ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Орсон Скотт КАРД
ИГРА ЭНДЕРА 1-3

ИГРА ЭНДЕРА
ГОВОРЯЩИЙ ОТ ИМЕНИ МЕРТВЫХ
КСЕНОЦИД
СОВЕТНИК ПО ИНВЕСТИЦИЯМ

Орсон Скотт КАРД

ИГРА ЭНДЕРА

Джеффри, постоянно напоминающему мне,
какими юными и одновременно старыми
могут быть дети.

1. ТРЕТИЙ

- Я наблюдал его глазами, слушал его ушами, и я заявляю, что он -
единственный в своем роде. Или, по крайней мере, очень близок к тому, к
чему мы стремились.
- А что можно сказать о брате.
- Его пробы показали невозможность. По ряду других причин. Не
относящихся к его способностям.
- Тоже и сестра. Но по поводу его есть ряд сомнений. В нем слишком
сильно мужское начало. Слишком сильно стремление растворить себя в
чьей-либо еще воле.
- Если другая личность ему не враг.
- Так что же нам теперь делать? Все время окружать его врагами?
- Если это возможно.
- А я думал, ты любишь этого ребенка.
- Если баггерам удастся заполучить его, я превращусь в образцового
дядюшку.
- Ладно. Так или иначе, мы спасаем мир. Бери его.

Женщина на мониторе приветливо улыбнулась и поправила прическу, затем
мягко проворковала: `Эндрю, я полагаю, что ты изрядно устал и пресытился
этим ужасным монитором. У меня для тебя хорошие новости. Сегодня его
заберут. Мы собираемся проделать это прямо сейчас. Это не причинит тебе ни
капли беспокойства, тем более боли.`
Эндер кивнул. Это была явная ложь, что не будет ни капли боли.
Взрослые всегда так говорят, когда собираются причинить боль. Поэтому он
отнесся к подобному заявлению, как к определенному предсказанию будущего.
Иногда ложь оказывается более надежной, чем правда.
- Так что, Эндрю, если ты готов, то сядь напротив операционного
стола. Доктор будет с минуты на минуту.
Монитор отключился. Эндер попытался представить, что миниатюрное
устройство исчезло с затылочной стороны шеи. Теперь я сколько угодно могу
ворочаться в постели, и ничто не помешает мне. Прекратится противное
покалывание, а так же теплота и легкое жжение, сопровождающее каждое
принятие ванны или душа.
И Питер больше не будет ненавидеть меня. Я приду домой и покажу ему,
что монитор исчез, он увидит, что от него не осталось даже следа. Что я
теперь буду обычным нормальным ребенком, как он. Наконец кончатся все
неприятности. Он простит мне, что носил свой монитор на целый год дольше,
чем он. Мы станем...
Нет, не друзьями. Нет, Питер слишком опасен. Питер слишком зол и
груб. Хотя бы, просто братьями... Ни врагами, ни друзьями, просто братьями
- живущими под одной крышей. Он не будет ненавидеть меня, он оставит меня
в покое. А когда он захочет поиграть в баггеров и астронавтов, а у меня не
возникнет аналогичного желания, возможно, я просто почитаю книгу.
Но Эндер знал: даже думая совсем о другом он был твердо уверен, что
Питер никогда не оставит его в покое. Когда на Питера нападали приступы
дурного настроения, в его глазах появлялось что-то такое... Что когда бы
Эндер не ловил его взгляд, не наталкивался на злобный блеск, он знал
наверняка - единственное, что Питер никогда не сделает - это он никогда не
оставит его в покое. `Я упражняюсь на фортепьяно, Эндер. Попереворачивай
ноты для меня. Или мальчик с монитором слишком занят, чтобы помочь брату?
А может он слишком умен для того обыденного занятия? А может прибьем
парочку баггеров, астронавт?.. Нет, нет, мне не нужна твоя помощь. Я
справлюсь сам. Маленький ублюдок! Проклятый Третий!`
- Это не займет много времени, Эндрю, - раздался голос доктора.
Эндер кивнул.
- Он устроен так, что легко убирается. Безо всякого риска, без
заражения. Возможно возникнет некоторое щекотание. У некоторых людей
появляется чувство утраты чего-то. Ты тоже можешь бессмысленно озираться
по сторонам в поисках чего-то, что-то искать. Но тебе никогда не удастся
найти то, что ты ищешь, поскольку ты забудешь, что именно надо искать.
Поэтому я заранее предупреждаю тебя. Ты будешь искать монитор, а его не
будет. Но через несколько дней это чувство пройдет.
Доктор защекотал чем-то по голове Эндера. Внезапная боль, словно
бритва, полоснула по затылку. Острый спазм сковал голову и шею, его тело
непроизвольно выгнулось дугой, голова ударилась о кровать. Ноги охватило
судорогой. Он с такой силой сжал руки, что заломило кости.
- Сестра! - закричал доктор. - Быстрее!
Вбежавшая медсестра застыла на месте.
- Расслабьте эти мускулы! Ну же, помогите мне! Чего вы ждете!
Эндер почувствовал чужие руки, но не видел, что они делают. Он
перевалился на бок и соскользнул с операционного стола.
- Держите! - отчаянно завопила сестра.
- Постарайся поддержать его...
- Вы держите, доктор, он слишком тяжел для меня...
- Да не сжимайте так, он же задохнется...
Эндер почувствовал как острая игла вонзилась в шею чуть выше
воротника рубашки. Он ощутил жар, внутри него все запылало, но мускулы
обмякли и тело расслабилось. Теперь он мог кричать от страха, а заодно и
от боли.
- С тобой все в порядке, Эндрю? - спросила сестра.
Эндрю не мог вспомнить, каким образом можно говорить. Они положили
его на стол, пощупали пульс, проделали ряд других операций; он ничего не
понимал.
Доктор дрожал всем телом; его голос дребезжал, как плохо натянутая
струна.
- Они оставляют в детях подобные штучки на три года и еще что-то
хотят? Ты понимаешь, мы можем лишить его разума? Мы можем нанести
непоправимый урон его мозгу.
- Когда кончится действие лекарства? - спросила сестра.
- Удерживай его в подобном положении не менее часа. Внимательно
наблюдай. Если он не заговорит через 15 минут, дай мне знать. Господи,
если это останется навсегда. Ведь мы же не баггеры.

Он вернулся на урок мисс Памфрей лишь за 15 минут до звонка. Он до
сих пор чувствовал вялость и слабость в ногах.
- С тобой все в порядке, Эндрю? - поинтересовалась мисс Памфрей.
Он кивнул.
- Ты болен?
Он отрицательно замотал головой.
- Ты плохо выглядишь.
- Все в порядке. Я хорошо себя чувствую.
- Тебе лучше сесть, Эндрю.
Он направился к своему месту, но вдруг остановился. Чего я ищу? Я не
должен думать об этом.
- Твое место вот здесь, - указала мисс Памфрей.
Он молча сел, но ему явно чего-то не хватало, кажется, он что-то
потерял дорогой. Ладно, я после этого найду.
- Твой монитор, - зашептала девочка сзади него.
Эндрю протянул руку и потрогал затылок, затем шею. Там была лишь
повязка с пластырем. И больше ничего. Теперь он стал как все.
- Его монитор, - защебетала девчонка остальным сзади сидящим.
Эндрю пожал плечами.
- Эй, Эндрю, разжаловали? - хихикнул парнишка, сидящий сзади по
диагонали. Как же его зовут. Питер. Нет, как-то по-другому.
- Спокойнее, мистер Стилсон, - произнесла мисс Памфрей. Стилсон
удовлетворенно хмыкнул.
Мисс Памфрей объясняла умножение. Эндрю настроил свое ученическое
место на кабину самолета. На дисплее появилась контурная карта горной
части острова. Эндрю отдал парте команду отобразить горы с трех сторон в
пространственной проекции. Учительница, конечно же, знает, что он
занимается не делом. Но она не будет беспокоить его и призывать к
вниманию. Ведь он всегда знает ответ, даже тогда, когда она уверена, что
он совсем не слушает.
В углу парты появилось какое-то слово, оно начало медленно
перемещаться вдоль периметра. Сначала оно было расположено вверх ногами,
затем пошло задом наперед. Но задолго до того, как оно выплыло на верхний
край стола, Эндрю уже догадался, что оно обозначает.

ТРЕТИЙ.

Эндер улыбнулся. Он был единственным, кто знал как посылать сообщения
и заставлять их какое-то время двигаться вдоль экрана адресата - даже
несмотря на то, что его тайный враг обозвал его, он использовал его метод
пересылки данных, а это льстило лучше всяких комплиментов. Не его вина в
том, что он Третий. Это идея правительства, они санкционировали добро -
иначе как бы Третий, подобный Эндеру, мог учиться в школе? А теперь
монитор исчез. Эксперимент под названием Эндрю Виггин окончен. Если бы это
было в их власти, он уверен, они бы с радостью отменили разрешение, дающее
право на его рождение. Но это им не по силам, эксперимент окончен.
Прозвенел звонок с урока. Большинство ребят вскочили с мест, лишь
некоторые что-то еще торопливо заносили в память компьютера, оставляя
памятки для себя. Некоторые передавали данные и домашние задания домашним
компьютерам. Несколько учеников сгрудились вокруг принтера и нетерпеливо
ожидали конца распечатки. Эндер растопырил пальцы, стараясь охватить всю
ученическую клавиатуру, расположенную на самом краю парты. Он представил,
что его руки увеличились до размеров ладоней взрослых. Он стал воображать,
что должны чувствовать такие руки: большие и неуклюжие, с толстыми плохо
гнущимися пальцами и мясистыми подушечками. Правда и клавиатура у них
взрослая и большая - но разве в состоянии их неловкие толстые пальцы
рисовать такие изящные линии, какие мог Эндер. Он мог выписывать такие
тонкие линии и с такой тщательностью, что подобную ювелирную линию можно
было обернуть в спираль семьдесят девять раз от центра до любого угла
парты, не опасаясь, что она прервется или пересечется. Он любил
тщательность и точность. По крайней мере, хоть чем-то можно заняться, пока
учительница объясняет и вдалбливает арифметику. Подумаешь, арифметика!
Валентина выучила с ним всю арифметику, когда ему было всего три года.
- С тобой все в порядке, Эндрю?
- Да, мадам.
- Ты опоздаешь и пропустишь свой автобус.
Эндер кивнул и поднялся. Остальные ученики уже ушли. Хотя им все
равно придется ждать всех опаздывающих. Его монитор больше не висел на
шее, не подслушивал, что он слышит, и не видел, что он видит. Они могут
теперь говорить все, что им вздумается. Они могут даже избить его - никто
больше ничего не увидит, никто не придет ему на выручку. Монитор давал ряд
преимуществ, теперь он навсегда лишился их.
Конечно, как всегда, это был Стилсон. Он не был больше остальных
детей, но он был крупнее Эндера. Как всегда он был с приятелями. Он редко
ходил один.
- Эй, Третий!
Не отвечать. Ничего не буду говорить.
- Эй, Третий, мы к тебе обращаемся! Третий! Эй, любитель баггеров,
тебе говорят!
Лучше не придумывать ответ. Все, что я не скажу, обернется против
меня. Лучше молчать.
- Эй, Третий, эй! Ты, онемел, да? Думаешь ты все еще лучше нас. Да ты
давно потерял свою птицу счастья, ты - Трешка, потрогай свою драгоценную
шейку!
- Вы дадите мне пройти? - спросил Эндер как можно спокойнее.
- Мы дадим ему пройти? Ну как, пропустим его? - Все засмеялись. - Не
волнуйся, мы пропустим тебя. Сначала мы выпустим твои руки, затем голову,
потом, возможно, одно колено... потом...
Теперь в игру вступили другие и начали дразнить. `Что потерял свое
счастьице, Трешка, потерял!`
Стилсон начал толкать его в плечо; кто-то сзади с силой пихнул его на
Стилсона.
- Погляди, какой прыгучий мячик! - выкрикнул кто-то.
- Ага, теннис!
- Пинг-понг!
Это вряд ли могло хорошо кончиться. Эндер решил, что ему тоже не
хочется плохого конца. Поэтому в следующий раз, когда рука Стилсона
прицелилась в него, он слегка пригнулся. Удар пришелся в воздух.
- О... о, ну давай, давай! Эй, Трешка, ну-ка ударь меня!
Приятели Стилсона сгрудились сзади Эндера, готовые в любой момент
схватить его.
Эндеру было не смешно, но он заставил себя рассмеяться.
- Ты собрал специально столько людей, боишься не справиться с одним
Третьим?
- Ты прав, мы - люди, а не Третьи, рыло. Тоже мне силач, ты - дохлая
сосиска!
Но они отошли от него. Как только они слегка отступили, Эндер ударил
кулаком, вложив в него всю свою силу. Удар пришелся в поддых. Стилсон
упал. Эндер застыл от изумления - он не думал, что сможет свалить
соперника одним ударом. Ему и в голову не пришло, что Стилсон воспримет
его намерения вступить в драку, как шутку, и окажется абсолютно не готов к
атаке.
Его приятели отпрянули от неожиданности, отойдя на приличное
расстояние от застывшего от удивления Эндера и неподвижно лежащего
Стилсона. Они тупо уставились на распростертое тело, как будто тот был
мертв. Однако, мысли Эндера лихорадочно работали, он пытался отыскать
всевозможные способы избежать мести, уйти от подобных ситуаций в будущем.
Сегодня я выиграл раз и навсегда. Это должно остаться на будущее. Иначе
ему придется драться каждый день, и день ото дня будет все труднее и
труднее одержать победу.
Эндер хорошо знал негласные правила войны, хотя ему было всего шесть
лет. Нельзя бить лежачего, так поступают только звери.
Но он подошел к лежащему на спине телу Стилсона, размахнулся и ударил
прямо по ребрам. Стилсон жалобно простонал и откатился в сторону... Эндер
обошел вокруг него и снова врезал, теперь в грудь. Стилсон промолчал. Он
согнулся и вздрогнул. Слезы боли и унижения потекли по его щекам.
Эндер холодно оглянулся на остальных.
- У вас есть еще время рассчитаться со мной. Вы можете избить меня
даже сильнее. Но хорошенько запомните, что я сделаю с любым, кто обидит
меня. Я рассчитаюсь с любым, чего бы мне это не стоило. Запомните
хорошенько.
Он снова обрушил кулак на Стилсона, метя прямо в лицо. Кровь фонтаном
брызнула из носа и щедро обагрила землю.
- Возможно это будет не столь уж плохо, это будет еще хуже, -
напоследок добавил Эндер.
С этими словами он повернулся и пошел прочь. Никто не преследовал
его. Он свернул в коридор, ведущий к остановке автобуса. Краем уха он
услышал разговор за соей спиной, `Старик, ты только посмотри, как он его
обработал. Проклятое отродье! Отброс.` Эндер забился в угол, повернулся
лицом к стене и зарыдал. Теперь я такой же, как и Питер. Они забрали
монитор, и я стал как Питер. Его плечи сотрясались в беззвучных рыданиях.

2. ПЕТР

- Ладно, теперь прибора нет. Как он себя ведет.
- Когда живешь годами внутри чьего-то тела, то привыкаешь к нему.
Теперь я смотрю на него, вижу его лицо и не понимаю, что происходит. Я не
использовал внешние проявления эмоций и выражения лица. Мне приходилось
жить самими чувствами.
- Входи, здесь вряд ли подходящее место для разговора о психоанализе.
Мы солдаты и редко придаемся психологическим отступлениям. Ты только что
видел как он чуть не выпустил кишки главарю детской банды.
- Он был вынужден. Он не избивал его в прямом смысле, все гораздо
глубже. Подобно Мазеру Рекхему в...
- Ой, пощади... Вот мнение комиссии: он выдержал испытание.
- Большей частью. Давай посмотрим как он поведет себя с братом
теперь, без монитора.
- Его брат. А разве ты не опасаешься того, что может причинить ему
брат?
- Ты единственный убеждал, что в этом нет ни капли риска.
- Я просмотрел некоторые прошлые записи. Я ничем не мог помочь. Я
люблю этого ребенка. Я думаю, мы должны усилить дисциплину.
- Естественно, это наша обязанность. Мы злые, безнравственные демоны.
Мы обещаем имбирный пряник, а сами едим живьем маленьких детишек.

- Сочувствую, Эндер, - прошептала Валентина. Она огорченно посмотрела
на пластырь на шее.
Эндер дотронулся до стены и дверь бесшумно закрылась за ним.
- Мне безразлично. Я даже рад, что его убрали.
- Что убрали? В гостиной появился Питер, его рот был набит хлебом с
маслом и язык с трудом ворочался.
Эндер не видел в Питере красивого десятилетнего мальчика с ясным
открытым взглядом, темной густой вьющейся шевелюрой и лицом, которое могло
принадлежать Великому Александру. Эндер видел в Питере лишь индикатор
злобы или скуки, опасные перепады настроения брата всегда заканчивались
болью с плачем. Вот и теперь, лишь только глаза Питера скользнули по
повязке на шее, в них заплясали злые чертенята.
Валентина тоже заметила это.
- Теперь он как мы, - сказала она, пытаясь смягчить момент и выиграть
время, чтобы не дать взорваться брату.
Но Питера уже ничто не могло остановить.
- Как мы? Он носил свою присоску до шести лет. А когда ты лишилась
своей? Ведь тебе было всего три. Я потерял свое устройство около пяти. А
он все еще носил свой. У, маленький ублюдок, паршивый баггер.
Это даже хорошо, думал Эндер. Все верно. Говори, говори, Питер. Чем
больше ты говоришь, тем лучше.
- Ну что, теперь твои ангелы-хранители не оберегают тебя, - процедил
Питер. - Теперь они вряд ли кого-нибудь смогут остановить, даже если тебе
будет очень больно. Теперь они не услышат, что я говорю, не будут
подглядывать. Что теперь ты скажешь! Что теперь?
Эндер пожал плечами.
- Где мама? - спросила Валентина.
- Ушла, - злорадно усмехнулся Питер. - Я за старшего.
Внезапно Питер рассмеялся и удовлетворенно потер руками, предвкушая
наслаждение.
- Давай поиграем в баггеров и астронавтов, - предложил он Эндеру.
- Я думаю стоит позвать отца, - произнесла Валентина.
- Давай, зови, - усмехнулся Питер, - ты ведь отлично знаешь, что его
нет дома.
- Я буду играть, - сказал Эндер.
- Ты будешь баггером, - крикнул Питер.
- Позволь ему хотя бы раз побыть астронавтом, - попросила Валентина.
- Заткни свой противный рот и не суй куда не следует свою толстую
морду, - отрезал Питер. - Эй, пошли наверх, выберем оружие.
Эндер знал, что игра обещала быть далеко не забавной. И дело даже не
в том, кто выиграет, а кто нет. Вопрос о победителе вообще не стоял. Когда
дети играют в коридорах, разбиваясь на враждующие легионы, баггеры
принципиально никогда не могут выиграть, и игра приобретает совсем другой
оттенок, однако, все же это игра. У себя же в квартирах начатая игра - это
совсем другое, здесь баггеры вообще не имеют право голоса. Ты остаешься в
шкуре баггера, пока астронавт не решит, что игра окончена.
Питер открыл верхний ящик стола и вытащил маску баггера. Мать долго
сожалела и расстраивалась, когда Питер принес ее домой. Но отец резонно
заметил, что отнюдь не спрятанная в доме маска развязывает настоящие
войны, а дети совсем по другим причинам берутся за лазерное оружие.
Поэтому лучше играть в войну и тем самым хоть немного подготовиться к
настоящему вторжению баггеров.
Только бы пережить эту игру, думал Эндер. Он одел на себя маску. Она
сжала его словно огромная ладонь, захватившая все лицо. Интересно, так ли
чувствуют себя настоящие баггеры. Ведь они не носят подобные маски как
маски. Это их настоящие лица. А вот любопытно, в своих мирах они
напяливают маски людей во время игр? А как они нас обзывают? Слизняки?
Потому что мы оказались такими мягкотелыми и липкими по сравнению с ними?
- Будь осторожен, мразь! - неожиданно крикнул Эндер.
Он отчетливо видел Питера в глазные прорези маски.
- Мразь, да? Ну хорошо, баггер-ваггер, сейчас я разобью твою мерзкую
башку.
Эндер не видел приближающегося кулака, он заметил только, как
отклонился корпус Питера. Проклятая маска обрезала боковой обзор,
затрудняя пространственное зрение. Внезапно он почувствовал сильный удар в
голову, боль мгновенно охватила его. Он потерял равновесие и рухнул на
пол.
- Что, плохо видишь, баггер? - ехидно спросил Питер.
Эндер стал лихорадочно стаскивать маску, душащую его. Ботинок Питера
уперся ему прямо в пах.
- Прекрати снимать ее, - скомандовал Питер.
Эндер молча вернул на место маску и убрал руки от лица.
Питер сильнее нажал башмаком, возникшая боль пронзила тело Эндера
словно кинжал.
- Лежи и не рыпайся, баггер. Сейчас мы посмотрим, что у тебя внутри.
Раз уж нам попался живой баггер, то не плохо посмотреть как он устроен.
- Питер, прекрати, - сказал Эндер.
- Питер, прекрати? Вот это здорово. Значит вы баггеры умеете
отгадывать наши имена. И даже умеете просить. Очень трогательно. Но это
лишь для сопливых детей. Твой плач здесь никого не трогает. Я вижу тебя
насквозь. Они думали, они ожидали, что ты станешь человеком, противный
Третий, но на самом деле ты - настоящий баггер, я сейчас докажу это.
Он убрал ногу, приблизился и встал коленями прямо на живот Эндера,
поерзав по нему. Он все больше и больше давил на живот. Эндеру стало
трудно дышать, мышцы напряглись до боли.
- Я могу убить тебя, - прошептал Питер, - просто давить и давить,
пока ты не отдашь концы. А взрослым я скажу, что и не подозревал, что тебе
больно и ты умираешь. Ведь мы же просто играли. И мне все поверят, будет
все просто прекрасно. А ты сдохнешь. Все будет очень здорово.
Эндер не мог вымолвить ни слова, его легкие сжались, в горле стоял
ком. Питер должен знать об этом. Может он не придает этому значения, но он
должен догадываться.
- Я знаю, - произнес Питер, - я знаю все, о чем ты думаешь. Это они
дали добро на тебя, поскольку я был многообещающим ребенком. Но мне не
удалось преуспеть. Ты оказался лучше. Они тоже думают, что ты лучше. Но я
не хочу более одаренного брата, слышишь, не хочу Третьего!
- Я обо всем расскажу, - вмешалась Валентина.
- Тебе никто не поверит.
- Они поверят мне.
- Тогда я убью тебя тоже, моя дорогая сестренка.
- О, да, конечно, - произнесла Валентина, - они поверят тебе. `Я не
знаю, что убило Эндрю, а когда он уже умер, я абсолютно не представляю,
что убило Валентину.`
Давление слегка ослабло.
- Ну ладно, не сегодня. Но когда-нибудь с вами обоими кое-что
произойдет, несчастный случай.
- Ты слишком много болтаешь, - заметила Валентина, - сам не знаешь о
чем.
- Я не знаю?
- Ты знаешь, к чему это может привести? - спокойно спросила
Валентина. `Ведь ты хочешь пролезть в правительство. Хочешь быть избранным
мира сего. А они никогда не выберут тебя, если твоему сопернику удастся
раскопать весьма подозрительный факт, что твой брат и сестра погибли при
весьма странных обстоятельствах еще в детстве. А особенно еще потому, что
я оставила прощальное письмо в одном из скрытых своих файлов, оно
обязательно обнаружится в случае моей смерти.`
- Не бери меня на пушку, тоже мне, напугала.
- В нем говорится, что я умерла не своей естественной смертью. Питер
убил меня. И если он до сих пор не убил Эндрю, он вскоре сделает и это.
Этого, конечно, не достаточно, чтобы доказать твою вину, но вполне хватит,
чтобы тебе никогда не стать избранным.
- Понятно, теперь ты стала его монитором, - сказал Питер. - Ты лучше
следи за ним. Будь начеку и днем и ночью.
- Мы с Эндером не такие уж глупые. Мы все хорошо просчитали, так же
как и ты. А может кое-что еще лучше. Мы все достаточно талантливые дети.
Питер, ты не такой уж умный и сообразительный, хотя и самый старший.
- О да, я знаю. Но когда-нибудь наступит день, когда ты уйдешь
куда-нибудь, когда ты обо всем забудешь. Внезапно ты вспомнишь, бросишься
к нему, а он будет жив-здоров, и все будет о`кей. А уж в следующий раз ты
не будешь так беспокоиться, так спешить. И всякий раз с ним будет все
нормально. Ты подумаешь, что я забыл обо всем. Даже если ты будешь
постоянно помнить наш разговор, ты решишь, что я просто изменился, забыл.
А годы пойдут своим чередом. И вдруг чудовищное происшествие, я нахожу
тело, я плачу и рыдаю над ним. А ты, помня о нашем разговоре, будешь
стыдить себя. Ведь ты будешь знать, что я изменился, и что действительно
произошел несчастный случай. А с твоей стороны просто жестоко напоминать о
том, что было когда-то обещано во время детских ссор и игр. Несмотря на
то, что правда на твоей стороне. Я подожду своего часа, а он - своей
смерти, а ты ничего не сможешь сделать, ни-че-го. Вот тогда ты поймешь,
что такое самый старший.
- Большой злыдень, - в сердцах бросила Валентина.
Питер вскочил на ноги и тупо уставился на нее. Валентина попятилась.
Эндер сдернул с лица омерзительную маску. Питер обернулся и направился к
своей кровати. Усевшись на нее, он начал смеяться. Смех был заливистым,
веселым, слезы бисером брызнули из его глаз. `Да, вы ребята просто супер,
величайшие простаки планеты Земля! Эй, вы, сосунки!`
- Теперь он скажет нам, что просто пошутил, невинная шутка, -
заметила Валентина.
- Да не шутка, просто игра. Я могу заставить таких простачков
поверить во что угодно. Я могу заставить вас прыгать, как марионеток. -
Сделав притворно грозный голос, он добавил: `Сейчас я убью вас, разорву на
мелкие кусочки и выброшу в мусоропровод.`
Он снова захохотал. `Великие сосунки вселенной`
Эндер молча взирал на его веселье. Он думал о Стилсоне, вспоминал,
как хрустнули его кости. Вот кто действительно заслужил подобного. Ничего,
он свое еще получит.
Словно прочитав его мысли, Валентина отчаянно зашептала: `Нет, нет,
Эндер.`
Питер внезапно повалился на бок, затем вскочил и занял боевую стойку.
`Давай, давай, Эндер. Я готов в любое время.`
Эндер нагнулся, снял правый ботинок и поднял его.
- Видишь, вот на подошве и носке? Это кровь, Питер.
- О... о... я умираю от страха. Я трепещу. Эндер раздавил земляного
червя, а теперь хочет убить меня.
Для него это были просто слова. В сердце Питера жил убийца, но об
этом никто не знал, кроме Валентины и Эндера.
Когда пришла мать, она коротко посочувствовала по поводу исчезновения
монитора. Отец тоже выразил свое удивление целой тирадой. Он сказал, что у
него такие фантастические дети, что правительство разрешило им иметь трех
вместо двух. А теперь правительство решило не забирать никого, теперь они
будут все вместе. Им навсегда оставили Третьего... Он говорил до тех пор,
пока Эндер не закричал на него. `Я знаю, что я Третий, я знаю это. Если вы
хотите, я уйду, и вам не придется перед всеми оправдываться. Мне жаль, что
у меня отняли монитор, и вы оказались с тремя детьми без всяких
объяснений. Я понимаю, что это очень обременительно для вас. Мне очень
жаль, жаль, жаль...`
Он неподвижно лежал на кровати, тупо уставившись в черноту потолка.
На верхней койке, над ним он отчетливо слышал, как ворочался Питер, его
спокойное ровное дыхание. Вот Питер соскользнул с кровати и вышел из
комнаты. Эндер различил звук журчащей струйки в туалете, затем Питер
бесшумно возник в дверном проеме.
Он думает, что я сплю и собирается убить меня.
Питер уверенно подошел к кровати, но не стал забираться на верхний
ярус. Вместо этого он остановился у изголовья Эндера.
Но почему он не взял подушку, ведь так легче задушить. Или у него
есть другое оружие.
Он прошептал: `Эндер, прости меня, прости, я ведь понимаю тебя, знаю,
что ты чувствуешь. Прости меня, братишка, прости. Я люблю тебя.`
Спустя некоторое время ровное дыхание Питера известило, что тот снова
уснул. Эндер в отчаянии содрал с шеи повязку. Второй раз за день он
разрыдался.

3. ГРАФ

- Сестра - наше слабое место. Он действительно очень любит ее.
- Я знаю, она портит все дело с самого начала. Возможно он не захочет
расстаться с ней.
- Так что же нам делать?
- Убедить, возможно надавить, заставить поверить, что он хочет пойти
с нами больше, чем остаться с ней.
- Да, но как это сделать?
- Сначала хитростью и обманом.
- А если это не сработает?
- Тогда расскажу ему всю правду. Это дозволено делать в случае
крайней необходимости. Но мы не можем распланировать все до мелочей, ты
знаешь, это невозможно.

Эндер не проголодался к завтраку. Он гадал, что произойдет в школе.
Как он встретится с Стилсоном после вчерашней драки. Как поведут себя
друзья Стилсона, что будут делать. Скорее всего ничего, но он не был
уверен в этом. Ему не хотелось идти в школу.
- Ты ничего не ешь, Эндрю, - заметила мать.
Питер вошел в комнату. `Привет, Эндер. Большое спасибо, что оставил
свое мокрое полотенце прямо в ванне.`
- Старался для тебя, - пробубнил Эндер.
- Эндрю, давай ешь.
Эндрю протянул согнутые ладони, как бы прося: `Подайте корочку
бедному нищему...`
- Очень смешно, - сказала мать. - Как я не старалась, ни один мой
ребенок не унаследовал материнские гены.
- Лишь твои гены сделали нас подлинными гениями, Ма, - лукаво
произнес Питер. - Мы уверены, что в этом лишь твои заслуги, а не нашего
Па.
- Я все слышу, - вмешался отец. Он молча поглощал свой завтрак, не
обращая внимания на новости, бегущей строкой передаваемые прямо на
обеденном столе.
- Не стоит расточать понапрасну свой потенциал.
Стол слабо пискнул. Кто-то чужой стоял около входной двери.
- Кто бы это мог быть? - обеспокоилась мать.
Отец нажал пальцем на клавишу и монитор ожил. На экране появился
человек в военной форме. Это говорило само за себя - ИФ -
Интернациональный Флот.
- Я думал, что все уже кончилось, - уныло произнес отец.
Питер ничего не сказал, но рука его дрогнула и молоко выплеснулось в
блюдце. А Эндер подумал, что сегодня ему, пожалуй, не придется идти в
школу.
Отец набрал код, открывающий входную дверь и поднялся из-за стола.
- Пойду посмотрю, - сказал он, - а вы продолжайте завтрак.
Они остались сидеть, но завтрак можно было считать оконченным. Через
одну-две минуты вошел отец и жестом пригласил мать на выход.
- Сейчас тебе будет нагоняй, - произнес Питер. - Они обнаружили, как
ты расправился со Стилсоном, и теперь тебя отправят прямо на фронт.
- Но мне всего шесть лет, я еще маленький.
- Ты, Третий, тупица, у тебя вообще нет никаких прав; тебя никто и не
спросит.
В комнате появилась Валентина. Ее лицо было заспанным, волосы
спутались и торчали в разные стороны.
- Где Ма и Па? Я сегодня так плохо себя чувствую, совсем не могу идти
в школу.
- Что очередной устный экзамен? - поинтересовался Питер.
- Заткнись, Питер, - огрызнулась Валентина.
- Тебе лучше расслабиться и наслаждаться жизнью, - не унимался Питер,
- может быть и хуже.
- Интересно, что?
- Тебя ждут аналитические экзамены.
- Пробка, - сказала Валентина, - где мама и папа?
- Разговаривают с парнем из ИФ.
Валентина неосознанно посмотрела на Эндера. После долгих лет
ожидания, вечного страха, что кто-то придет и скажет, что Эндер прошел
тестовые пробы и должен покинуть дом...
- Давай, давай, смотри, - язвительно заметил Питер. - Но ведь это
могу быть и я. Они наконец поняли, что я оказался лучше.
Чувства Питера были явно оскорблены, но он старался не показывать
вида.
Открылась дверь и раздался голос отца:
- Эндер, выйди на минуту.
- Извини, Питер, - съязвила Валентина, - недолет.
Отец сердито посмотрел на них.
- Тише дети, сейчас совсем не до шуток.
Эндер последовал за Отцом в гостиную. Офицер ИФ встал при их
появлении, но не протянул руки Эндеру.
Мать нервно крутила на пальце обручальное кольцо.
- Эндрю, - произнесла она бесцветным голосом, - я никогда не думала,
что станешь заводилой драк.
- Мальчик Стилсонов сейчас в госпитале, - добавил отец, - ты серьезно
избил его ногами, по-моему, это не совсем красиво.
Эндер тряхнул головой. Он ожидал увидеть по поводу Стилсона
кого-нибудь из школы, но никак ни офицера флота. Значит все более
серьезно, чем он ожидал. Он совсем растерялся и не знал как себя вести.
- Ты можешь хоть как-нибудь объяснить свое поведение, молодой
человек? - осведомился офицер.
Эндер покачал головой. Он не знал, что сказать, и боялся выказать
себя еще большим монстром, чем следовало из его действий. `Я перенесу
любое наказание, - думал Эндер. - Ну же, начинайте.`
- Нам хотелось бы выяснить истинную суть вещей, - продолжал офицер. -
Но я должен заметить, что все это выглядит не лучшим образом. Бить по
ребрам, по лицу, пинать ногами лежащего человека - тебе что, доставляло
это удовольствие?
- Нет, - прошептал Эндер.
- Тогда почему ты это сделал?
- Там была вся его банда, - промямлил Эндер.
- Ну и что. Это что-нибудь оправдывает?
- Нет.
- Скажи, почему ты избил его, ведь ты же выиграл?
- Сбив его с ног, я выиграл лишь первый раунд. Я хотел выиграть и все
остальные. Сразу утвердить себя победителем. Чтобы они оставили меня в
покое.
Эндер не мог больше сдерживаться, он был так напуган, так пристыжен
своим поведением, что снова разревелся, как маленький. Он не любил плакать
и редко позволял себе подобные слабости; сейчас, менее чем за сутки, он
ревел уже третий раз. И раз от разу ситуация была все ужаснее. Но рыдать
перед отцом и матерью, перед лицом незнакомого офицера - это совсем позор.
- Ведь вы же забрали монитор, - произнес он сквозь слезы, - значит
теперь я должен сам заботиться о себе, разве нет?
- Эндер, - вмешался отец, - тебе следовало попросить взрослых о
помощи.
Но офицер встал и подошел к Эндеру. Он молча протянул руку.
- Мое имя Графф, Эндер. Полковник Хьюрум Графф. Я директор частной
Школы Баталий в Белте. Я здесь, чтобы пригласить тебя учиться в нашей
школе.
После всего. `Но мой монитор...`
- Это был последний этап испытаний. Мы хотели посмотреть, что
произойдет с исчезновением монитора. Мы не всегда поступаем подобным
образом, но в твоем случае...
- Значит я прошел пробы.
Мать окончательно расстроилась, но в ее голосе сквозило недоверие:
- Прекрасно, мальчик Стилсонов в госпитале. А чтобы вы сделали, если
бы Эндрю убил его? Наградили медалью за отвагу?
- Мадам, его действия имели другие мотивы. Мы основывались на другом.
Полковник протянул ей папку с бумагами.
- Здесь все необходимые документы. Ваш сын прошел проверку Отборочной
комиссии Интернационального Флота. Естественно мы учитывали и полагались
на ваше согласие, данное в письменной форме в самом начале эксперимента,
иначе он просто бы не родился. Там четко оговорено, что если он проходит
проверочные испытания, он принадлежит нам.
Голос отца нервно подрагивал.
- С вашей стороны не совсем вежливо и гуманно дать понять, что он вам
не нужен, а затем заявить о своих правах.
- Кроме того, какой-то ребус, эта заваруха со Стилсоном, - добавила
мать.
- Это не ребус, миссис Виггин. До тех пор, пока мы не выяснили мотивы
Эндера, мы не могли быть уверены, что он именно такой, а не иной - мы
должны твердо знать, что лежит в основе любого его поступка. Или, по
крайней мере, что под этим подразумевает сам Эндер.
- Как вы можете называть его этим глупым прозвищем? - бросила мать
срывающимся голосом, она уже не скрывала слез.
- Сожалею, мадам. Но это имя мальчик выбрал себе сам.
- Что вы намериваетесь делать, полковник Графф? - произнес отец. -
Прямо сейчас забрать ребенка и уйти.
- Все будет зависеть от обстоятельств, - сказал Графф.
- Каких?
- Захочет ли Эндер уйти.
Плач матери превратился в горькую усмешку.
- О, как трогательно. Даже есть право выбора, какая щедрость!
- Для вас двоих выбор был сделан очень давно, когда давалось право на
рождение третьего ребенка. Но Эндер еще вообще не сделал своего выбора.
Новобранцев и солдат у нас хватает, мы не страдаем от недостатка пушечного
мяса, но чтобы стать офицером нужна добрая воля.
- Офицером? - переспросил Эндер. От звука его голоса все разом
замолчали.
- Да, - подтвердил Графф, - Школа Баталий существует для будущих
командиров космических кораблей, командующих флотилиями и адмиралов флота.
- Только давайте без обманов и пропаганды! - голос отца срывался от
гнева. - Сколько мальчиков в последствии становятся командирами кораблей?
- Сожалею, мистер Виггин, но это секретная информация. Но я могу с
полной уверенностью заявить, что ни один из мальчиков, не отсеявшихся по
концу первого года, в последствии не проваливается на квалификационной
комиссии на звание офицера. И ни один из них не служит по званию и рангу
ниже командующего офицера межпланетной станции. Я считаю, это большая
честь и очень почетно даже для внутренних войск нашей солнечной системы.
- А сколько обычно проходит на второй год обучения? - спросил Эндер.
- Все, кто этого очень хочет.
У Эндера почти вырвалось: я хочу учиться в вашей школе. Но он
сдержался и для верности прикусил язык. Это, конечно, избавит его от
обычной школы, но это же глупо, ведь это проблема лишь нескольких дней.
Это избавит его от Питера - что само по себе очень важно, но не в этом же
заключается вся жизнь. Вот так оставить отца и мать, лишиться дома,
покинуть Валентину. А для чего? Чтобы стать солдатом. Но он совсем не
любит драться. Он ненавидит принципы Питера, сила против слабости, но свои
принципы: сообразительность против глупости - ему тоже не по душе.
- Я думаю, - произнес Графф после затянувшейся паузы, - что нам с
Эндером следует поговорить наедине.
- Нет, - отрезал отец.
- Я могу забрать его прямо сейчас, без вашего согласия и даже без
прощальных слов, - отпарировал Графф бесцветным голосом. - И вы ничего не
сможете сделать.
Отец внимательно посмотрел на Граффа, затем поднялся и, не говоря ни
слова, вышел из комнаты. Мать задержалась на мгновение, судорожно сжала
руку Эндера, выдавила жалкую полуулыбку и бесшумно скрылась за дверью.
- Эндер, - сказал Графф, - если ты пойдешь со мной, ты не сможешь
долгое время вернуться сюда. В Школе Баталий не так уж много свободных
дней. Посетители тоже запрещены. Полный курс обучения продлится до 16 лет
- ты сможешь получить первое увольнение домой, если удачно сложатся
обстоятельства, только в двенадцать лет. Поверь мне, Эндер, люди сильно
меняются с годами, тем более за шесть или десять лет. Твоя сестра
Валентина станет уже женщиной к тому времени, как ты вновь увидишь ее.
Если, конечно, ты решишься уйти со мной. Вы станете чужими. Ты,
безусловно, будешь любить ее, но ты уже не будешь знать ее. Видишь, я не
скрываю трудностей и не представляю все в розовом свете.
- А мама и папа?
- Я знаю о тебе почти все, Эндер. Я внимательно просмотрел все данные
о тебе. Ты никогда надолго не покидал родителей. И они никогда нигде не
оставляли тебя на долгое время.
Слезы сами по себе навернулись на глаза Эндера. Он отвернулся, но не
стал вытирать их.
- Они по-настоящему любят тебя, Эндер. Но ты должен понять, что стоит
им твоя жизнь. Они родились очень религиозными, ты знаешь. Твой отец
крещен под именем Джон Пауль Викзорек. Он католик. И был седьмым из девяти
детей.
- Господи, девять детей! Это немыслимо. Это - настоящее преступление.
- Да, люди совершают странные поступки во имя религии. Ты ведь знаком
с карательными мерами - они не так жестоки, как трудноосуществимы. Только
первые двое детей могут свободно получить образование. Далее такса за
обучение сильно возрастает с каждым ребенком. Твой отец достиг
шестнадцатилетия и обратился в Судебную Инстанцию Гражданских Актов с
просьбой об отделении от семьи. Он изменил свое имя, отверг религию и дал
обет - никогда не иметь детей больше, чем дозволенное количество. Весь
свой позор, все трудности, которые он преодолел, будучи ребенком, - все

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 117584
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0