ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Иоанна Хмелевская
Инопланетяне в Гарволине

Предисловие,
которого и так никто не станет читать, разве что на закуску. Но может
быть, хоть в конце?

Это второе из моих исторических произведений. Первым был `Дикий белок`,
написанный уже постфактум. То же относится и к `Инопланетянам`, действие
которых происходит в начале шестидесятых годов, а осовременить произведение
никак нельзя, весь смысл потеряет. Не та будет атмосфера, сейчас все
происходило бы совсем по-другому.
Машинописную рукопись `Инопланетян` я обнаружила в старых бумагах. И была
это не повесть, а сценарий. Попробуйте переделать сценарий в повесть! Жутко
трудно, это я еще у Маклина заметила, но очень постаралась и сделала что
могла. Стремление написать книгу в жанре научной фантастики не давало мне
покоя уже долгие годы, ну я и решила его осуществить, создав хоть что-то
похожее.
Пользуясь случаем, хочу напомнить своим читателям, какие тогда были
времена, а то они явно подзабыли. Только и слышишь: `Коммуна, вернись!` И в
этих возгласах тоска по утраченному, повсеместный идиотизм как-то
подзабылся, в памяти людей сохранились благостные воспоминания о том, что
какой-никакой порядок был...
Трупов в данном произведении нет! Это не детектив! Честно признаюсь с
самого начала, чтобы не разочаровать читателя. Пусть потом не говорит, что я
не предупреждала. На вопрос, что же он прочтет, не так просто ответить.
Возможно, сатира, гротеск. Такой, довольно реалистический...
Торжественно обещаю - следующим моим произведением будет самый настоящий
детектив!
Автор

А
дам Войцеховский, редактор журнала `Шестой вечер`, оторвал взгляд от
лежащего перед ним на столе научного ежемесячника и вперил его в сидящего
напротив коллегу, известного сатирика.
- Марс был моей последней надеждой, - с грустью произнес он. - И если там
нет людей, значит, их нет уже нигде.
- Это как понимать? - удивился Янушек Плонский, фоторепортер, высокий,
стройный, очень красивый молодой человек, отворачиваясь от окна, сквозь
которое он наблюдал за людьми на улице. - А мне казалось, их на земле полно.
Да ты сам посмотри...
Сатирик поддержал младшего коллегу.
- Тебе еще мало людей? - недовольно поинтересовался он.
В дискуссию вмешался консультант редакции по научно-техническим вопросам.
- В нашей солнечной системе их, может, и нет больше, - наставительно
заметил он. - А в других системах очень даже могут быть.
Консультант по научно-техническим вопросам Тадеуш (Тадик) Котлин в свое
время закончил Политехнический, но работать по специальности не захотел,
прельстившись вольной журналистской жизнью. Правда, самостоятельной
творческой деятельностью он занимался редко и чрезвычайно неохотно, да
коллеги и не настаивали на этом. Тадика в редакции использовали по
назначению, ибо среди гуманитариев, составлявших редакционный коллектив, он
один оказался с техническим образованием. Вот к нему во всех сомнительных
случаях и обращались коллеги, не подкованные в точных науках, и Тадик охотно
и профессионально давал советы, нередко исправляя совершенно чудовищные как
в научном, так и в техническом отношении ошибки собратьев по перу.
Определенных часов работы у консультанта не было, как не было и своего
рабочего места, поэтому он по большей части пребывал в кабинете редактора,
где обычно скапливались все редакционные проблемы и разражались все
редакционные катаклизмы.
В данный момент Тадик сидел на стуле у стены, вытянув ноги на середину
кабинета, и в четвертый раз перечитывал корреспонденцию, критикующую работу
некоего предприятия, тщетно пытаясь вникнуть в суть дела. С радостью
оторвавшись от проклятой корреспонденции, он веско повторил:
- Другие солнечные системы еще недостаточно хорошо изучены. Неизвестно,
что там можно обнаружить.
Редактор, который всегда старался выглядеть солидным и озабоченным, с
сомнением пожал плечами и потянулся за стаканом остывшего чая. Чай тоже
вызвал у него сомнение. Подумав, он все-таки бросил в стакан кусок сахара и
ломтик лимона и сосредоточенно принялся помешивать ложечкой в стакане.
- Я этот вопрос изучал всесторонне, - заявил он, закончив размешивать
сахар. - И выходит, людей больше во всей Вселенной нет. И вообще, в космосе
очень неважно обстоит дело с живым белком.
Глядя на начальство, сатирик тоже потянулся за своим завтраком. Вытащив
из портфеля целлофановый пакет, он достал из него сваренное вкрутую яйцо.
Видимо, оно подсказало сатирику какие-то аргументы.
- У тебя явно перепутались вымысел и действительность, - критически
заявил он. И, подумав, добавил: - О том, что в космосе нет белка, писал Лем
в повестях о пилоте Пирксе. Но ведь это литературное произведение, мало ли
что может написать писатель. Наукой же этот факт еще не доказан. А где мой
чай?
- Вот он, - отозвался фоторепортер, подавая с подоконника наполовину
опорожненный стакан.
- Свинья! - только и вымолвил сатирик, безнадежно махнув рукой.
Вот и чай у него выпили, а на крутые яйца он уже не может смотреть. Еще
немного - и его станет трясти при одном взгляде на яйцо. Нельзя же питаться
ими изо дня в день! Дело в том, что жена сатирика, женщина с крутым и
решительным характером, сидела на диете, стремясь похудеть, и мужа кормила
тем же, что ела сама. А сухие завтраки для мужа готовила она. Отведя взгляд
от опостылевшего яйца, сатирик нечаянно взглянул в окно. Весна, называется,
сырость и слякоть!
И сатирик обреченно взялся за яйцо. Попытался постучать им по стопке
лежавших на столе бумаг. Скорлупа не поддавалась.
Редактор механически помешивал чай, думая о чем-то своем. Потом мрачно
произнес:
- Не только Лем. И другие писали о том же.
Сатирик сильнее постучал яйцом о бумаги - с тем же результатом. Оглянулся
в поисках более твердого предмета, привстал со стула и, сделав шаг по
кабинету, запнулся о вытянутые на середину пола ноги научного консультанта.
Споткнувшись, сатирик не удержал равновесия и схватился за редакторский
стол, нечаянно ударив яйцом по клавишам редакторской пишущей машинки.
Содержимое сырого яйца равномерно расплылось по клавиатуре.
- Холера! - только и вымолвил ошарашенный сатирик.
Редактор вскочил со стула, с возмущением глядя на свою машинку.
- Ты что, спятил? - набросился он на сконфуженного сатирика. - Не можешь
свои яйца разбивать о свою машинку? Обязательно о мою?!
- Да не собирался я разбивать о машинку! - оправдывался сатирик. - Этот
олух подставил мне ножку, ну и... Да и вообще оно должно было быть крутым.
Убери свои копыта, человеку пройти негде!
- Ну что придираешься? - отозвался от окна фоторепортер. - Ты, кажется,
жаждал узреть живой белок?
- В космосе, а не на моей машинке! - с гневом выкрикнул редактор. - К
тому же живой, а не сырой! А ну-ка вытирай, черт бы тебя побрал! Смотреть на
такое свинство не могу, прямо с души воротит!
Тут уже возмутился сатирик.
- Подумаешь, большое дело! А мой белок ведет себя совсем как живой.
Смотри, как здорово расплывается во все стороны. И вообще, я разбил яйцо
из-за Тадеуша, пусть он и вытирает.
Консультант резко возразил:
- А ты думаешь, меня не воротит? Смотреть не могу на такое! И какого
черта ты приносишь в редакцию сырые яйца?
- Это не я, а жена... Ну ладно, дай что-нибудь, вытру.
Принесли туалетную бумагу, и все трое с отвращением принялись обтирать
клавиши машинки. Привести машинку в порядок было нелегко. Фоторепортер с
интересом наблюдал за действиями коллег.
- А что касается живого белка... - вернулся к прежней теме консультант. -
Холера, весь рукав испачкал! А что касается живого белка в космосе, насчет
остальных солнечных систем ничего определенного не известно, и очень может
быть, где-то во Вселенной затесалась еще одна планета, очень похожая на
нашу. И на ней живут существа, очень похожие на нас.
- И тоже бьют сырые яйца о пишущие машинки? - язвительно поинтересовался
редактор, стирая отвратительную смесь с клавиши `%`.
- Наверняка! - убежденно заверил его сатирик. - Пусть тебя утешает
сознание, что где-то в космических просторах в данный момент тоже сидит
существо, похожее на тебя, и тоже приводит в порядок свое имущество.
- И очень может быть, те существа разбили о машинку не одно яйцо, а целых
два, - подхватил фоторепортер.
- Целую кучу! - в ярости выдохнул редактор. - Две кучи!
- Сто куч! - согласился консультант по науке, пытаясь очистить от желтка
манжет своей рубашки. - И скажу вам, очень странно, если это не так...
- Если бы не разбивали яиц о машинку?
- Да нет, если бы не оказалось во всей Вселенной планеты, похожей на
нашу. В конце концов, даже глупо думать, что мы - пуп Вселенной.
- Правильно, - согласился сатирик. - Это уже верх кретинизма.
Вынув из пакета второе яйцо, он критически принялся его разглядывать.
Фоторепортер поспешно схватил свой фотоаппарат и прижал его к себе.
Весь еще кипя от возмущения, редактор посоветовал злым голосом:
- На всякий случай лучше разбей его над унитазом.
- И вообще, откуда у тебя такое пристрастие к яйцам? - поинтересовался
консультант. - Лично я усматриваю в этом нечто ненормальное. Ты не болен?
- Я же вам сказал - это все жена! - жалобно напомнил сатирик и осторожно
постучал яйцом по стене. - Нет, это крутое.
- Адам, а с чего тебя вдруг заинтересовал живой белок в космосе? -
вспомнил фоторепортер.
Оторвавшись от сатирика, за действиями которого сосредоточенно и
подозрительно наблюдал, редактор вздохнул и успокоился, поскольку сатирик
разбил наконец яйцо и, сев за свой стол, приступил к завтраку. Редактор тоже
сел на свое место, еще раз тяжело вздохнул и стал давать пояснения.
- Хочется чего-то интересного, - грустно признался он. - А эти
инопланетяне, эти всякие там космиты... они ведь могли обогнать нас в своем
развитии. Вдруг у них страшно высокоразвитая цивилизация? Вдруг они уже не
воюют друг с другом, как мы? Знаете, это очень обнадеживающе. Представьте,
прилетают они к нам в гости...
- Вот уж не уверен, что мне это понравится, - пробурчал фоторепортер. -
Ко мне как раз недавно приезжали гости, только от них избавился. Надоели.
- А вот я бы им обрадовался, - с набитым ртом прошамкал сатирик. - Когда
к нам приходят гости, жене приходится кормить их нормально. Осточертели эти
яйца вкрутую.
- Что с того, что где-то там и есть живые существа, - с горечью закончил
редактор, опять предаваясь меланхолии. - Они так безумно далеки от нас.
Надо сказать, что редактор с самых ранних детских лет, с тех пор как
выучился читать, принялся мечтать о космических путешествиях. Мечта о них
сияла перед ним путеводной звездой. Подрастая, в зависимости от вновь
приобретаемых познаний в области космических полетов и своего настроения, он
представлял себя то пилотом космического корабля, совершающего посадку на
неизвестной далекой планете, то великим ученым, встречающим на Земле
прилетевших из просторов Вселенной неизвестных доселе пришельцев. Алгебру и
геометрию он учил в школе исключительно с той целью, чтобы иметь возможность
пообщаться с вышеупомянутыми пришельцами. Их умственное развитие в его
представлении колебалось от абсолютного нуля до недостижимых на Земле высот,
но уж Пифагора, считал он, они должны понять. По мере взросления редактор
постепенно распрощался с мечтами самому совершать космические перелеты, но
вот с мечтой встретиться у себя на Земле с пришельцами никак не хотелось
расставаться. Вдруг все-таки какие-нибудь космиты решатся преодолеть
разделяющее нас пространство и прилетят к нам?
Чем больше читал редактор материалов на интересующую его тему, тем меньше
оставалось у него надежд на встречу с пришельцами. Научные открытия
последних лет буквально растоптали и смешали с грязью его мечту. И
постепенно редактор стал с горечью привыкать к мысли, что, собственно,
надеяться уже не на что. Погасло в нем горевшее с детства чувство радостного
ожидания. И все-таки совсем отказаться от пронесенной через всю жизнь мечты
он не мог, хотя теперь думы о ней доставляли одну только боль.
Дошло до того, что даже появляющиеся время от времени в печати сообщения
о летающих тарелках и прочей посуде он воспринимал скептически. Лично ему
так и не удалось увидеть в небесных просторах ни одного из предметов
столового сервиза, и он никогда не встречал человека, который бы видел эти
предметы собственными глазами. Теперь все таинственные рисунки ацтеков и
майя, математические тайны Стоунхенджа и египетских пирамид, рассуждения о
посетивших некогда Землю космических пришельцах и даже Бермудский
треугольник вызывали у него лишь язвительное недоверие. Нет, хватит с него
разочарований, пора примириться с грустной безнадежностью.
И все же... Укоренившиеся в каких-то потайных клетках организма детские
мечты нет-нет да отзывались в редакторе тихой грустью. Хоть бы что-нибудь из
космоса... пусть даже самое незначительное.
Очнувшись от своих невеселых мыслей, редактор услышал, что консультант по
науке и технике продолжает его собственные рассуждения, продолжает с жаром и
энтузиазмом.
- Представляете? Полнейший переворот в экономике и политике!
Производительность труда поднимается до небывалых высот! Государственный
строй наконец стабилизируется...
- А какой строй? - перебил его фоторепортер, слушавший раскрыв рот.
- Какой надо! - твердо заявил научный консультант. - И огромный
технический прогресс! Просто прыжок!
- А потери? Забыл? - ехидно поинтересовался сатирик, не сумев, однако,
скрыть надежды, прозвучавшей в его саркастическом вопросе.
- Какие еще потери? - не понял его консультант.
- Как это какие? Ведь паника поднимется неимоверная.
Тут в дискуссию вмешался редактор.
- Никакой паники быть не может! - веско заявил он. - Люди - существа
разумные, они поймут, что к чему, к тому же пришельцы несут им только добро.
Сатирику очень не хотелось расставаться с чудесной картиной хаоса и
паники, охватившей землян. На созданную его воображением картину,
безусловно, повлияли яйца вкрутую, которыми он питался последние недели, ибо
во вселенском хаосе превалировали разрушенные курятники, одичавшие куры и
горы разбитых яиц, которые уже никто и никогда не сварит вкрутую. Затем
промелькнули страшные картины разрушенного Дворца культуры и превращенной в
развалины площади Парадов. А вот разваливаются на куски многочисленные
ненавистные учреждения, из них выбегают вне себя от ужаса сильные мира
сего... Нет, такими мечтами сатирик с коллегами делиться не собирался, но
глаза его засияли подозрительным блеском.
- Интересно, каких людей ты имеешь в виду? - спросил он редактора. -
Научных работников или самых простых людей?
- Ну, не совсем простых, - ответил редактор, соскребывая с клавиши ` `
своей машинки засохший кусочек куриного желтка. - Пусть не столица, но и не
совсем глухая деревня. Нечто среднее.
- Пусть среднее. И там возникнет паника и всеобщий ужас.
- А вот и нет! Наоборот, я считаю, главной реакцией людей будет
любопытство. Да вы сами подумайте. Приземляется что-то этакое, непонятное,
из него выходят какие-то такие, немного похожие на людей, но очень
немного...
- Сдается мне, еще не было случая, чтобы кто-то вышел, - задумчиво
заметил фоторепортер.
- А случаи, чтобы нечто приземлялось, тебе известны? - опять язвительно
поинтересовался сатирик.
Очень не хотелось фоторепортеру быть заподозренным в легковерной
недалекости, поэтому он с легкой усмешкой пояснил:
- Да вроде бы у одного типа сидело нечто такое в саду и оставило после
себя круг примятой травы. Ясное дело, сидело ночью и едва маячило.
- У нас сидело?
- Нет, в Штатах. У нас не найдется садиков подходящих размеров. Так этот
тип схватил фотоаппарат и щелкнул. Я сам видел снимок в одном журнале. Луна
светит, но как сквозь мглу. Нечеткий снимок. Изображение нечеткое. Если
напустить немного дыму, запросто можно такое подстроить. Или через
специальный фильтр...
- Но я имею в виду совершенно конкретную вещь, - стоял на своем редактор.
- И не в лунном свете, а в белый день. Никакой мглы, никакого дыма!
Прилетает некий объект, может быть тарелка, все равно, приземляется, все его
видят отчетливо, никаких мистификаций, никакого обмана. Из летающего объекта
выходят такие... люди не люди, но на людей немного похожие...
- А почему ты предполагаешь, что похожие на людей? - перебил редактора
консультант, слушавший начальство со все возрастающим интересом.
- Если мы исходим из того, что в другой солнечной системе существует
похожая на нашу Землю планета, логично предположить наличие на ней сходных с
нашими условий существования, - веско заметил сатирик. - Следовательно, там
должны обитать существа, похожие на людей. Лично я ни в какую мыслящую
плазму не верю. Пусть эта плазма мыслит себе до посинения, что из того? Сами
подумайте, что она может предпринять? Какой толк ей из мышления?
- Да ты что! Еще какой толк. Подумает, подумает и образует в себе клетки.
А может, поделится на клетки. Выпустит из себя какие-нибудь щупальца, и они
что-нибудь скомбинируют. Не спрашивай, что именно, я ведь не плазма, откуда
мне знать?
- А я и не собираюсь сравнивать тебя с плазмой, наверняка ты еще не
достиг таких, как она, высот мышления...
- Вот еще, не хватало мне конкурировать с какой-то плазмой! Не собираюсь
в нее воплощаться, чтобы понять, что она может выкинуть. Наверняка у таких,
из густой слизи, ни с чем не сообразуемые ощущения и потребности. Мы ведь
даже представить не можем, как такие существа общаются. Может, с помощью тех
самых щупалец, а может, издают какие-нибудь звуки. Например, `плюм`. Или
`мласк!`.
Бесформенные расплывчатые существа, которые общаются между собой с
помощью таких идиотских `плюм` и `мласк`, настолько не понравились никому из
присутствующих, что вопрос был решен однозначно. Долой плазму! Даже на лице
автора проекта, научного консультанта, появилось брезгливое выражение. Нет,
плазма - это не предмет их мечтаний!
- На ногах человек стал ходить для того, чтобы руки освободить, -
напомнил коллегам фоторепортер. - Значит, они ему для чего-то понадобились.
Вот и эта самая плазма непременно должна была развить у себя какие-нибудь
хваталки, возможно щупальца...
Сатирик сатирически заметил:
- В таком случае эти существа уже давно приземлились у нас и расселились
по морям и океанам всей Земли, в основном теплым. Мы дали им оскорбительное
название спрутов или осьминогов. Правда, результаты их умственных усилий до
сих пор как-то незаметны.
- Может, потому, что у нас приземлилась какая-то на редкость глупая
плазма...
Редактору надоело выслушивать издевательские рассуждения коллег, и он
раздраженно крикнул:
- Да отвяжитесь вы от этой плазмы! И дайте же мне сказать! Разболтались,
слова вставить не могу.
- Ладно, говори, - позволил сатирик. - Мне самому эта плазма поперек
горла встала.
Все замолчали, ожидая выступления начальства, которое любило время от
времени закатывать продолжительные речи. Редактор сосредоточился и набрал
воздуха в легкие, как певец, собиравшийся исполнить особенно трудный
фрагмент ответственной оперной партии.
И начал:
- Прилетает, значит, из космического пространства нечто такое,
приземляется, из него выходят человекоподобные существа. И что?
Коллеги настроились на продолжительную речь, но, похоже, на этом она и
закончилась. Редактор оборвал фразу, поставив в ее конце большой
вопросительный знак, и вопросительно уставился на коллег, уделяя особое
внимание сатирику. Коллеги, сбитые с толку краткостью выступления, в свою
очередь вопросительно уставились на него. К тому же, признаться, их
заинтриговал смысл выступления, набросанная несколькими выразительными
словами картина, которой извечная мечта редактора придала магическую силу. И
в душах всех собравшихся вдруг зародилось и ярко вспыхнуло желание тоже
непременно увидеть это. Прилетает, значит, из неведомых глубин Вселенной
нечто, приземляется, и что? На этот вопрос никто не мог ответить даже себе
самому, даже в глубине души.
А редактор ждал. Долго ждал, не меняя вопросительного выражения лица и
только все сильнее сжимая зубы.
- И ЧТО?! - настойчиво и даже грозно повторил он.
- А черт его знает... - пробормотал сатирик, не вынеся нервного
напряжения, вызванного вперенным в него редакторским взглядом.
- Такие вещи должен знать Центр по изучению общественного мнения, -
решительно заметил фоторепортер.
- Может, и должен, но скорей на мне кактусы вырастут, чем он это знает, -
столь же решительно отозвался научный консультант. - Да ты и сам знаешь, как
они изучают это так называемое мнение. Хватают первого попавшегося и
начинают выпытывать: `Что бы вы сделали, если бы...` А этот, первый
попавшийся, понятия не имеет, что бы он сделал, вот и начинает выдумывать,
стараясь пояснее высказаться. А если кто и имеет понятие, все равно правды
не скажет.
Редактор еще целую минуту не сводил с коллег своего ужасного взгляда, а
потом схватился за телефонную трубку...
А настроение в редакции за последние минуты изменилось самым кардинальным
образом. С утра безраздельно царила сонная скука, усугубленная навевающей
сонливость погодой. До сдачи материала в печать оставалось целых четыре дня,
к тому же аварийный фельетон лежал на столе. В нем критиковались недостатки
снабжения населения товарами первой необходимости, тема вечно актуальная, во
все дни недели животрепещущая, так что фельетон можно было сунуть в любой
номер. Сатирик собирался подбросить лишь пару актуальных мелочей, а
фоторепортер ждал указаний насчет иллюстративного материала.
Честно говоря, не было никакой необходимости собираться всем вместе
именно сегодня, разве что редактору не мешало забежать, чтобы
поинтересоваться, не было ли срочных телефонных звонков или какого горящего
материала. Но трудовая дисциплина распространялась на всех и категорически
требовала, чтобы каждый член трудового коллектива приходил каждое утро и
расписывался в книге присутствий. Остальное трудовую дисциплину не
интересовало; расписавшись, каждый член коллектива был волен делать что ему
заблагорассудится, и отправляться куда пожелает. Однако так случилось, что
за окном как раз шел дождь, и все решили переждать его под крышей родного
учреждения.
Следует заметить, что журнал `Шестой вечер` в принципе занимался
проблемами шестого дня недели, то есть субботними проблемами. И старался
создать соответствующее настроение, ибо проблемы были преимущественно
развлекательного характера. В нем содержалась информация о прошедшей
субботе, и давались советы и предложения, как интересней провести субботу
предстоящую. Лишь мимоходом упоминая остальные дни недели, журнал целиком и
полностью сосредоточивался на субботе. Поскольку уик-энды у нас не
отличались особенным разнообразием, неизменной, железной темой были
нарекания на неинтересные программы кино и театров и, напротив, весьма
неплохие развлекательные аспекты представляла деятельность всевозможных
аферистов, мошенников и валютчиков.
И вот теперь в скучной до одури атмосфере редакции вдруг промелькнула
искра живого, искреннего интереса к какой-то проблеме. Повеяло свежим
ветром. Изнывающие от безделья сотрудники редакции ухватились за еще
неясную, но безусловно интересную и чрезвычайно плодотворную идею.
Разумеется, идея безумная, но, согласитесь, небанальная. Возможно, благодаря
ей что-то произойдет, наверняка нетипичное, ни на что не похожее, и тогда
уже не будет так смертельно скучно.
- Магистр Здислав Рончек, - положив трубку, ответил редактор на
невысказанный вопрос сослуживцев, с кем он совещался. - И у меня создалось
впечатление... да какое там впечатление, я просто уверен - они бы тоже
хотели это знать. Да, да, реакцию общественности на инопланетный элемент.
Нашей общественности.
- А почему именно нашей? - не преминул поинтересоваться сатирик.
- Идиотский вопрос! - взорвался редактор. - Американцы, к примеру, могли
бы воспринять данное явление совсем по-другому. Или какие-нибудь негры из
Конго. И у меня создалось впечатление, что с их помощью...
- С помощью африканских негров? - удивился консультант.
- При чем тут негры? - опять взорвался редактор. - Ну и безмозглые же у
меня сотрудники! С помощью товарищей из Центра нам бы, возможно, и удалось
что-нибудь организовать.
- Анкету разослать? - опять встрял некстати консультант.
- Разве что на туалетной бумаге! - обрушился на него начальник. - Ведь
сам же только что сказал, как люди реагируют на опросы. Или солгут, или
напишут, как бы они хотели отреагировать. Может, они и сами не знают, как
отнесутся к пришельцам с другой планеты. Думаешь, хоть один признается, что
при виде приземляющейся летающей тарелки сбежит куда глаза глядят?
- Да, такие вещи желательно проверять опытным путем, - задумчиво протянул
сатирик.
- Желательно! Ему желательно! Интересно, как ты с ними договоришься? -
насмешливо поинтересовался фоторепортер.
- С кем?
- Да с космитами. Как ты уговоришь их высадиться у нас на Окенче?
- А почему именно на Окенче? Совсем неподходящее место.
- Как же неподходящее? Есть еще у нас аэродром в Бемове. Аэродром - самое
подходящее место для приземления.
- Но не пришельцев! - перебил коллег редактор. - Инопланетяне должны
выбрать для приземления какое-нибудь спокойное, небольшое местечко. Ну,
напрягитесь! Ничего в голову не приходит? `Космический корабль приземляется
в Груйце`. Звучит? В Млаве. В Скерневицах.
- В Гарволине, - подсказал сатирик.
- Что-то слишком много этих космических кораблей! - саркастически заметил
фоторепортер. - И все одновременно идут на посадку? Представляю, какая
толкотня в воздухе.
- Идиот! - только и сказал редактор. - Не старайся казаться глупее, чем
ты есть на самом деле.
- А он прав, этот самый магистр, как его... - высказал свое соображение
сатирик. - Предположим, какая-нибудь из тарелок приземляется на твоем
садовом участке. Американец что делает? Хватает фотоаппарат и делает снимок.
А наши? Наши непривычные.
- Да нет, наши тоже иногда хватаются за фотоаппараты, - не очень уверенно
поправил его консультант.
- Вот именно, что же сделают наши? - нетерпеливо спросил редактор. - Ведь
что-то же они станут делать. И мне очень хочется это увидеть... Увидеть, так
сказать, другую сторону медали.
- Почему другую? А первая какая же? - с интересом спросил фоторепортер.
- Первая - это пришельцы. Вот они приземляются, выходят из своего
космического аппарата. И как набросятся на нас...
- Особенно плазма.
- Да отвяжись ты наконец от этой плазмы! Я исхожу из человекоподобных.
Тогда как-то легче вообразить их модель поведения. А возможно, и не
набросятся. На их месте я прилетел бы сюда за тридевять... световых лет не
для того, чтобы набрасываться ни с того ни с сего на местное население.
- А зачем бы ты прилетел?
- Для установления дружеских контактов с обитателями другого мира.
- А если эти существа настроены агрессивно? - не успокаивался
фоторепортер.
- Холера ясна, с вами невозможно говорить! - разбушевался редактор. -
Помечтать не даете! Воображения ни на грош! Молчать, пся крев! Прилетели,
значит, инопланетяне к нам в гости, хотят установить с нами дружеские
контакты. Мы тоже не прочь...
- Но не все же так мирно настроены! Говорят, агрессия родилась раньше
человека! - упорствовал фоторепортер.
- Теперь он за агрессию уцепился! Империалистов выискал! Может, они еще
негров угнетают?!
- Насчет негров я бы не стал зарекаться, - осторожно заметил консультант.
- Раз они инопланетяне, значит, живут на какой-то планете, так? А у планеты
обязательно должен быть экватор...
Редактор уже не помнил себя от ярости, зато его коллеги чрезвычайно
оживились, и у них тоже явно заработало воображение. Редактор в своей ярости
этого, похоже, пока не заметил.
- Надо же какие кретины у меня сотрудники! При чем тут негры и экваторы?
Летят к нам пришельцы, ясно?! Приземляются в... Гарволине, ясно?! Сразу
видно, что пришельцы, ни на что не похожие! Никакие не империалисты и в
партии не состоят! И я вас спрашиваю - что станут делать наши? Что, я вас
спрашиваю? Будут удивляться? Придут в восторг? А может...
- Лично я сомневаюсь, - осторожно заметил сатирик.
- Ну и сомневайся себе на здоровье! Хоть повесься, только шевели мозгами!
Все вы балбесы и идиоты безмозглые, а я хочу видеть, как наши отнесутся к их
появлению. Хочу!
В голосе редактора прозвучали такая страсть, такие боль и тоска, что
проняли наконец толстокожих сотрудников. Каждый из них вдруг почувствовал,
что он тоже хочет это видеть. Каждый из них просто жаждал увидеть
собственными глазами, как польская общественность отреагирует на высадку в
Гарволине пришельцев с далекой планеты.
Даже фоторепортера проняло. Отвернувшись от коллег, он взглянул в окно и
вместо толпы, рвущейся в переполненный автобус, увидел в своем воображении
огромные толпы народа, рвущиеся к только что приземлившемуся космическому
кораблю. Прийти в себя заставил крик пассажира, наполовину защемленного
захлопнувшейся дверцей автобуса. `Вот интересно, а если и в самом деле
прилетят, как пробиться через такую толпу, чтобы сделать снимки?` -
профессионально подумал он.
Сатирик же представил другую картину, доставившую ему огромное
удовольствие. Всю Польшу охватила паника, стремительно опустели здания
райкомов партии и правительственных учреждений, а также секретариата Союза
польских писателей. Все обитатели вышеупомянутых учреждений бросились
скрываться на всякий случай. Вот знакомый министр присел за уличной тумбой,
вот маститый журналист забрался в контейнер с мусором, слышно, как стучит
зубами от страха. О, как бы хотелось увидеть все это воочию!
Консультант по вопросам науки и техники ничего не представлял и ничего в
своем воображении не видел, зато совершенно отчетливо почувствовал, что не
колеблясь отдал бы две свои зарплаты, лишь бы увидеть то, о чем говорил
редактор.
А редактор тем временем взял себя в руки и почти спокойно, но с глубокой
внутренней убежденностью заявил:
- Реакцию общественности можно определить только опытным путем. Они
должны приземлиться!
Присутствующие молчали, потрясенные. Первым пришел в себя консультант, в
котором аукнулись некогда приобретенные познания.
- Ну так что? - спросил он. - Беремся?
Внешнее спокойствие редактора мгновенно улетучилось, верх взяли энтузиазм
и юношеская одержимость.
- А как же иначе? - пылко вскричал он. - Ясное дело!
Вытащив из ящика своего стола блокнот, он принялся лихорадочно листать
его, одновременно спеша поделиться с коллегами своими соображениями.
- Эти, из Центра, непременно помогут нам. Голову даю на отсечение! Может,
главное возьмут на себя, у них же больше возможностей. Организуем, значит,
приземление космического корабля...
- В маленьком городке! - подхватил консультант. - Я уже более-менее
представляю, как это технически организовать. А как фамилия того типа из
отдела космических исследований?
- Его-то я и ищу, ведь кое-какие специальные сведения нам необходимо
получить.
- Да вы никак спятили? - поворачиваясь к ним, недовольно заметил
фоторепортер. - Интересно, что такое вы собираетесь организовать?
- Глупый вопрос, неужели еще не дошло? Мы собираемся устроить настоящее
приземление космического корабля, доставившего на нашу Землю гостей с
отдаленной планеты другой солнечной системы, и изучить реакцию польской
общественности на прилет космических пришельцев! Надо же когда-нибудь это
сделать!
- Точно! Давно пора! - с восторгом подхватил идею сатирик. - Раз
настоящие инопланетяне до сих пор никак не раскачаются... Сколько же можно
ждать?
Фоторепортер недоверчиво слушал своих коллег. Уж не смеются ли они над
ним? Розыгрыш в их среде - обычное явление. Но нет, не похоже, вон как они
взволнованы, видно, и вправду ухватились за эту бредовую идею. Впрочем,
почему бредовую? Что-то такое в ней есть, надо признаться.
И фоторепортер не успел опомниться, как сам стал самым горячим
сторонником необычного эксперимента.
- А знаете, это мысль... Неглупо придумано. Нет, очень даже неглупо. Да
что там, гениальная идея! Езус-Мария, вы хоть представляете себе, какие
могут получиться фотографии?!
- Еще бы! Вот видишь, а то нос воротил.
Первоначальный скептицизм и недоверие сменились абсолютным энтузиазмом
четырех членов здорового коллектива. В конце концов, все они были
журналистами, и этому зернышку журналистики в глубине их душ не было никакой
возможности дать ростки и расцвести на бесплодной почве окружающей их
действительности. И теперь это зернышко, вернее, четыре зернышка вдруг
встрепенулись в глубинах их душ, в предвкушении возможного расцвета. Ведь
настоящий журналист в своей профессиональной деятельности должен
руководствоваться тремя основными принципами: интересоваться, узнавать и
публиковать. А тем временем работа данной редакции, как, впрочем, и всех
остальных редакций в нашей стране, была так стиснута всевозможными запретами
и ограничениями, что у журналистов опускались руки. И вот совершенно
неожиданно появляется НЕЧТО...
- Первая заповедь нашего начинания, - прерывающимся от волнения голосом,
весь сияя, заявил редактор, взяв на себя руководство упомянутым начинанием,
- делаем все тихо, по договоренности. Запомните!
- Заявления не пишем? - радостно удивился сатирик.
- Ни с кем не согласовываем? Не испрашиваем ничьего разрешения? -
посыпались вопросы.
- Опомнитесь! Кто может дать на это разрешение? Не говоря уже о том, что
сразу же станет всем известно.
- За такое можно и по шее схлопотать, - засомневался сатирик.
- Я за все отвечаю! - горячо заверил редактор. - И ради такого готов и
претерпеть!
- Ты-то, может, и готов...
- А ты нет? Смотри какой боязливый. Тебя никто не заставляет, можешь
отказаться, еще не поздно.
- Нашел дурака! Такой случай подворачивается! Да, может, у меня второго
подобного никогда и не будет.
Блаженное выражение лица сатирика лучше всяких слов свидетельствовало о
его искренних чувствах. Выкаблучивался он лишь в силу застарелой привычки. А
теперь, когда услышал, что необыкновенную операцию планируется провести без
согласования с вышестоящими органами, все его существо преисполнилось
прямо-таки неземным упоением.
Вдохновение снизошло на всех четырех членов будущей операции. Вдохновение
безудержное, не стесненное никакими рамками и запретами. Фантазия расцветала
на глазах, будущая операция обретала плоть и кровь. Стремительный бег
фантазии прервало появление до костей промокшего художника. Его следовало
поскорей приобщить к тайным намерениям, ибо без художника никакое
мероприятие обойтись не может.
- Янек, а ну-ка давай соображай! - весь дрожа от возбуждения, потребовал
редактор. - Слушай внимательно, дорогой: мало того что мы приземляемся, так
мы еще должны сделать то, чего не было в истории человечества -
высаживаемся! Соображаешь? Выходит нечто, похожее на человека, но не
человек! Так что обдумай одежку, набросай эскизы костюмчиков. Доходит? Чтобы
сразу поняли - это не люди! Чтобы ни у кого ни малейших сомнений, а то,
избави Бог, еще проверять бросятся! И не задавай мне глупых вопросов, на что
они похожи, сам пошевели мозгами.
- Пошевелю, не впервой, - отозвался художник, пытаясь хоть как-то
пристроить совершенно промокший плащ. - Я-то набросать могу, да вам такое
зачем?
- Как это зачем? Ты что, надеешься, что мы дождемся прибытия настоящих
космитов? Как же, держи карман шире! Даже если нечто подобное когда-нибудь и
случится, уж мы-то наверняка до тех пор не доживем, а так по крайней мере
хоть увидим, как оно все произойдет.
- Так мы же будем знать, что это понарошку.
- Ну так что? Знать будем только мы, а все остальные воспримут пришельцев
как настоящих. И не придирайся, не требуй от нас слишком многого, ведь
реакция людей будет самой что ни на есть настоящей, а это для нас главное.
Из-за этого и беремся за такую задачу.
- Пойми же, мой ангелочек, - вкрадчиво произнес сатирик, - спектакль мы
устраиваем только для самих себя, а зрители должны поверить, что все
происходящее на сцене - взаправду.
- Вот почему оно и должно выглядеть как настоящее, а мы станем лишь
наблюдать за тем, как зрители воспримут организованный нами спектакль, -
добавил научный консультант.
Художник, как всякий нормальный человек, тоже не сразу воспринял новацию.
Требовалось время, чтобы она дошла до его сознания. И повторилась история с
его коллегами: по мере проникновения новой идеи в сознание недоверие на лице
художника постепенно сменялось живым интересом. Вот уже в душе художника
запылало пламя вдохновения. Что значит творческая натура!
Но именно художник, человек вроде бы далекий от приземленных бытовых
реалий, вернул своих зарвавшихся коллег на грешную землю.
- А где мы возьмем космический звездолет? - спросил он. - Эскизы
костюмчиков должны соответствовать средству передвижения.
Этот простой и законный вопрос поставил в тупик его коллег. В своих
фантазиях они как-то обошлись без этого пункта программы, перейдя
непосредственно к высадке инопланетян. Они, инопланетяне, уже приземлились и
вышли... неизвестно из чего. Увлеченные реакцией землян, мечтатели как-то
упустили этот существенный момент.
- Ты говоришь - средство передвижения? - почесал в затылке редактор. -
Видишь ли, мы об этом как-то не подумали. - Ракета?..
- Давайте думать, - предложил научный консультант.
Фоторепортер внес свое предложение:
- Наш космический корабль должен соответствовать тому, как его
представляют себе люди. Главное, исключить все сомнения, тут Адам прав. Ведь
существует же литература о космосе, множество произведений научной
фантастики, в конце концов, у людей создалось представление...
- ...выработался стереотип космического корабля! - подхватил сатирик. -
Вот мы и должны базироваться на таком стереотипе. Кто там писал о
пришельцах?
- Из наших - Лем, - ответил научный консультант. - А начал Уэллс. Еще
Брэдбери писал. Вот я только не очень хорошо помню, что они там наплели о
внешнем виде космического корабля. И еще этот писал... как его. На букву
`Г`...
- Гораций? - услужливо подсказал сатирик.
- Да пошел ты! - обиделся консультант.
- Ты же хотел на `Г`.
- Надо же, вылетело из памяти... Ну тот самый, который первым начал.
Выстрелил людьми из пушки на луну.
- Жюль Верн, - сказал редактор. - И в самом деле на букву `Г`.
- Ты что, офонарел? - возмутился фоторепортер. - Собираешься наших тоже
из пушки выстреливать?
- И подумать только, это говорит человек с высшим техническим
образованием, - укоризненно качая головой, проговорил сатирик.
Консультант вышел из себя.
- Да отвяжитесь вы, чего пристали! Я же просто размышляю вслух... Нужно
придумать такое, что способно свободно передвигаться во всех направлениях, и

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 136245
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 1