ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Радий РАДУТНЫЙ
                Рассказы

ЗВЕРЬ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТЕБЕ
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ
ОТЧЕ НАШ
СТАРЫЙ ВОРЧУН
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ

Радий РАДУТНЫЙ

ОТЧЕ НАШ

Деус-машина работала третьи сутки.
Гулкое уханье ритмолидера от времени пробивало слои защиты и
слышалось даже здесь, в подземном бункере, за три сотни километров от
эпицентра.
- Доброе утро!
Женский голос, вкрадчивый и нежный, слышался ниоткуда и отовсюду
одновременно, - из стен, с потолка, с пола и из середины мозга. Он звал и
манил, приглашал... и так, что ему просто невозможно было не подчиниться.
Женщине, которая наговаривала эти слова на магнитофон, было около
семидесяти, и кроме голоса, она ничем примечательным не обладала.
Вставать не хотелось.
Голос прозвучал снова, новая интонация заставила человека отбросить
одеяло, потянуться и встать.
Вспыхнул свет. Даже не вспыхнул - а медленно, постепенно заполнил
комнату, чтобы не ослепить и не причинить глазам ни малейшего неудобства.
Свет тоже возникал ниоткуда и был не стандартного мертвенно-бледного
оттенка, а слегка желтоватым - почти солнечным.
Здесь, в бункере, все было `почти` - звук, свет, вода, воздух. Все
было похожим на настоящее - и чуть-чуть лучше - слегка озонированный
воздух, мягкий свет и даже цвет стен - успокаивающий, с учетом
индивидуальности восприятия `клиента`.
Телевизор молчал, а если и показывал - то это были сводки новостей -
всегда хороших и ободряющих; старые фильмы - опять же бодрые и
жизнерадостные; и концерты легкой музыки - в таком же стиле. Небольшая
библиотека была подобрана по такому же принципу.
- Ваш завтрак, пожалуйста!
Завтрак, легкий, питательный и на удивление вкусный, ждал на
пластмассовом столике, стакан с апельсиновым соком слегка запотел и,
казалось, сам излучал приятную прохладу.
Все шло по будничной и давно отработанной схеме - трехдневный
отдых-карантин, завтрак, встреча со вторым членом экипажа, вылет к месту
Старта, пресс-конференция с предельно тупыми вопросами - что вы ощущаете?
не боитесь ли? слышите ли отсюда ритмолидер? что хотите пожелать нашим
читателям/слушателям/зрителям?.. - `чтоб они провалились!` - встреча с
Важными Шишками, башня, кресло...
Вот только отправиться им предстояло в такую даль, из которой не
возвращался еще ни один человек и куда принципиально не стоит тыкать
автоматами...

- Скоро будешь?

Он вздрогнул - вертолет тряхнуло в момент посадки, воспоминание
сгинуло, и шорох винтов ворвался в уши.
Их ждали. Несмотря на холодный дождь и пронизывающий ветер, площадь
была заполнена толпой, а проворные корреспонденты окружили вертолет, едва
он коснулся крыши.
- Ваше преосвященство, - неслышно прошептал монах-секретарь. - Народ
ждет чуда...

Над всем многолюдьем площади, в маленьком служебном чердачке
скорчился у окна, поглаживая винтовку, человек заурядной, ничем не
примечательной внешности. Рядом на скомканной газете валялись остатки
жареной курицы, чуть поодаль - нетронутая банка пива. Время от времени
человек поглядывал на нее с нескрываемым вожделением, вздыхал и отводил
взгляд.
Пиво могло помешать. Рука могла дрогнуть.
Кроме пива, мозг террориста слабо сопротивлялся настойчивым
внутренним голосам - то один, то другой вкрадчивым шепотом убеждали его в
правильности/неправильности задуманного, грозили и уговаривали, просили и
увещевали. Время от времени голоса принимались яростно спорить между
собой, становилось чуть легче, и человек украдкой бросал взгляд в сторону
пива.
Винтовка мирно лежала на подоконнике, стеклянный взгляд прицела тупо
уставился в трещину на стене, а торчащий затвор напоминал средний палец в
известном жесте.
Террорист улыбнулся. Он не сомневался, что будет схвачен. Он
наслаждался каждой минутой, каждым мигом жизни, он хотел жить, жить, жить
весело и хорошо, работать и создавать...
...а не бездумно существовать в выхолощенном, лишенном творческой
мысли мире, где все стало доступно - только пожелай, а что недоступно -
того и не желалось.
Этот мир был лишен смысла.
Где-то на пути к совершенству люди утратили саму цель.
И человек, который виновен в этом, умрет сегодня!
В сером от дождя небе появился вертолет, толпа колыхнулась и разом
выдохнула `Ооооо...` Аппарат снизился над крышей, сел, лопасти замерли и
из кабины легко, несмотря на возраст, выпрыгнул человек в красной сутане.
- Оооооооо!
Оптика нашла и приблизила хорошо знакомое лицо с открытой улыбкой,
излучающие доброту глаза...
...палец лег на курок и дыхание замерло...
Кто-то из серосутанных секретарей склонился к уху Первосвященника,
тот вздохнул, улыбнулся - снисходительно и всепрощающе - и поднял руку.
- ОООООООО!!!
Все, все присутствующие так или иначе уже сталкивались с
Божественным. Со времен `аризонской молитвы` чудо лечило и кормило,
управляло погодой, строило, крутило станки и колеса, светило из лампочек и
заменяло наркотики.
Но... все равно оставалось Чудом.
Тучи исчезли. Капли дождя испарились, не долетев до земли. В один миг
высохли лужи и зонтики, озон волной прокатился в воздухе и над площадью
ослепительно вспыхнуло золотое Солнце.
Толпа разом выдохнула еще одно `о`, его преосвященство улыбнулся еще
раз и вместе со свитой скрылся в небольшом пентхаусе.
В висках террориста молотом грохал пульс, сердце рвалось на части, он
с трудом вспомнил, что телу нужно дышать и уронил винтовку.
И заплакал от ярости и бессилия.
Скрипнула дверь.
- Думаешь, ты один такой? - сказал вошедший. - Но это бессмысленно.
Ты не убил бы его, даже если бы попал в висок. Он умрет, только когда сам
этого захочет. Он - часть Бога, неужели непонятно?
Террорист оглянулся. Дверь была все так же закрыта,
забаррикадирована, и никаких следов не было на пыльном полу, кроме его
собственных.
Он всхлипнул в последний раз, уперся стволом в подбородок и отправил
самого себя в долгое, долго, долгое путешествие.

- Ваше Святейшество?
Неизвестно откуда взявшийся молодой человек возник перед Чудотворцем:
- Ваше святейшество, не объясните ли вы...
Первосвященник вздохнул, вздохнули и напрягшиеся было охранники - это
был всего лишь ученый. Еще несколько лет назад такие вот парни десятками
окружали обоих чудотворцев и расспрашивали, измеряли, исследовали... тем
не менее Чудо не стало ни понятнее, ни даже ближе. Мало-помалу интерес
спал и только отдельные энтузиасты время от времени все же всплывали в
поле зрения.
- Ну конечно, - еще раз вздохнул Первосвященник.
`Черрррт... прости, Господи. Ну как объяснить кроманьонцу устройство
реактора?`
- Все очень просто. Я немного увеличил скорость света. В результате
допплеровского сдвига большая часть теплового излучения Солнца сместилась
в сторону ультрафиолета, который ионизировал насыщенный водяной пар в
атмосфере. Наибольшая концентрация ионов была, естественно, в облаках,
поэтому они очень быстро сконденсировались и выпали дождем. В результате
инерционности спектрального сдвига следующая волна излучения была сдвинута
в противоположную сторону и большая часть жесткого и светового излучения
стала тепловым, и это тепло испарило капли дождя еще в полете. Система
продолжала колебаться около двух-трех минут, затем автоколебания быстро
затухли. Изменения спектра зафиксировал спутник JFS, за подробными данными
измерений обратитесь к руководству этой компании, пожалуйста...
По мере рассказа взгляд парня тускнел, а капельки пота на лбу чуть ли
не собирались в короткое `НЕ ПОНИМАЮ` и, поддавшись внезапному порыву,
Первосвященник дал ему часть, одну микроскопическую часть того
сверхзнания, которым обладал сам - дал осторожно, чтобы не сжечь мозг и не
вытеснить и без того небольшой - по его меркам, разумеется, - крохотный,
жалкий разум...
Парень пошатнулся, но устоял.
Следующей его мыслью была мысль о локальном изменении спектра над
территорией противника... жесткое излучение, заливающее армии, тылы...
города...
Кардинал плюнул, что-то пробормотал сквозь зубы и кивнул секретарю.
Тот сработал быстро и профессионально - как обычно. Пуля вошла
неудавшемуся диктатору в лоб и примерно два квадратных метра пола
покрылись серыми брызгами.
- Кстати, - сказал кардинал, - на чердаке соседнего дома торчал
террорист... я объяснил ему всю неблаговидность его поступка.

- Ты скоро? Я ведь могу и не дождаться.
- Иду, иду. Куда ты денешься... Все там будем.

Деус-машина работала третий день.
Два человека сели в утробы ортопедических кресел, заботливые движки с
легким шорохом подстроили наклоны спинок и подножек.
Ловкие руки застегнули ремни и держатели, зашипел воздух - и упругие
подушки вдруг стали жесткими и неуступчивыми.
Затем все ушли.
Стало тихо. Над головой нервно зажужжал манипулятор и осторожно
опустил прикрывающие головы колпаки.
За триста километров, в свинцовом бункере генерал поморщился от особо
гулкого удара ритмолидера.
Ритмолидер был запалом Тарана. Разумеется, сам он не мог бы сдвинуть
с места даже нечто менее материальное, чем душа, но две тысячи лучших
телепатов Земли, сплоченные вокруг него - могли.
Они были первой ступенью.
Таран раскачивался третий день.
Две тысячи тщательно отобранных кандидатов с чистым и сильным разумом
придавали амплитуде Тарана все больший и больший размах.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Ритмолидер был барабаном, задающим ритм на галере, и две тысячи рабов
дружно толкали вторую ступень.
Их было двадцать. Двадцать талантов, почти гениев - неважно, в чем, в
математике, литературе или стратегии - сила разума могла проявиться в
любой области, двадцать добровольцев - кроме них, никто бы не смог
удержаться на движущейся части Тарана.
Им было тяжелее.
Сверхзнание подобралось к ним первым, кто-то не выдержал и сошел с
ума, а затем умер, а манипулятор не смог достаточно корректно вынуть труп
из кресла, и после окончания эксперимента все дружно бросились к раковинам
и унитазам, стараясь не оглянуться и не увидеть залитое кровью кресло еще
раз... - потому что во время штурма уборщик-человек умер бы, приблизившись
к центру на полсотни километров, а рассудок бы потерял еще раньше.
Впрочем, все знали, что `аризонская молитва` опасна.
На острие Тарана сидели двое, и многие им завидовали... но вряд ли
согласились бы оказаться на их месте - даже с учетом того, что эти двое не
должны были раскачивать Таран до последнего момента.
На 78 часу эксперимента, когда `галерники` находились на грани
нервного истощения, а `разгонщики` при смерти, стало ясно, что момент
наступил.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Первый же толчок вышиб разум из тесной оболочки, именуемой телом, и
бросил в сосредоточие чистого знания.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
С каждым ударом приближалось что-то новое, невероятно хорошее, родное
и близкое, и было трудно понять, как можно было обходиться без этого
раньше.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Ритм нарастал и чувство тепла заливало даже экранированные подземные
бункеры.
- Мне никогда не было так хорошо...
Шепот прогремел с неба одновременно над всей Землей и ошеломленные
обыватели оторвались от телевизоров, солдаты вылезли из окопов и танков,
охотник бросил ружье, а лев ласково ткнулся мордой в его колени.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Знание не иссякало, но в общем потоке появились новые мотивы -
спокойствие, блаженство и забытье. Все проблемы стали мелкими и неважными,
чувство вселенской, божественной любви залило Землю...
...и люди в столкнувшихся автомобилях благословляли виновников
аварий, и целый город восхищался непревзойденно-дикой красотой
грибовидного облака из реактора и благословлял оператора станции...
...и вдруг щелкнул таймер. Таран иссяк. Ритмолидер грохнул последний
раз и умолк. Дружно и облегченно вздохнули `галерники`. Одновременно
потеряли сознание `разгонщики`. Санитары толпой бросились превращать
кресла в носилки и в реанимацию потянулась длинная череда белых халатов.
Звезды померкли, поблекли краски, оба теонавта низверглись с вершины
мироздания обратно, в сумрачную атмосферу ничтожной пылинки, болтающейся
вокруг ничем не приметного уголька на закоулках ничем не заурядной
галактики.
Полгода они провалялись в глубокой коме, еще год медленно приходили в
себя, а `разгонщики`, получив в свои руки часть божественного всезнания,
передрались, испарили пол-Америки, своротили с орбиты десяток спутников,
раскололи Луну и в конце концов бесславно сгинули в последней схватке
где-то за поясом астероидов.
На Земле наступил золотой век.
Те, кто соприкоснулись с Богом _т_а_к_ близко, просто не могли
сделать что-то во вред.
Однако два полубога на одну маленькую планетку - это слишком.
Они не стали друзьями - невозможно дружить с тем, кто ТОЖЕ побывал
ТАМ.
Их пути разошлись. Один стал ученым и экспериментатором, и под его
руководством на высокой орбите был построен `Большой Таран`... при попытке
запустить который погибли все, прямо или косвенно с ним связанные.
Человек не мог просто так соприкоснуться с Богом - и остаться при
этом человеком.
Разочаровавшись, он вернулся на Землю и стал развивать науку... но
было очень обидно исследовать то, о чем легче было просто спросить. В
течении нескольких лет люди почти утратили любопытство.
Второй стал священником. За один год все церкви и религии пришли к
консенсусу, некоторых, пришлось, правда немного подтолкнуть... но это
нюансы. В его учении не было ничего нового... но он был Богом! Каждый мог
ощутить тепло и покой, исходящие от него, и все остальные проблемы сразу
теряли важность и смысл, тем более что их мгновенно и успешно решал первый
теонавт.
Единственным условием присоединения к Богу было отсутствие грехов -
на момент воссоединения и люди каялись, каялись, каялись... и обретали
блаженство.
Все очень просто, правда?

- Ваше святейшество! Вы не могли бы подробнее осветить общую суть и
идею покаяния?
- Ну разумеется... - теплая улыбка. `Ну вот, опять... ну как
объяснить ребенку краткую суть `Войны и мира`?`
- Как вы, конечно же, знаете, современная концепция Бога
предполагает, что состоит он из миллиардов слитых воедино разумов,
возникших как на Земле, так, возможно, и на иных планетах. Кроме того, он
является первоисточником Вселенной и разума в ней, а также их
непосредственным следствием и порождением. Теперешний настрой этого
конгломерата - добродушно-изучающий, с превалирующим самосозерцанием, и,
дабы сохранить его, система имеет встроенный фильтр, не допускающий
привнесение извне злобы, неудовлетворенности и прочих неприятностей.
Собственно, этим я уже ответил на ваш вопрос. Покаяние - это часть
фильтра.
- И все же простите, Ваше святейшество, но у многих просто не
умещается в голове, как это, человек, совершивший, например, убийство,
сможет с помощью слов очиститься настолько, чтобы вместе с жертвой
воссоединиться разумом с Богом?
- Убийство... у судите сами, станете ли вы сурово карать малыша из
песочницы за то, что он случайно толкнул такого же ребенка? Подозреваю,
что максимум - вы не купите ему мороженое. Я вижу на ваших лицах
недоверчивую улыбку, граничащую с возмущением, но поверьте - по сравнению
с тем, что я видел там, наверху, мы - даже не малыши в песочнице. Нас
можно сравнить разве что с клетками живого организма, и с этой точки
зрения самоубийство - штука намного более опасная, ибо в таком случае
человек пытается привнести в Бога свои внутренние противоречия, и там,
многократно усиленные, они могут вызвать нечто непредсказуемое. А если
одна клетка случайно повредит другую - то скажите ей `больше так не делай`
- и этого будет вполне достаточно.
- Насколько я понял, сказать это должно лицо, принимающее покаяние?
- Не принимающее! Помогающее, и только помогающее! Священник - не
более, чем помощник в этом тонком и часто болезненном процессе, а каяться
человек может и должен даже не перед Богом, а только перед самим собой.
- Таким образом, умелый священник может помочь раскаяться даже в еще
не совершенном грехе?
- Да, теоретически такая возможность существует. Но мне ни разу не
довелось даже слышать о чем-то подобном.

- Между прочим, пока кое-кто из нас раздает интервью, другой кое-кто
умирает.
- Брось, ты прекрасно знаешь, что в можешь прекратить этот балаган в
любой момент.
Полубоги рассмеялись - сухо и коротко, и шокированные секретари,
сиделки, медсестры, врачи, корреспонденты ощутили внезапно непреодолимое
желание выйти.
- Хорошо хоть, что они не перенесли нас сюда по воздуху... - сказал
кто-то из них, оказавшись на площади.

- Ну так что, старый богохульник, - Его Преосвященство сжег несколько
спрятанных в стены микрофонов - просто так, на всякий случай - и сел рядом
с постелью. - Тяга к Божественному все-таки превысила чувство долга?
Пресловутое чувство долга было главным критерием, по которому именно
их отобрали _т_о_г_д_а_ для `аризонской молитвы`. Люди с небольшим
индексом долга просто не захотели бы возвращаться.
- Привет, привет, старый святоша... - отозвался умирающий. - Я просто
нашел лазейку в фильтре, о котором ты в сотый раз рассказывал пять минут
назад этим мусорщикам. Я не могу сознательно покончить самоубийством - но
дать себе умереть - это ведь не грех, правда?
- Ну... в принципе я мог бы убедить тебя в обратном.
- Но не станешь?
- Не стану. Мне самому это чертовски надоело, так что подготовь и для
меня там теплое местечко, о`кей?
- Хорошо.
Они снова рассмеялись. Все так же - сухо и коротко. Затем замолчали.
- Ладно, - нарушил тишину Первосвященник. - Давай, вываливай свои
грешки.
Для такой цели речь была слишком медленной и неэффективной, контакт
произошел на божественном уровне, спутник JFS снова засек изменения
фундаментальных свойств Вселенной, через ничтожно малую единицу времени
все прегрешения Полубога были учтены, взвешены, проанализированы, прощены
и забыты.
- Что-то не так.
Его Святейшество нахмурился, что случалось довольно редко.
- С этой мелочью ты мог справиться на хуже меня. Ты что-то скрываешь?
Умирающий вздрогнул.
- Да.
- Но зачем? - Первосвященник удивленно пожал плечами. - Чего ты
боишься? Чего ты можешь вообще бояться?
Слово `боишься` показалось обоим настолько смешным и неподходящим,
что спутнику JFS опять прибавилось работы.
- Скажи, - глаза умирающего вдруг полыхнули огнем, который уже
столько лет не появлялся в человеческом мире, огнем, символизирующем
озарение, идею, открытие - или же, например, фанатизм и ожесточенность.
- Скажи, - повторил полубог. - Можешь ли ты отпустить грех будущий?
Грех убийства?
- Да ради Бога! - Его Святейшество равнодушно пожал плечами. - Прощаю
тебя и отпускаю грехи твои. А кого ты собрался мочить?
Умирающий вздохнул, сжал высохшие старческие кулаки и выдохнул одно
короткое слово:
- Нас!
- Хм... - Его Святейшество заинтересованно придвинулся ближе. -
Аргументируй, пожалуйста. Впрочем, я догадываюсь. Речь пойдет о Тупике?
Умирающий кивнул. Первосвященник удивленно поднял брови.
- Что за глупость! Вот уж не ожидал... от тебя. А что, после моей
смерти люди снова начнут развиваться, что ли? Они просто включат Малый
Таран и сделают нового Полубога. А уничтожишь Таран - построят новый. А
если сотрешь память о нем - лет через десять снова додумаются, и снова
прогресс окажется там, где стоит сейчас. Хм. Уж кто-кто, а ты сам это
прекрасно знаешь. Так что давай, убивай. Я только спасибо скажу. Только
это не выход.
- Конечно. - Огонь все еще мелькал в глазах умирающего, а руки уже
скребли одеяло и физически Первосвященник чувствовал, насколько слаба
ниточка, связывающая товарища с телом. - Конечно. Но я нашел выход.
Полубог говорил быстро, из последних сил, задыхаясь и срываясь на
шепот.
- Бог - это не конгломерат разумов. Мы оба ошиблись. Раньше, раньше
очень давно - это было действительно так. Он был активным, он создавал
вселенные и миры, Он мог все - в том числе и хотеть. А затем, наращивая
мощность за счет подключения дополнительных блоков-разумов, он стал
нейтральным. Слишком много слишком противоречивых желаний привнесли в его
эти разумы, слишком в разные стороны они думали и слишком разного желали.
Это как броуновское движение молекул, понимаешь? Каждый тянет в свою
сторону, а... - он закашлялся, - ...а воз, разумеется, и ныне там! Бог -
это не суперразум, как мы думали. Точнее, не только суперразум. Это
супертруп! Миллионы мертвых, ничего не желающих разумов, понимаешь!
- Так ты задумал...
- Да!
С грохотом атомного взрыва тело было отброшено и торжествующий, ничем
не связанный разум вознесся над Землей и захохотал на всю Солнечную
систему:
- Да! Я уничтожу этот труп! Я прошел фильтр, я умер - и не увяз в
мертвом болоте, я умер - и сохранил свои желания! Теперь я Бог! Теперь я
всемогущ!
В слепой ярости, в буйстве эмоций, он взорвал Сириус и превратил
поток смертоносной энергии в новую планету.
- Я есть Бог! Кто, кто сможет остановить меня?
- Я.
Тень, несколько более бледная, чем он сам, поднималась с планетки
Земля и Первосвященник лихорадочно формировал из энергии звезд пылающий
меч.
- Зачем?
Гравитационный щит - сгусток тьмы, в которым исчезал даже свет -
легко поглотил удар и Первосвященника отбросило на несколько световых лет.
- Бог - это Вселенная! Уничтожив его, ты уничтожишь все, в том числе
и Землю, для который ты старался!
Выстрел из гамма-лазера размером с галактику он пронзил щит насквозь
и чуть не сжег бывшего Полубога.
- Уничтожу? Ха! А зачем им разум? А зачем им ты, в конце концов?
Слышишь, Полубог! Живи - но не связывайся с Тараном! Бога нет. Есть Я!
Пространство свернулось в трубку, схлопнулось, всасывая его в
абсолютно темное, абсолютно холодное, да к тому же и несуществующее место
и бросило его вниз, на Землю.
- А если...
Но звезды уже исчезли. По инерции он пробежал несколько шагов,
наткнулся на встревоженного врача и бессильно упал в подставленное кресло.
- ...если они не справятся? Если я не справлюсь?
- О чем вы, Ваше Святейшество?
Он не успел ответить, прежде чем Солнце начало меркнуть и спутник JFS
отметил изменения всех известных физических констант сразу.

Радий РАДУТНЫЙ

ЗВЕРЬ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТЕБЕ

Зверь - это я. Впрочем, в разные времена меня и называли по-разному.
Зверь, Убийца, Демон, Бес, Наваждение, Ужас... Да, человеческая фантазия в
этом смысле весьма развита... хе-хе...
А ведь вся эта куча титулов совершенно мной не заслужена. Ну... почти
не заслужена. Я не убийца. Все, чего я хотел и хочу - это жить. Жить,
жить, жить, выжить при любых условиях и выбраться из любой заварухи,
спасти себя... а если кто-то случайно (а обычно - далеко не случайно) -
очутился на пути - то сам и виноват. Я-то тут при чем?
Я стар. Я очень стар. Связующая нить тел, в которых я жил, тянется
глубоко в прошлое - глубоко, невероятно глубоко, и теряется где-то в
теплом кембрийском море, среди трилобитов и моллюсков. Мне страшно думать
об этом. Страшно - потому что я не знаю, на сколько лет тянется эта нить в
противоположную сторону. Я, как и все, могу умереть в любой момент.
Впрочем, все мы, ныне живущие - счастливчики. Удачливые игроки в
самой большой и безжалостной лотерее под странным названием Жизнь. В игре
с невероятно малыми шансами.
Кто скажет, сколько шансов у трилобита? Шансов выжить, выжить и
произвести потомство? Думаю, немного. Процентов пять. Ну, у человека,
конечно, побольше - под пятьдесят. В среднем двадцать, учитывая скорость
эволюции.
А у потомка трилобита? Тоже самое. И далее, соответственно.

0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2...

Уже в десятом поколении получается 0.0000001024. Шесть нулей перед
жалкой скромной единичкой. Уже в десятом поколении шансов практически нет!
Мы все мертвы, мы все никогда не рождались и не существовали, потому
что для нас умножать надо не десять, а сотни тысяч, миллионы раз.
Мы все мертвы.
Однако факт налицо - мы живы и в общем-то, процветаем, не считая
отдельных моментов. Что-то неладно с нашей статистикой.
Мы выжили. Выжили те, кто хотел выжить.
Выжили те, кто не задумывался - ползти или плыть, выйти на сушу или
углубиться в ил, взлететь или зарыться под землю.
Выжили те, кто сделал это.
И среди них - я.

За одного битого, как говорится... Меня били три миллиона лет.
И я жив.
Трудно придумать что-нибудь новое после трех миллионов лет
непрерывных попыток, правда?
И в случае самой серьезной заварухи я смогу вспомнить практически
все, все, все свои прошлые жизни, подобрать ситуацию и... и повторить то,
что сделал мой предок сто/тысячу/миллион лет назад. Или просто передать
ему руль.
И выжить.
Я не убийца. Я - Выживатель.

За мной - погоня.
Три здоровенных серых пса с торчащими из черепушек антеннами, три
собачника-оператора, взвод солдат и пара очаровательных птичек... с тремя
пулеметами на турелях.
Как ни странно, первыми меня догнали солдаты.
Одна очередь проревела над головой, другая вздыбила землю под ногами,
в мозгу вспыхнуло огненными буквами: `_З_А_В_А_Р_У_Х_А_!!!_`
И все остановилось.
- Что скажешь, Сержант?
- Ничего. Я в такой ситуации не был.
- А ты, Снайпер?
- Я - тем более.
- Капитан?
- Что, что... Сваливать надо.
- Весьма ценный совет. Охотник?
- Притворись убитым.
О`кей.
Два ублюдка в пятнистых комбинезонах нагло выруливают из кустов -
рожи чуть не лопаются от самодовольства. Еще бы - двумя очередями
завалили.
- Эй, Драчун! Повеселимся?
Первому - носком в живот, второму - в колено, а пока первый оседает -
выхватить автомат... и по затылку прикладом.
Драчун понятия не имеет, что существует оружие, из которого можно
стрелять много раз подряд. А так ничего, хороший парень.

Скала.
- Эй! Альпинисты есть?
Невзрачны хилый парнишка - впрочем, призрак, конечно, и кости его уже
давно превратились в пыль, - овладевает моими глазами, крутит головой,
хмыкает и уходит, бросив напоследок что-то о обидно-насмешливое о куриной
слепых и ближайшем валуне.
Точно. Прямо за ним - узкая промоина, по которой можно забраться без
крючьев и вообще, без особых усилий.
Кто-то мелкий и пакостный на миг выскакивает из глубин мозга и,
исчезая, дико хохочет.
...Да, отличная идея! А вот и подходящий камень.
Двое преследователей размазаны по стенам, промоины, один катится
вниз, и еще двое дико матерятся внизу, а валун, который я слегка
подтолкнул, как раз вкатывает в землю еще одного.
А где же десятый?
ЧЕРТ!!!

Мы стоим лицом к лицу, на скале, автоматы смотрят друг другу в ствол,
и выхода нет, потому что курки нажать успеем оба, а ему достаточно просто
подождать, пока подойдут собачники, или спикирует `птичка`, а лицо его
расплывается в слегка дебильной ухмылке, и тогда дед - крепкий старик со
странным тяжелым взглядом берет мое тело и ласково так, почти нежно
бормочет:
- Спи! Спи, сынок, ты устал, тебе тяжело, полежи, поспи, отдохни, у
тебя за спиной мягкая трава, ложись...
За спиной у него - пропасть.
Сотни лет назад деда сожгли на костре. За колдовство.
И правильно сделали. С большим трудом мне удалось выжать его из
сознания.

А вот и собачки.
Что такое автомат - они знают. Знают! Не знают только, что магазин
пуст, как не знал и тот солдатик. Коззззел...
Приехали.

Среди шеренги моих прямых предков - здоровенный мохнатый обезьян -
двухметрового роста, сильный, ловкий... правда, весьма тупой. Но в данном
случае это не важно.
Мой мозг, наверное, кажется ему баллистическим компьютером. Еще бы -
стопроцентное попадание. Два камня из двух. Два черепа из трех. Собачьих,
конечно.
А ведь когда он родился, собак еще не было.
Третий пес с диким ревом взлетает из-за пригорка, и пасть его светит
красным жаром, как домна, и что делать я не знаю...
- Черт возьми, парень, не путайся по ногами! Смотри - псы думают, что
главное оружие человека - руки. Одна отвлекает, другая хватает и душит.
Понял? Обмани его!
Несколько удивленный пес пролетает в десяти сантиметрах над головой,
щелкает зубами, а поскольку аэродинамика его оставляет желать лучшего,
приземляется мордой, и не просто, а прямо в щебень.
Скулит.
Больно, понимаю.
- Правильно, а теперь - по хребту его. Перебил? О`кей, теперь
попрыгай, сломай ребра, и все в порядке. Как там Аляска?
Аляска выжжена бомбами и напалмом много лет назад, и старый
укротитель ездовых псов уходит весьма огорченным.
А я жив.
Собачники - это не враги. Это так, тьфу.
Тем более обидно от кого-то из них получить пулю чуть выше колена.
Пустяки, кость не задета. А через минуту все трое мертвы и разбросаны по
камням в живописных позах.

Птички.
Вот это уже серьезно.
Одному из предков пришлось как-то уворачиваться от трасс
`Мессершмидта`, другой гонял вьетконговцев на `Ирокезе`, но `Мессер` не
мог зависать неподвижно, а `Ирокез` не имел баллистического инфракрасного
прицела и шлема-целеуказателя.
Я падаю.
Я лечу вниз, в самую бездну, и мимо стремительно проносятся лица -
перепуганные, умоляющие, скандирующие:
- Вы-жить! Вы-жить!! Выжить!!!
Лица все больше напоминают морды, растут челюсти, появляется шерсть,
а мозгов становится все меньше и меньше.
Я не уловил момент, когда шерсть стала чешуей, ее шелест заполнил
сознание, и я ушел...
Помню, словно в тумане, как полз между камней, оставляя на них клочья
одежды и кожи, вжимался в землю, бросался в пропасть, когда сверху падала
огромная крылатая тень с железным клювом, смутно помню, как сильно мешали
странные суставчатые отростки, растущие из плеч.
Птички ушли.
Я их обманул. Я жив. Это новое тело несколько непривычно, но зато
какой мозг! Невероятно, как легко определить расстояние, скорость, силу
прыжка - жаль, нет ядовитых зубов, но все остальное...
- Змей, уходи!
Давит со всех сторон, и снова, как сто миллионов лет назад
наваливается Тьма, тьма и холод, я знаю, это смерть, но я хочу жить, жить,
жить...

Змей мертв. Убит. Я не смог его вытеснить. Надеюсь, мне не придется
больше забираться так далеко в прошлое - можно сойти с ума от жуткой,
нестерпимой тоски и боли.
А ведь он меня спас.
Прости, Змей.

А теперь можно спокойно и не спеша разобраться, как я здесь оказался
и в честь чего за мной снарядили такую банду.

Боже мой!
Руки... Мои руки!...

Пальцы вдвое длиннее нормальных.
Я - мутант?
Лысый череп, мелкие ровные зубы, необычно гибкий позвоночник...
Неужели мутант?
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!

- Да нет, же, нет! - вопит что-то (кто-то?) тщательно спрятанное в
подкорке. - Это не мутация. Это нормальные эволюционные изменения. Все
нормально...
Эволюционные изменения? Значит..
- Ну да, все правильно. Ты мертв. Ты вошел в несколько легенд... и
умер примерно тысячу лет назад. Для современного человека - ты монстр,
чудовище, дикое, опасное и непредсказуемое, а для тебя сегодняшние люди -
слабаки и слюнтяи, телом и духом. Вот, когда мне пришлось туго, и я тебя
позвал, а теперь...
Он был неправ, этот мой дальний потомок. Он не должен был говорить
мне об этом.
Ведь я - Выживатель.

Радий РАДУТНЫЙ

КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ

И снова настало утро, и снова яркий солнечный свет разогнал
предрассветную серость, и снова исчезли ночные призраки, похожие на клочья
серого тумана, и вернулись тепло и свет, жизнь и радость.
И боль.
Боль, вечная привычная и непрерывная, вот уже сорок лет обжигающая с
неослабевающей силой, разрывающая на куски сердце, душащая, ослепляющая,
всепожирающая боль!

Он встал, несмотря на возраст, потянулся, подошел к окну.
- Доброе утро! - запищал будильник. - Сегодня двадцать восьмое марта
две тысячи...
- Заткнись!
Обиженно пискнув, автомат умолк, затем, подумав, выключил свет и
раздвинул жалюзи.
За окном буйствовала весна, над черным вспаханным полем таяли клубы
пара, в полуметре от звуконепроницаемого стекла беззвучно надрывала горло
серая неприметная птичка, и на какой-то неуловимый миг боль ушла, исчезла,
и остались только спокойствие и умиротворение, и человек улыбнулся, а
затем все вернулось.

Почтительно склонив голову, молоденькая, глупенькая, откровенно
влюбленная секретарша пожелала доброго утра, напомнила о предстоящей
встрече и про-между-прочим упомянула о том, что ночью звонил доктор Ковач,
просил соединить, но так как время было позднее (или, скорее, раннее),
то...
Она все еще приходила в себя от молниеносного увольнения, когда
легкий самолет хозяина сделал круг над замком и исчез, набирая скорость, в
лучах восходящего солнца.

Меньше получаса длился полет и за это время более сотни раз боль
успела одержать победу над надеждой, и надежда не меньше тысячи раз
уничтожила боль, они пожирали друг друга, сгорали и воплощались, словно
армии фениксов над опаленной, стерильной равниной со странным названием -
Душа, и отблески битв вспыхивали и гасли в зрачках человека, но, как
обычно, каменным было его лицо, и как обычно, вежливо и почтительно
приветствовали его рабочие в серых комбинезонах, затянутые в серый кевлар
охранники, строгие серопиджачные администраторы и ученые в
традиционно-белых (с серым оттенком) халатах, и не менее вежливо
здоровался и улыбался Хозяин, перебрасывался парой шуток с близкими
знакомыми, невозмутимо отражал влюбленные взгляды секретарш и лаборанток,
внимательно выслушивал стариковские жалобы вахтера, спокойно заглядывал в
глазок оптического идентификатора, проходил через датчики металла,
взрывчатки, отравляющих веществ, алкогольного и наркотического опьянения,
радиоактивности - и все это время боль была рядом, она разрушала мозг и
наслаждалась, не убивая его совсем, понимая, что не сможет и секунды
прожить без носителя.
И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом - цветом
спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть заметным оттенком
сексуальности, но любой электронщик, разобрав прибор, увидел бы вместо
привычных датчиков настроения крохотную микросхему-фальшивку, но только
Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил, был
мертв уже полтора десятка лет - с момента введения закона об иннастрах, с
момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый из которых
едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой - цветом боли и гнева, и
один из разработчиков сделал маленькую модификацию - единственную в мире.
Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.
- Привет! - сказал Хозяин.
- Привет! - сказал Ковач. - Садись, я сейчас.
Оба были примерно одного возраста, один гладко выбритый, в строгом
костюме, и другой, взъерошенный бородач в прожженном халате, они
представляли собой странную пару, но были близки и Ковач был одним из
немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался предательства... почти... и
электронные клопы с острым взглядом и чуткими микрофонами притаились в
лаборатории просто так, - на всякий случай, - мало ли что...

- Можешь меня поздравить, - бормотал тем временем Ковач из недр
странного аппарата, ощетинившегося остриями антенн, затянутого в
обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего
самолет - если можно представить реактивный самолет с корпусом батискафа;
или танк с короткими крыльями и килями; или ракету, слепую, могучую и
беспощадную в своей ярости, - но с прозрачной жемчужиной явно авиационного
фонаря и открытыми створками кабины; или... в общем, было в этой машине
что-то хищное, боевое, яростное и непокорное, и неясно было, куда она
сможет... взлететь? уплыть? уехать? - из глухого подземного ангара, но не
было ни малейшего сомнения в том, что это машина - солдат машина-убийца, и
Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот не
должен быть убит, уничтожен полностью, а, напротив, должен быть взят
живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему - Время.

- Можешь меня поздравить, - бормотал Ковач из-под какого-то блока. -
Синхронизация возможна, и точность достигла - сколько бы ты думал?.. -
двух-трех миллисекунд, этого хватит даже для вмешательства, остается
вопрос энергозатрат - ну, ты в курсе - чем более масштабные последствия
имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во вчерашнем
дне - около сотни МэВ, а в палеолите - где-то около миллиона, но не МэВ, а
ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя
мысль насчет управления с помощью синхронизации воспоминаний -
гениальна...

Хозяин хмыкнул - машина на четверть состояла из его `гениальных` идей
- точно также, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску
`Высший разум` - кстати, интересно, что будет, если ему скормить
какую-нибудь гениальную идею? - и еще кое-что гениальное, о чем подробнее
могли бы рассказать кратеры в соседнем полушарии...
- Смотри, как просто - садишься, одеваешь шлем, и тебе не нужно
следить за четырьмя сигналами, а нужно только вспомнить событие и комп сам
приведет Машину в нужную точку, а дальше я поставил обычно ментальное
управление, как на `Грифонах`, а в точке Вмешательства - синхронизация
и... хм-хм... собственно, Вмешательство. Классно я придумал, а?
- Ну да, классно... ты придумал.
Оба захохотали, и Хозяин, сбросив пиджак, тоже забрался во
внутренности Машины, и в этот день весь концерн и вся страна остались без
руководства, и два важнейших договора не были подписаны, и обиделся по
крайней мере один весьма важный посол довольно важной, хоть и относительно
дружественной державы, и еще много случилось за это время, но к вечеру
машина вздрогнула и приподнялась над полом, а к утру все кабели и
световоды, питающие ее, были убраны, и бледный от недосыпания Хозяин с
трудом влез в тесный скафандр и поудобней, насколько это было возможно,
устроился в не менее тесной кабине, а совершенно обессилевший Ковач присел
`на минутку` в кресле и мгновенно уснул, и боль ушла, исчезла, убралась
снова в темные глубины сознания, чувствуя свое близкое и неминуемое
поражение, и тогда Хозяин тихо закрыл массивную крышку входного люка,
наскоро набрал программу и, зачем-то глубоко вдохнув, включил стартовый

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 120647
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0