ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

В. Шинкарев

Папуас из Гондураса

[бред в двух частях]


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.


Француз Х (с ожесточением, вроде: Я тебе
покажу кузькину мать!): Я научу вас любить
жизнь!
(из какого-то кино)

`Бывают дни, когда одна дурь в голове.`
Р. Музиль

Мне лишнего эпиграфа не жалко:

`Великие люди не напрасно писали трактаты
о больших носах.`
Л. Стерн

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Островитянин.

. . . . . . . . . .

Заточник Валера Марус, придя домой с производства, даже не успев
поесть и отдохнуть, зачастую включает в работу прибор... нет, не прибор и
не аппарат... включает в работу машину, представляющую собой обьемистую
коробку с экраном. Назначение коробки - воспроизводить на экране тяжелый
и неинтересный бред. Эта всем знакомая машина называется телевизором, ее
можно увидеть в самом неимущем доме.
В описываемый период времени Валера каждый день приходит с работы
чуть поддатый и смотрит многосерийный телефильм. Иногда он пропускает
целую серию, иногда застает только конец, иногда, осоловелый, вскидывает
глаза на телевизор только при звуках выстрелов и громких криках.
Случается, вероятно, что происходящее домысливается им в полудреме.
Бывает, что он по ошибке смотрит другую программу.
Вот Валера включает телевизор и тяжело плюхается на раскладушку.
На экране - толпа людей в тельняшках и ватниках, с плакатами `SТОР
ТНЕ NЕUТRОN ВОМВ` (митьки всегда будут в говнище, англ.). Голос диктора
за кадром: `Мощная волна манифестаций против бесчеловечности...` Валера,
выматерившись, встает с раскладушки и переключает телевизор на другую
программу.

Юрий Сенкевич: `И в заключение нашей передачи интересный видеосюжет из
Франции. Хочу предварить его любопытными данными опроса общест-
венного мнения, которые приводит влиятельный буржуазный ежене-
дельник `Монд`. В середине восьмидесятых годов на вопрос, хотят
ли они на кого-нибудь походить, отвечали отрицательно 70 процен-
тов сознательного мужского населения Франции, 30 процентов хотели
бы походить на широкий спектр популярных киноактеров и рок-
музыкантов, причем больше всего голосов получили Дейвид Боуи и
Сильвестр Сталлоне. Сейчас картина резко изменилась. Только 9
процентов французов довольны своей внешностью, а Сильвестра
Сталлоне и иже с ним идеалом мужской красоты считает только один
процент. 90 процентов населения Франции мечтают быть похожими на
Дмитрия Шагина. Желая вернуть себе утраченную популярность, Луи
Барро и Жан-Поль Бельмондо отрастили бороду лопатой и подолгу
лежат неподвижно, часто употребляя жирную пищу и пиво. Наш
корреспондент на днях попросил прокомментировать это явление
известного публициста, философа, писателя и драматурга Жан-Поль
Сартра.

Корреспондент: (говорит в микрофон, стоя спиной к Жан-Поль Сартру,
сидящему на раскладушке в углу роскошно обставленной залы.
Жан-Поль Сартр слушает по кассетному магнитофону `Матросскую
тишину`, притоптывая валенком и помахивая кулаком): Новая мода
стремительно захватила Париж. Лучшие аристократические клубы
открывают двери своим членам только в том случае, если на них
одеты тельняшки и ватники, да и в любой ресторан первого класса
вас теперь вряд ли пустят без ватных штанов. (Поворачивается к
Сартру) Мсье Сартр, разрешите задать вам несколько вопросов о...
Сартр: (ласково рычит) А ты к интервьюшечке-то хорошо подготовился?
Корр.: О, да! Я внимательно прочел ваш труд `Из экзистенциализма - в
говнище` и хотел бы...
Сартр: (с некоторой тревогой) Дык я тебя спрашиваю, ты к интервьюшечке-
то хорошо подготовился?
Корр.: (недоуменно молчит)
Сартр: (с сильной тревогой) Как, совсем не подготовился?
Корр.: (внезапно все поняв, достает бутылку молдавского вина и учтиво
подает ее Жан-Поль Сартру)
Сартр: (с криком `От настоящий браток!` вытаскивает зубами пробку,
отмечает на бутылке ногтем какую-то черточку и, запрокинув
голову, пьет)
Корр.: Мсье Сартр, разрешите задать...
Сартр: (ласково кладя руку на корреспондента) А за что ж ты так-то?
Будешь потом говорить, что Сартрушка тебя обожрал...
Корр.: (берет бутылку и делает глоток)
Сартр: (с криком `Стой, гад!` отбирает бутылку)
Корр.: Мсье Сартр, разрешите...
Сартр: (горько) Пришел в жопу пьяный, все выжрал... (протягивая бутылку
обратно корреспонденту) На! Пол-бутылки выжрал - так допивай уж
всю до дна, коли так!
Юрий Сенкевич: На этом разрешите попрощаться, дорогие товарищи!
И т.д. и т.п.

Разумеется, я шучу. Ничего такого на самом деле не показывают. На
самом деле на экране хорошо упитаный мужчина на фоне группы рабочих.
Упитаный мужчина объясняет корреспонденту: - ...будут выполнены.
Голоса рабочих: Верно! Выполним!
Упитаный мужчина: Но главное для нас на производстве - помнить, что
каждый человек - это лишность.
Рабочие (повесив головушки): Верно, лишность...

Совершенно очевидно, что рабочие, как, вероятно, и упитаный мужчина,
производят слово `личность` от слова `лишний`.
Валера переключает телевизор на третью программу.

Не оставляйте надежды, маэстро,
Не убирайте ладоней со лба!

Допев, Окуджава молча сидит, улыбаясь.
- У меня вопрос! - звучит голос в зале; Окуджава, щурясь, ищет по
залу говорящего.
- Да здесь, здесь! - раздраженно говорит женский голос, - сектор
пять!
Окуджава не может отыскать даже сектор пять и публика начинает хихи-
кать над его непонятливостью. Наконец находит.
- Булат Шалвович, - говорит девица штурмового вида лет пятнадцати,
одетая тысячи на три, как почти все в зале, - я хочу Вас спросить: почему
Вы не поете острых песен?
Окуджава искренне веселится:
- Это каких же - острых?
- Ну, таких, как например... у Боярского.
- Я не знал, что Боярский пишет... острые песни.
- Спасибо. Булат Шалвович, а почему Вы не пишете про любовь?
- Вы знаете, я уже стар... но я пишу только про любовь!
Ведущий смеется, приглашая этим посмеяться и всю молодежь.
- У меня вопрос, сектор восемнадцать!
Снова канитель с поисками спрашивающего. Им оказывается юноша весь в
цепях, в браслетах с шипами, парик из конских волос перехвачен ошейником:
- Булат, скажи, как ты отнсисьшя к `металлическим` группам?
- Ну, мне приходилось видеть пару видеофильмов об английских `метал-
лических` группах, но...
- Это совсем не то! - радостно кричит металлист, торопясь предста-
вить себя, - Я говорю про советское движение `металлистов`, мы носим
цепи потому, что в нашей стране много металла, потому что мы рабочие, мы
начали играть металлический рок раньше всех в мире!
- Нет, мне не приходилось слышать отечественного `металлического`
рока.
Юноша надменно садится.
Ведущий, широко улыбаясь, благодарит Булата Шалвовича Окуджаву за
выступление и тот под жидкие аплодисменты уходит. Ведущий сгоняет с лица
улыбку и серьезно говорит:
- Дорогие друзья! Я вижу, вы все любите музыку, ходите в дискотеку.
Вы хотите современно одеваться, ведь так?
Из зала вразнобой: `Так!`
- Но посмотрите, как это иногда печально кончается.
Зал недоуменно хихикает. На большом экране залу показывают допрос,
или скорее разговор с девушкой пятнадцати лет, учащейся ПТУ, домушницей.
- Маша, скажи, зачем тебе нужно было столько денег? Ведь только за
последнюю неделю ты ограбила двенадцать квартир.
Маша сидит сгорбившись, спрятав лицо.
- Мне нужны были деньги... Я хотела хорошо одеваться.
- Но почему ты ограбила столько квартир? Почему ты не пошла рабо-
тать, не заработала деньги честно?
- Столько заработать нельзя... Если бы я пошла работать, меня бы все
обсмеяли на дискотеке...
- Но разве можно грабить квартиры, добывать деньги так нечестно?
- Нельзя... Я даже хотела работать, но меня еще не брали... А если
плохо одеваться, с тобой никто и разговаривать не будет (Маша плачет).
Экран гаснет, ведущий обращается к залу:
- У нас в гостях Олег, знакомый Маши по дискотеке. Встань, Олег!
Поднимается штурмовик лет пятнадцати.
- Скажи, Олег, ты ведь знал Машу?
- Да, встречались на дискотеке.
- Она хорошо одевалась?
- Да, современно одевалась.
- А ты хорошо одеваешься?
- Ну, я стараюсь современно одеваться.
(Валере не кажется, что Олег хорошо одет, ему кажется, что эти надутые
ватники, страшные брюки и сапоги должны стоить дешево, а последним криком
моды Валера считает джинсы.)
- Олег, а ты где достаешь деньги, чтобы хорошо одеваться? Ты ведь
еще не работаешь.
- Ну, где достают... стараюсь экономить...
- Ты оправдываешь Машу?
- Нет. Зачем? Грабить квартиры нельзя... конечно, нужно современно
одеваться... но квартиры нельзя грабить.
- А тебе нравилась Маша ?
- Нет. Хоть и стала современно одеваться, она мне не нравилась. У
меня выше интеллектуальный уровень.
Ведущий, обрадованно:
- Вот! - внезапно подносит микрофон радом сидящей девушке лет сем-
надцати, - а как вы считаете, что важнее: интеллектуальный уровень или
возможность хорошо одеваться?
Девушка, застигнутая врасплох:
- Ну... конечно, одеваться надо современно...
(Валере делается невтерпеж смотреть на всех этих сексапилльных девочек,
он переключает молодежную передачу и вот тут-то и все начинается.)
Дикторша: Дорогие товарищи! Сегодня мы начинаем показ нового много-
серийного фильма `Папуас из Гондураса`, созданного кинематографистами го-
рода на Неве.
Сказав это, дикторша долго молчит, победно улыбаясь, будто она сама
создала этот фильм. Потом долго показывают невыразительный титр `много-
серийный телевизионный фильм`.
Валера встает и ищет по комнате штопор. Вдруг из телевизора урезыва-
ется такая разбойная музыка, что Валера опрометью подбегает и жадно смот-
рит на экран.
Титр: `По заказу государственного комитета по телевидению и радио-
вещанию СССР`.
Валерия не интересуют титры, он продолжает искать штопор. Найдя,
он делает свое дело и, утирая губы, садится на раскладушку.

* * *

Первая серия

Островитянин

` Столько лет на острове и ни минуты покоя!
Нет, все-таки зря его не сожрали дикари...`
Ю.Нагибин


Стояла обычная для этих мест пасмурная погода. Ледяной ветер катил
валы свинцового Средиземного моря на мрачный Лазурный берег. Моросил
пронизывающий дождь.
Лорд Храм Хронь, расставив ноги, грузно стоял на террасе своего
неприютного палаццо и, насупив брови, напряженно глядел на море. Как
всегда он считал волны. ( К сожалению, почти любому телезрителю ясна
причина этого несколько парадоксального начала - сьемки проводятся на
берегу Финского залива. Лорд Хронь смотрит прямо на темный силуэт
Кронштадта. Проплывают последние в сезоне теплоходы. Чайки, как черная
бумага, клочьями носятся в воздухе. Но Валерий не замечает этого, не
будем же и мы придираться. )
Лорд Хронь, насчитавшись досыта, надвинул поглубже треуголку и
пошагал по лужам домой.
( Камера скользит по белесым камням террасы, изьеденным какой-то
ржавчиной и мазутом. Звучит жуткая, настороженная музыка. )

* * *

Роскошно обставленная столовая в палаццо лорда Хроня.
За большим столом лорд Хронь аппетитно хлебал суп-жульен в сопро-
вождении своей дочери, леди Елизабет Хронь, невзрачной провинциальной
девицы тридцати лет, приживалки фрау Маргарет Моргенштерн, лютой особы,
старого друга Питера Счахла.
Бедняга Питер, весь белый, субтильный, давно переступил последнюю
стадию злокачественного развития чахотки. При попытке что-нибудь сказать,
он заходится в припадке мучительного кашля - топает ногами, рвет кружева
на груди так, что золото сыплется с кружев, смахивает со стола дельфтский
фаянс. Поэтому за его спиной стоял негр, который сжимал беднягу в своих
стальных обьятьях, не давая и пикнуть. Вообще негров в столовой довольно
много - они попарно стояли у каждой двери, голые по пояс, в сафьяновых
шароварах, с какими-то идиотскими тюрбанами на головах. У некоторых
были опахала.
( Валера Марус откинулся на раскладушку и захохотал. Он представил
себе, что и в его комнате день и ночь слоняется парочка голых по пояс
негров - раскрывает перед ним двери в туалет и на кухню, отгоняют комаров
своими опахалами, ночью блестят выпуклыми глазами, похожими на яичницу
глазунья. )
Лорд Хронь, вычерпав ложкой весь суп-жульен, отодвинул от себя
тарелку, утер лоснящийся рот, вмазал локтем крупные брызги супа в
скатерть.
Лакей в буклях принял тарелку, вопросительно заглядывая лорду в
глаза, тот в знак утверждения громко хлопнул в ладошки (у лорда ручки
маленькие). Тотчас несколько негров, голых по пояс, внесли несколько
бутылок портвейна и стаканы.
Питер Счахл, несколько оживившись, попытался сказать что-то,
указывая на бутылки дрожащим перстом, но зашелся в приступе мучительного
кашля. Он едва успел прижать к губам тонкий батистовый платочек, как негр
схватил его и сжал в своих маслянистых обьятьях.
- Дай ты парню выпить спокойно, - пробормотал лорд Хронь, раскупори-
вая бутылку.
Освободившись, бедняга Питер посмотрел на платок и с горестным,
укоризненным видом показал сотрапезникам: на платке выделялись алые
пятнышки крови.
Леди Елизабет, славная девушка, посмотрела на платок с неподдельным
волнением.
Фрау Маргарет Моргенштерн посмотрела как вурдалак.
Лакеи и негры зажгли свечи.
- Вон оно, шут его дери, - задумчиво сказал лорд Хронь.
( Делается заметно, что лорд Хронь не является глубоко образованным
и вообще интеллигентным человеком; авторы желают придать фильму социально
нравственный оттенок. Ну, сакажем прямо: образование лорд Хронь получил в
церковно-приходской школе, да и кончил-то три класса, четвертый коридор.
В обществе он, однако, умел это скрыть, отчасти по своей малокоммуника-
бельности. Лорд придавал не слишком много значения тому, что не входило
входило в круг его интересов, весьма, впрочем, неширокий. )
- Позволю себе напомнить, что наша трапеза прервала отчет капитана,
- произнесла фрау Маргарет в наступившей тишине. Фрау Маргарет, когда
говорит, покачивает челюстями, как акула.
Во вновь наступившей тищине слышно, как лорд Хронь отхлебывает вино.
Лакеи и негры с почтеним взирают на него.
- Вбанги, позвать капитана! - мрачно изрекла фрау Маргарет Морген-
штайн.
- Я, фрау, - кланяясь, ответил голый по пояс Вбанги, и подойдя к
двери, зычно крикнул.
Веселый капитан с почтительным полупоклоном вошел в столовую; машет
шляпой, улыбается. Даже фрау Маргарет чуть заметно улыбнулась ему,
обнажив два мощных клыка, а у леди Елизабет рот открылся до ушей. Бедняга
Счахл улыбается прекрасной предсмертной улыбкой: играйте, дети, вам жить,
а мне помирать. Лорд Хронь не обратил на вошедшего особого внимания: он
держал бутылку над стаканом, экономно выжимая из нее последние капли.
Лакей в буклях принял у капитана шляпу и степенно отошел к толпе
полуголых чернокожих.
( Валера сильно зевнул и переключил телевизор на другую программу.
Ему скучно, неинтересно. По другой программе медведи в юбочках медленно
играют в хоккей с полуодетой красоткой. Валера некоторое время лениво
смотрел на этот чудовищный кошмар, но оператор фокусирует камеру на
несчастных животных, а не красотке, и Валера, грязно выматерившись, снова
переключает телевизор на `Папуаса из Гондураса`, решив смотреть его до
конца. Вообще говоря, механический зрительный корм, предлагаемый нам
телевидением, как правило, представляет собой разлагающий душу, но не
интересный бред, а значит, таковым же надлежит быть моему повествова-
нию... ну, ладно, посмотрим. )
- Как только судно приблизилось к неотмеченному на карте острову, -
оживленно рассказывает веселый капитан (на экране показывают куски моря,
суши и многое из того о чем идет речь), - впечатление о его необитаемости
резко рассеялось. Там и сям виднелись следы разумной, или я бы скорее
сказал - рукотворной деятельности. В разных направлениях остров пере-
гораживали изгороди, заборы и частоколы, сооруженные без видимого
назначения. На берегу, так же окруженное забором, стояло небольшое
деревянное сооружение, напоминающее, миль пардон, леди, туалет - каковым
он впоследствии и оказался. что все это означало? Зачем? Я достал
подзорную трубу и тщательно осмотрел остров в поисках дыма от костра -
известно, что обитатели необитаемых островов постоянно утомляют себя
разведением костров в надежде на то, что проплывающие мимо корабли
обратят на них какое - нибудь особенное внимание. Однако ни костра, ни
дыма видно не было; то есть дым был, но это был дым огнедышащей горы,
возвышаящейся среди острова. Подзорная труба сильно увеличила дикое
впечатление от острова. Бесконечные, ненужные изгороди пугали воображение
- развлечение сумашедших, а, может быть, кто-нибудь проделал этот
каторжный труд, чтобы убить время? Когда я был готов принять рещение
поворачивать оглобли подобру-поздорову от греха подальше, ко мне подошел
суперкарго и молча указал на лежащий в небольшом углублении странный
предмет, напоминающий ящик, а скорее гроб... и благодарите бога, сэр, что
я все же решился подойти к этому безумному острову! - победно эаявил
сияющий капитан.
Лорд Хронь с обычным для него выражением спокойной глупости молча
смотрел на капитана.
- К делу, капитан, к делу короче! - металлическим утробным голосом
произнесла фрау Маргарет.
- Извольте, сударыня, извольте! Это предположение блистательно
подтвердилось - то был в самом деле гроб, в котором-то и лежал единствен-
ный обитатель острова.
- Дохлый? - осведомился лорд Хронь.
- Самое гнетущее и торжественное в мрачной обстановке этого острова
заключалось в том, что нет!
- Что `что нет`? - с нетерпением спросила фрау Маргарет.
- Бедняга лежал в гробу заживо.
- Однако, вы мне изрядно надоели, капитан, - устало обьявила фрау
Маргарет, - Почему нельзя рассказать коротко, конкретно, без эмоций и по
порядку?
- Я тогда вообще ничего рассказывать не буду.
- И без истерик. Ну подошли вы к гробу...
- Я велел спустить на воду две отлично просмоленные шлюпки, в одну
из них, нагруженную выше планшира, сел сам...
- Подошли вы к гробу! Дальше!
- Бедняга лежал в гробу. Кто он такой? Зачем лежит здесь? Я
заговорил с ним по-английски, но он, казалось, не владел им. Он сурово и
с горечью смотрел на меня, не шевелясь. Тогда суперкарго заговорил с ним
и по-испански, и по-французски, и по-блатному - все было напрасно.
Бедняга разучился говорить. Он молча, хмуро и выжидательно смотрел на
команду судна, скрючившись в своем гробу. К вечеру он обпился красным
вином и умер, так и не проронив ни слова - вот как немилосердна оказалась
к несчастному судьба. Я как представлю себе, что он долгих двадцать лет
мыкается по острову между своих изгородей, выходит на сине оранжевый
берег, вытягивая шею ищет глазами корабли...
- Откуда вы взяли, что именно двадцать лет?
- Из дневника, любезная фрау Моргенштайн, из дневника - вот откуда!
Несчастный вел дневник! К сожалению, он так изьеден плесенью, что я мог
понять только часть, но и этого было достаточно. Да, да, господа! Видит
бог - вполне, вполне достаточно!
- Боже, действительно, достаточно. С меня вполне достаточно вашей
болтовни!
Капитан, приосанившись раздул ноздри.
Нежиданно лорд Хронь издал удовлетворенный возглас:
- Да, худо-бедно, а нажористый портвейн!
Некоторое время все смотрели на него выжидательно, но оказалось, что
это и все, что он хотел сообщить.
- А мне, фрау Маргарет, так интересно показалось... - нерешительно
сказала леди Елизабет.
- А показалось, так перекрестись! - вновь вступил в разговор лорд
Хронь. Он сделался оживлен и добродушен.
Питер Счахл с горечью посмотрел на него и зашелся в приступе
мучительного кашля. Откашлявшись в платок, он посмтрел на него и молча
укоризненно продемонстрировал всем присутствующим: на платке алели
пятнышки крови.
- Продолжайте, капитан, - сказала фрау Маргарет, несколько облаго-
роженная этим зрелищем, - не будем горячиться, но и переливать из пустого
в порожнее не будем, ведь у всех у нас есть свои дела - у вас свои, у
меня - свои, у лорда Хроня - свои...
Лорд Хронь молча занялся своим делом, и капитан продолжал:
- Много лет назад буря выбросила на берег одинокого отшельника,
время не пощадило беднягу, однако сохранило часть его трагического
наследия, изьеденного, как я уже говорил, к несчастью плесенью. Не буду
говорить о мытарствах и невзгодах, (связанных с непослушанием родителям)
испытанных беднягой с момента рождения до роковой случайности, оборвавшей
цивилизованный период жизни горемыки. Да, собственно, и про жизнь на
острове что говорить долго? Двадцать лет шлындал он по острову, то впадая
в свойственное меланхоликам нетерпение, то принимаясь неторопливо нала-
живать быт. Почти каждая фраза в его дневнике начинается фразой
`тщательно все обдумав`. Это постоянное `тщательно все обдумав`,
касающееся вещей очевидных могло бы вызвать улыбку, но осторожность
бедняги, так наказанного судьбой, понятна, простительна и трогательна.
Уже устраненная опастность неизменно вызывала у него ужас - после
единственного землетрясения несчастный так и не решился залезть в пещеру
за своими нехитрыми пожитками. Искупаться в море он боялся из страха
перед бурями, отливами и морскими чудовищами. Лодкой, имеющейся у него,
он не пользовлся ни разу. На огнедышащую гору бедняга и посмотреть
боялся, и уж, конечно, ни разу к ней не подходил. Вот, например, одна из
записей: `С утра грянул сильный гром. Упав в испуге, пролежал два дня без
движения.`
- А почему вы нашли его лежащим в гробу?
- В последние, наиболее тягостные годы одиночества, несчастный все
чаще сетовал на то, что, мол, `некому, меня, несчастного, схоронить`.
Полгода напряженного труда ушло на постройку гроба, после чего бедняга
задался вопросом: кто же его туда положит после смерти? Единственный
выход заключался в том, чтобы подолгу лежать в гробу ждать смерти.
дневник последних лет пестрит записями типа: `6 октября. Весь день лежал
в гробу, но смерть нейдет.` Несчастный сосредоточился на похоронной теме
настолько, что некоторые записи я склонен приписать его растроенному
воображению. Например: `У меня на острове родилось три сына...`
- Как? - вскричал Питер Счахл, мучительно закашлявшись.
Капитан строго взглянул на Питера и продолжил:
`...три сына, три здоровых молодца. Первого я назвал - Не кит а кот,
второго - Не кот а кит, третьего - И кит и кот. Но рано я радовался, все
равно некому будет меня хоронить: всех троих кау-кау антропофаги-
антропософы.`
- Что такое `кау-кау`?
- `Кау-кау` по туземному - сожрали.
- Судя по именам, это были сыновья от туземки?
- Фрау, в дневнике нет больше ни слова, проливающего свет на этих
странных сыновей, нет ничего и про антопофагов-антропософов. Конечно,
несчасный очень боялся туземцев и, защищаясь от них, перегородил весь
остров, но ни разу он не упоминает о том, что кого нибудь видел, за
исключением странной записи: `26 мая. Боже, как мне надоела эта пьяная
матросня!` Судя по этим словам, можно предположить, что остров все же
посетило оп крайней мере хотя бы одно цивилизованое судно, но вы же
знаете нравы матросов нашего торгового флота: высадившись на берег, все
страшно перепиваются и общение с островитянами, в том числе обитателями
необитаемых островов, сводится к выяснению вопроса о том где достать
бражки или самогона. К мольбам о помощи они совершенно глухи и более чем
вероятно, что на просьбы несчастного представить его капитану, матросы
отвечали пьяным гоготом и пожеланиями `сидеть, где сидишь`,`не рыпаться`
и т.п. Следующая запись поражает своей безысходностью: `27 мая. Господи!
Опять никого, никого! Хоть бы инопланетяне какие-нибудь пожаловали! Я
настолько одичал и опустился, что сегодня, выйдя из дома, не застегнул
штаны (при этих словах фрау Маргареу бросает выразительный взгляд на
лорда Хроня. Однако лорд, убаюканный речью капитана, уже давно поджал уши
и спокойно уснул.) Так я дойду до того , что буду купаться голым и
мочиться под кусты!`
Надо сказать, что туалет был первой постройкой островитянина по
прибытии на остров. Тогда он был полон сил, замыслов, записи отличались
краткостью. Вот одна из первых записей:
`Январь-июль. Отстроил надежный туалет. Тщательно все обдумав,
сделал пока только одно очко.`
- Все это бесконечно поучительно, капитан, но неужели весь ваш
доклад будет иметь только общеобразовательный характер? Надеюсь, вы себе
отдаете отчет в том, что лорд Хронь не может, просто не имеет права
отдавать столько времени выслушиванию бесплодных побасенок?
- Сейчас вы убедитесь, фрау, что мой доклад имеет исключительно
прикладное значение. Перехожу к главному. Много лет назад буря разбила об
остров несчастного осровитянина еще один корабль - то есть корабль
оказался совершенно цел и был скромным подарком судьбы злополучному
отшельнику, но весь его экипаж, до единого человека, розбился или утонул.
Цитирую дневник:
`Тщательно все обдумав, я вошел в каюту, которая, по всем признакам,
принадлежала капитану - об этом свидетельствовало ее убранство и
богатство отделки. На стенах висело несколько картин в богатых золотых
рамах, одна из них, кисти Феофана Грека, изображала обнаженную нимфу и
сатиров. Судя по всему, картины стоили дорого, но я с горечью подумал,
что в моем положении, их все равно никому не продать, а, стало быть, они
являются для меня бесполезным хламом. На шифоньере красного дерева,
который я впоследствии перетащил в пещеру, стояло несколько книг на
незнакомом языке, по видимому на португальском. Тщательно все обдумав, я
прихватил и их, надеясь со временем изучить язык (забегая вперед, должен
признаться, что сколько бы раз впоследствии я не брался за книги, понять
языка так и не смог. Таким образом, единственной книгой на английском
языке у меня была библия, но читать ее было недосуг). Открыв шифоньер, я
прежде всего увидел полудюжину рубах тонкого голландского полотна,
которые впоследствии мне очень пригодились, и поставец с дюжиной бутылок
хорошего портвейна, который мне немедленно пригодился. Еще в шифоньере
лежал большой мешок с золотыми монетами - соверенами, дублонами, дукатами
и реалами. `Бесполезный хлам! - с горечью подумалось мне, - я отдал бы
тебя весь за бутылку.` Однако, тщательно все обдумав, я прихватил эти
деньги с собой.`
- Любопытно бы узнать, где они? - быстро спросила фрау Моргенштерн.
- Терпение, фрау, терпение! Терпение, терпение, терпение, терпение и
еще раз - терпение! `В глубине шифоньера стоял небольой ящик, взломав
который, я на минуту лишился дара речи: в нем лежал знаменитый алмаз
`Карбонадо`!
- Где же он? - обретя дар речи, вскрикнула фрау Маргарет. Лорд
Хронь, вздрогнув, вырывается из обьятий морфея и испуганно смотрит на
присутствующих. У леди Елиэабет нижняя челюсть отвисает до ключиц, а
бедняга Питер Счахл заходится в приступе мучительного, нестерпимого
кашля.
Через минуту восстанавливается почтительная тишина и капитан тор-
жественно продолжил:
`Да! Мои глаза не обманывали меня: передо мной лежал знаменитый
алмаз `Карбонадо`! Алмаз ослепил меня своей величиной и блеском, я едва
мог удержать его в одной руке. `Боже мой! - с горечью подумал я, - и
подумать только, что этот алмаз, поисками которого занят весь
цивилизованный мир, достался мне; мне, для которого он является всего
лишь бесполезным хламом!` `Карбонадо`! Алмаз, оцененный в свое время в
пятьсот золотых мараведи, лежал в моей руке!`
- Чего, чего? Что за... мандула - осведомился лорд Хронь.
- Мараведи. Такая большая денежная еденица.
- Это сколько ж будет рублей?
- Сколько, сколько... Пятьсот! Золотых! Мараведи... - страстно про-
шептала фрау Моргенштерн.
`Тщательно все обдумав, - продолжал читать капитан, - я решил
прихватить алмаз с собой и закопать в надежном месте вместе с
деньгами...`
- Так где же он сейчас? - тревожно спросила фрау Маргарет.
- Закопан в надежном месте, фрау, - спокойно ответил капитан, отведя
глаза от рукописи.
- И вы не вы не выкопали его из надежного места?
- Бедняга испустил дух не открыв нам тайны. Целый месяц команда
судна вскапывала и перелопачивала остров, но все поиски остались тщетны,
никакого надежного места мы не обнаружили. Понадобятся усилия большой
группы людей - на мой взгляд было бы целесообразно привлечь к такому делу
негров. Итак, я продолжаю:
`Ящик, в котором хранился алмаз, заключал в себе еще и обьемистую
рукопись, представляющую собой, так сказать, биографию алмаза, начиная с
его появления на рынке, что случилось во Флоренции в ХVI веке...`
Звучит жуткая, тревожная, итальянская лютневая музыка и застывший
в значительной позе капитан заслоняется титром: `Конец первой серии`.

* * *

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Высокое возрождение.

`Люди, пришедшие на смену великой эпохи
средневековья, были настолько низки, что
отказали ей в названии культуры.`
Г.К.Честертон

`Возрожденческое мирочувствование, поме-
щая человека в онтологическую пустоту, тем
самым обрекает его на пассивность, и в
этой пассивности - образ мира, равно как и
сам человек, рассыпается на взаимоисклю-
чающие точки - мгновения.`
П. Флоренский


На следующий день совершенно трезвый и злой Валера Марус, сделав
коммунальную уборку, включил телевизор аккурат перед началом `Папуаса из
Гондураса`.

. . . . . . . . . .

На экране прекрасная Италия в конце периода Великого Возрождения.
Кубы золотых на закате крепостей виднеются на отдельных холмах. Между
желтых хлебов по дороге скачут два всадника в черном.
- Чем более жажду я покоя, тем дольше он бежит от меня. Вот и ныне
предпринял я путь во Флоренцию в надежде отдохнуть от скотства всех
скотов и хуже, чем скотов, обивающих пороги моего повелителя, а пуще
всего этой старой неграмотной скотины Буонаротти, непрестанно клянчащего
у пресветлого моего покровителя деньги за свои корявые поделки - так что
мне иной раз не перепадало и десятка скудо! Также должен был я на время
скрыться из Рима из-за одного поганого ярыги, рыскающего за мной с
компанией таких же, как он, бандитов - за то, что я очистил Рим от одного
шалопая, братца вышеупомянутого поганого ярыги.
И вот я, распеленав шпагу, с деньгами при себе, выехал ночью во
Флоренцию со своим отличным другом Джулиано, добрым и очень набожным, как
и я, малым, только весьма охочим до чужих женушек и страшным забиякой -
так, что случалось ему за день ухлопать двоих, а то и пятерых - и все по
разным поводам!
Имея спутником такого хорошего малого, я и не заметил, как скоротал
дорогу до Флоренции за веселыми рассказами моего слуги, лучше которых и
свет не знал.
По приезде я не мешкая отправился к великому герцогу Козимо,
покровительствующего всем художникам, и если уж такой проходимец, как
Челлини, при его дворе катается как сыр в масле, сколь же больше почестей
должно полагаться мне?
Обратившись к герцогу с этой и ей подобными речами, я весьма его к
себе склонил, и он попросил немедля показать образцы моего искусства. Я,
недовольный, возразил, что их у меня покуда нет, но как тоько он
предоставит мне деньги, мастерские и место, где приложить силы, как то,
например, расписать что-нибудь, то я немедля явлю ему все свое немалое
мастерство.
Пока обескураженный герцог размышлял, я не переставая хулил его
прихлебателей Челлини и Бандинелли, за здорово живешь получающих до
двухсот и более скудо жалованья, не считая выклянченного сверх того.
- Удивляюсь только, - в завершении произнес я, - почему один из этих
двух отирал не ухлопал до сего дня другого, или `не замочил`, как публика
такого рода изьясняется. Вот уж, воистину, получилось бы по писаному:
один гад пожрал другую гадину. Ведь Бенвенуто за свою поножовщину давно
заслужил веревку на шею.
Герцог взял тогда в руки чашу работы названного Бенвенуто Челлини и
сказал: `Да, у Челлини было много неприятностей и в Риме, и в Милане, да
и во Флоренции. Но неужели твой вкус так высок, что эту чашу ты уж не
назовешь работой мастера?
Снисходительно взглянув на чашу, я, кланяясь, так ответил: `Государь
мой, Бенвенуто, бесспорно, мастер первостатейный, но только в одном:
деньги выклянчивать.`
Дивясь моим справедливым словам, герцог Медичи отвел мне и помещение
и сто скудо в задаток работы.
Я между тем уже и придумал, как прославить свое имя в этой, надо
сказать, скотской Флоренции. В капелле Барди стены расписаны живописцем
Джотто Бондоне, чему уж больше двух веков. Работа эта, в свое время по
причине тупости нравов славная, ныне смеха даже недостойна: фигуры как
чурбаны, мрачные, как скоты, тухлые цветом.
Так вот задумал я эти фрески заново переписать, неизмеримо лучшим
манером. Для того, наняв натурщицу, приступил я к рисованию картонов,
чтобы, показав их герцогу, склонить его к переписанию названной капеллы
по моему, в чем виден резон каждому скоту.
На первом картоне я стал изображать святую Терезу, и так, чтобы моя
работа ни в чем не походила на работу этой скотины Джотто. Я рисовал
святую Терезу с моей весьма недурной собой натурщицы - дамой стройной,
цветущей, с блестящими глазами, распущенными волосами, в полупрозрачных
одеждах, едва прикрывающих младые перси.
Работа у меня пошла было медленно, так как я здоров и очень хорош
собой, и природа моя все время требует своего. Понятно, что я стал
принуждать натурщицу удовлетворять мою природную надобность, но, вместо
того, чтобы принять это за великую честь для себя, мерзавка так стала
орать и сопротивляться, что я склонил ее к плотским утехам с большим
трудом. От этого скотского сопротивления я делался взлохмачен и бессилен,
и работа пошла через пень колоду, так что герцог уж устал справляться о
картонах через своего мерзавца мажордома.
На беду пропал мой слуга Джулиано, прежде посильно помогавший мне и
в работе, и в обуздании строптивой натурщицы. Наверное, славного малого
пырнул ножом какой-нибудь рогоносец-муж, потому что в честном бою мой
слуга легко мог проткнуть любого увальня обывателя.
Приключилась со мной и другая беда. Как-то вечером, когда я
возвращался от герцога, у которого просил денег на продолжение работы, ко
мне подошел какой-то старикашка, и спросил, не я ли тот прославленный
живописец, что прибыл из Рима в эту богом забытую Флоренцию. Приосанясь,
я подтвердил это, как вдруг этот засранец начал что-то брехать и
балаболить комариным голосом, из чего я понял только, что он отец моей
натурщицы. Я велел ему проваливать своей дорогой, но старикашка, совсем
зайдясь или думая меня подлым образом разжалобить, стал брызгать слюной и
плакать крокодиловым плачем. Я, посмеявшись, даже потрепал его по плечу и
предложил ему пару скудо,но негодяй взьярился и стал грозить `праведным
отмщением`.
Я было рассмеялся, представив себе, как этот старикан своими
паучьими ручками бьется со мной на шпагах, но затем сообразил, что у
этого негодяя хватит злости нанять какого-нибудь бандита или подсыпать
мне толченые алмазы через свою мерзавку-дочь.
Поэтому, так как улица была совершенно пуста, мне ничего не
оставалось делать, как выхватить кинжал и ударить старого пройдоху
два-три раза. Он захрипел и свалился в канаву, а я, закутавшись в плащ,
побежал домой, горько скорбя, что негдяй-старикашка вынудил все-таки меня
взять грех на душу своими угрозами.
Однако, как не трудно мне было, картон подвигался, святая Тереза
была уже как живая, хотя мерзавка натурщица вовсе не могла уже принять
тот лукавый и прелестный вид, в котором я изображал святую Терезу, а
напротив, голосила и обливалась слезами; ублажать с ней свою плоть было
иной раз просто неприятно.
В тот день, когда я закончил картон и с облегчением выгнал мерзавку
прочь, герцог в нетерпении сам заявился в мастерскую, и когда увидел этот
мой законченный картон, тотчас развеселился донельзя. Я, чувствуя, что
железо горячо, стал справедливо поносными словами говорить о прихлебателе
Бенвенуто-содомите, сравнивая его убогие поделки со своим картоном - а
ведь на стене фреска получится в пятьдесят раз лучше!
Герцог принужден был согласиться со мной, сказав, что моя работа,
действительно, выше всяких похвал, и он никогда не помышлял ни о чем
подобном. Затем он в моем присутствии приказал мажордому завтра же начать
работу по грунтовке стен в капелле Барди.
Я, весьма довольный, остался размышлять об искусстве, велел слуге
принести мне вина и еды, но не успел я окончить трапезу, как слуга
доложил, что меня хочет видеть капеллан названной капеллы Барди. Понимая
естесственное желание поскорее увидеть картон, который вскоре,
переписанный на стену, будет украшать капеллу, я велел впустить его.
Капеллан вошел, едва пролепетал приветствие и сразу впился глазами в
картон. Я, будучи в отличном расположении духа, на живом примере пояснил
ему различие между мазней средневекового богомаза и ярким, истинным
искусством нового времени. Тогда этот скотина ответил мне, что не все то,
что ярко - лучше, и что моя святая Тереза вызывает только соблазнительные

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 119382
Опублик.: 15.01.02
Число обращений: 1