22 ноября 2001 года на Гражданском форуме еще шла национальная дискуссия о судебной реформе, когда Дума приняла в решающем втором чтении новый УПК и проекты законов о статусе судей. В тот же день СМИ отрапортовали о гуманизации, либерализации, воплощении требований Конституции (судебный арест, суд присяжных).
С горечью переживалась в тот день слабость гражданского оппонирования. Мы понимали, что никакой подлинной реформы нет, что цель изменений - поставить судей и судопроизводство в положение, удобное власти, а не человеку.
Нет сомнений, что принятый в тот день (а теперь уже подписанный и опубликованный) УПК не приблизит нас к состязательному процессу, не уменьшит количества заключенных, не усилит судебную защиту ни потерпевшего, ни обвиняемого. А измененные законы о судьях и судебной системе выстроят суд по вертикали: они, несколько (и то относительно) освободив судей от давления региональных властей, подчинят их указке центральной власти.
Почти все, что довольно подробно критиковалось нами в 29-м выпуске обзора, осталось в окончательных текстах УПК и судебных законов. Что-то удалось смягчить, исправить в деталях (по УПК, с подачи Президента, путем возвращения из третьего во второе чтение). Но улучшения не изменили общей тональности судебно-процессуального пересмотра.
Один пример. 21 ноября в Думу на `правительственный час` был приглашен заместитель министра юстиции и руководитель уголовно-исполнительной системы Юрий Калинин. Инициатор приглашения депутат Владимир Семенов (СПС, лидер движения `Поколение Свободы`) задал ему вопрос: `Полагаете ли вы, что необходимо сократить допустимые максимальные сроки содержания под стражей до суда, а также содержания под стражей подсудимых, кроме обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений? И в этой связи поддерживаете ли вы те изменения, которые были внесены законом от 9 марта этого года, - о сокращении сроков содержания подследственных и подсудимых? И как вы оцениваете в этой связи тот факт, что проект нового УПК возвращает все на исходные позиции, в том числе не ограничивает срок содержания под стражей подсудимых?` Ю.И.Калинин ответил: `Для нас это крайне важный вопрос, и не только для нас, а в целом для государства, потому что принятый закон (от 9 марта - Л.Л.) позволяет сегодня урегулировать это положение, ограничить применение такой меры, как взятие под стражу подозреваемого, ограничивает сроки рассмотрения дел в судах (это очень важная норма, потому что всем вам известно, что до сей поры еще люди по пять, по шесть, по семь лет числятся за судом), а также ограничивает сроки рассмотрения дел следствием (напомним, что речь идет о сроках содержания под стражей подследственных, а не о сроках самого следствия - Л.Л.). И мы категорически против того, чтобы эти позиции были утеряны`. Это говорилось буквально накануне принятия во втором чтении нового УПК, являющего собой в этой части бесспорный шаг назад, по сравнению с УПК РСФСР в редакции от 9 марта 2001 года. `Категорически против`, произнесенное руководителем уголовно-исполнительной системы России накануне с парламентской трибуны, не было услышано. Дума дружно приняла 22 ноября противоположное тому, за что дружно голосовала 9 марта. По новому УПК, вступающему в силу с 1 июля 2002 года, сроков содержания под стражей после передачи дела в суд не установлено, а обвиняемые в совершении тяжких и особо тяжких преступлений могут по-прежнему томиться в СИЗО полтора года (закон от 9 марта допускал это лишь по особо тяжким преступлениям).
Хуже того: в части ограничения cроков содержания обвиняемых по тяжким статьям закон от 9 марта должен был вступить в силу с 1 января 2002 года (прокуратура настояла тогда на отлагательном сроке, ссылаясь на невозможность выпустить вдруг всех, отсидевших по тяжким статьям более 6 месяцев). Но с 1 января обвиняемые в совершении тяжких преступлений, содержащиеся под стражей более 6 месяцев, должны были быть немедленно отпущены на свободу либо их дела переданы в суд. Таким образом, пришлось бы продемонстрировать репрессивность нового УПК путем такого смягчения нравов на полгода по старому УПК. Этого никому не хотелось, не говоря о том, чтобы выпускать тех, чьи дела можно было расследовать еще год. В срочном порядке 21 декабря 2001 года была принята поправка к статье 97 УПК РСФСР, возвращающая все на свои места, приравнивающая обвиняемых по тяжким преступлениям - к особо тяжким, т.е. отменяющая либеральную норму закона от 9 марта. 1 января никто по тяжким статьям на свободу не вышел. А ведь это положение, даже обреченное действовать всего полгода, могло коснуться десятков тысяч заключенных.
3 декабря, вслед уходящему поезду, Всероссийское Демократическое Совещание обсуждало эти законы с их авторами - депутатом Еленой Мизулиной (СПС) и заместителем главы президентской администрации Дмитрием Козаком. Они говорили: сделали, что могли. Стремились, дескать, к большему, но велико было сопротивление консервативных сил и силовых ведомств. Это, несомненно, так. Правда и то (об этом также говорилось на Совещании), что общественное давление помогло что-то исправить, что-то сохранить. Правозащитники, которых авторы проектов обвиняли, кстати, в совместном с прокуратурой заговоре против реформ, смогли-таки отбить некоторые позиции (например, сохранить процессуальную фигуру общественного защитника). Действительно (и тут Козак с Мизулиной правы), вряд ли возможно преобразовать часть системы вопреки политическому курсу, политическому режиму. Прокуратура не могущественнее Кремля. Авторы `реформ` говорят: если бы не наши усилия, было бы еще хуже. Согласимся. Только не надо говорить при этом о судебной реформе.
Известно, что в совещательных комнатах, где вершится правосудие, всегда стояли, и сегодня стоят, телефоны. По сути происходящего в этих комнатах - телефонам там не место. Но судье всегда подсказывали, на судью давили, судья `советовался`. Теперь, после очередной реформации, телефоны эти никуда не денутся, но вполне уместными окажутся в этих комнатах еще и подслушивающие устройства.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (принят повторно во втором, а затем в третьем чтениях 22 ноября), Федеральный конституционный закон `О внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон `О Конституционном Суде Российской Федерации`, Федеральный конституционный закон `О внесении дополнения и изменений в Федеральный конституционный закон `О судебной системе Российской Федерации`, Федеральный закон `О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации `О статусе судей в Российской Федерации` (приняты во втором чтении - 22 ноября, в третьем - 28 ноября) - подписаны Президентом, опубликованы и стали законами.
Приведем здесь краткие характеристики их окончательной редакции.
1. УПК РФ
Формат настоящего обзора не позволяет дать даже краткий комментарий всех содержательных изменений УПК: многие важные нововведения вынужденно остаются за рамками. Отметим лишь некоторые особо значимые, на наш взгляд, моменты, а также дадим краткую характеристику изменениям, внесенным в проект при возвращении его 22 ноября во второе чтение в связи с поправками Президента и ряда депутатов.
1.1. Сущностное изменение Кодекса, которое должно отразиться на общем понимании уголовного судопроизводства, касается отказа от `установления истины по делу`, т.е. от судебного сыска. В принципе, и досудебное следствие должно не столько искать истину, сколько собирать доказательства - добросовестно устанавливать и юридически закреплять факты. `Что было на самом деле` не должно интересовать суд. Он имеет дело с доказанностью или недоказанностью вины - это первое. А дальше - ищет справедливое решение. Но справедливость не нуждается в добывании, во что бы то ни стало, `истины по делу`. Тем более что истина - вещь ускользающая, а когда ее ищут, в виде истины преподносится, как правило, нечто сомнительное.
Проблема нового УПК в том, что отказ от поиска истины носит в нем, скорее, теоретический характер, так как не подкрепляется постатейным инструментарием: дело здесь не в провозглашении некой правильной идеи, а в деталях. А так - наиболее серьезное продвижение остается декларативным.
1.2. Новый Кодекс обладает многими достоинствами, и весьма существенными (назовем хотя бы недопустимость поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора, статья 405). Есть мнение (например, у депутата Виктора Похмелкина), что, при всех недостатках, УПК РФ прогрессивнее УПК РСФСР, что принимать его в любом случае было нужно, радоваться тому, что достигнуто (судебный арест, суды присяжных и т.п.), а не добиваться невозможного. Другая позиция (ее придерживаются Сергей Пашин и Мара Полякова) состоит в том, что реформы процесса не произошло; на десятилетия мы остаемся пусть с декорированной кое-где, но все той же инквизиционной процессуальной системой. Так что старый УПК был лучше хотя бы тем, что можно было бороться за новый (не формально, а сущностно новый), поменять же `новый` на новый будет нелегко. Очевидно, что в таком случае достоинства Кодекса оборачиваются недостатками: не вливают новое вино в мехи ветхие.
Позволим себе не перечислять все совершенства УПК РФ (это, несомненно, и без нас не раз сделают). Заметим лишь, для примера, что территориальному расширению суда присяжных (о чем столько пишется) УПК РСФСР никак не препятствовал. Кроме того, суды присяжных вводятся во всех субъектах РФ не самим УПК, а законом о введение его в действие и лишь с 1 января 2003 года. Так что подождем радоваться. Или же: достохвальное расширение категорий дел, которые могут быть прекращены в связи с примирением сторон (статья 25). Было бы совсем хорошо, если б возможность примирения не была подвешена в воздухе, а подкреплялась примирительными процедурами.
1.3. К основным концептуальным недостаткам Кодекса можно отнести следующие.
а) Отсутствие состязательности на досудебной стадии. Защитник не ведет допросы, а только участвует в их проведении (статья 53). Собирание доказательств осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом. Защитник (и это его `полуправо` оговаривается отдельно) `вправе собирать доказательства`, которые лишь включаются в процесс доказывания или исключаются из него стороной обвинения. Защитник (в отличие от обвиняющей стороны) никого не допрашивает, а лишь проводит `опрос лиц с их согласия` (статьи 85-86).
Нет полноценной состязательности и в суде. По УПК РСФСР (статья 223), ходатайства о вызове дополнительных свидетелей и истребовании других доказательств в ходе подготовительных действий к судебному заседанию подлежат удовлетворению во всех случаях. Новый УПК ограничивает это право лишь случаями, когда `это имеет значение для уголовного дела` (для истребования доказательств) и вовсе запрещает ходатайствовать о вызове дополнительных свидетелей со стороны защиты для установления алиби подсудимого, если эти ходатайства не заявлялись в ходе предварительного расследования (статья 234). Таким образом, следствие получает возможность блокировать появление в суде невыгодных дополнительных свидетелей со стороны защиты.
б) Обвинительная направленность следствия (статьей 47 следователь включен в число лиц, представляющих сторону обвинения) и обвинительная направленность процесса в целом. Получается, что следователь не должен собирать оправдывающие доказательства. Однако в число обстоятельств, подлежащих обязательному доказыванию, входят `обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния` (статья 73). Конечно, следователь, как сторона обвинения, не будет заинтересован в их изыскании. Однако, по новому УПК, и в отличие от старого, они должны быть доказаны. Кем?
в) Изменение состава суда в сторону его профессионализации (т.е. отказ от самой идеологии народного суда). Расширение возможности единоличного рассмотрения дел судьей (статья 30). С 1 июля 2002 года единолично судьей будут рассматриваться дела по статьям УК, предусматривающим до 10 лет лишения свободы. С 1-го же января 2003 года такие дела (в случае наличия ходатайства подсудимого по тяжким и особо тяжким преступлениям) будут рассматриваться `тройками` - тремя профессиональными судьями. Навязывается мнение, что это лучше народных заседателей.
г) Приоритет самодостаточного государственного обвинения, вторичность интересов потерпевшего. Например, потерпевший оплачивает процессуальные издержки в случае примирения с обвиняемым (статья 132, часть девятая).
д) Ограничение прав свидетеля. По Конституции родственники сами решают вопрос о своем участии (либо неучастии) в судебном процессе. Статья 234 УПК исключает возможность допроса лиц, обладающих свидетельским иммунитетом даже по их желанию.
е) Традиционно гипертрофированна карательная направленность процесса. Сохраняются и даже увеличиваются сроки содержания под стражей (те же полтора года по особо тяжким статьям, год - по тяжким). Поправка депутатов Сергея Попова (`Яблоко`), Виктора Похмелкина и Гасана Мирзоева (СПС), Владимира Калягина (КПРФ) к статье 109 о сокращении срока содержания под стражей до суда обвиняемых в совершении тяжких преступлений до шести месяцев отклонена.
Закреплено право суда по собственной инициативе, без ходатайства стороны обвинения, заключать обвиняемого под стражу (статьи 108, 238). Сохранена и возможность ужесточения приговора в суде кассационной инстанции (статья 383), в том числе отмены оправдательного приговора, включая постановленный на основании оправдательного вердикта присяжных (статья 384). Хваленый судебный арест, который вводится аж с 1 января 2004 года (вводится ли?), носит формальный характер: необходимость избрания ареста в качестве меры пресечения не входит в число обстоятельств, подлежащих доказыванию.
ж) Кодекс создает условия для применения пыток. Дознавателю, либо иному лицу, дается три часа на составление протокола задержания (статья 92). Сейчас, по действующему пока порядку, это необходимо сделать немедленно. Беседа подозреваемого с защитником наедине допускается до первого допроса, который проводится не позднее 24 часов с момента задержания (ст. 46).
з) Проигнорировано восстановительное правосудие в отношении несовершеннолетних. Особенности производства по делам в отношении несовершеннолетних (глава 50) мало чем отличаются от существующих сегодня, явно недостаточных.
и) Снижение роли общественности в судопроизводстве (ликвидация института народных заседателей, не восполняемая - по количеству рассматриваемых с их участием дел - присяжными; ограничение участия в процессе общественных защитников; отказ от меры пресечения в виде поручительства общественной организации, отпугивающие (до 25 МРОТ!) санкции к присутствующим в зале `нарушителям порядка` (статьи 258, 117).
к) Фактическое отсутствие института апелляции (за исключением пересмотра дел, рассмотренных мировым судьей). Во второй инстанции сохраняется формальная кассация советского образца. Но даже апелляцию по делам, рассмотренным мировым судьей, таковой признать трудно: дела в апелляционном порядке рассматриваются судьей единолично (!). (статья 30, часть третья).
л) Вестернизация процесса: введение института сделок о признании (о чем подробно нами рассказывалось в 29 выпуске, см. также ниже, пункт 1.4.2. `з`).
м) Из уголовного процесса полностью исключен Уполномоченный по правам человека в РФ, что противоречит Федеральному конституционному закону `Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации`.
Кое-что из этого перечня локально и поправимо. В основном же следует признать родовыми те концептуальные пороки, которые пронизывают ткань УПК. Пересадкой органов во многих случаях уже не обойтись - для обновления этого тела будут нужны, когда время к тому придет, сложные операции по вживлению.
1.4. Возвращение проекта к процедуре второго чтения было вызвано внесением блока президентских поправок, часть из которых улучшает и уточняет кодекс, часть ухудшает, значительная часть - меняет `шило на мыло`. По сути, Президент воспользовался де-факто правом `вето` еще до третьего чтения, неофициально `рекомендовав` Думе не спешить с третьим, что планировалось с жару еще в июле. По Конституции (статья 107), вмешательство Президента на этом этапе недопустимо - свои замечания он должен был выразить, отклонив Кодекс. Однако регламентный путь показался администрации, захотевшей получить УПК без проволочек, слишком продолжительным. По сути, с президентскими поправками предлагалось согласиться, проигнорировав равенство других субъектов права законодательной инициативы. Думе еще раз продемонстрировали, что Президент выше Конституции. В верноподданническом пафосе, отстаивая поправки, президентский представитель Александр Котенков договорился до того, что `Президент не ошибается`.
Дума согласилась со всеми поправками Президента.
1.4.1. Из них в целом позитивными представляются следующие:
а) Уточнение понятия `жилище` (статья 10, часть 5), под которым понимается теперь не только помещение, `входящее` в жилой фонд и `предназначенное` для временного проживания, а `используемые` для постоянного или временного проживания помещения или строения. Таким образом, защита неприкосновенности жилища распространяется на больший круг помещений.
б) Закрепление в Кодексе гарантий неприкосновенности Уполномоченного по правам человека в РФ (что корреспондирует закону об Уполномоченном) и бывшего Президента РФ, при том, что гарантии неприкосновенности последнего следует признать неправомерными, соответствующий закон принят и УПК должен его учитывать (статьи 5, 447 - 450).
в) Исключение возможности называть `совершившим преступление` лицо, в отношении которого прекращается уголовное преследование до суда. Теперь оно именуется лицом, `в отношении которого прекращается уголовное преследование` (статья 28).
г) Исключение произвольной подсудности Верховного Суда РФ. Поправкой установлено, что `Верховному Суду Российской Федерации подсудны уголовные дела, указанные в статье 452 настоящего Кодекса, а также иные уголовные дела, отнесенные федеральным конституционным законом и федеральным законом к его подсудности` (статья 31, часть 4). В статье 452 к подсудности ВС РФ отнесены дела в отношении депутата Государственной Думы, члена Совета Федерации, судьи федерального суда в случае заявления ими такого ходатайства.
д) Исключена возможность конфискации орудия преступления, не принадлежащего обвиняемому (статья 81).
е) Радикально пересмотрена статья 90 о преюдиции. Расширительное толкование преюдиции снято. В окончательной редакции `обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда`. Признание преюдициального значения решений по гражданским делам исключено.
ж) Установлена невозможность рассмотрения судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие обвиняемого (статья 108).
з) Закреплена обязанность присутствия защитника (если он участвует в деле) при предъявлении обвинения (статья 172, часть 1). Эта новелла укрепляет сторону защиты. УПК РСФСР не предусматривает такой обязанности.
и) Уточнено, что в случае удаления подсудимого из зала судебного заседания до окончания прений сторон (в случае нарушения им порядка), ему в любом случае предоставляется право на последнее слово (статья 258).
к) Статья 275 дополнена правом подсудимого пользоваться письменными заметками при допросе в суде.
л) Устранено неравенство сторон при осуществлении права на отвод присяжного заседателя (статья 327). Потерпевший или его представитель теперь не вправе отвести заседателя, так как этим правом пользуется государственный обвинитель.
м) Допускается возможность избрания запрашиваемому иностранным государством лицу меры пресечения не только в виде содержания под стражей, но и домашнего ареста (статья 466).
1.4.2. В то же время поправки Президента зачастую не улучшают исправляемых норм, камуфлируют ограничения и сокращения прав сторон либо вносят новые неприемлемые положения. Ухудшающие (или не улучшающие) поправки касаются весьма существенных процессуальных установлений:
а) Блок внесенных по настоянию Президента изменений к статьям 37, 146, 156 касается процедуры возбуждения уголовного дела. По УПК РСФСР и по утвержденному в первоначальном втором чтении нового Кодекса порядку, уголовное дело может быть возбуждено органом дознания или следствием с правом прокурора проверять законность и обоснованность возбуждения. В принятой же с учетом президентских поправок редакции уголовное дело возбуждается только с согласия прокурора. По статье 146, `постановление следователя, дознавателя о возбуждении уголовного дела незамедлительно направляется прокурору` с приобщением материалов `по закреплению следов преступления и установлению лица, его совершившего`. Следовательно, первоначальная проверка (по сути - первоначальное расследование) проводится без возбуждения уголовного дела. `Прокурор, получив постановление, незамедлительно дает согласие на возбуждение уголовного дела либо выносит постановление об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела или о возвращении материалов для дополнительной проверки` .Что означает в данном случае `незамедлительно`? Какие сроки предполагаются? Ответа УПК не дает.
Но проблема не в усложнении процедуры возбуждения уголовного дела (казалось бы, это следовало приветствовать), а в фактическом упразднении контроля за возбужденными уголовными делами. В такой ситуации прокуратура будет контролировать себя сама. Если прокурор участвует в возбуждении дела, то признает ли он потом свою ошибку?
Более того, по статье 156 дополнительная санкция прокурора требуется теперь и на постановление следователя либо дознавателя о начале предварительного расследования, что также ограничивает процессуальную самостоятельность следователя, повышает вероятность управляемости, а значит, и заданности расследования.
б) Судебное решение по ходатайству о взятии под стражу становится обусловленным тем, что человек уже содержится под стражей в момент судебного слушания. На это направлено дополнение в статью 91 о дополнительном основании задержания (которое сегодня производится в порядке статьи 122 УПК РСФСР): `если прокурором, а также следователем или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу`. Тем самым задержание `по 122-й` объединяется с избранием меры пресечения: сам факт направления ходатайства в суд является основанием задержания. Негативные последствия такого расширения возможности для ареста усиливает измененная редакция такого (действующего и по `старому` УПК) основания задержания, как указание очевидцев `на данное лицо как на совершившее преступление`. Если статья 122 УПК РСФСР говорит в данном случае об очевидцах, `в том числе` потерпевших, то статья 91 нового УПК называет потерпевших или очевидцев. Тем самым основанием задержания становятся показания потерпевшего, не являющегося очевидцем ограбления собственной квартиры, однако полагающего, что это сделал никто иной как его сосед. Последнего, следовательно, можно теперь на этом основании арестовать.
в) Не решают президентские поправки и проблему откровенно неприличной редакции статьи 92 (`Порядок задержания подозреваемого`), по которой предполагалось первоначально (первая, от 20 июня, редакция второго чтения), что права разъясняются подозреваемому после составления протокола и получения объяснений. Теперь это звучит так: `После доставления подозреваемого в орган дознания, к следователю или прокурору в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания, в котором делается отметка о том, что подозреваемому разъяснены права`. При этом объяснения подозреваемого, как явствует из дальнейшего, в протокол почему-то не заносятся. Мягко говоря, это менее удачно, чем статья 123 УПК РСФСР, где определенно говорится: `Перед допросом подозреваемому должны быть разъяснены его права, предусмотренные статьей 52 настоящего Кодекса`. Из того же, что получилось в УПК РФ, следует, что все дело не в обязанности разъяснения прав (такой обязанности не установлено), а в том, чтобы не забыть сделать отметку `права разъяснены`.
г) Лукавой является уточненная Президентом редакция статьи 108, позволяющей содержать человека в неволе без судебного решения до 5 суток. В Конституции определенно говорится, что до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. Вопреки этому новый УПК, доставляя через 48 часов задержанного к судье, наделяет судью правом `по ходатайству стороны` продлить срок задержания еще на 72 часа `для представления ею (стороной) дополнительных доказательств обоснованности задержания`. Получается 120 часов (на 96 часов больше, чем в Конституции). Авторы Кодекса пытаются нас уверить, что предполагается здесь и сторона защиты (а не только обвинения), что якобы и защите дается срок представить дополнительные доказательства того, что задерживать этого человека не надо. Интересно было бы уточнить, кто в этой ситуации должен доказывать обоснованность задержания (о необоснованности в окончательном тексте, кстати, ничего не говорится)? И кому даются эти 120 часов? Защите - для представления доказательств обоснованности задержания? Скажем честно: дополнительные 72 часа даются для получения признания, для запугивания, для пыток.
Что же улучшает в этой антиконституционной конструкции Президент? Убирается одно слово: 72 часа дается теперь не для принятия `окончательного решения`, а для принятия `решения`. Логика очевидна: авторы Кодекса пытаются укрыть свой срам статьей 5 Европейской конвенции, указывающей в пункте 3, что каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию, незамедлительно доставляется к судье. Нас пытаются уверить, что и Конституция, и Конвенция, таким образом, совпадают: не позднее 48 часов лицо доставляется к судье. Нас уверяют в возникновении - после доставления - некой длящейся процедуры рассмотрения, как бы двухэтапной, с отложением на 72 часа. Поэтому и убирается слово `окончательного`, чтобы окончательным предполагалось это, выносимое на протяжении трех суток, решение. Забывается при этом пункт 4 той же статьи 5 Конвенции, устанавливающий, что вопрос о законности задержания рассматривается `безотлагательно`.
д) Окончательный вариант УПК РФ воспроизводит - в другой редакции и в краткосрочном режиме - признанный не соответствующим Конституции институт доследования. Возвращение дела прокурору судом теперь происходит (после внесения президентских поправок), если `копия обвинительного заключения или обвинительного акта не была вручена обвиняемому` (статья 237). Этот повод выиграть время не намного лучше предлагавшегося ранее основания для возврата дела - производство предварительного расследования ненадлежащим должностным лицом или лицом, подлежащим отводу.
е) Новый УПК не устанавливает сроков содержания под стражей после передачи дела в суд. В то же время, допуская приостановление производства по делу (статья 238) `в случае направления судом запроса в Конституционный Суд` или `принятия Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению жалобы о соответствии закона, примененного или подлежащего применению в данном уголовном деле, Конституции`, УПК не решает вопрос о содержании под стражей того, чье дело рассматривается. Сомнения суда о конституционности закона могут разрешаться в КС года два: все это время подозреваемый будет ожидать разрешения этого теоретического спора в СИЗО.
ж) Исправление статьи 241 (в окончательном виде оно утверждено в редакции Е.Б.Мизулиной, а не Президента: обе редакции стоят друг друга) сохраняет разрешительный порядок аудиозаписи открытого судебного заседания. Теперь это звучит так: `Проведение аудиозаписи не допускается, если это создает препятствия для судебного разбирательства`.
з) В 29-м выпуске обзора подробно изложена дискуссия, развернувшаяся в палате 20 июня вокруг появившегося ко второму чтению нововведения - главы 40 `Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением`, т.е. сделки о признании. Тогда удалось радикально понизить взятую разработчиками УПК планку: авторы предлагали осуществлять сделку по делам о преступлениях со сроком до 10 лет, т.е. включая тяжкие. Но замахнувшись столь высоко, авторы напугали даже представителя Президента, который, после третьей попытки протащить широкомасштабные сделки, сам предложил экспериментальный вариант по преступлениям со сроком до трех лет, что, конечно, сводило сговор о признании к минимуму. Но 22 ноября сторонники сделок наполовину отыгрались. Благодаря поправке Президента, в принятом Кодексе сделки разрешаются по статьям со сроком до пяти лет (статья 314). Напомним, что, соглашаясь с предъявленным обвинением, обвиняемый `без проведения судебного разбирательства` и без права когда-либо обжаловать приговор по существу, отказывается от суда и состязательности, выигрывая скорое направление в колонию, без томления в СИЗО, а также срок, не превышающий 2/3 максимального по своей статье.
Ничего по существу в этой позаимствованной в США пародии на судопроизводство не меняет и принятая президентская поправка к главе о сговоре, по которой судья должен убедиться, что вина подсудимого, с которой он согласился, `подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу` (статья 316). Неизвестно, каким путем судья будет насчет этого убеждаться без судебного разбирательства.
и) Прокуратура добилась не только тотальной монополии на возбуждение уголовных дел, но и возможности изменения приговора к худшему в кассационной инстанции: `не иначе как по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего, частного обвинителя или их представителей` (статья 369). Объясняется это заботой о потерпевших, которым, как полагают авторы Кодекса, должно стать легче от увеличения срока осужденному, а не от возмещения им нанесенного вреда.
1.5. Кроме поправок Президента, 22 ноября отдельным блоком были включены в Кодекс поправки депутата Владислава Резника (`Единство`), касающиеся главы 52 - особенностей производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц (депутатов и членов парламента, судей, прокуроров). Эти поправки (касательно судей) выражали позицию, отраженную в окончательной редакции Закона РФ `О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации `О статусе судей в Российской Федерации`, которая была принята во втором чтении в тот же день, непосредственно перед УПК.
Повышение гарантий иммунитета этих категорий, как направленное на установление их большей независимости, следует признать правильным.
Возбуждение уголовного дела в отношении депутата Государственной Думы или члена Совета Федерации (либо привлечение его в качестве обвиняемого по уголовному делу) возможно теперь на основании решения коллегии, состоящей из трех судей Верховного Суда РФ, о наличии в действиях парламентария признаков преступления. На основании такого решения Генеральным прокурором принимается решение, которое подлежит обязательному согласованию с соответствующей палатой. Таким образом, наличие решения трех судей является дополнительным условием обеспечения депутатской неприкосновенности.
Та же схема утверждена в отношении судей. Для возбуждения уголовного дела в отношении судьи необходимы: заключение коллегии из трех судей суда соответствующего уровня, представление Генерального прокурора, согласие Высшей квалификационной коллегии судей (для судей Верховного, Высшего Арбитражного судов, судей областного звена) либо региональной квалификационной коллегии.
Для взятия под стражу или проведения обыска члена Совета Федерации, депутата Думы, судьи Конституционного Суда, судьи иного суда также необходимо согласие соответствующего органа: Совета Федерации, Государственной Думы, Конституционного Суда, квалификационной коллегии судей.
2. Федеральный закон `О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации`
Кодекс вводится в действие с 1 июля 2003 года.
Необходимо отметить, что наша критика первоначальной редакции закона о введении в действие была услышана: по окончательному варианту, суды с участием присяжных заседателей должны быть созданы на всей территории страны с 1 января 2003 года, однако на сей раз оговаривается, что в тех субъектах Федерации, в которых такие суды существуют, они продолжают действовать. Предполагается, правда, издание специального федерального закона, предусматривающего учреждение судов с участием присяжных заседателей во всех субъектах РФ, где такие суды до настоящего времени отсутствуют. Напомним, что вариант второго чтения, утвержденный Думой летом, предполагал ликвидацию присяжных коллегий там, где они имеются - так, во всяком случае, следовало из написанного. Если с регионами, в которых есть суды присяжных, вопрос снят, то их повсеместное учреждение вызывает некоторые сомнения: закон о введении в действие УПК привязал это к изданию дополнительного закона, который может быть, а может и не быть принят Думой. Следовательно, судьба присяжных будет решаться еще одним голосованием. Правительство обязано внести в Думу соответствующий проект федерального закона до 1 июня 2002 года.
Норма о прекращении действия Федерального закона `О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации` также имеет теперь оговорку `в части, касающейся уголовного судопроизводства`. Хотя очевидно намерение реформаторов убрать народных заседателей и из гражданского процесса, работа над ГПК сильно отстает от УПК. Если бы была принята норма о прекращении действия этого закона в целом, проголосованная летом, гражданское судопроизводство было бы просто парализовано.
Помимо суда присяжных, устанавливаются следующие отлагательные сроки вступления в силу отдельных новелл. Рассмотрение по первой инстанции дел о тяжких и особо тяжких преступлениях коллегией из трех судей (пункт 3 части второй статьи 30) - с 1 января 2003 года (по поправке Президента, первоначально предлагался 2004 год). Также с 1 января 2003 года вводится в полном объеме часть вторая статьи 246 об обязательном участии государственного обвинителя при рассмотрении всех уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения. До этого срока гособвинитель обязан участвовать при рассмотрении дел в Верховном Суде, областных и приравненных к ним судах.
Санкция суда на заключение под стражу, домашний арест, продление срока содержания под стражей, помещение на экспертизу в психиатрический стационар, осмотр жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, обыск или выемку в жилище, выемку в банках и иных кредитных организациях, наложение ареста на корреспонденцию и ее выемку начинает действовать с 1 января 2004 года. До этого срока решения по этим вопросам принимает прокурор. Срок достаточно большой, да и неизвестно, уменьшит ли передача решений в суд население следственных изоляторов. Особо настораживает указание на то, что `при решении вопроса об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу прокурор руководствуется требованиями, предъявляемыми к избранию этой меры пресечения Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации`, т.е. новым порядком. Из этого вытекает, что вместо существующих трех суток, в течение которых прокурор санкционирует арест, могут возникнуть 120 часов, дарованных Кодексом стороне обвинения `для представления ею дополнительных доказательств обоснованности задержания`. Говорим `могут возникнуть`, так как очевидного прочтения этих норм в их соотношении не существует.
Особый порядок введения в действие предусмотрен и для производства в надзорной инстанции. Новая процедура (глава 48) вступает в силу с 1 января 2003 года, а до тех пор надзор осуществляется в порядке, установленном УПК РСФСР. Непосредственно с 1 июля 2002 года вступает в силу только статья 405 нового УПК о недопустимости поворота к худшему при принятии решения надзорной инстанцией, что, конечно, можно всячески приветствовать.
Как и следовало ожидать, появившиеся во втором чтении `Приложения` к УПК (образцы процессуальных документов) начинают жить своей жизнью. По справедливому указанию Правового управления Госдумы, `в тексте Кодекса не только не установлен юридический статус Приложений к нему, но практически нет ни одного упоминания о том, что к Кодексу имеются какие-либо Приложения`. Между тем, благодаря поправкам Президента, законом о введение в действие не только даны естественные в такой ситуации указания об изготовлении бланков документов, но и дополнительно установлено, что `количество строк, отводимых для той или иной графы, устанавливается каждым федеральным органом исполнительной власти самостоятельно`. Получается, что если бланком протокола допроса в графе `показания обвиняемого` Генпрокуратура или МВД установит, например, 10 строк, то это будет уже не просто ничего не значащей сегодня бумажной формой, а правовой нормой, защищенной силой закона.
Формализация процесса достигает, таким образом, своего апогея. Триумф неметчины, столь любимой первым лицом.
3. Федеральный закон `О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации `О статусе судей в Российской Федерации`
Как указывалось выше в связи с УПК, судейскому сообществу удалось отстоять и даже усовершенствовать одну из основных подлежащих реформированию позиций - иммунитет судей. Однако остальные новации, большая часть которых направлена на `выстраивание` административно-судебной вертикали с вершиной в Кремле, утвержденные в первом чтении, сохранились и во втором.
Были отклонены поправки Сергея Ковалева (СПС) (в значительной части совпадающие с поправками `яблочника` Сергея Попова и некоторых других депутатов):
о сохранении учета мнения законодательного органа субъекта Федерации при назначении судей (зависимость судей `регион-центр` политически менее опасна, чем жесткая `центр`);
о сохранении бессрочного срока полномочий судьи;
о сохранении бессрочного срока полномочий председателей судов и их заместителей (это лучше, в плане независимости, чем утвержденная теперь Думой модель `6 лет + 6 лет`);
об исключении административной и дисциплинарной ответственности судей;
об утверждении законом перечня медицинских оснований, препятствующих занятию должности судьи (такая поправка, с перечнем заболеваний, была предложена депутатами Павлом Крашенинниковым (СПС) и Игорем Артемьевым (`Яблоко`).
Не было поддержано предложение Сергея Ковалева о снятии для судей трехлетнего испытательного срока, изначально установленного в 1992 году, хотя Дмитрий Козак заявил на демократическом совещании, что является сторонником такого изменения `в будущем`.
В результате в Закон РФ внесены следующие принципиальные изменения. Из них обеспечению независимости судебной власти, целям судебной защиты прав личности отвечают:
А1) уточнение понятия `стаж работы по юридической профессии` для кандидата на должность судьи;
А2) гарантии проведения открытого конкурса на должность судьи;
А3) судебный порядок обжалования решений квалификационных коллегий о рекомендации или отказе в рекомендации на должность судьи;
А4) повышение гарантий иммунитета судьи (хотя в первом чтении предлагалось обратное);
А5) закрепление в законе права судьи на повышение квалификации один раз в три года (для судей федеральных судов - за счет средств федерального бюджета, для мировых судей - за счет региональных бюджетов);
А6) распространение действия законодательства о труде на судей (в части, не урегулированной законом о статусе судей).
Однако удельный вес новаций, ухудшающих правовое регулирование статуса судей, несопоставим с перечисленными улучшениями. Очевидно, авторов `реформы` интересовало как подчинить судей власти, сделать судебную систему для себя более удобной и сподручной. Суд как власть - независимый и самодостаточный - Кремлю не нужен. Следующие новые нормы закона вызывают решительные возражения:
Б1) исключение согласования кандидатур на должность судей с законодательными органами власти субъектов (кадры судебных органов, согласно статья 72 Конституции, отнесены к совместному ведению Федерации и ее субъектов); данное нововведение, правда, вступает в силу после принятия закона об органах судейского сообщества, в котором предполагается, в качестве весьма неравноценной компенсации, включение представителя законодательного органа в состав квалификационной коллегии; в настоящее время сохраняется прежний порядок согласования;
Б2) ограниченный 6-летний срок полномочий председателей и заместителей председателя судов с правом повторного назначения (первые 6 лет председатель будет зарабатывать себе право на следующее шестилетие);
Б3) 65-летний предельный возраст судей (кроме судей Конституционного Суда, которым поправками в Федеральный конституционный закон установлено 70 лет); предусмотрено вступление в силу данной нормы через 3 года после опубликования закона, т.е. с 20 декабря 2004 года;
Б4) дисциплинарная ответственность судей (теперь судить будут `предупрежденные` судьи);
Б5) административная ответственность судей (т.е. зависимость судей от административных органов, налагающих взыскания - таких, по новому КоАП, почти три десятка);
Б6) упрощенный порядок прекращения полномочий судьи ввиду `неспособности по состоянию здоровья или по иным уважительным причинам осуществлять полномочия судьи` (прежняя редакция предполагала такую невозможность `в течение длительного времени`, кроме того действовала норма, теперь исключенная, согласно которой квалификационная коллегия могла прекратить полномочия судьи по этим основаниям, однако она не вправе принять такое решение, `если судья вернулся к исполнению своих обязанностей`).
Предложения, касающиеся изменения порядка формирования квалификационных коллегий вынесены пока за скобки нового закона: они должны быть урегулированы законом об органах судейского сообщества. Проект, внесенный Верховным Судом и закрепляющий существующую сегодня практику (в коллегии только судьи), был принят в первом чтении Думой второго созыва. Исходя из заявлений г-на Козака и из норм, содержавшихся в рассматриваемом проекте о статусе судей в том виде, в каком он был внесен Президентом, предлагается другая концепция - с некоторым количеством общественности и представителем Президента в каждой коллегии. Пока неясно, будет ли, в целях ускорения работы, переписан вариант первого чтения, либо же тот проект снят с рассмотрения и внесен новый. Первая из возможностей решительно неприемлема, так как исключает внесение поправок и какое-либо вмешательство в то, что задумано президентской администрацией. А похоже, будет так: Президент внесет в текст прошлой Думы поправки, Комитет их одобрит, Дума проголосует, и никто вмешаться не сможет - `получите`.
4. Федеральный конституционный закон `О внесении дополнения и изменений в Федеральный конституционный закон `О судебной системе Российской Федерации`
Об этом небольшом, но очень важном законе ничего хорошего не скажешь. Суть его: понизить уровень законодательного регулирования основ статуса судей с федерального конституционного, требующего 2/3 голосов Думы и 3/4 голосов Совета Федерации, до федерального, для принятия которого достаточно простого большинства.
Прежняя редакция закона закрепляла на уровне конституционного закона согласование кандидатур на должности судей с законодательными органами субъектов. Теперь, воспользовавшись абсолютной управляемостью Думы, это непосредственно вытекающее из Конституции положение удалось исключить.
Прежняя редакция закона определяла порядок наделения полномочиями председателей судов и их заместителей. Новая редакция отсылает к федеральному закону и прямо, на уровне конституционного акта, закрепляет 6-летний срок `два раза подряд`.
Прежняя редакция гласила, что `полномочия судей федеральных судов не ограничены определенным сроком, если иное не установлено Конституцией Российской Федерации или федеральным конституционным законом`. Теперь, помимо конституционного, появилась ссылка на федеральный закон о статусе судей, а заодно и прямое указание в конституционном законе: `Предельный возраст пребывания в должности судьи федерального суда (за исключением Конституционного Суда Российской Федерации) - 65 лет`.
Таким образом, с одной стороны - упрощена процедура дальнейшего пересмотра норм, касающихся статуса судей. С другой - повернуть вспять (6-летний срок председателей, 65-летний возраст) теперь намного сложнее: потребуется квалифицированное большинство голосов.
5. Федеральный конституционный закон `О внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон `О Конституционном Суде Российской Федерации`
Закон состоит из двух не связанных между собой частей. Во-первых, вносятся дополнения в русле пересмотра статуса судей, чему посвящены два вышерассмотренных закона. Во-вторых, существенно дополняются нормы, относящиеся к исполнению решений Конституционного Суда.
Что касается первой части изменений (по статусу судей), то здесь вводится 70-летний возраст (вместо установленного недавно, в 2001 году, для продления долгожительства Баглая, 15-летнего ограниченного срока - поправки тогда вносились Президентом; возраст судей КС изменен, таким образом, за один год дважды). Кроме того, дисциплинарная ответственность за `проступки` (в виде предупреждения, прекращения полномочий судьи) распространяется теперь и на конституционных судей. Согласие Конституционного Суда на привлечение судьи к уголовной ответственности, возбуждение в отношении его уголовного дела, казалось бы, по-прежнему требуется. Но теперь это предмет регулирования не конституционного закона о КС, а Закона РФ `О статусе судей` (федерального, по своему уровню, закона). Учитывая политическую значимость решений КС (вспомним хотя бы дела по КПСС, по Чечне), все эти тонкости преследуют единственную цель - укоротить поводок для конституционных судей.
Несогласным же показывают их место. Публикация особого мнения судьи, не согласного с проголосованным большинством решением, будет осуществляться теперь только в `Вестнике Конституционного Суда`. До сего дня все особые мнения подлежали обязательному опубликованию вместе с основным решением в `Российской газете` и Собрании законодательства. Теперь мнения несогласных сводятся, по уровню публикации, к стенгазете.
Несмотря на неприемлемость перечисленных новаций, нормы об исполнении решений КС можно только приветствовать. Статья 80, кратко указывавшая на незамедлительное исполнение решений КС, расширена и определяет теперь обязанность государственных органов и должностных лиц по приведению законов и иных нормативных актов в соответствие с решениями КС. При этом устранена абсурдная норма первого чтения об обязанности Думы принять закон, соответствующий решению КС. Но такие обязанности возникают по отношению к принимаемым ими актам у Президента, Правительства, органов власти субъектов РФ. Что касается федеральных законов, то в случае признания их не соответствующими Конституции, Правительство обязано не позднее трех месяцев после опубликования решения КС внести в Думу необходимый законопроект (в том виде, как это вытекает из Постановления КС). Дума рассматривает такой законопроект во внеочередном порядке.
Таковы первые итоги путинского судебно-правового реформирования. Перевешивают ли плюсы минусы?http://nvolgatrade.ru/
