|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Андрей Ливадный.
Свидание с богом. Глава 1 Охотнику было лет триста, не меньше. Сам он никогда не задумывался
о своем возрасте. Там, где нет смены дня и ночи, времен года и прочих
признаков течения времени, понятие это теряет смысл. Он просто был, а
сколько продолжалось данное существование и какой срок ему отпущен в
будущем - такие вопросы просто не волновали его. До выхода на поверхность Охотника, как обычно, провожали два маленьких
`Хоплита`. Один бежал впереди, а другой сзади, освещая темный тоннель
рассеянным светом плечевых фонарей. Это являлось их обязанностью,
выполнение которой придавало двум небольшим созданиям огромный вес в
обществе. Охотник знал - любой житель уровня `С` был бы рад оказаться при
деле, но найти подходящую работу удавалось далеко не всем. Не зря после его
последнего возвращения с поверхности Ремонтник, придирчиво осматривая его
броню, долго и нудно брюзжал по поводу того, что не нашел на ней ни одной
более или менее свежей царапины, которую стоило бы латать. Самым страшным для любого обитателя уровня являлась перспектива вдруг
остаться не у дел, застыть где-нибудь в углу бессмысленным и бесполезным
изваянием, до которого уже никому и никогда не будет дела... `Нужно будет постараться допустить какую-нибудь оплошность`, - рассудил про
себя Охотник, приводя в действие механизм внушительного люка, который
запирал выход на поверхность. Хотелось доставить несколько приятных минут
старику, который всегда хорошо относился к тем, кто нуждался в его помощи.
Для Охотника еще оставались памятны те дни, когда он был молодым,
задиристым и неопытным, а потому часто возвращался с поверхности с
серьезными повреждениями. Тогда Ремонтник еще находился в силе, по поводу и
без повода разжигая все свои плазменные горелки. Он с истинным наслаждением
латал покалеченную на поверхности броню Охотника, щедро расходуя свой запас
материалов, в то время как молодой Охотник с благодарностью взирал на его
работу: остаться калекой - незавидная участь, и в ту пору он относился к
Ремонтнику с неким обожанием. Теперь времена уже давно не те. Во-первых, на поверхности перевелась вся
крупная и опасная дичь. Во-вторых, Охотник накопил столько опыта, что
теперь уже не подставлял свои порядком поизносившиеся бока под шальной залп
какой-нибудь одичавшей стаи ходячих лазеров. Таких придурков он обходил
стороной: мало ли что на уме у носатых и несерьезных двуногих пушек, им
лишь бы палить по сторонам, разбрасывая дорогую энергию, откуда только
берут ее?... Размышляя таким образом, Охотник вышел на поверхность. Звезды висели над головой, щедро усыпав бескрайнюю черноту серебряной пылью
точек. На фоне этих холодных искр медленно двигалась темная масса. По мнению
`Хоплитов`, у которых еще сохранились лазерные дальномеры, до этой темной
глыбы металла было не меньше сорока километров. Про нее рассказывали всякие
небылицы - будто кто-то из старых, уже развалившихся обитателей внутреннего
анклава как-то раз видел при помощи инфракрасной оптики просвечивающее
сквозь внешний слой брони яркое пятно работающего внутри реактора...
Сказки, конечно, но все равно приятно. Эта темная глыба на орбите придавала
каждой вылазке некий таинственный смысл. Охотник был натурой романтичной -
он любил думать о том, как найдет однажды нетронутый бак с реактивным
топливом и сможет совершить прыжок к этой темной массе. Может быть, там
внутри действительно до сих пор работает реактор? От этой мысли ему всегда
становилось не по себе. Найти постоянный источник энергии - то была
заветная мечта любого обитателя Станции. Пока что концы с концами удавалось сводить исключительно за счет охоты да
еще вторично используя совершенно истощенные химические элементы, запасы
которых раньше занимали два огромных складских помещения, а теперь
кончились, как и все в этом мире. Но пока работал Центральный Процессор, он
успел обдумать данный вопрос и указал собирать истощенные химические
батареи, которые в более благие времена просто бросали там, где происходила
замена. Теперь их искали, разбирали и их содержимым наполняли специальные
ванны, в которых истощенные реактивы, оказавшись в больших количествах, еще
могли вырабатывать ток. Света на поверхности Станции не было уже давно. По иным меркам освещенность
старой конструкции можно было назвать `мягкими сумерками` на одной стороне
и абсолютным мраком на обратной. Источником слабой лучистой энергии служила, естественно, звезда, но она
располагалась так далеко, что ее лучи едва разгоняли темноту, согревая
обшивку древней конструкции на величину, лишь в несколько градусов отличную
от абсолютного нуля. Впрочем, для Охотника это казалось совершенно привычным и нормальным. Выбравшись из люка, он немного постоял под рассеянным, холодным светом
далеких звезд, а потом повернулся и медленно пошел в сторону внешних
причалов космопорта Станции. На данное зрелище стоило посмотреть, - окажись тут волею случая человек,
хоть сколько-нибудь сведущий в космической технике и истории, он был бы
поражен и самим видом древней конструкции, и тем, что происходило на ее
поверхности. А целеустремленно шагающий по своим делам древний боевой робот класса
`Центурион` вверг бы в шок кого угодно, не говоря о том, что он не просто
хорошо сохранился и выглядел вполне исправно, но и вдобавок ко всему
казался озадачен какой-то ведомой лишь ему мыслью... Охотник действительно знал, куда и зачем идет. В нескольких километрах от
выхода из покатой, сферической поверхности огромной космической станции
выступали постройки разрушенных вакуум-доков. Когда-то тут принимали с
борта причаливших кораблей руду, которая затем шла в переработку. Станция,
заброшенная в глубокий космос по соображениям секретности, работала на
войну, и основной ее продукцией являлись огромные ромбовидные плиты брони,
которые в последующем шли на обшивку боевых кораблей. Война закончилась около трех веков назад, но все эти исторические факты не
были известны шагающему по поверхности древней конструкции роботу, больше
того, они не интересовали его и не имели, по понятиям машины, никакого
практического смысла. Добравшись до первого разлома, параллельные стены которого наклонно уходили
вглубь, он остановился, внимательно изучая окрестности своим единственным
глазом. Раньше у Охотника их было целых пять - два впереди, один сзади и еще пара
видеосенсоров располагалась по бокам корпуса, но теперь из пяти видеокамер
осталась одна, да и у той что-то заедало в подвижном гнезде, в результате
чего она охотнее поворачивалась вправо, чем влево. Из-за этого ему приходилось повертываться всем корпусом, чтобы оглядеться
по сторонам. Вот и сейчас, стоя у начала пологого многокилометрового пандуса, по дну
которого был проложен монорельс, предназначенный для давно вышедших из
строя складских вагонов, он медленно поворачивал свой торс, обозревая
панораму застывшего и разрушенного космопорта. Взгляду Охотника открывался дикий урбанистический пейзаж, щедро наполненный
следами отгремевших тут некогда боев: над изгибающейся поверхностью Станции
высились решетчатые стрелы разгрузочных кранов, под ними зияли черные
провалы пустых пакгаузов, между выступающими наружу надстройками пролегали
ровные, изломанные под прямым углом на перекрестках линии дорог,
поверхность которых до сих пор оставалась намагниченной и присасывала к
себе все металлические предметы... кое-где из продырявленной ракетами
обшивки плавно вспучивались купола старых защитных систем, часть которых
очень давно превратилась в расплавленные бесформенные кляксы застывшего
замысловатыми потеками металла. Настоящие джунгли, в которых можно запросто сбиться с пути и бесконечно
блуждать по многоуровневым переходам, изредка попадая в пустые или же
наполненные рудой склады. Насколько знал Охотник, дальше за космопортом простиралось пустое,
изъеденное язвами ожогов пространство, которое оканчивалось колоссальным
провалом - воронкой с коническими, оплавленными адским жаром краями,
которая образовалась в момент взрыва ядерного реактора Станции... ... Не заметив ничего достойного внимания, он свернул вправо от ведущего
вниз разлома, чтобы обойти зевы пакгаузов и оказаться подле стреловидного
решетчатого леса. Поступь намагниченных трехпалых ступоходов старого `Центуриона` отдавалась
по обшивке древней конструкции ощутимой вибрирующей дрожью. Проходя мимо трехэтажного административного здания с выбитыми бронестеклами
в панорамных окнах, Охотник случайно зацепился спаренными стволами
вакуумных автоматических орудий за пластиковую раму, вырвав ту из гнезда.
Остановившись, он посмотрел внутрь темного помещения, но его видеосенсор не
различил в полумраке ничего необычного: мертвые диспетчерские пульты,
несколько парящих в невесомости операторских кресел и вездесущие тучи
разного мусора. Пушки в последнее время очень раздражали Охотника. Снаряды к ним давно
кончились, и теперь они торчали из плеч, только мешая продвигаться по узким
проходам, но Ремонтник наотрез отказался удалить их при помощи сварки: он
мог только восстанавливать, но никак не калечить - это качество строго
регламентировалось заложенными в него программами, а что такое базовые
программы, Охотник знал не хуже других. Нарушить их не было никакой
возможности, да это и не пришло бы в голову ни одной машине. Иначе как
можно будет существовать дальше, если вдруг что-то случится с основой
основ, дающей смысл каждому действию? Он видел машины, у которых отказала
долгосрочная память, они становились тупыми и беспомощными, бесцельно
дергались, крутились на месте или просто шли по прямой, пока не встречали
на своем пути препятствие... Вообще, с оружием надо что-то решать, да и со зрением тоже. С тех пор, как
отказал последний маломощный лазер, Охотнику приходилось справляться со
своим делом в полном смысле `голыми руками`, что давалось ему нелегко,
учитывая габариты, вес и неуклюжесть боевой машины, рассчитанной в основном
на дальние дистанции стрельбы. Но жить-то надо. Приходилось приспосабливаться. Часа через полтора движения Охотника стали менее уверенными и мощными.
Запас энергии в накопителях стремительно таял, а он не нашел еще ничего
стоящего внимания и охоты. Один раз тусклое око его видеосканера зацепилось
в чаще решетчатых конструкций за силуэт одиноко пасущегося шагающего крана,
который угрюмо ковырял обшивку своим длинным стреловидным носом, но
нападать в таком состоянии Охотник не решился. Кран, судя по движениям, был
вполне исправен, да и подобраться к нему в теснине решетчатых ферм совсем
непросто, чего доброго заметит да долбанет раскачивающимся во все стороны
полутонным крюком, что болтался на коротком, но прочном мономолекулярном
тросе... Нет, сначала нужно найти что-нибудь попроще и хоть немного
подзарядиться, а уж потом думать, как подобраться к такой крупной добыче и
завалить ее, используя лишь сервоприводную энергию титановых мышц... Рассудив таким образом, Охотник обошел опасный участок стороной. Вообще-то,
если соизмерить его мыслительные процессы мерками живых прототипов, в
последнее время `Центурион` чувствовал себя не вполне нормально. Здесь
уместна аналогия со старым, но еще полным сил львом, у которого выкрошились
зубы, обломались когти, исчезла былая стремительность и опасная грация
движений, присущая царю зверей, и вот этот некогда грозный хищник вынужден
на склоне лет заниматься ловлей мелких грызунов или, того хуже, выискивать
там, где он когда-то был полноправным властелином, остатки чьего-то
обильного пиршества... Однако сегодня `Центуриону` повезло. После долгих и бесплодных блужданий по
`местам боевой славы` он вдруг наткнулся на щедрый и нежданный подарок
судьбы. Этим подарком оказался кронг, одиноко устроившийся на самой макушке длинной
фермы обслуживания в одном из ремонтных доков космического порта Станции. Вообще-то Охотник справедливо полагал, что глупые ходячие лазеры, этот
пришлый бич Станции, давным-давно вывели всех кронгов, но, оказывается, он
ошибся. Накопитель сидел на самой макушке фермы, растопырив свои ажурные
поглощающие уши, и преспокойно всасывал реликтовый водород из окружающего
пространства. `Центуриону` даже показалось, что он видит свисающий вниз от
цилиндрического туловища накопителя короткий заправочный кабель. Охотник медленно и очень осторожно двинулся вперед. Через некоторое время, подойдя ближе, он заметил, что с другой стороны к
ферме, на которой сидел накопитель, подбираются конкуренты. Конечно, это был целый выводок наглых бродячих излучателей. Если бы не они,
то жизнь на Станции была бы куда лучше. Программы запрещали уничтожать
кронгов, относя их в разряд полезных для выживания агрегатов. Накопители
следовало периодически опустошать и сажать на место, чтобы те могли
продолжать свое полезное и жизненно важное занятие по сбору и внутренней
конвертации нейтрального водорода, но разве для этих ходячих безруких
недоумков писан хоть один цивилизованный программный закон? Естественно,
они не могли вскарабкаться на ферму обслуживания - только сбить оттуда
несчастный накопитель, потом высосать из него всю накопленную энергию и
бросить омертвевший механизм... В данной ситуации `Центуриону` оставалось лишь горячо поблагодарить свою
внутреннюю базу данных за то, что эти шагающие механизмы определены в ней в
графу `десантированных противником вражеских машин`, что давало ему полную
свободу действий. Чем он и воспользовался с яростным удовлетворением. На свою беду, стайка из пяти шагающих лазеров оказалась так увлечена охотой
на кронга, что не заметила неумолимо надвигающегося на них сбоку
`Центуриона`. Будь у того хоть несколько снарядов в обоймах вакуумных
орудий, носатые обидчики беззащитных кронгов уже бы прочувствовали на себе
всю силу праведного гнева Охотника, но, увы... Его пушки уже давно годились
лишь для выбивания уцелевших стекол в окрестных надстройках... Зато у него были руки. Какие-никакие, а вполне пригодные для того, чтобы
переломать ступоходы беспринципным браконьерам. Конечно, оружейные пилоны
`Центуриона` мало походили на универсальные конечности приматов или людей,
но все же они имели по одному шарнирному локтевому суставу и клешнеобразные
выдвижные манипуляторы на концах. В отсутствие оружия приходилось изворачиваться. Охотник знал, что, несмотря
на кажущуюся беспечность, лазеры не подпустят его на дистанцию удара, а
если у них достаточно заряжены батареи, то могут и изрядно покалечить его
жалящими уколами ослепительного когерентного света. Воспользовавшись тем, что в вакууме полностью отсутствует звук, он выпустил
клешни и ухватил ими ближайшую крепежную штангу, которая поддерживала на
весу давно обесточенную и потому бесполезную гроздь прожекторов. Мощным рывком вырвав ее из обшивки станции, `Центурион` на секунду замер,
пока его внутренние системы обсчитывали новый центр тяжести, сместившийся в
результате того, что в манипуляторах Охотника теперь оказалась зажата
десятиметровая решетчатая дубина. Лазеры, ощутив заметное колебание обшивки, обеспокоенно вскинули свои
непомерно длинные, унизанные изоляторами и излучающими линзами носы.
Заметив надвигающегося на них двадцатиметрового `Центуриона`, они издали
дружный, заполошный радиовизг и кинулись врассыпную, пытаясь скрыться в
решетчатых джунглях, образованных сотнями заправочных и обслуживающих ферм
ремонтного дока, что некогда подсоединялись к брюху зависающего над ними
космического корабля. Охотник ринулся следом, вломился в решетчатую чащобу, оставляя за собой
просеку погнутого металла, но излучатели уже скрылись... Он остановился, пытаясь при помощи функционирующих сенсоров определить,
куда делись ходячие длинноносые пушки, но в металлической чаще подобное
сканирование оказалось бесполезной тратой бортовых ресурсов - металл
отражал и множил сигналы, внося на экран радара полнейшую неразбериху
разноцветных точек. Прекратив преследование, Охотник развернулся и посмотрел вверх. Кронг
по-прежнему сидел на самой макушке заправочной фермы. От его корпуса вниз
действительно свисал размотавшийся из бухты полутораметровый отрезок
заправочного кабеля с контактным разъемом на конце. Если истощенная машина способна ощущать голод, то сейчас Охотник
почувствовал именно его. Сводящее с ума, острое чувство энергетической
недостаточности накатилось, как приступ дурноты у голодного человека, - его
движения вдруг стали вялыми, индикационные панели внутри пустой рубки едва
светились, механические псевдомускулы будто налились свинцом... Если бы не мизерная сила тяжести на поверхности Станции, то ему нипочем бы
не достать оседлавшего макушку сорокаметровой фермы кронга. Поджав ступоходы, `Центурион` лег передней частью своего торса на наклонную
поверхность заправочной фермы, вытянул вперед манипуляторы, впившись
клешнями захватов в ближайший переплет металлической конструкции, и
медленно, метр за метром пополз вверх... Полностью сосредоточившись на этом совершенно не свойственном грозной
боевой машине занятии, он, естественно, не видел ни вновь закопошившихся в
решетчатой чаще излучателей, ни яркой, двигающейся по угольно-черному
полотнищу космоса искры, которая постепенно увеличивалась в размерах,
медленно превращаясь в освещенный пламенем маршевых двигателей корпус
космического корабля, такого же древнего и дряхлого, как и сама космическая
Станция, к которой, судя по всему, был проложен его курс... Глава 2 Нельзя сказать, чтобы Джону Шефорду везло в жизни, скорее, наоборот, он был
законченным неудачником. Иначе как объяснить тот факт, что некогда
высококлассный пилот, способный водить большие космические лайнеры, вдруг
оказался на борту дряхлого космического корабля, который выглядел намного
хуже, чем любой самый заштатный экспонат в орбитальном музее боевой славы
системы Кьюига? Ведь там за действующими моделями старых кораблей следили заботливые руки
музейных работников, а тут по внешнему виду старинного армейского
транспорта класса `Небулонг` можно было с уверенностью сказать, что его
обшивки давно уже не касалась ничья рука... Тем не менее он еще был в состоянии дотащиться своим ходом до места
последней, вечной парковки. Джон Шефорд, что сидел за пультом управления `Небулонга`, был пьян и зол
одновременно. Собственно, пристрастие к выпивке и явилось первопричиной его
сегодняшнего бедственного положения, но злился он почему-то не на себя, а
по очереди то на судьбу, то на тех, кто его нанял в этот рейс, то на
диспетчера окраинной станции, что не хотел поддерживать с ним бессвязный и
абсолютно лишенный смысла разговор, то на компьютер старого транспорта, что
сначала `завис`, а потом и вовсе отключился после его садистских попыток
отвлечь навигационную машину от ее прямых обязанностей игрой в покер, на
которой пьяно настаивал Джон. Угораздило же его сунуть в информационное гнездо кристалл с игрой... Откуда
же он знал, что военная машина не ориентирована на развлечения пилотов?!.. `Тоже мне, хрен великий... - с пьяной злобой подумал Джон, глядя на
потемневший навигационный дисплей отключившейся бортовой машины. - Что
теперь делать-то?!` В первую очередь он приложился к початой бутылке, а уж потом водрузил свои
не на шутку дрожащие пальцы на подсветившуюся изнутри панель ручного
управления `Небулонгом`. `Вот гады - укатали корабль до полного безобразия, а мне теперь
расхлебывай...` - естественно, Джон имел в виду нанявших его для этого
рейса бывших теперь уже хозяев отслужившего свое военного транспорта. Неизвестно, как руководители небольшой коммерческой фирмы,
специализирующейся на внутрисистемных перевозках грузов, узнали о
заброшенной со времен войны старой космической станции, но они вполне
справедливо решили, что на ней можно дешево и без лишних затруднений
похоронить принадлежащий фирме древний `Небулонг`. Конечно, думал Джон, отчаянно перебирая комбинации кнопок и клавиш, что
всплывали в памяти через дымку алкогольного дурмана, за утилизацию одного
реактора они бы выложили кругленькую сумму, а так все получалось дешево и
сердито. Они платят только ему, да и то какие-то крохи, за то, чтобы
доставить `Небулонг` в район станции и бросить там, стерев опознавательные
номера фирмы и порта приписки: мол, лежал он тут все время, аж с самой
войны, транспорт-то военный... Вот так... А ему за какую-то паршивую тысячу кредитов выкаблучивайся тут с
ручным управлением, да еще потом обратный путь в спасательной капсуле -
тоже не сахар. Семь суток болтаться в невесомости до границ обитаемого
сектора, где его обещали подобрать... `Нет... я им выставлю счет за ручную посадку, клянусь всеми Шиистами...
Пусть только попробуют не заплатить!` - Джон в очередной раз приложился к
пластиковой бутылке с дешевым спиртным, загодя закупленным им еще до старта
в ближайшем баре космопорта. Кинув мутный взгляд на экраны внешнего обзора, он увидел, что Станция имеет
гораздо большие размеры, чем он мог предположить вначале, - она вдруг
оказалась попросту ОГРОМНОЙ или так быстро приблизилась, что он и не
заметил?! Пальцы Джона машинально обхватили две пористые рукоятки навигационных
джойстиков, что торчали из пульта управления по обе стороны от кресла
пилота. Оставалось надеяться, что все двигатели коррекции, связанные с
системами ручного управления, заправлены и исправны - проверить это перед
стартом Джон, естественно, не удосужился. А выпуклый, сумеречный борт циклопической конструкции стремительно
надвигался - огромная шарообразная масса уже заполнила собой все экраны
обзора, грозя раздавить маленький по сравнению с ней транспортный корабль. В этот момент Джон запаниковал по-настоящему. Бортовой компьютер должен был вывести `Небулонг` на стационарную орбиту
вокруг заброшенного космического завода. Посадка на поверхность не входила
ни в какие предварительные расчеты, но ситуация, похоже, не оставила ни
кораблю, ни его пилоту особенного выбора. Джон Шефорд, несмотря на то, что выпитое вдруг начало выходить из него
крупными градинами ледяного пота, все еще оставался изрядно пьян, его
заторможенная реакция никак не соответствовала стремительности грядущих
событий - `Небулонг` сближался со Станцией `лоб в лоб`, и пилот чувствовал,
что не может изменить роковой траектории... Зажмурив глаза, Джон до отказа потянул на себя оба джойстика. Он
инстинктивно ждал ошеломляющего, дробящего кости удара, но шли тягучие
секунды, а его все не было, лишь в недрах многострадального корабля утробно
выли изношенные насосы, качающие топливо в камеры сгорания двигателей
ориентации... Открыв один глаз, он посмотрел на экран обзора и обомлел... `Небулонг`, высоко задрав нос, медленно выкарабкивался из какой-то
чудовищной воронки с гладкими, отполированными адским жаром краями. Джон в очередной раз облился холодным потом. Хмель улетучивался из него со
скоростью истекающего реактивного топлива, что рвалось потоком раскаленных
газов со срезов множества корректирующих сопел. `Господи... Дьявол... Пронеси... Я больше никогда не буду пить!..` -
мысленно кричал он, до полной судороги в пальцах вцепившись в джойстики
ручного управления. Если бы не эта воронка, дно которой терялось в черных недрах старой
заброшенной Станции, он бы уже расплющился об ее обшивку, став кровавым
пятном в изломанном интерьере ходовой рубки... Старый корабль кряхтя, постанывая, дико завывая изношенными внутренними
агрегатами, медленно выцарапывался из своего пике, двигаясь теперь
параллельно наклонной стене конической воронки, навстречу черноте космоса и
призывному сиянию далеких звезд... Внимание Джона разрывалось между показаниями немногих работающих приборов,
диким видом приближающегося горизонта, выползшего на экраны неровным краем
воронки, над которой торчали огарки каких-то древних конструкций, и
собственной дурнотой, периодически накатывающейся на него, грозя лишить
сознания в самый неподходящий для этого момент... Если бы Джон Шефорд мог видеть себя со стороны, то, вероятно, он бы еще раз
зарекся когда-либо пить, - в кресле первого пилота сидел самый натуральный
труп - его отекшее от запоя и внезапных перегрузок лицо имело бледно-синий
оттенок кожи, глаза с мутными, расчерченными красноватой сеткой капилляров
белками выкатились из орбит, губы мелко дрожали, беззвучно выговаривая
какие-то слова, скрюченные пальцы судорожно вцепились в мокрые от пота
рукоятки управляющих джойстиков... `Небулонг` все-таки чиркнул своим плоским днищем о край воронки и высоко
подпрыгнул, словно ему передалась паника пилота. Джон стиснул в этот момент
гашетки основной тяги, а корабль, в свою очередь, выплеснул из-под днища
несколько ослепительных реактивных струй, что оттолкнули его вверх от
опасного среза поверхности, оставив на многострадальной броне древнего
сооружения две раскаленных, вишневых полосы... Несколько раз конвульсивно
дернувшись, старый транспорт все-таки выровнялся, сбив при этом пару
пограничных с краем воронки надстроек, и, чуть раскачиваясь из стороны в
сторону, медленно поплыл в сотне метров над поверхностью Станции... * * * Руки Джона осторожно отпустили взмокшие рукоятки управления. Ближайшие
несколько минут кораблю уже больше ничего не угрожало, - отключив
двигатели, он плыл параллельно изломанной поверхности древней конструкции,
освещая царящий внизу хаос мощным светом бортовых прожекторов. Только теперь, бессильно откинувшись в кресле, Джон наконец осознал, какой
смертельной опасности ему удалось избежать, но какой ценой?.. Все люди по натуре своей - неблагодарные эгоисты. В критические мгновения
мы вспоминаем судьбу, бога, даем клятвенные обещания беспорочной жизни,
готовы молиться кому угодно и обещать взамен собственную душу. Но проходит
минута критической опасности, и большинство из нас тут же забывают об
обещаниях, данных призванным в свидетели высшим силам. Джон Шефорд никогда не считал, что он - какой-то особый случай. Исключением
из правил быть достаточно трудно, а он уже давно растерял все свои душевные
силы в бессмысленной борьбе с зеленым змием... Вот и сейчас, ощутив, как трясутся руки, почувствовав вновь свое
одеревеневшее тело, он машинально потянулся к оброненной на пол пластиковой
бутылке. В этот момент ему было так плохо, что он не думал ни о каких
клятвопреступлениях. Джон знал: если он сейчас же не выпьет, его душа точно
отойдет к праотцам... А судя по счастливому развитию событий, на тот свет ему пока что рановато... `Поживем еще...` - подумал он, дрожащими пальцами свинтив непослушную
пробку и поднося ко рту прыгающее горлышко бутылки, из которой исходил
вожделенный, выворачивающий внутренности аромат дешевого спирта... Он успел сделать только один-единственный глоток. Кара за
клятвопреступление настигла его столь ошеломляюще быстро, что Джон едва не
захлебнулся, резко отшвырнув в сторону открытую бутылку... - Мама милая... - похолодевшими губами прошептал он, глядя на обзорный
экран. Это была белая горячка. Он наконец допился до чертиков или его просто свело
с ума злополучное аварийное сближение со станцией... Джон, застыв в кресле с отвисшей челюстью, опасливо и подозрительно
покосился на отлетевшую в угол ходовой рубки бутылку, потом энергично
тряхнул своей многострадальной головой и вернул полубезумный взгляд к
обзорному экрану. `Точно... допился!..` - с тоской понял он. Единственное, что показалось Джону и странным, и страшным одновременно, -
это то, с какой отчетливостью он осознает собственную невменяемость. То,
что изображение на обзорном экране являлось явным глюком его покореженной
психики, он не сомневался ни на секунду. Нормальному человеку такое не пригрезится. `Небулонг`, потеряв всю свою стремительность на выходе из пике, теперь плыл
над поверхностью Станции со скоростью едва ли тридцати-сорока километров в
час, постепенно снижаясь под влиянием пологой, нисходящей траектории своего
движения. Выдвинутые из-под днища транспорта посадочные прожектора ярко освещали
поверхность древней конструкции в радиусе до трех километров. Сейчас
`Небулонг` только что миновал космопорт и приближался к его окраинным
докам, где высился целый лес ремонтных и заправочных ферм обслуживания. На одной из таких решетчатых стрел, которая возвышалась под углом в сорок
пять градусов к поверхности станции и имела длину никак не меньше
пятидесяти метров, и угнездилась его белая горячка. Джон отчаянно моргал, щипал себя то за запястье, то за щеки, но глюк не
уходил. По наклонной решетчатой ферме обслуживания, словно механический краб из
дурного, кошмарного сна, встав на карачки, медленно карабкался вверх самый
страшный боевой робот отгремевшей несколько веков назад войны. Это был
печально известный `Центурион`, машина весом почти в сорок тонн,
вооруженная не только огромным количеством пушек, пулеметов, лазеров и
ракет, но и так называемым `программным оружием` - пакетом программ,
которые позволяли ей самостоятельно принимать решения в большинстве
возникающих на ее пути ситуаций... На одних планетах электронную начинку `Центурионов` называли `Пакет
Одиночка`, на других - `Искусственный Интеллект`, но суть сводилась к
одному и тому же: этих роботов запретили и уничтожили, оставив напоминанием
о данном рукотворном кошмаре лишь кадры видеохроники... И вот такой кошмар, встав на карачки, карабкается, будто примат в
национальном парке Прокуса, по наклонной ферме обслуживания прямо на глазах
ошалевшего от страха и неожиданности Джона... Дальнейшие события развивались стремительно и вполне подтвердили тот
диагноз, который поставил себе Джон... `Небулонг`, лишившись не только своего бортового компьютера, но и всякой
помощи со стороны пилота, продолжал медленно, но неумолимо снижаться, грозя
сесть плоским днищем, из-под которого бил яркий прожекторный свет, прямо на
торчащие во все стороны фермы обслуживания старого дока. Однако следовало понять Джона - он действительно бросил корабль на произвол
судьбы, но причина такой растерянности была вполне понятна. Расширенными от
ужаса глазами он смотрел на растущий в размерах контур боевой машины, на
ярко освещенной броне которой уже можно было ясно различить мелкие детали в
виде сварных швов, заплат, выщербин и прочих ярких свидетельств долгой и
многотрудной жизни застывшего в неприличной позе боевого робота. Ситуация складывалась кошмарная и комичная одновременно. Джон понимал, что этого не может быть, но не в его силах оказалось ни
прервать данное наваждение, ни хотя бы уменьшить его детализацию - слишком
уж вопиющими, подробными и НАТУРАЛЬНЫМИ казались мельчайшие детали этой
пьяной галлюцинации... Он видел потертые шарниры коленных сочленений двух ступоходов огромного
робота, его приплюснутый торс, с двумя темными, узкими, похожими на
раскосые глаза бронестеклами смотровых триплексов пустующей кабины, стволы
спаренных вакуумных пушек, что попарно торчали из плеч робота, жалко
покосившись на давно бездействующих стабилизирующих подвесках, - ОН ДАЖЕ
ЯСНО РАЗЛИЧИЛ ВЫЩЕРБИНЫ НА СРЕЗАХ ИХ СТВОЛЬНЫХ КОМПЕНСАТОРОВ!.. В следующий момент робот, по-прежнему вцепившийся всеми четырьмя
конечностями в гнущуюся под его весом решетчатую ферму, начал медленно
поворачивать свой торс в сторону проплывающего мимо, всего в каком-то
десятке метров от него, космического корабля. Джон закричал. Его взгляд затравленно метнулся по секторам обзорного экрана в отчаянной
надежде стряхнуть наваждение, но ему стало еще хуже - посмотрев вниз, в
сумеречную глубину древнего ремонтного дока, он вдруг заметил, что вслед за
его кораблем, продираясь сквозь чащу заправочных ферм, бежит десятка
полтора странных шагающих механизмов с удлиненными носами, которые
подозрительно смахивали на самые тривиальные лазерные пушки... Этого не смогло выдержать даже деформированное воображение Джона. Он резко умолк, вперившись в экран расширенными, подернувшимися белесой
поволокой глазами. Джон больше не боялся. Он просто потерял сознание от страха. Через минуту брошенный им на произвол судьбы `Небулонг` зацепился наконец
за одну из заправочных ферм, резко вздрогнул, подломив хрупкое по сравнению
с его весом препятствие, и, беспорядочно вращаясь, начал резко снижаться,
падая на изъеденную разрушениями поверхность древней космической станции... * * * Охотнику оставалось проползти каких-нибудь пять-шесть метров, когда его
внимание отвлек свет. Оторвав один клешнеобразный захват от решетчатой фермы, на конце которой
продолжал преспокойно восседать кронг, `Центурион` повернул свой торс,
ощущая, как качается и гнется под его весом хлипкая, ненадежная опора. В первый момент процессор огромного робота выдал мгновенный сигнал сбоя. Для человека данное чувство, выраженное у Охотника неким программным
эквивалентом, означало бы: `Он не поверил своим глазам`. Процессор
`Центуриона` действительно впервые за весь период существования робота
усомнился в справедливости зафиксированного собственной камерой видеоряда... И тем не менее это был космический корабль, который медленно и
величественно плыл, освещая тусклую обшивку старой станции ярким светом
своих прожекторов. Охотник на секунду оцепенел в полном смысле этого слова, - он застыл, будто
изваяние, вцепившись в решетчатую ферму, и лишь его видеокамера
конвульсивно дергалась в гнезде, провожая взглядом проплывающее мимо
ослепительное чудо... Затем, когда военный транспорт вдруг зацепился своим днищем за одну из ферм
и, потеряв стабилизацию в пространстве, начал медленно заваливаться на бок,
подминая под себя окружающий лес разновеликих штанг стационарного питания,
`Центурион` перевел взгляд вниз и увидел, как вслед за падающим кораблем
бежит невесть откуда взявшаяся стая вечно жадных до энергии шагающих
лазеров. Это уже было чересчур. Здесь ни при чем оказалась старая неприязнь Охотника к наглым мародерам. В
силу внезапно вступили, пробудившись от вековой спячки, некоторые, уже
прочно позабытые им программные законы. Дело в том, что процессор `Центуриона`, обработав видеоинформацию, точно
определил класс корабля, его планетную принадлежность и назначение. Не важно, что магнитные маркеры `Небулонга` оказались стерты, перед ним был
военно-транспортный эвакуационный носитель, машина обеспечения для таких,
как он... Реактивация основных боевых программ произвела на Охотника впечатление
полыхнувшего внутри информационного взрыва. Он, словно раненый боец,
разглядевший во враждебном сумраке контур спешащей к нему вертушки,
почувствовал резкий прилив сил. Это не могло быть выбросом адреналина, как
то происходит у людей, но процесс оказался схожим - в бортовую сеть был
мгновенно выброшен весь резерв энергии, тщательно хранимый процессором на
самый крайний случай. Дальше для электронного разума `Центуриона` настал воистину трагический
момент. Он больше не мог рассматривать себя как полноценную боевую единицу. Внутренний боевой дисплей, экран которого оставался пуст и темен на
протяжении сотен лет, внезапно ожил, осветив мрак пустой рубки управления. `Центурион` задрожал - это в глубинах его торса со скрежетом повернулся
ведущий вал боевого эскалатора, но обойменные ячейки оказались пусты, и
электромагнитные затворы вакуумных орудий лишь сухо щелкнули, глотнув
пустоту. `БОЕЗАПАС ИЗРАСХОДОВАН` - лаконично высветил внутренний дисплей. `ЛАЗЕРЫ ПРАВОГО БОРТА - СИГНАЛ ОТСУТСТВУЕТ`. `ЛАЗЕРЫ ЛЕВОГО БОРТА - ПОВРЕЖДЕНИЕ ЦЕПЕЙ УПРАВЛЕНИЯ`. `МАЛОКАЛИБЕРНЫЕ УСТАНОВКИ - ТЕСТ ПРОВАЛЕН`. В этот момент обшивка Станции содрогнулась от сокрушительного удара - это
`Небулонг` врезался в нее и по инерции заскользил вперед, сминая лес
решетчатых ферм и высекая из-под днища снопы ослепительных искр... В рубке `Центуриона` ожил целевой монитор. Ближайшая шагающая лазерная установка запуталась в паутине его координатных
сеток. По срезу экрана побежали столбцы стремительно меняющихся цифр. `Атака вражеских машин на базовый корабль поддержки`. Вердикт систем
логической обработки ситуации был лаконичен и неумолим. Многострадальная ферма, на макушке которой сидел кронг, наконец не
выдержала обрушившихся на нее нагрузок. Стоило Охотнику шевельнуться, и она
вдруг беззвучно треснула ровно посередине. `Центурион` величественно рухнул с высоты тридцати шести метров, заставив
обшивку Станции еще раз содрогнуться от удара. Кронг, ради которого он
медленно и упорно карабкался по решетчатой ферме, печально сложив
энергопоглощающие уши, шмякнулся о плиты обшивки и покатился в сторону,
словно обмотанный тонкой серебряной паутиной бочонок. Бегущие к рухнувшему кораблю носатые лазеры остановились, с дебильным
любопытством обернувшись на новый источник колебаний. Им не следовало это делать, ибо для `Центуриона` больше не существовало
ничего, кроме потребности защитить свой базовый корабль. Слава богу, Джон Шефорд все еще пребывал без сознания - пилот, и так
натерпевшийся страха, точно бы сдвинулся, увидев, как разлетелись во все
стороны обломки рухнувших ферм обслуживания, когда из-под них поднялся
хищный, уплощенный и вытянутый вперед торс сорокатонной боевой машины. Ближайший к `Центуриону` лазер разнесло вдребезги, когда на него обрушился
удар вооруженного пятиметровым швеллером манипулятора, только брызнуло по
сторонам стекло оптических линз да, подпрыгивая на стыках бронеплит
обшивки, в сторону откатилось несколько фарфоровых изоляторов, слетевших со
смятого в лепешку длинного излучающего носа ходячей пушки. Как ни странно, но Охотник не испытал при этом обычного удовлетворения. Его
процессор постоянно обсчитывал данные обстановки со скоростью в несколько
миллионов бит в секунду, и на `эмоциональную` часть программного
обеспечения попросту не хватало его ресурса. В этот момент Охотник перестал быть самим собой - он полностью
трансформировался в `Центуриона`. Хромая и приволакивая поврежденный при падении ступоход, он пошел,
расшвыривая в разные стороны мешавшие продвижению препятствия, туда, где
возвышался сумеречный контур рухнувшего на поверхность станции корабля. Следующий подвернувшийся под руку лазер он просто разорвал пополам. Однако до победы ему было очень далеко. Двуногие пушки хоть и считались
тупыми исполнительными механизмами, но тоже создавались для войны и хорошо
знали свое дело. Бросившись врассыпную, эти бродячие мародеры моментально
исчезли из поля зрения `Центуриона`, и спустя несколько секунд из плотных
зарослей ему в спину ударило несколько острых, жалящих лучей... Охотник почувствовал, как разогреваются пластины брони на его спине. Ему
нечем было ответить на лазерный огонь. Схватив первый попавшийся под
манипулятор обломок, он резко повернулся и швырнул его назад, целясь по
вспышкам. Затем, не снижая темпа движения, подобрал валявшегося тут же
кронга и бесцеремонно воткнул его кабель в свое заправочное гнездо. Когда резерв кронга оказался почти исчерпан. Охотник, заметив мелькнувший
меж ферм обслуживания носатый силуэт, запустил в него накопителем, который
с ослепительной вспышкой взорвался в самой гуще металлического леса. Сейчас ему было не до природоохранных мероприятий. `Центурион` слишком
хорошо понимал: если он не доберется до базового корабля, ему конец, а в
такой ситуации все средства казались допустимыми и приемлемыми... * * * Джону повезло. Садясь в кресло, он умудрился не забыть пристегнуться - это
скорее всего и спасло ему жизнь при ударе, но, придя в себя, он тут же
пожалел о том, что сознание соизволило вернуться к нему... Дело в том, что короткое беспамятство не только не избавило его от
бредового кошмара, но наоборот. Казалось, что за время, проведенное Джоном
без сознания, тот еще более усугубился, приняв форму уже не белой горячки,
а какого-то иррационального бреда. `Небулонг` врезался в поверхность станции и прочно застрял в ней, пробив
своим тупым, обтекаемым носом внушительную дыру в ее обшивке. Часть внешних
секторов обзора погасла, но некоторые еще работали, демонстрируя полуживому
пилоту совершенно невозможные с точки зрения здравого смысла
фантасмагорические картины происходящих вокруг событий. По широкой проплешине, что образовалась при катастрофическом скольжении
`Небулонга` по поверхности станции, медленно брело, припадая на
покалеченный ступоход, его кошмарное видение, только теперь ко всем
шизоидным подробностям галлюцинации добавился еще и пятиметровый огрызок
швеллера, которым отступающий к кораблю `Центурион` лупил скачущие вокруг
него двуногие лазерные пушки. Те ловко уворачивались от ударов, в ответ
поливая броню хромающей машины ослепительными росчерками лазерного света,
отчего та уже светилась от перегрева, а в некоторых местах даже ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 132959
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0
|
