ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ ГЕНРИ КАТГНЕР МЕХАНИЧЕСКОЕ ЭГО Никлас Мартин посмотрел через стол на робота. - Я не стану спрашивать, что вам здесь нужно, - сказал он придушен- ным голосом. - Я понял. Идите и передайте Сен-Сиру, что я согласен. Ска- жите ему, что я в восторге оттого, что в фильме будет робот. Все осталь- ное у нас уже есть. Но совершенно ясно, что камерная пьеса о сочельнике в селении рыбаков-португальцев на побережье Флориды никак не может обой- тись без робота. Однако почему один, а не шесть? Скажите ему, что меньше чем на чертову дюжину роботов я не согласен. А теперь убирайтесь. - Вашу мать звали Елена Глинская? - спросил робот, пропуская тираду Мартина мимо ушей. - Нет, - отрезал тот. - А! Ну, так, значит, она была Большая Волосатая, - пробормотал ро- бот. Мартин снял ноги с письменного стола и медленно расправил плечи. - Не волнуйтесь! - поспешно сказал робот. - Вас избрали для экологи- ческого эксперимента, только и всего. Это совсем не больно. Там, откуда я явился, роботы представляют собой одну из законных форм жизни, и вам незачем... - Заткнитесь! - потребовал Мартир. - Тоже мне робот! Статист нес- частный! На этот раз Сен-Сир зашел слишком далеко. - Он затрясся всем телом под влиянием какой-то сильной, но подавленной эмоции. Затем его взгляд упал на внутренний телефон и, нажав на кнопку, он потребовал: Дайте мисс Эшби! Немедленно! - Мне очень неприятно, - виноватым тоном сказал робот. - Может быть, я ошибся? Пороговые колебания нейронов всегда нарушают мою мнемоническую норму, когда я темперирую. Ваша жизнь вступила в критическую фазу, не так ли? Мартин тяжело задышал, и робот усмотрел в этом доказательство своей правоты. - Вот именно, - объявил он. - Экологический дисбаланс приближается к пределу, смертельному для данной жизненной формы, если только... гм, гм... Либо на вас вот-вот наступит мамонт, вам на лицо наденут железную маску, вас прирежут илоты, либо... Погодите-ка, я говорю на санскрите? - Он покачал сверкающей головой. - Наверно, мне следовало сойти пятьдесят лет назад, но мне показалось... Прошу извинения, всего хорошего, - пос- пешно добавил он, когда Мартин устремил на него яростный взгляд. Робот приложил пальцы к своему, естественно, неподвижному рту и раз- вел их от уголков в горизонтальном направлении, словно рисуя виноватую улыбку. - Нет, вы не уйдете! - заявил Мартин. - Стойте, где стоите, чтобы у меня злость не остыла! И почему только я не могу осатанеть как следует и надолго? - закончил он жалобно, глядя на телефон. - А вы уверены, что вашу мать звали не Елена Глинская? - спросил ро- бот, приложив большой и указательный пальцы к номинальной переносице, отчего Мартину вдруг показалось, что его посетитель озабоченно нахмурил- ся. - Конечно, уверен! - рявкнул он. - Так, значит, вы еще не женились? На Анастасии Захарьиной-Кошкиной? - Не женился и не женюсь! - отрезал Мартин и схватил трубку зазво- нившего телефона. - Это я, Ник! - раздался спокойный голос Эрики Эшби. - Что-нибудь случилось? Мгновенно пламя ярости в глазах Мартина угасло и сменилось розовой нежностью. Последние несколько лет он отдавал Эрике, весьма энергичному литературному агенту, десять процентов своих гонораров. Кроме того, он изнывал от безнадежного желания отдать ей примерно фунт своего мяса - сердечную мышцу, если воспользоваться холодным научным термином. Но Мар- тин не воспользовался ни этим термином и никаким другим, ибо при любой попытке сделать Эрике предложение им овладевала неизбывная робость и он начинал лепетать что-то про зеленые луга. - Так в чем дело? Что-нибудь случилось? - повторила Эрика. - Да, - произнес Мартин, глубоко вздохнув. - Может Сен-Сир заставить меня жениться на какой-то Анастасии Захарьиной-Кошкиной? - Ах, какая у вас замечательная память! - печально вставил робот. - И у меня была такая же, пока я не начал темперировать. Но даже радиоак- тивные нейроны не выдержат... - Формально ты еще сохраняешь право на жизнь, свободу и так далее, - ответила Эрика. - Но сейчас я очень занята, Ник. Может быть, поговорим об этом, когда я приду? - А когда? - Разве тебе не передали, что я звонила? - вспылила Эрика. - Конечно, нет! - сердито крикнул Мартин. - Я уже давно подозреваю, что дозвониться ко мне можно только с разрешения Сен-Сира. Вдруг кто-ни- будь тайком пошлет в мою темницу слово ободрения или даже напильник! - Его голос повеселел. - Думаешь устроить мне побег? - Это возмутительно! - объявила Эрика. - В один прекрасный день Сен-Сир перегнет палку... - Не перегнет, пока он может рассчитывать на Диди, - угрюмо сказал Мартин. Кинокомпания `Вершина` скорее поставила бы фильм, пропагандирующий атеизм, чем рискнула бы обидеть свою несравненную кассовую звезду Диди Флеминг. Даже Толливер Уотт, единоличный владелец `Вершины`, не спал по ночам, потому что Сен-Сир не разрешал прелестной Диди подписать долгос- рочный контракт. - Тем не менее Уотт совсем не глуп, - сказала Эрика. - Я по-прежнему убеждена, что он согласится расторгнуть контракт, если только мы докажем ему, какое ты убыточное помещение капитала. Но времени у нас почти нет. - Почему? - Я же сказала тебе... Ах, да! Конечно, ты не знаешь. Он завтра ве- чером уезжает в Париж. Мартин испустил глухой стон. - Значит, мне нет спасения, - сказал он. - На следующей неделе мой контракт будет автоматически продлен, и я уже никогда не вздохну свобод- но. Эрика, сделай что-нибудь! - Попробую, - ответила Эрика. - Об этом я и хочу с тобой погово- рить... А - вскрикнула она внезапно. - Теперь мне ясно, почему Сен-Сир не разрешил передать тебе, что я звонила. Он боится. Знаешь, Ник, что нам следует сделать? - Пойти к Уотту, - уныло подсказал Ник. - Но, Эрика... - Пойти к Уотту, когда он будет один, - подчеркнула Эрика. - Сен-Сир этого не допустит. - Именно. Конечно, Сен-Сир не хочет, чтобы мы поговорили с Уоттом с глазу на глаз, - а вдруг мы его убедим? Но все-таки мы должны как-нибудь это устроить. Один из нас будет говорить с Уоттом, а другой - отгонять Сен-Сира. Что ты предпочтешь? - Ни то и ни другое, - тотчас ответил Мартин. - О, Ник! Одной мне это не по силам. Можно подумать, что ты боишься Сен-Сира! - И боюсь! - Глупости. Ну что он может тебе сделать? - Он меня терроризирует. Непрерывно. Эрика, он говорят, что я прек- расно поддаюсь обработке. У тебя от этого кровь в жилах не стынет? Пос- мотри на всех писателей, которых он обработал! - Я знаю. Неделю назад я видела одного из них на Майи-стрит - он рылся в помойке. И ты тоже хочешь так кончить? Отстаивай же свои права! - А! - сказал робот, радостно кивнув. - Так я и думал. Критическая фаза. - Заткнись! - приказал Мартин. - Нет, Эрика, это я не тебе! Мне очень жаль. - И мне тоже, - ядовито ответила Эрика. - На секунду я поверила, что у тебя появился характер. - Будь я, например, Хемингуэем... - страдальческим голосом начал Мартин. - Вы сказали Хемингуэй? - спросил робот. - Значит, это эра Кинси - Хемингуэя? В таком случае я не ошибся. Вы - Никлас Мартин, мой следующий объект. Мартин... Мартин? Дайте подумать... Ах, да! Тип Дизраэли, - он со скрежетом потер лоб. - Бедные мои нейронные пороги! Теперь я вспом- нил. - Ник, ты меня слышишь? - осведомился в трубке голос Эрики. - Я сей- час же еду в студию. Соберись с силами. Мы затравим Сен-Сира в его бер- логе и убедим Уотта, что из тебя никогда не выйдет приличного сценарис- та. Теперь... - Но Сен-Сир ни за что не согласится, - перебил Мартин. - Он не признает слова `неудача`. Он постоянно твердит это. Он сделает из меня сценариста или убьет меня. - Помнишь, что случилось с Эдем Кассиди? - мрачно напомнила Эрика. - Сен-Сир не сделал из него сценариста. - Верно. Бедный Эд! - вздрогнув, сказал Мартин. - Ну, хорошо, я еду. Что-нибудь еще? - Да! - вскричал Мартин, набрав воздуха в легкие. - Да! Я безумно люблю тебя. Но слова эти остались у него в гортани. Несколько раз беззвучно отк- рыв и закрыв рот, трусливый драматург стиснул зубы и предпринял новую попытку. Жалкий писк заколебал телефонную мембрану. Мартин уныло поник. Нет, никогда у него не хватит духу сделать предложение - даже маленько- му, безобидному телефонному аппарату. - Ты что-то сказал? - спросила Эрика. - Ну, пока. - Погоди! - крикнул Мартин, случайно взглянув на робота. Немота ов- ладевала им только в определенных случаях, и теперь он поспешно продол- жал: Я забыл тебе сказать. Уотт и паршивец, Сен-Сир только что наняли поддельного робота для `Анджелины Ноэл`? Но трубка молчала. - Я не поддельный, - сказал робот обиженно. Мартин съежился в кресле и устремил на своего гостя тусклый, безнадежный взгляд. - Кинг-Конг тоже был не поддельный, - заметил он. - И не морочьте мне голову историями, которые продиктовал вам Сен-Сир. Я знаю, он стара- ется меня деморализовать. Невозможно, добьется своего. Только посмотри- те, что он уже сделал из моей пьесы! Ну, к чему там Фред Уоринг? На сво- ем месте и Фред Уоринг хорош, я не спорю. Даже очень хорош. Но не в `Анджелине Ноэл`. Не в роли португальского шкипера рыбачьего судна! Вместо команды - его оркестр, а Дан Доили поет `Неаполь` Диди Флеминг, одетой в русалочий хвост... Ошеломив себя этим перечнем, Мартин положил локти на стол, спрятал лицо в ладонях и, к своему ужасу, заметил, что начинает хихикать. Зазво- нил телефон. Мартин, не меняя позы, нащупал трубку. - Кто говорит? - спросил он дрожащим голосом. - Кто? Сен-Сир... По проводу пронесся хриплый рык. Мартин выпрямился, как ужаленный, и стис- нул трубку обеими руками. - Послушайте! - крикнул он. - Дайте мне хоть раз договорить. Робот в `Анджелине Ноэл` - это уж просто... - Я не слышу, что вы бормочете, - ревел густой бас. - Дрянь мыслиш- ка. Что бы вы там ни предлагали. Немедленно в первый зал для просмотра вчерашних кусков. Сейчас же! - Погодите... Сен-Сир рыгнул, и телефон умолк. На миг руки Мартина сжали трубку, как горло врага. Что толку! Его собственное горло сжимала удавка, и Сен-Сир вот уже четвертый месяц, затягивал ее все туже. Четвертый ме- сяц... а не четвертый год? Вспоминая прошлое, Мартин едва мог поверить, что еще совсем недавно он был свободным человеком, известным драматур- гом, автором пьесы `Анджелина Ноэл`, гвоздя сезона. А потом явился Сен-Сир... Режиссер в глубине души был снобом и любил накладывать лапу на гвоз- ди сезона и на известных писателей. Кинокомпания `Вершина`, рычал он на Мартина, ни на йоту не отклонится от пьесы и оставит за Мартином право окончательного одобрения сценария - при условии, что он подпишет конт- ракт на три месяца в качестве соавтора сценария. Условия были настолько хороши, что казались сказкой, и справедливо. Мартина погубил отчасти мелкий шрифт, а отчасти грипп, из-за которо- го Эрика Эшби как раз в это время попала в больницу. Под слоями юриди- ческого пустословия прятался пункт, обрекавший Мартина на пятилетнюю рабскую зависимость от кинокомпании `Вершина`, буде таковая компания сочтет нужным продлить его контракт. И на следующей неделе, если спра- ведливость не восторжествует, контракт будет продлен - это Мартин знал твердо. - Я бы выпил чего-нибудь, - устало сказал Мартин и посмотрел на ро- бота. - Будьте добры, подайте мне вон ту бутылку виски. - Но я тут для того, чтобы провести эксперимент по оптимальной эко- логии, - возразил робот. Мартин закрыл глаза и сказал умоляюще: - Налейте мне виски, пожалуйста. А потом дайте рюмку прямо мне в ру- ку, ладно? Это ведь нетрудно. В конце концов, мы с вами все-таки люди. - Да нет, - ответил робот, всовывая полный бокал в шарящие пальцы драматурга. Мартин отпил. Потом открыл глаза и удивленно уставился на большой бокал для коктейлей - робот до краев налил его чистым виски. Мартин недоуменно взглянул на своего металлического собеседника. - Вы, наверно, пьете, как губка, - сказал он задумчиво. - Надо пола- гать, это укрепляет невосприимчивость к алкоголю. Валяйте, угощайтесь. Допивайте бутылку. Робот прижал пальцы ко лбу над глазами и провел две вертикальные черты, словно вопросительно поднял брови. - Валяйте, - настаивал Мартин. - Или вам совесть не позволяет пить мое виски? - Как же я могу пить? - спросил робот. - Ведь я робот. - В его голо- се появилась тоскливая нотка. - А что при этом происходит? - поинтересо- вался он. - Это смазка или заправка горючим? Мартин поглядел на свой бо- кал. - Заправка горючим, - сказал он сухо. - Высокооктановым. Вы так вош- ли в роль? Ну, бросьте... - А, принцип раздражения! - перебил робот. - Понимаю. Идея та же, что при ферментации мамонтового молока. Мартин поперхнулся. - А вы когда-нибудь пили ферментированное мамонтовое молоко? - осве- домился он. - Как же я могу пить? - повторил робот. - Но я видел, как его пили другие. - Он провел вертикальную черту между своими невидимыми бровями, что придало ему грустный вид. - Разумеется, мой мир совершенно функцио- нален и функционально совершенен, и тем не менее темпорирование - весьма увлекательное... - Он оборвал фразу. - Но я зря трачу пространство - время. Так вот, мистер Мартин, не согласитесь ли вы... - Ну, выпейте же, - сказал Мартин. - У меня припадок радушия. Давай- те дернем по рюмочке. Ведь я вижу так мало радостей. А сейчас меня будут терроризировать. Если вам нельзя снять маску, я пошлю за соломинкой. Вы ведь можете на один глоток выйти из роли? Верно? - Я был бы рад попробовать, - задумчиво сказал робот. - С тех пор как я увидел действие ферментированного мамонтового молока, мне захоте- лось и самому - попробовать. Людям это, конечно, просто, но и технически это тоже нетрудно, я теперь понял. Раздражение увеличивает частоту кап- па-волн мозга, как при резком скачке напряжения, но поскольку электри- ческого напряжения не существовало в дороботовую эпоху... - А оно существовало, - заметил Мартин, делая новый глоток. - То есть я хочу сказать - существует. А это что, по-вашему, - мамонт? - Он указал на настольную лампу. Робот разинул рот. - Это? - переспросил он в полном изумлении. - Но в таком случае... в таком случае все телефоны, динамо и лампы, которые я заметил в этой эре, приводятся в действие электричеством! - А что же, по-вашему, могло приводить их в действие? - холодно спросил Мартин. - Рабы, - ответил робот, внимательно осматривая лампу. Он включил свет, замигал и затем вывернул лампочку. - Напряжение, вы сказали? - Не валяйте дурака, - посоветовал Мартин. - Вы переигрываете. Мне пора идти. Так будете вы пить или нет? - Ну, что ж, - сказал робот, - не хочу расстраивать компании. Это должно сработать. И он сунул палец в пустой патрон. Раздался короткий треск, брызнули искры. Робот вытащил палец. - Р ... - сказал он и слегка покачнулся. Затем его пальцы взметну- лись к лицу и начертали улыбку, которая выражала приятное удивление. - 7 в 10 - сказал он и продолжал сипло: - Р (1} интеграл от плюс до минус бесконечность... А, деленное на п в степени е. Мартин в ужасе вытаращил глаза. Он не знал, нужен ли здесь терапевт или психиатр, но не сомневался, что вызвать врача необходимо, и чем ско- рее, тем лучше. А может быть, и полицию. Статист в костюме робота был явно сумасшедшим. Мартин застыл в нерешительности, ожидая, что его бе- зумный гость вот-вот упадет мертвым или вцепится ему в горло. Робот с легким позвякиванием причмокнул губами. - Какая прелесть! - сказал он. - И даже переменный ток! - В-в-вы не умерли? - дрожащим голосом осведомился Мартин. - Я даже не жил, - пробормотал робот. - В том смысле, как вы это по- нимаете. И спасибо за рюмочку. Мартин глядел на робота, пораженный дикой догадкой. - Так, значит, - задохнулся он, - значит... вы - робот?!! - Конечно, я робот, - ответил его гость. - Какое медленное мышление у вас, доработав. Мое мышление сейчас работает со скоростью света. - Он оглядел настольную лампу с алкоголическим вожделением. - ?(1)... То есть, если бы вы сейчас подсчитали каппа-волны моего радиоатомного моз- га, вы поразились бы, как увеличилась частота. - Он помолчал. - Р (1), - добавил он задумчиво. Двигаясь медленно, как человек под водой, Мартин поднял бокал и глотнул виски. Затем опасливо взглянул на робота. - Р (1)... - сказал он, умолк, вздрогнул и сделал большой глоток. - Я пьян, - продолжал он с судорожным облегчением. - Вот в чем дело. Ведь я чуть было не поверил... - Ну, сначала никто не верит, что я робот, - объявил робот. - За- метьте, я ведь появился на территории киностудии, где никому не кажусь подозрительным. Ивану Васильевичу я явлюсь в лаборатории алхимика, и он сделает вывод, что я механический человек. Что, впрочем, и верно. Далее в моем списке значится уйгур, ему я явлюсь в юрте шамана, и он решит, что я дьявол. Вопрос экологической логики - и только. - Так, значит, вы - дьявол? - спросил Мартин, цепляясь за единствен- ное правдоподобное объяснение. - Да нет же, нет! Я робот! Как вы не понимаете? - А я теперь даже не знаю, кто я такой, - сказал Мартин. - Может, я вовсе фавн, а вы - дитя человеческое! По-моему, от этого виски мне стало только хуже, и... - Вас зовут Никлас Мартин, - терпеливо объяснил робот. - А меня ЭНИ- АК. - Эньяк? - ЭНИАК, - поправил робот, подчеркивая голосом, что все буквы заг- лавные. - ЭНИАК Гамма Девяносто Третий. С этими словами он снял с металлического плеча сумку и принялся вы- таскивать из нее бесконечную красную ленту, по виду шелковую, но отли- вавшую странным металлическим блеском. Когда примерно четверть мили лен- ты легло на пол, из сумки появился прозрачный хоккейный шлем. По бокам шлема блестели два красно-зеленых камня. - Как вы видите, они ложатся прямо на темпоральные доли, - сообщил робот, указывая на камни. - Вы наденете его на голову вот так... - Нет, не надену, - сказал Мартин, проворно отдергивая голову, - и вы мне его не наденете, друг мой. Мне не нравится эта штука. И особенно эти две красные стекляшки. Они похожи на глаза. - Это искусственный эклогит, - успокоил его робот. - Просто у них высокая диэлектрическая постоянная. Нужно только изменить нормальные по- роги нейронных контуров памяти - и все. Мышление базируется на памяти, как вам известно. Сила ваших ассоциаций - то есть эмоциональные индексы ваших воспоминаний - определяет ваши поступки и решения. А экологизер просто воздействует на электрическое напряжение вашего мозга так, что пороги изменяются. - Только и всего? - подозрительно спросил Мартин. - Ну-у... - уклончиво сказал робот. - Я не хотел об этом упоминать, но раз вы спрашиваете... Экологизер, кроме того, накладывает на ваш мозг типологическую матрицу. Но, поскольку эта матрица взята с прототипа ва- шего характера, она просто позволяет вам наиболее полно использовать свои потенциальные способности, как наследственные, так и приобретенные. Она заставит вас реагировать на вашу среду именно таким образом, какой обеспечит вам максимум шансов выжить. - Мне он не обеспечит, - сказал Мартин твердо, - потому что на мою голову вы эту штуку не наденете. Робот начертил растерянно поднятые бро- ви. - А, - начал он после паузы, - я же вам ничего не объяснил! Все очень просто. Разве вы не хотите принять участие в весьма ценном соци- ально-культурном эксперименте, поставленном ради блага всего человечест- ва? - Нет! - объявил Мартин. - Но ведь вы даже не знаете, о чем речь, - жалобно сказал робот. - После моих подробных объяснений мне еще никто не отказывал. Кстати, вы хорошо меня понимаете? Мартин засмеялся замогильным смехом. - Как бы не так! - буркнул он. - Прекрасно, - с облегчением сказал робот. - Меня всегда может под- вести память. Перед тем как я начинаю темпорирование, мне приходится программировать столько языков! Санскрит очень прост, но русский язык эпохи средневековья весьма сложен, а уйгурский... Этот эксперимент дол- жен способствовать установлению наиболее выгодной взаимосвязи между че- ловеком и его средой. Наша цель - мгновенная адаптация, и мы надеемся достичь ее, сведя до минимума поправочный коэффициент между индивидом и средой. Другими словами, - нужная реакция в нужный момент. Понятно? - Нет, конечно! - сказал Мартин. - Это какой-то бред. - Существует, - продолжал робот устало, - очень ограниченное число матриц-характеров, зависящих, во-первых, от расположения генов внутри хромосом, а во-вторых, от воздействия среды; поскольку элементы среды имеют тенденцию повторяться, то мы можем легко проследить основную орга- низующую линию по временной шкале Кальдекуза. Вам не трудно следовать за ходом моей мысли? - По временной шкале Кальдекуза - нет, не трудно, - сказал Мартин. - Я всегда объясняю чрезвычайно понятно, - с некоторым самодовольст- вом заметил робот и взмахнул кольцом красной ленты. - Уберите от меня эту штуку! - раздраженно вскрикнул Мартин. - Я, конечно, пьян, ионе настолько, чтобы совать голову неизвестно куда! - Сунете, - сказал робот твердо. - Мне еще никто не отказывал. И не спорьте со мной, а то вы меня собьете и мне придется принять еще одну рюмочку напряжения. И тогда я совсем собьюсь. Когда я темперирую, мне и так хватает хлопот с памятью. Путешествие во времени всегда создает си- наптический порог задержки, но беда в том, что он очень варьируется. Вот почему я сперва спутал вас с Иваном. Но к нему я должен отправиться только после свидания с вами - я веду опыт хронологически, а тысяча де- вятьсот пятьдесят второй год идет, разумеется, перед тысяча пятьсот се- мидесятым. - А вот и не идет, - сказал Мартин, поднося бокал к губам. - Даже в Голливуде тысяча девятьсот пятьдесят второй год не наступает перед тыся- ча пятьсот семидесятым. - Я пользуюсь временной шкалой Кальдекуза, - объяснил робот. - Но только для удобства. Ну как, нужен вам идеальный экологический коэффици- ент или нет? Потому что... - Тут он снова взмахнул красной лентой, заг- лянул в шлем, пристально посмотрел на Мартина и покачал головой. - Прос- тите, боюсь, что из этого ничего не выйдет. У вас слишком маленькая го- лова. Вероятно, мозг невелик. Этот шлем рассчитан на размер восемь с по- ловиной, но ваша голова слишком... - Восемь с половиной - мой размер, - с достоинством возразил Мартин. - Не может быть, - лукаво заспорил робот. - В этом случае шлем был бы вам впору, а он вам велик. - Он мне впору, - сказал Мартин. - До чего же трудно разговаривай, с дороботами, - заметил ЭНИАК, словно про себя. - Неразвитость, грубость, нелогичность. Стоит ли удив- ляться, что у них такие маленькие головы? Послушайте, мистер Мартин, - он словно обращался к глупому и упрямому ребенку, - попробуйте понять: размер этого шлема восемь с половиной; ваша голова, к несчастью, нас- только мала, что шлем вам не впору... - Черт побори! - в бешенстве крикнул Мартин, от досады и виски забы- вая про осторожность. - Он мне впору! Вот, смотрите! - Он схватил шлем и нахлобучил его на голову. - Сидит как влитой. - Я ошибся, - признал робот, и его глаза так блеснули, что Мартин вдруг спохватился, поспешно сдернул шлем с головы и бросил его на стол. ЭНИАК неторопливо взял шлем, положил в сумку и принялся быстро сверты- вать ленту. Под недоумевающим взглядом Мартина он кончил укладывать лен- ту, застегнул сумку, вскинув ее на плечо и повернулся к двери. - Всего хорошего, - сказал робот, - и позвольте вас поблагодарить. - За что? - свирепо спросил Мартин. - За ваше любезное сотрудничество, - сказал робот. - Я не собираюсь с вами сотрудничать! - отрезал Мартин. - И не пы- тайтесь меня убедить. Можете оставить свой патентованный курс лечения при себе, а меня... - Но ведь вы уже прошли курс экологической обработки, - невозмутимо ответил ЭНИАК. - Я вернусь вечером, чтобы возобновить заряд. Его хватает только на двенадцать часов. - Что?! ЭНИАК провел указательными пальцами от уголков рта, вычерчивая веж- ливую улыбку. Затем он вышел и закрыл за собой дверь. Мартин хрипло пискнул, словно зарезанная свинья с кляпом во рту. У него в голове что-то происходило. Никлас Мартин чувствовал себя как человек, которого внезапно сунули под ледяной душ. Нет, не под ледяной - под горячий. И к тому же арома- тичный. Ветер, бивший в открытое окно, нес с собой душную вонь - бензи- на, полыни, масляной краски и (из буфета в соседнем корпусе) бутербродов с ветчиной. `Пьян, - думал Мартин с отчаянием, - я пьян или сошел с ума!` Он вскочил и заметался по комнате, но тут же увидел щель в паркете и пошел по ней. `Если я смогу пройти по прямой, - рассуждал он, - значит, я не пьян... Я просто сошел с ума`. Мысль эта была не слишком утешительна. Он прекрасно прошел по щели. Он мог даже идти гораздо прямее щели, которая, как он теперь убедился, была чуть-чуть извилистой. Никогда еще он не двигался с такой уверенностью и легкостью. В результате своего опыта он оказался в другом углу комнаты перед зеркалом, и, когда он вып- рямился, чтобы посмотреть на себя, хаос и смятение куда-то улетучились. Бешеная острота ощущений сгладилась и притупилась. Все было спокойно. Все было нормально. Мартин посмотрел в глаза своему отражению. Нет, все не было нормально. Он был трезв как стеклышко. Точно он пил не виски, а родниковую во- ду. Мартин наклонился к самому стеклу, пытаясь сквозь глаза заглянуть в глубины собственного мозга. Ибо там происходило нечто поразительное. По всей поверхности его мозга начали двигаться крошечные заслонки - одни закрывались почти совсем, оставляя лишь крохотную щель, в которую выгля- дывали глаза-бусинки нейронов, другие с легким треском открывались, и быстрые паучки - другие нейроны - бросались наутек, ища, где бы спря- таться. Изменение порогов, положительной и отрицательной реакции конусов па- мяти, их ключевых эмоциональных индексов и ассоциаций... Ага! Робот! Голова Мартина повернулась к закрытой двери. Но он остался стоять на месте. Выражение слепого ужаса на его лице начало медленно и незаметно для него меняться. Робот... может и подождать. Машинально Мартин поднял руку, словно поправляя невидимый монокль. Позади зазвонил телефон. Мартин оглянулся. Его губы искривились в през- рительную улыбку. Изящным движением смахнув пылинку с лацкана пиджака, Мартин взял трубку, но ничего не сказал. Наступило долгое молчание. За- тем хриплый голос взревел: - Алло, алло, алло! Вы слушаете? Я с вами говорю, Мартин! Мартин не- возмутимо молчал. - Вы заставляете меня ждать! - рычал голос. - Меня, Сен-Сира! Немед- ленно быть в зале! Просмотр начинается... Мартин, вы меня слышите? Мартин осторожно положил трубку на стол. Он повернулся к зеркалу, окинул себя критическим взглядом и нахмурился. - Бледно, - пробормотал он. - Без сомнения, бледно. Не понимаю, за- чем я купил этот галстук? Его внимание отвлекла бормочущая трубка. Он поглядел на нее, а потом громко хлопнул в ладоши у самого микрофона. Из трубки донесся агонизиру- ющий вопль. - Прекрасно, - пробормотал Мартин, отворачиваясь. - Этот робот ока- зал мне большую услугу. Мне следовало бы понять это раньше. В конце кон- цов, такая супермашина, как ЭНИАК, должна быть гораздо умнее человека, который всего лишь простая машина. Да, - прибавил он, выходя в холл и сталкиваясь с Тони Ла-Мотта, которая снималась в одном из фильмов `Вер- шины`. - Мужчина - это машина, а женщина... - Тут он бросил на мисс Ла-Мотта такой многозначительный и высокомерный взгляд, что она даже вздрогнула, - о женщина - игрушка, - докончил Мартин и направился к пер- вому просмотровому залу, где его ждали СенСир и судьба. Киностудия `Вершина` на каждый эпизод тратила в десять раз больше пленки, чем он занимал в фильме, побив таким образом рекорд `Метро - Голдвин-Мейер`. Перед началом каждого съемочного дня эти груды целлуло- идных лент просматривались в личном просмотровом зале Сен-Сира - неболь- шой роскошной комнате с откидными креслами и всевозможными другими удобствами. На первый взгляд там вовсе не было экрана. Если второй взгляд вы бросали на потолок, то обнаруживали экран именно там. Когда Мартин вошел, ему стало ясно, что с экологией что-то не так. Исходя из теории, будто в дверях появился прежний Никлас Мартин, прос- мотровый зал, купавшийся в дорогостоящей атмосфере изысканной самоуве- ренности, оказал ему ледяной прием. Ворс персидского ковра брезгливо съ- еживался под его святотатственными подошвами. Кресло, на которое он наткнулся в густом мраке, казалось, презрительно пожало спинкой. А три человека, сидевшие в зале, бросили на него взгляд, каким был бы испепе- лен орангутанг, если бы он по нелепой случайности удостоился приглашения в Бэкингемский дворец. Диди Флеминг (ее настоящую фамилию запомнить было невозможно, не го- воря уж о том, что в ней не было ни единой гласной) безмятежно возлежала в своем кресле, уютно задрав ножки, сложив прелестные руки и устремив взгляд больших томных глаз на потолок, где Диди Флеминг в серебряных че- шуйках цветной кинорусалки флегматично плавала в волнах жемчужного тума- на. Мартин в полутьме искал на ощупь свободное кресло. В его мозгу про- исходили странные вещи: крохотные заслонки продолжали открываться и зак- рываться, и он уже не чувствовал себя Никласом Мартином. Кем же он чувс- твовал себя в таком случае? Он на мгновение вспомнил нейроны, чьи глаза-бусинки, чудилось ему, выглядывали из его собственных глаз и заглядывали в них. Но было ли это на самом деле? Каким бы ярким ни казалось воспоминание, возможно, это была только иллюзия. Напрашивающийся ответ был изумительно прост и ужас- но логичен. ЭНИАК Гамма Девяносто Третий объяснил ему - правда, несколь- ко смутно, - в чем заключался его экологический эксперимент. Мартин просто получил оптимальную рефлекторную схему своего удачливого прототи- па, человека, который наиболее полно подчинил себе свою среду. И ЭНИАК назвал ему имя этого человека, правда среди путаных ссылок на другие прототипы, вроде Ивана (какого?) и безыменного уйгура. Прототипом Мартина был Дизраэли, граф Биконсфилд. Мартин живо вспом- нил Джорджа Арлисса в этой роли. Умный, наглый, эксцентричный и в манере одеваться, и в манере держаться, пылкий, вкрадчивый, волевой, с плодови- тым воображением... - Нет, нет, нет, - сказала Диди с невозмутимым раздражением. - Осто- рожнее, Ник. Сядьте, пожалуйста, в другое кресло. На это я положила но- ги. - Т-т-т-т, - сказал Рауль Сен-Сир выпячивая толстые губы и огромным пальцем указывая на скромный стул у стены. - Садитесь позади меня, Мар- тин. Да садитесь же, чтобы не мешать нам. И смотрите внимательно. Смот- рите, как я творю великое из вашей дурацкой пьески. Особенно заметьте, как замечательно я завершаю соло пятью нарастающими падениями в воду. Ритм - это все, - закончил он. - А теперь - ни звука. Для человека, родившегося в крохотной балканской стране Миксо-Лидии, Рауль Сен-Сир сделал в Голливуде поистине блистательную карьеру. В тыся- ча девятьсот тридцать девятом году Сен-Сир, напуганный приближением вой- ны, эмигрировал в Америку, забрав с собой катушки снятого им миксо-ли- дийского фильма, название которого можно перевести примерно так: `Поры на крестьянском носу`. Благодаря этому фильму, он заслужил репутацию великого кинорежиссе- ра, хотя на самом деле неподражаемые световые эффекты в `Порах` объясня- лись бедностью, а актеры показали игру, неведомую в анналах киноистории, лишь потому, что были вдребезги пьяны. Однако критики сравнивали `Поры` с балетом и рьяно восхваляли красоту героини, ныне известной миру как Диди Флеминг. Диди была столь невообразимо хороша, что по закону компенсации не могла не оказаться невообразимо глупой. И человек, рассуждавший так, не обманывался. Нейроны Дидя не знали ничего. Ей доводилось слышать об эмо- циях, и свирепый Сен-Сир умел заставить ее изобразить кое-какие из них, однако все другие режиссеры теряли рассудок, пытаясь преодолеть семанти- ческую стену, за которой покоился разум Диди - тихое зеркальное озеро дюйма в три глубиной. Сен-Сир просто рычал на нее. Этот бесхитростный первобытный подход был, по-видимому, единственным, который понимала прославленная звезда `Вершины`. Сен-Сир, властелин прекрасной безмозглой Диди, быстро очутился в высших сферах Голливуда. Он, без сомнения, был талантлив и одну картину мог бы сделать превосходно. Но этот шедевр он отснял двадцать с лишним раз - постоянно с Диди в главной роли и постоянно совершенствуя свой фе- одальный метод режиссуры. А когда кто-нибудь пытался возражать, Сен-Сиру достаточно было пригрозить, что он перейдет в `Метро - Голдвин - Мейер` и заберет с собой покорную Диди (он не разрешал ей подписывать длитель- ных контрактов, и для каждой картины с ней заключался новый). Даже Тол- ливер Уотт склонял голову, когда Сен-Сир угрожал лишить `Вершину` Диди. - Садитесь, Мартин, - сказал Толливер Уотт. Это был высокий худой человек с длинным лицом, похожий на лошадь, которая голодает, потому что из гордости не желает есть сено. С неколебимым сознанием своего всемогу- щества он на миллиметр наклонил припудренную сединой голову, а на его лице промелькнуло недовольное выражение. - Будьте добры, коктейль, - сказал он. Неизвестно откуда возник офи- циант в белой куртке и бесшумно скользнул к нему с подносом. Как раз в эту секунду последняя заслонка в мозгу Мартина встала на свое место и, подчиняясь импульсу, он протянул руку и взял с подноса запотевший бокал. Официант, не заметив этого, скользнул дальше склонившись, подал Уотту сверкающий поднос, на котором ничего не было. Уотт и официант оба уста- вились на поднос. Затем их взгляды встретились. - Слабоват, - сказал Мартин, ставя бокал на поднос. - Принесите мне, пожалуйста, другой. Я переориентируюсь для новой фазы с оптимальным уровнем, - сообщил он ошеломленному Уотту и, откинув кресло рядом с ве- ликим человеком, небрежно отпустился в него. Как странно, что прежде на просмотрах он всегда бывал угнетен! Сейчас он чувствовал себя прекрасно. Непринужденно. Уверенно. - Виски с содовой мистеру Мартину, - невозмутимо сказал Уотт. И еще один коктейль мне. - Ну, ну, ну! Мы начинаем! - нетерпеливо крикнул Сен-Сир. Он что-то сказал в ручной микрофон, и тут же экран на потолке замерцал, зашелес- тел, и на нем замелькали отрывочные эпизоды - хор русалок, танцуя на хвостах, двигался по улицам рыбачьей деревушки во Флориде. Чтобы постигнуть всю гнусность судьбы, уготованной Никласу Мартину, необходимо посмотреть хоть один фильм Сен-Сира. Мартину казалось, что мерзостнее этого на пленку не снималось ничего и никогда. Он заметил, что Сен-Сир и Уотт недоумевающе поглядывают на него. В темноте он поднял указательные пальцы и начертил роботообразную усмешку. Затем, испытывая упоительную уверенность в себе, закурил сигарету и расхохотался. - Вы смеетесь? - немедленно вспыхнул Сен-Сир. - Вы не цените велико- го искусства? Что вы о нем знаете, а? Вы что - гений? - Это, - сказал Мартин снисходительно, - мерзейший фильм, когда-либо заснятый на пленку. В наступившей мертвой тишине Мартин изящным движением стряхнул пепел и добавил: - С моей помощью вы еще можете не стать посмешищем всего континента. Этот фильм до последнего метра должен быть выброшен в корзину. Завтра рано поутру мы начнем все сначала и... Уотт сказал негромко: - Мы вполне способны сами сделать фильм из `Анджелины Ноэл`, Мартин. - Это художественно! - взревел Сен-Сир. - И принесет большие деньги! - Деньги? Чушь! - коварно заметил Мартин и щедрым жестом стряхнул новую колбаску пепла. - Кого интересуют деньги? О них пусть думает `Вер- шинна`. Уотт наклонился и, щурясь в полумраке, внимательно посмотрел на Мар- тина. - Рауль, - сказал он, оглянувшись на Сен-Сира, - насколько мне из- вестно, вы приводите своих... э... новых сценаристов в форму. На мой взгляд, это не... - Да, да, да, да! - возбужденно крякнул Сен-Сир. - Я их привожу в форму! Горячечный припадок, а? Мартин, вы хорошо себя чувствуете? Палева у вас в порядке? Мартин усмехнулся спокойно и уверенно. - Не тревожьтесь, - объявил он. - Деньги, которые вы на меня расхо- дуете, я возвращаю вам с процентами в виде престижа. Я все прекрасно по- нимаю. Наши конфиденциальные беседы, вероятно, известны Уотту. - Какие еще конфиденциальные беседы? - прогрохотал Сен-Сир и густо побагровел. - Ведь мы ничего не скрываем от Уотта, не так ли? - не моргнув гла- зом, продолжал Мартин. - Вы наняли меня ради престижа, и престиж вам обеспечен, если только вы не станете зря разевать пасть. Благодаря мне имя Сен-Сира покроется славой. Конечно, это может сказаться на сборах, но подобная мелочь... - Пджрзксгл! - возопил Сен-Сир на своем родном языке и, восстав из кресла, взмахнул микрофоном, зажатым в огромной волосатой лапе. Мартин ловко изогнулся и вырвал у него микрофон. - Остановите показ! - распорядился он властно. Все это было очень странно. Каким-то дальним уголком сознания он понимал, что при нормаль- ных обстоятельствах никогда не посмел бы вести себя так, но в то же вре- мя был твердо убежден, что впервые его поведение стало по-настоящему нормальным. Он ощущал блаженный жар уверенности, что любой его поступок окажется правильным, во всяком случае пока не истекут двенадцать часов действия матрицы. Экран нерешительно замигал и погас. - Зажгите свет! - приказал Мартин невидимому духу, скрытому за мик- рофоном. Комнату внезапно залил мягкий свет, и по выражению на лицах Уотта и Сен-Сира Мартин понял, что оба они испытывают смутную и нарастающую тре- вогу. Ведь он дал им немалую пищу для размышлений - и не только это. Он попробовал вообразить, какие мысли сейчас теснятся в их мозгу, пробира- ясь через лабиринт подозрений, которые он так искусно посеял. Мысли Сен-Сира отгадывались без труда. Миксо-Андиец облизнул губы - что было нелегкой задачей, - и его налитые кровью глаза обеспокоено впи- лись в Мартина. С чего это сценарист заговорил так уверенно? Что это значит? Какой тайный грех Сен-Сира он узнал, какую обнаружил ошибку в контракте, что осмеливается вести себя так нагло? Толливер Уотт представлял проблему иного рода. Тайных грехов за ним, по-видимому, не водилось, но и он как будто встревожился. Мартин сверлил взглядом гордое лошадиное лицо, выискивая скрытую слабость. Да, спра- виться с Уоттом будет потруднее, но он сумеет сделать и это. - Последний подводный эпизод, - сказал он, возвращаясь к прежней те- ме, - это невообразимая чепуха. Его надо вырезать. Сцену будем снимать из-под воды. - Молчать! - взревел Сен-Сир. - Но это единственный выход, - настаивал Мартин. - Иначе она окажет- ся не в тон тому, что я написал теперь. Собственно говоря, я считаю, что весь фильм надо снимать из-под воды. Мы могли бы использовать приемы до- кументального кино... - Рауль, - внезапно сказал Уотт. - К чему он клонит? - Он клонит, конечно, к тому, чтобы порвать свой контракт, - ответил Сен-Сир, наливаясь оливковым румянцем. - Это скверный период, через ко- торый проходят все мои сценаристы, прежде чем я приведу их в форму. В Миксо-Лидии... - А вы уверены, что сумеете привести его в форму? - спросил Уотт. - Это для меня теперь уже личный вопрос, - ответил Сен-Сир, сверля Мартина яростным взглядом. - Я потратил на этого человека почти три ме- сяца и не намерен расходовать мое драгоценное время на другого. Просто он хочет, чтобы с ним расторгли контракт. Штучки, штучки, штучки. - Это верно? - холодно спросил Уотт у Мартина. - Уже нет, - ответил Мартин, - я передумал. Мой агент полагает, что ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 125569 Опублик.: 21.12.01 Число обращений: 1
|