ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Е.Майзель.

Рождение постчеловека


ОТ АВТОРА

ЛИТЕРАТУРА ЭРЫ УТИЛЯ
УБИВАВШИЕ СЛОНОВ И ЛЮДЕЙ
СЕГОДНЯ УТРОМ...

КНИГА НЕУДОВЛЕТВОРЕНИЯ...

Первая тема
Я или здесь
К вопросу о жизни
Невсякий русский
Дело ² Иисус Христос (свидетельство о смерти)
К вопросу о преступности
Что вам в моём имени
...И...
В адиночестве
Унесённые взрывом
...БЕЗУТЕШЕНИЯ:
Почему мы остаёмся в провинции
Ещё что-нибудь
Евангелие трезвости
Ве_саusе / Sо lоng
Последнее стихотворение
Итоги

Р.S.: РОЖДЕНИЕ ПОСТЧЕЛОВЕКА (материалы к выставке)



ОТ АВТОРА

- Привет. Это что за дерьмо?

- Привет. Это моя книга.

- И что в ней?

- Литература. Тексты.

- Хорошо, начнём с литературы.

- Ну что ж. Это литература, которая
* не повествует, о чём повествует;
* не повествует, о чём не повествует;
* не повествует;
* не реализует проекты (как, например, концептуальная словесность, в
которой идея предшествует иллюстрирующему её тексту); и
* написана в `жанре мысли`.
Таким образом, отвлекаясь от непосредственного содержания текстов
(задающих, между прочим, самостоятельную онтологическую парадигму), перед
нами литература ни о чём, и это является, во-первых, следствием
сознательного выбора (`Какая разница?`), а во-вторых - актуальным этапом
развития культуры словесности в целом, до сего момента так или иначе
информирующей, думающей, чувствующей, конструирующей и т.п., по
преимуществу. Я понятно излагаю?

- Не сказал бы. Давай лучше про сами тексты.

- Тексты представляют собой свободную (или несвободную) литературную (или
квазилитературную) рефлексию на ту или иную тему (чаще - иную). Поскольку,
как правило, это некий экзистенциальный аспект человеческой ситуации, то
не исключено прочтение книги как эссеистически медитативной прозы в духе
Августина, Монтеня, Ницше, Розанова, Евгения Харитонова и т.д., что не
соответствует основной авторской интенции. К тому же такое прочтение
игнорировало бы явную абсурдистскую направленность, высокий уровень
абстрактности (чуть не полное отсутствие `жизни`) и намеренную эклектику,
свойственную постмодерну и использованную автором в рамках масштабно
проводимой им акультурной нигилистической суггестии (`А какая разница?`).
В общем, тексты не самые простые, и нелишним будет вопрос о том, как
следует их читать.
- Ну, и как же их следует читать?

- Молча. Лучше губами, чем глазами. Отстранённо. Спокойно. Внимательно. Не
напрягаясь. Не стремясь всё понять. Помня, что содержание текстов (за
которое я, впрочем, отвечаю) лишь одно из содержаний книги. Помня, что
читать их необязательно. Помня, что не только вы, но даже моя литература
проживёт и без них. Никогда не споря. Начиная с любой страницы. С
удовольствием.

- Слушай, а кому вообще всё это нужно?

- Больной вопрос. Проще ответить, кому это не нужно. Едва ли Книга
окажется интересна читателю, неискушённому в маргинальной литературной
традиции (отсчёт которой в новейшей истории условно поведём с модернизма).
И уж совсем навряд ли окажется интересна искушённому. Привычка совершать
умственные усилия, получая при этом известное удовольствие, здесь крайне
необходима, но и она не есть гарант удачной покупки. Любителя
беллетристики разочарует её очаровательное отсутствие. Жизнелюба - танатос
кромешной абстракции. Ценителя изящной словесности предостережёт от
восторгов провокационная небрежность стиля и (вне-)жанровая
бесформенность. У авангаргардиста вызовет брезгливость заигрывание с
исповедальными и экзистенциальными потенциями авторской мысли (всё, что
говорится в моих текстах, говорится наистаромоднейше серьёзно).
Постмодернист по долгу службы обратит внимание на появление ещё одного
артефакта в области искусства - и тут же вернётся к чему-нибудь
постмодернистскому. Концептуальный художник не протянет с ней и минуты...
Честно говоря, не знаю, кому нужно. Какая разница, кому? - Мне и моим
друзьям.

- Если это не кокетство (в чём я сомневаюсь) - чем тогда объяснишь
публикацию?

- Раздражением нынешней ситуацией. Раздражением, что после концептуализма
в литературе до сих пор не сказано ничего нового. Желанием, чтобы
литературой была признана окончательная, на мой взгляд, не-литература.
Отныне по целому ряду вопросов я могу, не открывая рта, предъявить ответ.
И, конечно, стремлением выделиться.


- Кстати, зачем такое оригинальное расположение материала?

- Тоже чтобы выделиться. И чтобы не забывали.

- О чём не забывали?

- О процессе чтения, о пресловутой маргинальности, о множественности
дискурсов, об эстетической самоценности каждой страницы, и наконец, о том,
что...

- ...какая разница, как он расположен. Угадал?

(кивает. Пауза)

- Понятно. Большего, я вижу, от тебя не добиться. Значит, остальное
покажет книга...

(тяжёлый вздох)

- Может, напоследок поблагодаришь кого-нибудь? Всё-таки не каждый день
издаёшься...

- Ах, да! Вообще-то, я благодарен всем на свете... Но если по порядку, то:
моим родителям, Соломону Александровичу и Наталии Сергеевне, без
инициативы и поддержки которых эта книга не вышла бы в свет, и
Меньшенину Аркадию Владимировичу, знакомству и многолетней дружбе с
которым я обязан `рождением постчеловека`;
а также: Вике Майзель, Соне Козловой, Д.М. и С.Д. Плаксиным, А.
Николаеву, и всем мо...

- (перебивает) Хорош, хорош! Достаточно. Теперь вот что. Перед тем, как я
начну читать - не осталось ли у тебя каких-нибудь там пожеланий,
предложений? Последнее желание, как известно, закон...
- Спасибо, что напомнил. Пожелание одно: я хочу, чтобы тебе понравилось.
Понял? Понравилось бы вопреки всему (а всего будет много!). Это с одной
стороны. А с другой... извини, но какая разница, понравится тебе или нет?
Так что нет у меня пожеланий - читай, и всё.


На замечание: `Вы написали с ошибкой`,
- ответствуй: `Так всегда выглядит
в моём написании`.
Хармс


Начну я так: `Если литература - феномен главным образом эстетический, то
новизна литературного произведения - основной критерий при его оценке...`
- и буду заверен очередным добровольцем в его безусловной лояльности. А
через неделю услышу примерно следующее: `...всё это (весьма) любопытно,
(весьма) интересно, но (на мой взгляд) это как бы не вполне литература что
ли...` И (мне) сразу же станет и скучно и тошно и грустно и я отвечу может
быть не слишком вежливо по-моему это и литература тоже. После чего пойдут
неинтересные детали, кои прогнозировать нет смысла.
Да, ещё два пункта после обсуждения тонкостей: прочесть моё последнее, и
всё-таки пусть скажет, КУДА СУНУТЬСЯ. Набраться воздуха и объяснить.
Настроиться на разговор.:

ЛИТЕРАТУРА ЭРЫ УТИЛЯ

`Всё перечисленное Вами суть минусы в глазах литературы прежней, лишённой
всего того нового, что есть в этой. С таким же успехом можно критиковать
`Улисс` за то, что его эпизоды написаны на разных языках. Скажите о
просчётах Книги с точки зрения задач самой Книги, если, конечно, я ясно их
выразил...`
`...для кого она издаётся? - для меня конечно. Ах, зачем она издаётся? -
для литературы. Трам-тарарам. Громко сказано? Но ведь вы признаёте, что
такого не было. Что так никто не писал. Значит, Книга эта - нужна, даже
необходима, а все остальные наши мнения о ней не более, чем домыслы. Или
позднейшие интерпретации, по-научному. ДАВНО УЖЕ внутри литературы
находящегося`.
Можно подумать, меня слушали. Что ж, пойдём дальше
И вспомним то банальное, что привилегии первопроходца стоят многого. Ведь
кормимся мы лишь за счёт того, что панимают в наших делах другие! Поэтому
создающий новое, как никто, от них зависим. Вернее, от их настроения.
Плохо дело, если для восприНятия этого нового, необходимы Умственные
Усилия. Но ещё хуже, если требуются этих Умственных Усилий навыки. То есть
то, что во всяком случае не оплачивается.
Редактор, перелистав мою Книгу, сказала: `Как вы считаете, читать эти 300
страниц - удовольствие или работа?` `Это работа, которая может доставить
удовольствие Тысяч 200. До этого идиотские вопросы по тексту. Отыщешь
массу мест где не поставил запятую. Авангарднейшее из прочитанного - Иосиф
Александрович и тот вычурен. Стиль безупречный, полагаю - `Капитанская
дочка`. Неповторимая к тому же, правда? Развелось деньги есть, а делать
нечего, вот и таскаются по издательствам. Где, люди, делом, заняты.
Вскользь вопросец насчёт моего образования. (Довольный отвечал:
филологическое. И неуместно пояснил: аборзование.) Затем, а не показывал
ли я кому-нибудь свой труд. Из принципа отвечал, что нет (покраснев от
злости). И ещё: `Вы знаете, во что вам обойдётся издание?` Да знаю, знаю,
даже назвал сумму. Чем спровоцировал, окончательно, это её неформальное
предложение. Мне явно ничего не гарантирующее.
Но коли это неформальное предложение, то будь хотя б любезна. Может я
купился бы, а? Или наглость была лишь извилистой формой отказа?
`В этой Книге ничего не выдумано. Состоящая из документов, она сама
является документом - о жизни, пережитой, как агония, и превратившейся в
бесконечный трип1. Завершённость Книги - это и действительность, и
видимость. Завершённость Книги - это и действительность, и видимость.
Действительность, поскольку Книга - написана, она - перед вами, и в ней
отражено всё, что было ей поставлено задачей отразить (и значит, всё уже
случилось, чему она служила отражением?..). И значит, всё уже случилось,
чему она служила отражением. Видимость, поскольку жизнь, как ей
свойственно, продолжается, трип как ему подобает глубок и кажется
нескончаем, а работа (т.е. трёп), как мы знаем, вообще, не бывает,
окончена, а бывает, лишь прекращена чему не произойти когда она есть не
только работа но также жизнь и трип одновременно. Следовательно, вполне
Книга живёт и дышит масштабом не меньшим всей её автора жизни и,
следовательно, перед нами лишь её образец текущего года, первый, хоть не
исключено, что и последний, выпускъ...`
`...ну и что, что Книга, которая не может быть дописана, и впрямь не
дописана, ну и что, что есть в ней (а в ней есть) крутые тематические
переходы, ну и что, что нет в ней единой длящейся мелодической линии (хотя
она - сложная, потому что в одну тему ныряющая и уже из другой темы
выныривающая - в Книге есть) - какое всё это имеет значение, если такого
рода типа масштаба смелости она первая в (только ли нашей) литературе.
Какое значение имеют недостатки. Сиречь воображаемые нами позднейшие
интерпретации. Делая то, что не делал никто, я расстался с амбициями по
вопросам деталей. Которыми кстати считаю всё, что не препятствует конечной
оценке моей литературы как новой, значительной и актуальной`.
Не думаю, чтобы я где-то ошибся. Только дверь передо мной была закрыта, и
когда я опомнился и постучал, никто не ответил
Их телефоны. Их адреса. Их среда обитания, здравых и нужных людей, где
она? - АЛЛО. Вас беспокоит Я. Мы познакомились там-то и там-то. Мол.
чел.-к обратился к Вам с просьбой. Да да. Если Вам не трудно. О, это в
самый раз. Спасибо Большое спасибо. До встречи. Ту. Ту. Ту
Встречались. Я отдавал. У меня принимали
Итак, что перед нами В ХОЛОДНОМ ВЫСШЕМ СМЫСЛЕ СОДЕРЖАНИЯ? - я спрашивал
себя солидно и солидно отвечал, что перед нами
1. жизнь, пережитая как выживание. И выживание, специфически осмысленное
как
2. война и победа над глупостью (собственной, гл. образом), среди глупости
происходящая.
3. Постчеловек как выживший (а не продолжающий жить, не человек). И
4. его литература как документ этого выживания
5. ...и как литература.
- Читали вы когда-нибудь об этом?
Мы уже вышли на Театральную площадь и собирались, перейти дорогу, по
направлению, к Лермонтовскому проспекту, когда, мой спутник сказал что
отсутствие реалий внешнего мира - один из серьёзнейших недостатков Книги.
И спросил, почему, их, нет.
Блин. Да потому что вокруг Театральная площадь. Или майя, что одно и то
же. А я говорю об общем, о важном для всякого оказав. в чел.сит.итд

Почему в Книге так мало реалий внешнего мира. Да потому что у автора нет
желания спекулировать на своих пристрастиях. (В мире и без него полно
спекулянтов.) А есть жел. зараб. делом полез. кажд. опять понесло

Почему в Книге так мало реалий внешнего мира. Отвечай что-нибудь, он ждёт.
- Потому что Книга называется: `е.майзель: рождение постчеловека`, а это
по-моему о чём-то говорит (или не говорит)

`Почему в Книге так мало реалий внешнего мира? Вы это считаете
недостатком? - переспросил я улыбаясь и выбирая мысленно ответ. - Пожалуй,
потому что все реалии давно порасхватали драмкружки, - и я в последний раз
оглянулся на знаменитый российский театр, возле которого кучковались
американские туристы. - И потом, реалии в Книге есть. Например,
`Театральная площадь` - одни эти два слова в моей абстрактнейшей,
заоблачной литературе имеют вес и плотность целого лирического
стихотворения... Или `Возле Народного Театра России кучковались
американские туристы` Чем не роскошная массовка для романа?`
`Видите ли, я исхожу из того, что вся литература о жизни уже написана (с
чем между прочим и связано явление концептуализма), и теперь настало время
написать: сложную, литературу, сознания * именно литературу, в старинном
благородном смысле: зачем отказываться от искреннего слова? Но не пора ли
нам самим стать выше искренности? (Долой эдичек, торгующих
эксгибиционизмом2 под вывеской Изящная Словесность3);
* именно сложную: зачем отказываться от (само-)наблюдения на всевозможных
уровнях? Но не пора ли покончить с чистой - хотя бы потому что обманчивой
- позицией наблюдения, покончить с ней, как с моветоном - и тем самым
оказаться выше наблюдателя? (Долой постмодерн в качестве универсального
финала всякой сцены. Есть ещё в Пруссии оперы, быть концом которых у
постмодерна никогда не дорастёт);
* именно сознания - не, т.е., о сознании. О, я не против о-писания. Но не
пора ли самому стать (само-)описанием, не прибегая к дополнительной,
всегда о чём-то, болтовне с жалкими намёками на психпараллелизм, и не
превращаясь в описательность? (Долой беллетристику точка);
* и ещё чего-нибудь; я страсть люблю липовые и нелиповые списки и
перечисления; эта организация материала, предназначенная (казалось бы) для
облегчения, его, усвоения, оказывается 1. реальным ходом, самостоятельной
фишкой, с одной стороны, 2. отличным намёком на произвольность, с другой
стороны и 3. - в итоге - на невозможность вообще какого-либо упорядочения
материала.
`Кому сегодня нужны повествования и сюжеты? Кому вообще нужна вся эта
красотень? - Тому, кто по личным причинам пропустил её позавчера. Что ж,
пусть навёрстывает упущенное, знакомится с классикой - и пусть не требует
от современного искусства того, за что в ответе ево аборзование.`
В эстетическом же идеале моя амбиция - писать всё что угодно и как угодно
не заботясь при этом ни о `мелодии` (розанов: `и `Уединённое` никто не
повторит`. ОЧЕНЬ НАДО - правильный ответ.), ни об `узоре` (харитонов), ни
о `непрерывности всех связей` (пруст), ни о каком бы то ни было (и как бы
то ни было, но выдержанном -) `стиле` (гюстав джойс), ни даже - в идеале -
о смысле того, о чём пишу (эти + все остальные), но так, чтобы это была
литература, и литература со всеми вышеприведёнными достоинствами.
Ведь что только ни становилось уже литературой! Теперь осталось, чтобы
литературой стало принципиальное ни-!-известно что!
(И скромно так: `Оно перед вами`.)
А ни-известно чем в литературе (поскольку по какой-то, также ни-известной
причине мы говорим о литературе) может быть только сложная литература
сознания, поскольку литература как таковая - его феномен и поскольку всё
остальное в ней суть жанровая муть и смертный грех условности.
Последовательно, не правда ли? Постчеловек не занимается литературой (и
лишь как человек: может заниматься ею), но документы его выживания - если
по ни-известной причине у него имеются такие документы - становятся (или
оказываются) литературой. Вы что-то сказали?
Нет, можете себе представить, этот очаровательный халтурщик спросил
поинтересовался, есть ли бывают ли у меня варианты черновики. (Если бы я
был так талантлив!) Я спросил хотел спросить у него, может быть, Ввы
думаете, у Харитонова [Как Джеймс Джойс отомстил Оливеру Гогарти. Мы никто]
`...неужели не ясно, поэты сочиняют по ночам, чтобы никто случайно не
увидел их воровского хитрожопого усердия? Порядочные люди ночью спят, а уж
днём творят свой беспредел в открытую...`
ФЕЕРИЧЕСКИЙ успех для меня - успех, о котором едва мечтаю в минуты, когда
не боюсь о нём мечтать, состоит в том, чтобы услышать ответ на то, что я
делаю - ответ незнакомца, ещё лучше, если бы им оказался какой-нибудь
глухой или слепой, мать его... Здорово похоже на Ницше. Но, в-общем, я
увидел и услышал бы тогда, что язык, созданию которого я посвятил свою
жизнь, стал не только моим, но (и) чьим-то ещё. (...потерявшего чел. облик
человека...) - . Бывают ли у меня черновики! А как жа без чорновиков-та,
милай! Вот черновик, пожалуйста, самый настоящий. Всё как есть, ничего не
исправлено.

Да, совершенно серьёзно я хочу Р.S. И если мне и ещё двум-трём писателям,
работающим в подобном направлении, это удастся (а лично мне, я говорю
сейчас с позиции себя-читателя-и-критика, это удалось), то маргинальной
литературной традиции (которой в Европе по слишком многим причинам давно
уже принадлежит вся серьёзная литература вообще) придёт конец, и все
увидят, что пора создавать еоni оnnеhsrеvоs оthсеn 4.
Другими словами (словами Самюэля Беккета), `мой тезис... состоит в том,
что фан Фельде Продолжим И вот - как (человек) пишущий слова со смыслом и
как бы занимающийся таким образом литературой - я сформулирую свою
(человеческую) позицию в литературе следующим образом:
От невозможности иного действия, я жду от литературы чуда 1. совести -
признаться в (человеческом вообще и собственном в частности) бессилии
самостоятельно создавать то, что называется литературой и её
произведениями;
2. последовательности - определить сложившуюся ситуацию как реальную и
всеобщую;
3. радикальности - определив ситуацию, постулировать единственно из неё
вытекающие писательские функции, роли и методы, вплоть до эстетических
ориентаций;
4. дерзости - не убояться слагать соответствующее письмо, которое
5. сейчас перед вами.
`Да. Не занимаясь литературой во всех прежних смыслах, я именно, просто
жду от неё чуда, потому что знаю, что сама литература - чудо. Чудо даже
там, где она труд. Даже там, где удача. Сам феномен литературы невероятен.
Что же говорить о любом конкретном, но именно как литература пережитом
читателем литературном произведении! - можно подумать, труд талант и
прочая мура что-то объясняют...` (Тоже для Газеты.)
Я сказал, что думал, и мы расстались. Внимательно выслушав, вы посмеялись
над мыслию нищего, что Господь упование его
О. И всё-таки я ещё
Распространюсь. Слаб волей или просто мелочен был Магомет, поплетшийся
таки к горе из-за мифической её видите ли застывшести. А благородны цели
благородные, т.е. я хочу сказать несбыточные, абсурдные, практически
недостижимые, но - несбыточностью мечты, абсурдом реальности,
недостижимостью достигнутого словом. Вот я пытаюсь сейчас презентовать
обществу свои писульки - в конце концов, именно они моя жизнь, а не что-то
другое, не, т.е., жизнь, например - движусь разумеется через отдельных
его, общества, как бы представителей - и не хотят они ставить мою пьесу -
сами её слово в слово играют, а ставить не хотят - не хотят и всё тут -
нет, я сужу не по многим, вы смеётесь? - я сужу разве по двум генералам -
просто не считаю нужным ходить туда часто - срок раз в 5 лет меня ещё куда
ни шло устроил. Сегодня на дворе мой понедельник. Вдруг наступивший через
много лет. Теперь учтите, что другого раза не будет. Насчёт таланта, что
найдёт себе дорогу, всем хорошо известно, куда он её найдёт, если умный и
не тщеславный. Почести ваши очень ему нужны. Таланты вообще почему
известны, потому что гордые их обладатели в устрашающем большинстве, как
вы, т.е. как люди, т.е. быдло. А если нет? Я не уверен, что мы знаем всё,
что было. Хотя наслышаны чрезмерно обо всём чево нет. И се, моей
литературы ровным светом текущий свет, моей литературы возникшая
литература. Мне не симпатична эксплуатация этой темы. Но не являяся
поклонником чудес, я склонен видеть, что произошло. И вижу, что моя
литература - такая же. Она произошла. И множится путём зерна и технологий.
А я жду теперь чего-нибудь да от вас, о читатели. Жду связного ответа,
т.е. чуда. Жду, а не надеюсь. Жду, а не прикладываю усилия. Жду, потому
что делаю что должен, а будь что будет. И я ещё распространюсь. Слаб волей
или просто мелочен был Магомет, поплетшийся таки к горе из-за мифической
её видите ли застывшести. А благородны цели благородные, т.е. я хочу
сказать несбыточные, абсурдные, практически недостижимые, но -
несбыточностью мечты, абсурдом реальности, недостижимостью достигнутого
словом.
Репродукция `Крестьянских башмаков` Ван Гога (для нас, знатоков
Хайдеггера) - лучший комментарий к этой мизансцене. Помедлим разглядывая -
Укладываясь спать и засыпая:

Нет другой Вещи, кроме Сознания, и Слово - пророк его.
Нет другого Слова, кроме Литературы, и Эра Утиля - вершина её.
Нет ничего другого, только: Сознание, Слово илИ тература.
остальноЕ Молчание: ягнят, бытиЯ - и времени.
( слёзы, конечно. Заправлять изысканные миксы. Литературы, эрыутиля;
и выживания; осмысл. как исц. от глуп.; среди, глупости, происходящего;
представленн ого в документ ах;
ожизнипережитойкакагонияипревратившейсявбесконечныйтрип; и в ожидание
чуда; не пошлое, а бесконечное; ожидание, а не надежда на; ибо надежду -
на; ибо сказ а
но:

Убедившись, что избранный вами раth верен,
СТУЧИТЕ, И ВАМ МОЖЕТ БЫТЬ ОТКРОЮТ.
Кстати о деталях: здесь вписался бы храп, но я не храплю.

А пока передо мною лежит моя бесконечная Книга (которую по этой же причине
издаю) - и отзывы сколь отзывчивых, столь и случайных критиков. Допуская,
что кому-то этих рецензий может оказаться предостаточно (и, конечно, не
без ряда задних мыслей), я честно приведу кое-какие из них под изящным
заголовком:
УБИВАВШИЕ СЛОНОВ И ЛЮДЕЙ

Много их, сильных, злых и весёлых,
убивавших слонов и людей...
Н. Гумилёв `МОИ ЧИТАТЕЛИ`
А по-моему ты г..но!
Д. Хармс
`ЧЕТЫРЕ ИЛЛЮСТРАЦИИ...`
`Основной особенностью Книги является фантастическое невладение автором
русским литературным языком. Например, в одном из текстов читаем
следующее: `...понимание истины как личного завоевания такой возможности
выживания, которая возникает только в уже истинной ситуации возможности
невыживания...` и т.д. - 4 отглагольных существительных подряд! Если это
не вопиющая стилистическая ошибка, а сознательный стиль, то это стиль
невозможный для чтения.` Аверин Б.В., кандидат фил. наук
`Безостановочная эклектическая рефлексия... то ли философия, то ли
литература, а скорей всего ни то, ни другое...` Анненской Х., искусствовед
`Мне показалось, автор не в ладах со столь дорогой ему логикой...`
Бирулёва Л.Я., зав. ред. философской, экономической, исторической и
юридической литературы изд-ва СПбГПТУ
`Интеллектуальная графомания. Умственный понос.` Иннокентий Фрагин,
гастроэнтеролог
`Я добросовестно прочёл 60 страниц, и всё, больше не смог. Режьте меня,
убивайте - не могу!` Александр, артист Театра `На Лубянке`
`Неприкрытая злоба, с которой эта книжонка дышит по направлению ко всему
святому, возмущает любого нормального человека.` Васильев, рабочий, русский
`Он забыл ту библейскую истину, что главное в жизни - не книгу издать, а
душу чистой через жизнь пронести.` Аверин Б.В., доктор фил. наук
`Ну что, я просмотрел эту Книгу и прочитал эти отзывы. Подписываюсь под
всеми.` Беспристрастный чит., пожелавший остаться не
`Публикуя негативные отзывы читателей о своей `Книге`, её автор решил
самолично забросать себя камнями, чтобы таким путём привлечь к себе
внимание. Однако читатель и сам прекрасно разберётся, что ему читать, а
что нет.` Отец Павел, протоиерей `Колокольни Кирилла И Мефодия`
`А что, разве кого-то читают?` Е. Майзель, е.майзель
`А о чём она?` Ваня Рублёв, ученик 4-го класса средней школы


_______

С
егодня утром, ещё лёжа в постели с закрытыми глазами, я подумал: `Сегодня
такое-то число такого-то месяца такого-то года`. И мне стало нехорошо, и я
не мог заставить себя подняться ещё несколько часов.
Несмотря на незначительный мой возраст, я уже в очень значительной степени
умер.
Достаточно сказать, что помимо всего самого по себе длящегося, я - ах -
ничего не хочу и - ох - ни к чему не стремлюсь.
И добавить, что указанная индифферентность обусловлена соответствующим
миропониманием, а не отсутствием или скудостью жизненных возможностей.
Которые к тому же на вполне приличном уровне присутствуют.
Чем я, конечно же, очень горд.
Горд личным пониманием ничтожности этих - и всяческих - жизненных
возможностей при их вполне приемлемом у себя наличии.
А также и специфической их не-ничтожности.
Другими словами, горд независимостью собственного понимания от собственных
жизненных возможностей.
И вот, отнюдь не помышляя о насильственном прекращении своей жизни, я
всё-таки решаю подвести её итоги. Итак, как уже было сказано:
1. я ничего не хочу и ни к чему не стремлюсь.
2. Случившееся - определим это как стремительную потерю интереса ко всему
в мире - не более, чем воплощённый в жизни вывод соответствующего
миропонимания, активное присутствие в себе которого я склонен а рriоri 3.
Итак, благодаря случаю, расцениваемому мной как удача, я за свою маленькую
жизнь (если только жизнь бывает маленькой) что-то понял и даже написал
(т.е. зафиксировал личное понимание каких-то вещей). Написал, однако,
значительно меньше, чем понял, - не говоря уже о недопустимо (если стать
на точку зрения необходимости понимания) редкой работе над пониманием - по
причинам, впрочем, значительно более заслуживающим внимания, чем эти,
может быть, и не столь, даже для меня, печальные их следствия.
4. То, о чём уже было сказано, - моя в очень значительной степени уже
состоявшаяся смерть, она же суть стремительная потеря интереса ко всему в
мире, порой касалась даже моей работы (а главная моя работа - понимать), и
наступали времена, когда я едва ли не отказывался от выполнения её текущих
требований (для отказа от уже присутствующего понимания у меня ни разу не
хватило ни размаха отчаяния, ни - дерзости самодовольства). Другими
словами, `мне (стало почти - е.м.) насрать на моё лицо` (Е.Летов). Или же,

`блаженному ничто, которое иначе
не в силах описать мои слова,
ушёл служить мой дух и одиноко плачет
во мне порыв невоплощённого.
Но пробуждаясь от безумия желаний
я чувствую что в сумраке вещей
я сам ничто и невозможность оправданий
блаженней гениальности моей`
(е.м).
5. Однако, несмотря на рост подобных (возможно, и губительных, но для
кого?..) тенденций, во мне не угасал и `порыв невоплощённого`, - `и не
только не угасал, но, окружаемый растущим хаосом продолжающего играть
оркестра `Титаника`, приобретал характер той отдалённой скрипичной
мелодии, что, развиваясь в высоких октавах, оказывается не только
недосягаемой для подземных басовых стихий, но даже определяющей в какой-то
степени их поведение` (П.И.Сатель). Практически это выражалось в
неторопливейшем и вполне подпольном существовании безымянного философа,
своё свободное от работы время проводящего студентом, сторожем,
книгоношей, учителем, дистрибьютером (последняя имитация достигла предела
абсурдности) и т.д., приблизительно два-три раза в месяц записывающего
несколько строчек, более или менее адекватно передающих его на данный
момент состояние и направление мыслей, и до поры (которая понималась как
достаточное накопление вышеуказанных произведений, а также и чувство
удовлетворения оными как в частности, так и в целом), быть может, более
чем не спешащего с попытками их опубликования. (В связи с чем можно
отметить, что если о честолюбии в моём случае говорить и не смешно, то это
почти смешно).
6. Вероятнее всего, подобное положение вещей сохранялось бы бесконечно
долгое время (как наиболее адекватное моему положению), если бы не ряд
ударов извне (сильнейшим из которых явилась моя ошибка - и её жизнью
вынужденное признание - в человеке, которого на протяжении нескольких лет
моей жизни я считал самым близким себе), явившихся для меня стимуляторами
более активной `творческой деятельности`: прежняя невозмутимость и расчёт
на простирающуюся впереди гостеприимную вечность внезапно показались
невозможны; я почувствовал в каком-то смысле срочную необходимость
`подвести черту` под уже созданным, понятым, написанным; я понял вдруг и
то, что этим я не только исполняю некий собственный долг перед тем, что
сам же и воспринимаю как удачу, но и высвобождаю свою жизнь для чего-то,
может быть, совсем иного Результатом же моего сегодняшего решения собрать
воедино все документы, имеющие отношение к происшедшему пусть станет КНИГА
НЕУДОВЛЕТВОРЕНИЯ И БЕЗУТЕШЕНИЯ, - книга, которую я ещё не вижу перед
собой, но ради которой уже многое мной написано (и всё, что ни написано,
написано, как выяснилось, ради которой), и в непосредственной тональности
которой ещё большее понято (и всё, что ни понято, понято в тональности
которой); два же этих почти отсутствующих в русском лексиконе,
определяющих КНИГУ существительных (говорю `почти`, потому что уж слишком
явно предполагаемы они самим русским языком, уж слишком ясно они в нём
содержатся, - конечно, в значении, существенно отличающемся от более
элементарных по смыслу и менее красивых по звучанию `неудовлетворённости`
и `безутешности`, - в связи с чем удивительно, что они, кажется 24.05.95
Посвящается Е.Майзелю
(и - в очень значительной степени - его памяти),
без участия которого эта книга не была бы написана

КНИГА НЕудовлетворения и БЕЗутешения

В первой теме автор, как и положено, отвечает (или не отвечает) на два
вопроса:
1. Почему книга, а не ничто, и
2. Почему такая книга, а не другая.:


ПЕРВАЯ ТЕМА


...истина понять эту истину (что означает понять её во всей её страсти)
означает пережить перед ней вечность совсем как будто иного понимания -
истины как личного завоевания такой возможности выживания которая
возникает только в уже истинной ситуации возможности невыживания в силу
известных общих и всевозможных частных причин,
а понять эту истину (что означает понять её во всей её страсти) означает
рассмеяться над беспредметностью вековых споров так называемых посвящённых
(не посвящённых однако в эту истину) на предмет являть или не являть
истину человечеству (как если бы та ждала их разрешения во-первых, взойти
на кафедру во-вторых),
а понять эту истину (что означает понять её во всей её страсти) означает
расплакаться над невозможностью посвящения даже и в той уже истинной!
ситуации когда речь (как сейчас) возникает о выживании,
а понять уже эту истину означает понять что понимание ради понимания
(панимания!) вообще невозможно,
что в данной ситуации особенно важно поскольку
я многое требую взамен свободного чтения моего творчества:
я требую взамен всё, что сделало бы его, моё творчество, несвободным .
но почему так произошло? ведь очевидно что в литературе такая ситуация
не-нормальна?..
прежде всего так произошло потому, что
я не родился гением.
и даже мнящим себя гением я не родился.
я родился мелочью.
мнящей себя мелочью .
поэтому для меня оказалось жизненно важным всё что меня окружает.
поэтому чем более значителен был сложившийся до моего рождения статус
той или иной вещи из моего окружения, тем более бескомпромиссен был
мой над ней суд с точки зрения возможности, т.е. степени
необходимости, её понимания именно в моей, предварительно очищенной мной
от случайных влияний моей же жизни, ситуации мелочи.
поэтому, сложившись после нескольких классически неизбежных трибуналов в
своих основных чертах и заслужив таким образом моё доверие, понимание
стало сначала тихо а затем уже и достаточно слышно требовать для себя
свободы большей чем та что необходима для него только чтобы быть, т.е.
присутствовать и постепенно я начал предоставлять ему эту свободу в силу
её не необходимости, т.е. иной ненадобности для меня (как для меня),
поскольку для меня к тому времени стали очевидными и
вся малость занимаемого мной пространства,
и её, этой малости, незыблемость,
и её, этой незыблемости, обаяние,
и его, этого обаяния, гарантия, что я никогда не затеряюсь в толпах
всегда ведь слишком больших (за вариабельной безграничностью своих
паниманий) и потому всегда ведь! занимающих слишком много места дураков.
поэтому, развиваясь на дрожжах моей свободы, понимание довольно скоро
обнаружило ту единственную возможность своего воплощения (и моего
окончательного выживания) которая для того чтобы быть понятой не
воспользуется как средством ничем кроме себя (т.е. понимания) и таким
образом не будет обязана ничему кроме себя самого:
ни жизни,
и ни одному из её обстоятельств,
ни какой-либо существующей культуре даже контрастом своего с ней
несовпадения,
ни даже по возможности мне как самостоятельной совокупности всего
предыдущего,
и которую (эту возможность) будет понятнее для большинства определить
через такие не!-возможности, как:
невозможность беллетристики,
невозможность символики,
и невозможность Махатмы Ганди ,
т.е. через невозможность для меня всего несамостоятельного вообще .,
но почему я вообще говорю сейчас об этом если всё-таки помню о
большинстве? -
или я не слышу не родившиеся ещё именно по моему поводу но давно уже
гудящие за моим окном и в моём дворе голоса этого самого большинства, -
голоса, в которых слово или отсутствует или имеет какой-либо не
родственный слову смысл? -
или я не знаю какие смыслы следует вводить, с чего начинать и чем
заканчивать чтобы быть понятым этим большинством даже настолько чтобы быть
им при этом замеченным и хотя бы настолько чтобы не быть им немедленно же
при этом обвинённым? -
но, значит, знаю если понимаю - так - уже саму эту возможность...
так почему же всё-таки?

- Не знаю.


Я ИЛИ ЗДЕСЬ


Герой должен погибнуть из-за неистребимой своей уверенности в том, что
одного только факта рождения человеком достаточно для того, чтобы иметь в
жизни какие-то права, например, иметь право разговора с Властью в лице
чиновничества как её представителей. Сказать, что г-н К действовал
неверно, нельзя, но, чтобы выжить, надо беспокоиться о выживании, а не,
скажем, о получении работы. Но что значит `выжить` в том варинте мира
жизни, в который неизвестно за какие грехи (а по всей видимости, за один
грех - бессознания) угодил (из мира разума?) г-н К? Это значит принять не
понимание, но, условно говоря, благоговение за единственно возможное и
единственно реальное (всегда) сознательное отношение между собственной
жизнью и орудием её неизвестного будущего - Властью. Именно Власть (в
кафкианской модели жизни) санкционирует и осуществляет происходящее5, и -
поскольку разум не способен предсказать будущее (во всяком случае, не этим
он обычно занят) - банальное благоговение поэтому оказывается мудрей
глупого разума. Кому в ситуации, когда никто не может поручиться за своё
ближайшее человеческое будущее, придёт в голову разгуливать с `разумом`
нараспашку и заявлять гордое всему равенство по видите ли праву разума,
которого кстати здесь никто ни у кого не оспаривает и с выводами которого
(у г-на К) никто опять же и не спорит. Ведь всякий хуй ты со своим
надменным европейским rаtiо знаешь о том, что случится с тобой же в
следующую минуту, меньше любой здешней собаки - та, может быть, хоть по
ветру учует очередную прихоть Замка. Между героем и миром настолько
значительный исторический (или внеисторический) разрыв, что времени у г-на
К в буквальном смысле почти не остаётся, и ему, с его непониманием
ситуации, остаётся действовать вслепую. Притом не будем забывать, что, как
человек Просвещения (в широком смысле), он хочет победы, жизненной победы,
в мире, чуждость и непонятность которого он прекрасно и с первого же дня
чувствует. А подминать свой разум под примитивнейшее, для начала,
благоговение (как элементарное следствие вывода о независимости жизни от
мышления), даже пойми К эту необходимость, значило бы для него, значило бы
для его времени `стать подлецом`...
Кому вы нужны со своим разумом здесь, где доминируют совсем иные, а
главное - никогда вам не известные и никогда не раскрывающиеся основания?
Принципиально говоря, этот мир запрещает вам даже надежду, т.е. то
единственное, с чем г-н К уже ни при каких обстоятельствах не смог бы
расстаться. Другие, впрочем, тоже с ней не расстаются, но им, как людям
однозначно не ищущим оснований, она - негласно, конечно, но разрешена. Для
К же и надежда - это слишком много, поэтому жизнь (да, сама жизнь: руками
Власти) ведёт его к признанию безусловной собственной ничтожности, после
которого сил на надежду (т.е. на осмысленную жизнь) уже не останется.
Впрочем, и это тоже - только по желанию Замка! А он, как жизнеспособный
механизм, практически вполне способен в некую минуту деградации героя
внезапно разрешить ему маразматическое доживание, с проблесками уже
бессмысленной, карикатурящей себя надежды...
Вспомним, как неприлично надеялся сходящий с ума отец Ольги,
подкарауливающий начальство на дорогах. Можно сказать, он надеялся вслух.
Очевидно, что даже без инцидента с Амалией, такое поведение поставило бы
его вне общества. То, что считается бестактным, молчаливо игнорируется...
{На примере `Замка`}

Чудовищный текст. Переписывал его десятки раз, но так ничего и не добился.
И решил оставить как есть.

`Конвейер жизни несёт человека... человек превращается в вещь, в
предмет... понимание - обычно лишь помеха на пути к власти... Мы теряем
голову, не теряя жизни... Страх перед смертью есть результат не
осуществившейся жизни, это выражение измены ей,` кафка.

Не смерти я боюсь, а жизни, впадающей в половодье и стремящейся унизить,
раскрошить мою повседневную и конечную смерть.

(феноменология обстоятельств, (никогда н)е связанных сущностными путями с
(собственным) содержанием (человека). Желание описать тот самый случай,
когда понимание настойчиво твердит (человеку) о необходимости некоторого
(телесного) напряжения в ситуации ослабленности, болезни (тела). Знание
`совершившейся жизни`


_______


Где-то рядом и, может быть, даже в тебе
тихо спит твоя жизнь, но всё чаще
ты не знаешь, где ты, и возможной судьбе
доверяешь свой взгляд говорящий.

Это значит, что, где бы она ни была,
вы чужие насколько возможно
до тех пор, пока спящая не умерла,
и с тех пор, как ты жив непреложно.



Далее делается попытка философского (или квазифилософского) обоснования
сказанного. (те, кто не любит подобные занятия или не шибко в них силён,
пусть лучше пропустят.)


О ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ИЛЛЮЗИИ

Человеку даже не обязателен опыт мышления, чтобы почувствовать некий
дискомфорт во фразе внеконтекстуального значения: Я ЗДЕСЬ.
Его `чутьё`, `душа` стремятся возразить: ИЛИ - ИЛИ (т.е. ИЛИ Я - ИЛИ
ЗДЕСЬ; ведь `Я` внеобстоятельственно; ближайшее, условно говоря, к `Я`
обстоятельство - тело мыслящего, `Я` не являющееся), т.е. готовы
утверждать, что всегда, во всякой ситуации, что-либо: `Я` или `ЗДЕСЬ`
преобладает. Под `Я` при этом подразумевается понимание, его возможность.
Но понимание не является трансцендированием здешнего, ибо происходит оно в
мгновении, не опровергающем собою время!:


В основе утверждения `Я здесь`
Молчит противоречия экстаз.
Противоречье мнимое - ты взвесь:
Я - это я сейчас, но не не-здесь,
А здесь - это не я не не-сейчас...
Но не слабей от этого экстаз !

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 133156
Опублик.: 17.01.02
Число обращений: 1