меня о завершении
программы. Это было не совсем верно, потому что припарковалась
она метрах в двадцати от дома, но сколько я не нажимал кнопку
выполнения, машина только гудела и с места не двигалась.
Очевидно, в ее электронных мозгах произошел какой-то заскок, но
разбираться в этом сейчас не было ни времени, ни сил. Переборов
инстинктивный страх, я открыл дверцу и вылез из машины.
Идти мне было всего ничего, но влияние ночи сразу
обрушилось на меня. Стояла удивительная тишина, слышны были
только мои шаги. Около дома я увидел неровные сполохи света -
горел костер, вокруг него копошился маленький человечек; он
лепетал что-то и подбрасывал в огонь подобранный на улице мусор.
Это был Арсен, безвредный дурачок, живущий в нашем доме в
каморке под лестницей. Я подошел поближе - языки пламени
завораживали меня, обещали встречу с Той, единственной...
Человечек обернулся, и вновь меня передернуло: на мгновение мне
показалось, что я вижу лицо человека из кафе, моего
преследователя, его хитрую усмешку. Я зажмурил глаза, а когда
вновь открыл их, передо мной был Арсен - он неловко,
по-китайски, кланялся - это была его обычная форма приветствия.
Я кивнул ему и вошел в дом.
Поднявшись на второй этаж и открыв дверь ключом, я щелкнул
выключателем, надеясь включить свет в прихожей. Света почему-то
не было. Конечно, лампочка могла перегореть. Я закрыл за собой
дверь и прошел в комнату, чтобы включить свет там. Этого не
произошло. Я стоял посреди пустой квартиры, и это больше не была
моя территория - это были владения тьмы. В какое-то мгновение
меня объял жуткий, панический страх, несравнимый по силе с
прежним, и тогда я выхватил из кармана спичечный коробок,
дрожащими пальцами взял сразу несколько спичек и резко чиркнул
ими, словно вспоров себе вены. Огонь вспыхнул неожиданно ярко,
на сетчатке запечатлелся огненный шар, а потом я увидел Ее.
Она являлась мне за пеленой огня, но с каждым разом я видел
Ее все лучше. Ее обнаженное тело было блестящим, словно жидкая
ртуть, а ярко-рыжие густые волосы словно составляли единое целое
с ласкающими их языками пламени. Она стояла, опустив голову, но
я знал - когда-нибудь Она покажет мне свое лицо, посмотрит мне
прямо в глаза и тогда... Что произойдет тогда? Должно быть, я
окончательно сойду с ума.
Я очнулся лежащим на полу. Видимо, я упал; хорошо, что у
меня такой мягкий ковер. Весь свет горел. Я поднялся с пола,
умылся и, прежде чем лечь спать, принял несколько таблеток
успокоительного.

Мне снился какой-то вязкий кошмар, а когда я наконец
выкарабкался из него, в нос ударил резкий запах гари. Я сел на
кровати и увидел, как горят мои любимые занавески. Огонь охватил
уже половину комнаты. `Черт! Этот урод все-таки поджег дом`, -
подумал я и бросился действовать. Вернее, попытался, потому что
все движения мои были заторможены, а в голове шумело. Телефон
стоял рядом с кроватью, я поднял трубку и услышал тишину. Тогда
я отбросил ее и стал спасать то, что казалось мне самым важным.
Схватив все в охапку и накинув плащ, я бросился к двери. Замок
не открывался. Завыв от беспомощности, я подергал ручку и понял,
что остается только окно.
Выпрыгнув, я ударился и довольно больно - удивительно, что
вообще остался цел. Потом я каким-то образом оказался в машине,
где, наконец, смог собраться с мыслями. Конечно, здесь же я мог
и переночевать, но мне хотелось комфорта и человеческого
участия. Поэтому я набрал адрес одного моего друга, совсем не
задумываясь о последствиях.
Он открыл не сразу, потом появился, запахнувшись в халат с
драконами и сонно хлопая глазами.
- Ты? Что случилось?
- Извини...
- Ты знаешь, который час?!
- Не знаю, - я действительно не знал. - Погорел я...
- На чем? - в деловитости ему было не отказать.
- Да ни на чем! Пожар у меня, дом сгорел...
- Ну, проходи.
Я прошел в комнату и сел на диван. Он встал в дверях и
некоторое время смотрел на меня. Его звали Филипп Вронски, или
просто Фил. Мы когда-то учились вместе.
- Да, Джек, ну и видок у тебя, - сказал он наконец.
- А ты думал! - вскинулся я.
- Хорошо, хорошо. Барахло свое можешь положить на стол, - он
подошел к бару и налил в бокал что-то шипучее: - На-ка, выпей.
- Это что, пепси-кола? А покрепче ничего нет?
- Ты и так как пьяный, тебе надо прочистить мозги.
Я выпил шипучую освежающую жидкость, и через несколько
минут почувствовал себя гораздо лучше: вернулось нормальное
ощущение действительности. Я сидел на мягком диване, обутый в
шлепанцы, в плаще, накинутом на пижаму. Слева от меня в кресле
сидел Фил. На стене, напротив меня, висела картина - без очков я
не видел, что на ней изображено, только оранжевый цвет. Мне
вдруг стало стыдно.
- Ну, рассказывай, - произнес Фил, затягиваясь сигарой.
Не зная , как отделить реальность от фантазии, я стал
рассказывать все подряд, словно пересказывая длинный страшный
сон. Только закончив, я поднял глаза. Фил смотрел на меня как-то
странно.
- Думаешь, я сумасшедший?
- Нет. Я думаю совсем о другом, - он нервно погасил сигару.
- Послушай, ведь ты с детства боялся двух вещей: воды и темноты.
- Да.
- А огонь всегда любил. И до того, как начались видения.
- Да. Есть в нем что-то...
- ...созвучное твоей душе. Но почему же ты бежал от него?
- Как? - я удивленно воззрился на приятеля.
- Почему ты бежал от огня?
- Ну, мне не хотелось сгореть заживо.
- Ты запросто мог сломать шею, выпрыгивая из окна. Мог
попасть в аварию. И в ванне можно утонуть.
Я, должно быть, не совсем еще пришел в себя, потому что
никак не мог понять Фила, но чувствовал, что какая-то логика в
его словах была.
- Огонь - это прекрасно, - сказал он, мечтательно глядя
вдаль. - Но тебе все-таки надо отдохнуть. Снимай свой дурацкий
плащ и ложись на диван. Укроешься пледом.
Я лег и закрыл глаза. Мне было хорошо, очень хорошо.
Пожалуй, такую безмятежность я испытывал только в раннем
детстве. Сквозь сон я слышал, как Фил чем-то шуршит в соседней
комнате, потом раздался мелодичный сигнал телефона.
- Да, - сказал Фил. - Да, он здесь. Спит. Да. Уже начал. Не
надо? Хорошо. Приезжайте.
Я улыбнулся, ничего не поняв. Мысль текла
медленно-медленно, прошла целая вечность, прежде чем она
достигла нужного уровня сознания и опалила мозг: Фил был с ними
заодно! Они хотят меня убить! Я вскочил с дивана - от резкого
движения перед глазами поплыли радужные круги, в ушах зашумело.
Я помотал головой и услышал, как открывается дверь в квартиру.
Послышались голоса - о чем они говорили, я не разобрал. Потом
раздались шаги, и в комнату вошел человек в сером плаще. Он
посмотрел на меня, и на лице его появилась знакомая усмешка.
- Здравствуй, брат, - сказал он.
Видимо, напиток, данный мне Филом, прояснил не только
мозги, но и все остальное. А может, сработала ассоциация со
шпионскими боевиками. Только я вскочил и быстрым движением
ударил его, так что он врезался головой в косяк и застонал,
сползая; дорогу мне преградил Фил, я отшвырнул его и ринулся к
двери.
Я набрал код ближайшего полицейского отделения и поставил
скорость на максимум. Перед самыми дверями машину занесло. За
мной с интересом наблюдала жующая физиономия дежурного. Должно
быть, я был колоритной фигурой.
- Эй, чего тебе?
- Меня зовут Джек Браун. Я должен дать показания. Меня
преследуют.
- А! - выражение его лица изменилось. Я зашел и сел в
кресло для посетителей. При ярком свете, сидя в пижаме, я
чувствовал себя идиотом. Полицейский говорил что-то в телефонную
трубку, потом повесил ее и обернулся ко мне:
- Сейчас вами займутся.
- Кто?
- Оттуда, - он показал пальцем в потолок.
Мне стало вдруг холодно, но в то же время пришла какая-то
успокоенность и покорность судьбе.
- Кофе хотите? - дружелюбно спросил полицейский.
Я пил кофе и ел бутерброды, когда стеклянная дверь
открылась и перед нами появился человек в штатском. Его холодный
взгляд скользнул по мне, на губах промелькнула улыбка
вежливости.
- Ключи, - бросил он поднявшемуся при виде него дежурному.
- Пойдемте, - сказал он мне, и мы прошли вглубь здания.
Ключами он открыл кабинет - явно не свой, смахнул со стола
бумаги. - Садитесь, - указал мне на кресло, а сам уселся за стол
и, словно спохватившись, показал мне красную книжечку. Я кивнул.
- Рассказывайте.
Я рассказал все факты. Лицо его оставалось непроницаемым,
разве что на последнем эпизоде моего бегства по нему прошла тень
удивления. Выслушав меня, он положил на стол кейс, пошуровал в
нем и вытащил несколько фотографий.
- Вы знаете этих людей?
Я взглянул, и меня пробрал озноб: это были все действующие
лица моего детектива. Здесь был мой преследователь, человек из
кафе, здесь был Фил, здесь был даже Арсен. Кроме того, здесь
было несколько незнакомых мне людей. Я сказал. Он кивнул и

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 113775
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 6