|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Тамара Боголепова
ТРИ ЖИЗНИ РАЙМОНДА КАРВЕРА
Раймонд Карвер, один из самых читаемых в последние десятилетия аме-
риканских писателей, незадолго до конца своей короткой жизни любил го-
ворить: `Я счастливый человек. Мне удалось прожить две жизни.` Карвер
приводил при этом точную дату завершения своей `первой` жизни и начала
`второй`: 2 июня 1977 года.
День этот для Карвера был одновременно страшным и знаменательным. 2
июня 1977 года Раймонд Карвер, уже сравнительно известный поэт и писа-
тель, после очередного запоя впал в состояние мозговой комы: `Я словно
очутился на дне очень глубокого колодца,` - вспоминал он позднее. Вра-
чам удалось вернуть Карвера к жизни, а он с того дня ни разу не выпил
ни капли спиртного.
`Вторая` жизнь Карвера длилась недолго, всего 11 лет. 2 августа
1988 годв он умер от рака легкого. Но даже зная свой страшный диагноз
(в США врачи всегда ставят пациентов в известность о характере заболе-
вания), зная, что времени остается совсем мало, он не уставал повто-
рять своим друзьям и близким: `Каждый день я чувствую на себе благос-
ловение божие. Каждый день я не устаю благодарить судьбу. Каждый день
я чувствую радостное изумление от того, как у меня все теперь устрои-
лось.`
Действительно, во `второй` своей жизни Карвер обрел много больше,
чем в `первой`: к нему пришла и заслуженная слава, и настоящая любовь,
и материальное благополучие. И, самое главное, - его творческий потен-
циал не только не иссяк, но, напротив, блестяще реализовался в нес-
кольких книгах рассказов: `Так о чем мы говорим, когда говорим о люб-
ви` (1981), `Собор` (1983), `Откуда я взываю` (1988), в поэтических
сборниках `Где вода сливается с другой водою` (1985), `Ультрамарин`
(1988), `Новая тропинка к водопаду`, в сценарии к фильму `Достоевс-
кий`.
Но, говоря о полноте счастья, испытанной им в конце жизненного пу-
ти, Карвер никогда не зачеркивал своей `первой` жизни - ведь этот этап
его писательской судьбы был для него тяжелой. но очень большой школой,
в которой ему пришлось учиться с самого рождения.
Раймонд Карвер родился 25 мая 1938 года в небольшом городке Клэтс-
кени (штат Орегон) на Северо-Западе США. Детство его прошло в Якиме
(штат Вашингтон), где, как и во многих других городах американского
Северо-Запада, сосредоточена лесная и деревообрабатывающая промышлен-
ность. В Якиме отцу Карвера удалось найти место заточника пил. Доходы
семьи были невелики, поэтому Раймонду после окончания средней школы в
1956 году не удалось продолжить образования. Подобно многим американс-
ким писателям-классикам, он оказался перед необходимостью зарабатывать
себе на хлеб тяжелым трудом.
К концу 50-х годов Карвер все острее осознает в себе тягу к литера-
турному творчеству и в 1961 году приезжает в Калифорнию. Только через
десять лет ему удается издать первые сборники стихов: `Зимняя бессон-
ница` (1970), `Лосось выплывает ночью` (1976) и опубликовать рассказы
(`Поставь себя на мое место`, 1974).
Калифорния с ее свободой нравов, терпимостью к любому проявлению
эксцентричности и увлечением художественными экспериментами в годы
подъема молодежного движения становится западной `Меккой` американских
нонконформистов (восточной был Нью-Йорк). `Улицы кишмя кишели головны-
ми повязками, широкополыми шляпами, амулетами, мокасинами, римскими
сандалиями и кожаной бахромой, свисающей с каждого жилета или куртки,`
- вспоминает о Сан-Франциско тех лет, этой штаб-квартире контркульту-
ры, литератор Джим Хьюстон, знавший Карвера в калифорнийский период
его жизни.
Карвер с его суровой северо-западной закваской, похожий на `застен-
чивого медведя`, даже внешне не очень-то вписывался в калифорнийский
стиль жизни - даже внешне. Тот же Хьюстон отмечает, что Карвер одевал-
ся совсем не так, как многие представители богемы Сан-Франциско: `На
нем были черные брюки и белая рубашка, он выглядел бы совсем консерва-
тивно, если бы и то и другое не было сильно измято`. И все же Калифор-
ния, этот живописный, шумный и пестрый `сумасшедший дом` Америки
(вспомните известную песню `Отель Калифорния`) увлекает Карвера в во-
доворот и хаос своей жизни.
Он поселяется неподалеку от Сан-Франциско сначала в городке Арката,
затем - в Купертино вместе с женой Мэриан и двумя детьми. Но отношения
в семье становились все более напряженными: возможно, оттого что они
поженились совсем рано, после окончания школы, где были одноклассника-
ми, возможно, из-за несходства характеров, а скорее всего - от трудных
материальных условий, не дававших Карверу сосредоточиться на творчест-
ве, развивали раздражительность и стремление отвлечься от повседневных
забот с помощью крепких напитков. Не отставала от него в этом и Мэри-
ан.
Но, несмотря на все неблагополучные обстоятельства калифорнийского
периода, Карвер продолжал писать и делал все, чтобы усовершенствовать
свое мастерство. Он много и жадно читал, с увлечением учился на писа-
тельских курсах.
Очень большую роль в его биографии сыграла встреча с выдающимся
американским романистом 60-70-х годов Джоном Гарднером (1933-1982),
который руководил работой писательской студии в колледже Чико в начале
60-х годов.
Именно Гарднер познакомил начинающего новеллиста Карвера с именами
и произведениями многих великих мастеров этого жанра: `На занятиях он
всегда упоминал о писателях, чьи имена были мне незнакомы: о Конраде,
Портер, Бабеле, Чехове,` - вспоминал Раймонд Карвер. Гарднер внима-
тельно относился ко всему написанному слушателями студии, но особенно
заметный интерес вызывало у него то, что делал Карвер. Гарднер не пат-
ронировал начинающего автора, но сумел дать ему необходимые советы и
внушить веру в его писательское призвание. `Хороший литературный учи-
тель,` - любил повторять Карвер, - `как твоя литературная совесть,` -
и прибавлял, что Гарднер и был для него как раз таким учителем. Поэто-
му известие о трагической гибели Джона Гарднера в 1982 году для Карве-
ра, как и для многих других писателей его поколения, стало тяжелым
ударом: `Я тоскую о нем больше, чем могу выразить словами,` - говорил
он, вернувшись с похорон Гарднера.
Во многом благодаря Гарднеру к Карверу пришла любовь к русской ли-
тературе - к творчеству Тургенева, Толстого-новеллиста, и особенно к
Чехову. Рассказы Карвера, где даны краткие, немногословные зарисовки
обыденной жизни, критики почти всегда сравнивают с рассказами Чехова,
а самого Карвера нередко называют `американским Чеховым`. Сам Карвер
не раз говорил о своем восхищении мастерством Чехова, о чувстве внут-
реннего родства, которое он испытывает, читая Чехова или о нем. Пос-
ледний рассказ `Поручение`, написанный Карвером для своего, последнего
же, сборника, - это рассказ о смерти Чехова.
Вероятно, это еще одно свидетельство того огромного значения, кото-
рое принадлежало Чехову в творческой жизни американского писателя.
Проза Карвера с первой же фразы поражает простотой и отсутствием
какой бы то ни было замысловатости. Краткие реплики, которыми обмени-
ваются его персонажи, состоят из самых ходовых слов и выражений в речи
современных американцев. Рассказы Карвера в оригинале - превосходный
источник американской разговорной лексики для тех, кто хотел бы нау-
читься беседовать, а не `изъясняться с представителями основной массы
населения этой страны`. Сюжеты карверовских рассказов, повествующих о
самых заурядных житейских делах: семейных радостях или, напротив, ссо-
рах между супругами, потере работы, переезде из одного города в дру-
гой, дорожных происшествиях или распродаже ставшего ненужным домашнего
скарба, - тоже не отличаются особой занимательностью или оригиналь-
ностью. Потому так часто рецензенты и литературные обозреватели в США
и других странах определяли творчество Карвера термином `минимализм`,
имея в виду его сходство с художественным течением, развившимся в му-
зыке, живописи и литературе с конца 70-х годов. Минималисты тяготели к
ясности смысла, лаконизму и даже скупости выразительных средств, к от-
казу от всякого рода декоративности, предпочитая нечто подобное знаме-
нитому `телеграфному стилю` Хемингуэя - кстати, одного из любимых пи-
сателей Карвера. Действительно, предельная сдержанность художественной
палитры Карвера, сосредоточенность на житейской прозе делают его твор-
чество близким манере `минималистов`, впрочем, как и произведениям
`неореализма` (просьба не путать с итальянским неореализмом 1950-х го-
дов) или же `грязного реализма` - еще одного течения 70-80-х годов, к
которому относили Карвера другие критики.
Но, как это всегда бывает с большими художниками, масштаб и суть их
творчества трудно измерить с помощью тех или иных терминов. `Как бы ни
пытались это делать, сама тайна произведений Карвера остается нетрону-
той,` - справедливо замечает талантливая американская поэтесса Тэсс
Галлахер, литературный соратник и вдова Раймонда Карвера.
В самом деле, простые, будничные истории и отношения, о которых по-
вествует Карвер, завораживают своей глубиной, недосказанностью и зага-
дочностью не меньше, чем самый закрученный детектив.
О чем хотел поведать нам Карвер в новелле `Ванна`, одной из четы-
рех, которые читатель сможет прочесть на страницах этого альманаха? О
хрупкости человеческой, особенно детской, жизни, которая оказывается
под угрозой даже от сравнительно `легкого` столкновения с движущимся
автотранспортом? О силе инерции повседневного существования, которая
даже при таком потрясении, как тяжелая мозговая травма сынишки, все
равно влияет на поведение любящих его родителей, заставляя их вновь и
вновь мечтать о горячей ванне для себя как о главном жизненном удо-
вольствии (что и вправду весьма типично для американцев)? Или речь
идет о том, что никакая катастрофа не может остановить течения жизни?
Этот рассказ о несчастном случае, который произошел с мальчиком по
дороге в школу в день его рождения, и о том, как переживали это нес-
частье его родители, рождает много вопросов. Отвечать на них каждый
читатель будет по-своему, потому что у каждого из нас - свой опыт и
своя реакция на происходящее в жизни, но и потому еще, что подтекст
прозы Карвера, как и у Чехова, и у Хемингуэя, неисчерпаем, и более
всего - потому, что Карвер, подобно своим предшественникам, не торо-
пится подсказать нам один единственный верный ответ и вряд ли сам уве-
рен, что знает его.
Вглядываясь в обычную жизнь людей с более чем скромным достатком,
так хорошо знакому ему самому, Карвер вовсе не бесстрастен, хотя и
пристрастным его тоже не назовешь. Он умеет передать озабоченность те-
ми симптомами духовного неблагополучия, которые он называл `эрозией`
человеческих отношений: распад семейных связей, усиливающееся отчужде-
ние и одиночество, формальность контактов даже между самыми близкими
людьми (как в рассказах, публикующихся в настоящем издании: `Кое-что
напоследок`, `Что не танцуете?` и в некоторых других из того же сбор-
ника `Так о чем мы говорим, когда говорим о любви`), атрофия чувств и
вялость эмоциональных реакций, открывающая дорогу цинизму и насилию
(рассказы `О чем мы говорим. когда говорим о любви?`, `Как же много
воды вокруг`, `Скажи женщинам - мы идем` из того же сборника и новел-
лы, вошедшие в другие книги, изданные в разные годы). Вновь и вновь
фиксируя эти опасные проявления рутинного существования, Раймонд Кар-
вер, умеющий подметить и страшное, и смешное, вовсе не стремится `об-
личить`, `разоблачить` или сразить своих персонажей убийственной иро-
нией, столь хароактерной для литературы постмодернизма - особенно для
тех, кого называют `черными юмористами`. Позиция Карвера-повествовате-
ля - меньше всего позиция судьи или `ликующего нигилиста`, по выраже-
нию Гарднера; Скорее он ощущает себя одним из тех, о ком рассказывает,
потому за внешней невозмутимостью и видимой сдержанностью интонации
угадывается тревога, горечь или сочувствие.
Франсуа Лакэн, один из переводчиков прозы Карвера на французский
язык, признавался, что когда он увидел фотографию писателя с характер-
ным для него серьезным, внимательным и добрым выражением лица, он по-
нял, что совершил непростительную ошибку: `Я перевел его книгу в иро-
ническом тоне, а человек на фотографии никогда бы не поставил себя вы-
ше своих персонажей.` И Лакэн перевел книгу заново.
Рассказы Карвера зовут людей к размышлению об общих бедах и неуря-
дицах, к поискам пути выхода из духовного кризиса и депрессии. Этот
путь вовсе не представляется писателю ясным и очевидным. Во всяком
случае, он явно не склонен искать выход в сфере социальных потрясений,
хотя о необходимости решения социальных проблем на основе более ради-
кальных и продуманных программ оздоровления экономических и обществен-
ных отношений, чем в годы пребывания у власти республиканцев во главе
с Рейганом, он охотно говорил и писал в конце жизни. В рассказах Кар-
вера, созданных в это время, намечается кроме того и еще одно средство
лечения эрозии человеческих отношений, которое вновит в его творчество
`особенно яркие проблески надежды.` Это заметно в рассказах `Видоиска-
тель`, `О чем мы говорим, когда говорим о любви`, `К нему все приста-
ло` (сборник `О чем мы говорим, когда говорим о любви`), `Лихорадка` и
особенно - `Собор` из одноименного сборника, где из шелухи повседнев-
ности, отупляющей стереотипности бытовых условий, беспросветной разоб-
щенности, словно величественный храм, где люди, собравшись вместе, мо-
гут устремляться душой к самым высоким идеалам, вырастает убежденность
в нетленности таких ценностей, как любовь, взаимопонимание, помощь в
беде и радость сопричастности самому чуду бытия, каким бы сложным и
грустным оно порой ни было.
`Писать и оставаться добрым` назывался документальный телефильм ре-
жиссера Джин Уокиншо о Карвере, впервые показанный по седьмому каналу
телевидения США осенью 1993 года. Название этого фильма как нельзя бо-
лее точно определяет суть творческого кредо Раймонда Карвера, чья
смерть хоть и была безвременной, не смогла прервать его писательской
биографии. Потому, что настоящий писатель, как и всякий большой худож-
ник, живет в созданных им творениях.
`Третья жизнь` замечательного американского писателя ХХ века Рай-
монда Карвера у него на родине полнокровна и разнообразна. После того
августовского дня в 1988 году, когда он был похоронен на тихом кладби-
ще маленького городка Порт-Анжелес в штате Вашингтон, куда вместе со
своей второй женой Тэсс Гэллахер он вернулся в начале 80-х годов и где
был так счастлив среди зеленых полей, густых лесов и чистых горных рек
Северо-Запада, только в одном издательстве `Вантэдж`вышли десять книг
его рассказов и стихов, которые быстро разошлись тиражом в полмиллиона
экземпляров - цифра для `не самой читающей страны` огромная. Особенно
популярны были сборники `О чем мы говорим, когда говорим о любви` и
`Откуда я взываю`; последний авторы литературных обзоров окрестили
`величайшим хитом Карвера`.
Творчество Карвера изучается на уроках литературы в школах, состав-
ляет непременную часть университетских курсов, посвященных современной
американской словесности. Герои прозы Карвера впервые появились и на
киноэкранах: в 1993 году вышел большой трехчасовой фильм известного
режиссера Роберта Олтмана `Срезая Углы` (Shоrt Сuts), в том же году
завоевавший приз `За лучший фильм` на кинофестивале в Венеции. Одна за
другой появились книги отзывов и воспоминаний о Карвере: `Когда мы го-
ворим о Карвере` под редакцией Сэма Халперта (1991) и `Вспоминая Рэя:
коллективная биография` (редакторы Уильям Стэл и Морин Кэррол, 1993) -
среди них. В создании последней, как прежде - в подготовке к печати
поздних произведений Карвера, принимала большое участие Тэсс Гэллахер,
`добрый гений` его `второй жизни`.
Слава Карвера растет и за пределами Соединенных Штатов. Его произ-
ведения переведены более чем на двадцать языков, в том числе - и на
русский. Первое знакомство отечественного читателя с карверовской про-
зой состоялось за год до его смерти, в 1987 году, когда в серии `Биб-
лиотека `Иностранной литературы`` вышел сборник рассказов `Собор` под
редакцией А.М.Зверева. Нынешняя публикация четырех рассказов Раймонда
Карвера в переводе Ивана Ющенко, первая на Дальнем Востоке - продолже-
ние этого приятного знакомства, которое, будем надеяться, на этом не
завершится. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 127061
Опублик.: 17.01.02
Число обращений: 0
|
