Содержание

КАК ЗАЩИТИТЬ РОССИЙСКИЕ ИНТЕРЕСЫ

ЗАКОН И ОБЩЕСТВЕННАЯ СОВЕСТЬ

I. ПРОБЛЕМА ПЕРЕМЕЩЕННЫХ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
СУДЬБА КУЛЬТУРНЫХ ТРОФЕЕВ В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ

Военная добыча европейцев

Психология европейцев

Защита культурной собственности в Европе

Подготовка европейских музеев к войне

Военные трофеи в русской истории

II. ЕВРОПЕЙСКИЕ КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ И НАЦИЗМ

НАЦИЗМ В ДОВОЕННОЙ ЕВРОПЕ

НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМ И АНТИКВАРИАТ

НАЦИСТЫ И `СЛАВЯНСКИЕ ЦЕННОСТИ`

ЕВРОПЕЙСКИЕ КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ ПОД ОККУПАЦИЕЙ

III. `КОЛЛЕКЦИЯ КЕНИГСА - ГИТЛЕРА`

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Голландия

Россия

ГОЛЛАНДИЯ И НАЦИЗМ

До и после оккупации

Антирусские настроения в Голландии

ИСТОРИЯ КОЛЛЕКЦИИ ОТ КЕНИГСА ДО ГИТЛЕРА

Франц Кенигс

Коллекция отдана в залог

`Коллекция Кенигса - Крамарского`

Продажа Коллекции Гитлеру

Реакция голландского правительства

IV. АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ О Ф.КЕНИГСЕ И ПРОДАЖЕ КОЛЛЕКЦИИ ГИТЛЕРУ Документы Центра хранения историко-документальных коллекций (ЦХДК) о голландско-германских переговорах по поводу продажи-покупки `Коллекции Кенигса` Т.Васильева

Документы российского архива: `Sonderauftrag Linz` (`Миссия Линц`) и `Sammlung Koenigs` (`Коллекция Кенигса`)

V. ЗАКОН ОБУЗДАЕТ ЧИНОВНИКОВ

РОССИЙСКИЕ МУДРЕЦЫ ВЫСКАЗЫВАЮТСЯ О ПРОБЛЕМЕ `КОЛЛЕКЦИИ КЕНИГСА - ГИТЛЕРА` РОССИЯ ОСУЖДЕНА С ПОМОЩЬЮ РОССИЯН

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО НА РУССКОЙ СТОРОНЕ

АРГУМЕНТЫ `ВЫДАВАЛЫЦИКОВ`

О РОССИЙСКИХ ПРАВАХ НА `КОЛЛЕКЦИЮ КЕНИГСА`

ЗАКОН ОБУЗДАЕТ ЧИНОВНИКОВ

Зачем нужен закон о трофейных ценностях

Чем занимается Государственная комиссия по реституции

Против кого направлен новый закон

ПРИЛОЖЕНИЯ

I. Рекомендации, принятые по результатам парламентских слушаний по вопросу `О правовом статусе и сохранении перемещенных культурных ценностей`

II. Проект Федерального закона `О праве собственности на культурные ценности, перемещенные на территорию Российской Федерации в результате второй мировой войны`

III. Альтернативный проект Федерального закона `О защите культурного достояния Российской Федерации в вооруженных конфликтах`

IV. Меморандум. Правовое положение с германской точки зрения. Заключение ИГПАН на германский меморандум

1996г.

Как защитить российские интересы

Проблема перемещенных ценностей возникла как результат агрессии Германии, развязавшей вторую мировую войну. Большое число памятников культуры было уничтожено, перемещено территориально или потеряло свою историческую принадлежность. После победы над Германией перед союзниками по антигитлеровской коалиции встали задачи реституции и репарации. Юридический термин `реституция` означает `устранение или уменьшение виновным государством причиненного им другому государству ущерба путем восстановления прежнего состояния, которое было до того момента, когда совершена агрессия`. Иными словами, целью реституции является восстановление утрат, понесенных жертвой, но ни в коем случае не забота об имущественном состоянии агрессора.

Такая трактовка реституции была принята всеми союзниками-победителями в момент окончания войны и продолжает быть таковой до настоящего времени, в том числе и в странах Запада. Поэтому все западноевропейские страны, потерявшие что-либо из своего культурного имущества во время германской оккупации, составили списки утрат и требуют реституции, в какой бы стране эти их бывшие ценности ни были обнаружены и каким бы путем они туда ни попали, исключительно в свою пользу. В том числе требуют и от России.

В России же сегодня значение термина `реституция` трактуется как забота и о жертве, и о палаче одновременно. Российские правительственные чиновники сегодня заявляют, что `реституция - это двусторонний процесс`.

От `двустороннего мышления` легко перейти и к проповеди `антиреституции`, требуя от России `отдать долги несчастной Германии`.

Любопытно, что чем выше стоит на служебной лестнице российский чиновник, тем больше он стремится ограничить российские интересы в пользу иностранных. И еще один феномен: чем `культурнее` должность чиновника, тем больше он хочет нанести ущерб русской культуре. Я имею в виду тот факт, что громче всех за лишение России перемещенных культурных ценностей выступают министр культуры Е.Сидоров, замминистра культуры М.Швыдкой и следующие за ними по рангу. Именно они уговаривают россиян отказаться от собственного имущества в пользу интересов Германии, прочих иностранцев и `всего мира`. Так, М.Швыдкой во всеуслышание, в год 50-летия нашей победы над немецкими фашистами, бросает в лицо России, что она должна `признавать... неотъемлемое право любой страны на национальное культурное наследие. И это в равной степени относится и к России, и к Германии. Нельзя мерить современный мир глазами Тегеранской конференции, и наше прошлое не должно нам мешать...`.

Западные демократии `меряют мир` только для своей страны, для своего народа. Они и богаты потому, что в западной стране не потерпят тех правительственных чиновников, которые `признают в равной степени` и иностранные интересы.

Что же произошло в России после победы над Германией?

Сразу после окончания войны, по следам еще свежих русских потерь, Советское правительство вывезло из Германии большое число культурных ценностей, призванных стать компенсацией за ущерб, причиненный германской агрессией. Советское государство вывезло на государственном уровне больше культурных ценностей, чем какие-либо другие государства. И это объяснялось вполне понятными причинами. Во-первых, СССР пострадал больше других стран от германской агрессии, во-вторых, именно он внес основной вклад в общую победу над германским нацизмом. Из `великой тройки союзников` Англия и США оккупации не подвергались, а Франция участвовала в войне `почти символически`.

Однако частным порядком в СССР попало наименьшее число `трофеев`. Советский солдат, в отличие от солдат союзных войск, был зажат воинской дисциплиной, воспитан в пренебрежении к частной собственности и к частной деловой инициативе. Но главной особенностью психологии советского солдата было воспитанное советским строем интернационалистское мышление, вера в `дружбу народов`.

И если советскому солдату внушали, что, кроме изгнания захватчиков из родной страны и наказания фашистов в их логове, русский солдат еще и `освобождает германского пролетария от капиталистической эксплуатации`, то для американского солдата цель войны виделась совер- шенно в ином свете. Так, главнокомандующий западными союзниками генерал Эйзенхауэр в момент пересечения границы Германии издал свой первый приказ, гласивший: `Мы явились в Германию не освободителями, но завоевателями!`

Американский оккупационный корпус в Германии, получив от Министерства обороны США зарплату в 4 миллиарда долларов, исхитрился выслать из Германии своим семьям в Америку 9 миллиардов. И это помимо пересылки собственно культурных ценностей и прочих трофеев, добытых в Германии.

`Трофейные ценности`, перевезенные в советские музеи из Германии, первоначально планировалось перемешать с экспонатами российских музеев. Это был бы самый разумный способ реституции российских утрат, и в те времена он не мог бы вызвать возражений ни у кого в мире, даже у немцев. Советское правительство, начав это осуществлять по свежим следам войны, вскоре, однако, приказало спрятать трофейные ценности в секретных музейных хранилищах. Так и была искусственно создана `проблема военнопленного искусства`.

Почему же Советское правительство, поместив `культурные трофеи` в секретные хранилища, тем самым отказалось компенсировать потери российской культуры от германской агрессии? Почему отказались от составления списка российских потерь во второй мировой войне?

Когда между бывшими союзниками началась `холодная война`, американцы стали рассматривать европейские страны, особенно Западную Германию, в качестве своих союзников в будущей войне с СССР, поэтому начали помогать им деньгами. У СССР возможностей помогать `социалистическому лагерю` не было. В первую очередь потому, что, в отличие от Америки, на которую не упала ни одна немецкая бомба, советская территория была изуродована войной. Культурные трофеи оказались удобным `платежным средством`.

В 1955-1958 гг. большая часть перемещенных ценностей была передана ГДР, а оставшиеся просто спрятаны в секретных хранилищах советских музеев. Эти остатки, не более 5% от того, что было вывезено из Германии, и создают сегодня `проблему реституции`.

Нужно отметить принципиальную разницу в положении предметов перемещенного искусства в России и на Западе. На Западе ценности попали в основном в частные руки, а в СССР - в государственные. Это означало, что на Западе владельцы перемещенных ценностей получили двойную защиту своего имущества от `посягательств иностранцев` - от частного права и от права государственного. Причем во многих демократических странах право на частную собственность считается основополагающим принципом демократии, и следовательно, непоколебимо. Но ценности, сосредоточенные в руках тоталитарного государства, легко подвержены перемещениям по воле государственных чиновников.

На сегодняшний день международная ситуация с реституцией выглядит следующим образом: `Списки национальных утрат` западных стран требуют возврата в основном имущества частных лиц, проживавших в этих странах в период оккупации. Но еще не составленные `Списки российских утрат` могут выдвинуть претензии только относительно государственного имущества. Получается, что реституция `все на все` будет заведомо проигрышной для России.

Как же сегодня предлагают разрешить проблему реституции российские публицисты и правительственные чиновники? А так: `проще выдать`.

Так, министр культуры Е.Сидоров выдал в Германию пять старопечатных немецких книг, а президент Б.Ельцин вывез в Венгрию две картины, нарушив уже существующий закон о невывозе из страны предметов такого рода.

Как же доказывали сановные контрабандисты россиянам, что России выгодней отдать, но не продать или использовать для себя? По словам М.Швыдкого, `новая Россия не отдала ни одной вещи по реституционным претензиям..., а две венгерские картины и пять книг... были использованы для `жестов доброй воли` - не более того`. И вообще эти книги `не нужны для русской духовной жизни!!!! А министр культуры Е.Сидоров утверждал, что для российской культуры эти книги представляют `весьма сомнительную` ценность.

А вот примеры `работы по реституции` высших чиновников: министр культуры Е.Сидоров намерен подчиниться решению некоего `международного арбитража` вместо того, чтобы самому защищать российские интересы, как это делается во всех цивилизованных странах. Когда С.Филатов, руководитель администрации Президента, провозгласил, что `возврат культурных ценностей должен осуществляться на правовой, а не политической основе`, Сидоров тут же заявил: `Не политические спекулянты, а закон и здравый смысл должны решить судьбу перемещенных ценностей`..

Ну и как же министр решает `по здравому смыслу`? А так: просто заявляет по голландскому телевидению, что выдаст Голландии коллекцию ККенигсабез всяких разбирательств. Дру- гие российские `выдавальщики`, вроде Г.Вздорнова, печатно сыплют такими `научными и юридическими аргументами`: `Необходимо, однако, ускорить и без всяких предварительных условий отдать... Что же мешает сделать это уже сегодня?`. Доцент МГУ А.Расторгуев откровенно `запрещает` всякие разбирательства и требует выдачи `как бы ни хотелось уйти за разные дополнительные обстоятельства истории`.

Замминистра культуры по иностранным связям М.Швыдкой опубликовал множество откровений о том, как серьезно он думает о реституции, как болеет душой: `Тогда-то я и ощутил, насколько превратно идет дискуссия, насколько отягощена она партийными интересами, как трудно, наконец, понять, что же происходит в действительности с проблемой перемещенных ценностей, какие сложности таит она для законодателей, взявшихся за правовое решение их судьбы`. Результатом размышлений Швыдкого стало его последнее слово: `А не отдать ли нам коллекцию Кенигса Голландии как жест доброй воли?` На основании точно таких же `аргументов` Н.Хрущев вместе с другими `ответственными товарищами` лишили Россию и Крыма, и 95% трофейных ценностей. А Крым и трофеи были завоеваны народной кровью!

Вот знаменательная угроза из уст К.Акинши и А.Расторгуева: `Любая форма признания нашего владения этими вещами повлечет за собой необходимость юридической процедуры возвращения этих памятников`. Это кто же сможет принудить Россию к `юридической процедуре возвращения`? Какой `мировой прокурор` пошлет в Россию `культуротворческие силы`, которые и вывезут с русской территории ценности, не обращая внимание на `русского Ивана`?

Точно такое же предостережение высказывают и министр культуры, и его зам., лишь в несколько иной форме: `Мы можем в ответ (в случае отказа вернуть) получить все, что угодно, вплоть до железного занавеса в культуре`.

Вывод неотвратим: невежество чиновников способно только лишить Россию ценностей, но никак не приумножить народное достояние!

Ну а как `защищают Родину` те патриоты, которые требуют ничего никому никогда не выдавать? Вся защита национальных интересов сводится только к перечислению русских потерь. Нет слов, нужно кричать о масштабах ущерба, нанесенного России германскими агрессорами. Однако это - всего лишь пассивная защита от нападок иностранцев, активно и решительно требующих у России возвращения перемещенных ценностей.

Мне представляется, что защищать российские интересы необходимо одновременно с заботой о международном престиже России. Значит, активно, наступательно и до конца!

В самом деле, как могут иностранцы принять и одобрить русскую позицию, если россияне не говорят с ними на одном языке международной психологии аргументирования, если в их воспоминаниях вторая мировая война была совершенно иной, чем представляется россиянам?

ЕВРОПЕЙСКИЕ МУЗЕИ НЕ ПОТЕРЯЛИ ОТ ГЕРМАНСКОЙ АГРЕССИИ НИ ОДНОГО ЭКСПОНАТА. Поэтому-то европейцы и не осознают российские права на компенсацию ужасающих воображение культурных потерь. Российские чиновники не позаботились развернуть всемирную пропаганду в пользу российских интересов и склоняются перед каждым западным требованием.

Так, в российском каталоге выставки бывшего собрания Кенигса в Государственном музее изобразительных искусств и в прокламациях на стенах музея нет ни одного слова в защиту российских прав на Коллекцию. Более того, стыдливо умалчивается о главном российском козыре - о том, что к нам попала не `Коллекция Кенигса`, но `Коллекция Гитлера`! Хуже того, россияне сами повторяют состряпанную специально для них ложь о том, что якобы собиратель Коллекции Ф.Кенигс `погиб во время оккупации при невыясненных обстоятельствах в 1941 г.`. В российском каталоге помещено лишь следующее: `Нынешняя экспозиция не претендует на решение вопроса о дальнейшей судьбе экспонируемых сокровищ`.

Закон и общественная совесть

Распространение сегодня убеждение, что в демократическом обществе буквально все проблемы решаются не людьми, но `юриспруденцией`, происходит от недопонимания принципов истинной демократии.

Россиянам еще невдомек, что и закон может быть бесчеловечен, если сами люди откажутся от `законотворчества` и `омертвят закон` своим неучастием в его интерпретации.

Что означает фраза правительственного чиновника С.Филатова о том, что проблему реституции `будет решать право, но не политика`? Буквально это значит, что чиновники отказываются сами защищать российские интересы и перекладывают работу на `бездушное право`. Но как можно поручать работу `другому работнику`, о функциях и возможностях которого чиновники, по невежеству, не осведомлены? Как можно доверить такое чисто политическое дело, как война и ее результаты, `бездушному закону`? Разве неизвестна русская пословица: `Закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло`.

Вывод: `бездушный закон` нужно `вертеть и поворачивать`, если целью является польза России.

В рассуждениях о `военных трофеях`, особенно по отношению к перемещенным культурным ценностям, находящимся ныне в России, и иностранцы, и россияне-выдавальщики укоряют Россию за якобы нарушение самой Гаагской конвенции 1907 г. А как же ее не нарушать, если она не говорит ни слова о том, что же делать с теми культурными ценностями, которые были вывезены немцами в нарушение конвенции, но обнаружены в Германии?

Упование российских государственных чиновников на то, что `само международное право` решит проблему реституции - безумие.

Чиновники всех стран рассматривают своей служебной обязанностью принесение только пользы только своей стране: `Своя страна превыше всего`!

Чиновники же российские уговаривают россиян отдать иностранцам право выбора из международных законов тех, которые им, иностранцам, наиболее выгодны. Министр Сидоров хочет отдать решение судьбы `русских ценностей` в руки `международного суда` в Гааге. Но в уставе этого `международного суда` сказано: дело против какой-либо страны будет открыто только в том случае, если сама эта страна захочет, чтобы ее судил этот суд!

В демократическом обществе к закону относятся как к инструменту для общественного блага. Поэтому, если самому закону `хочется` одного, а обществу совсем другого, то демократия игнорирует закон в пользу человека. `Буква закона` может быть несогласной с `духом закона`.

По поводу вывоза и присвоения перемещенных культурных ценностей из побежденной Германии я хочу привести свидетельство юристов той страны, которая сама не имела права на вывоз культурных ценностей, ибо не пострадала от германской оккупации. Вот что написали американские специалисты по военной юриспруденции:

`Мнение Управления Военного Правительства для Германии (США)

Юридический дивизион ААРО742, 17 марта 1947 г.

ПРАВА ОККУПАЦИОННЫХ ВЛАСТЕЙ ПО ВЫВОЗУ ИЗ ГЕРМАНИИ

`Принципы закона равноценно применимы к каждому случаю, в зависимости от фактов - вывоз из Германии... есть нарушение интернационального закона, кроме тех случаев, когда вывозящая сила представляет собой преобладающий общественный интерес и эти вывозы приемлемы для общественной совести.

Термин `общественный интерес` и `общественная совесть` невозможно объяснить юридическими терминами, однако они являются общераспространенными для всех цивилизованных людей. Присвоение и изъятие частной собственности, архивов, произведений искусства или любой другой собственности не будет оправдано в любом цивилизованном обществе, кроме тех случаев, когда они выражают интересы общества...

Мы не можем игнорировать тот факт, что такой общественный интерес существует и что он себя выражает открыто. Поэтому архивы и произведения искусства могут быть декларированы как законные объекты для репарации. Если бы не было этого всеми ощущаемого общественного желания в вывозе этого имущества, мы могли бы заключить, что экспроприация оккупационными силами была бы нарушением международных законов`.

Вот вам, российские чиновники, - ЦИВИЛИЗОВАННОЕ РУКОВОДСТВО К ИСПОЛНЕНИЮ СВОИХ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ!

И поймите, наконец, что иностранцы требуют от России ценности только потому, что они хотят любым способом увеличить богатство своей собственной страны. И только невежество и предательская глупость российских чиновников провоцируют Запад на попытки отобрать у России то, что ей принадлежит по праву.

Предлагаемая работа - это попытка агрессивной защиты российских интересов. Именно такой метод употребляется в демократическом правосудии Запада. Именно такой метод должен заставить задуматься тех, кто пробует заполучить у России культурные ценности, уповая на невежественность и продажность российских чиновников.

Для укрепления международной репутации России и русского интеллекта необходимо атаковать западного читателя пророссийскими публикациями в западной прессе. На сегодняшний день только иностранцы пропагандируют свою точку зрения в российской прессе, но нет ни одной публикации в пользу России на иностранных языках.

Многое в этой книге будет исторической новостью для россиян. Но главное, что хотелось бы внушить соотечественникам, - это осознание того, что в новой демократической России каждый человек ответствен за будущее всей страны. Только это и называется Демократией!

НЕЛЬЗЯ ДОПУСТИТЬ, ЧТОБЫ ДВА-ТРИ`НЕГРАМОТНЫХ И БЕССОВЕСТНЫХ ЧИНОВНИКА ОГРАБИЛИ РОССИЮ И РОССИЙСКУЮ ИСТОРИЮ!

I. Проблема перемещенных ценностей

Судьба культурных трофеев в истории Европы
Уже четыре года обсуждает российская интеллигенция `проблему культурных трофеев`, взятых в Германии после победы 1945 г. и хранящихся в запасниках российских музеев. Но почему россияне видят здесь `проблему`? Потому, что не знают, как совместить русскую выгоду с точкой зрения европейцев на `проблему трофеев`.

Предлагаемый материал поможет осмыслить ситуацию на основе исторических фактов.

ВОЕННАЯ ДОБЫЧА ЕВРОПЕЙЦЕВ

Для европейца не Гитлер, а Наполеон был величайшим военным грабителем в мировой истории. Однако между двумя завоевателями было много общего. Основное сходство заключалось в том, что оба были патриотами исключительно центрально-европейской цивилизации. Русскую культуру и Наполеон, и Гитлер единодушно относили к `неевропейской, восточной` и ценили невысоко. Поэтому оба завоевателя, оккупировав часть русской земли, больше уничтожили, чем вывезли культурных ценностей.

Уроки европейской истории учат, что какие бы события ни происходили в каком-либо уголке планеты, памятники культуры перемещались только в одном направлении - в Европу. И они оставались здесь навсегда.

Самым известным трофеем в европейской истории следует признать четверку бронзовых коней, находящихся ныне на балконе венецианского собора св. Марка. Этих коней Юлий Цезарь захватил в Греции и привез в Рим. Император Константин, основав Византию, переместил их в Константинополь. В 1204 г. европейские крестоносцы, не без помощи венецианцев, разграбили Константинополь, и лошадки перекочевали в Венецию, на балкон собора св. Марка. Венецианский собор, как многие европейские соборы, является хранилищем награбленного во время войны. Кроме коней венецианцы и приезжие туристы теперь любуются и трофейными мраморными украшениями-скульптурами, и манускриптами, и серебряными дарохранительницами. Четверка уже `венецианских` коней-путешественников по приказу своего очередного `хозяина`, Наполеона, поскакала в Париж, чтобы украсить триумфальную колесницу нового `всемирного императора`. Только после поражения при Ватерлоо кони вернулись в свое венецианское стойло и пока еще находятся там.

Наполеон довел военные грабежи до совершенства. Впервые в истории мировых завоеваний при наступающих войсках были организованы специальные отряды `комиссионеров`, чьей задачей было выявлять во вражеских странах культурные ценности, которые `для пользы европейской цивилизации` было бы необходимо переместить на территорию Франции.

Впоследствии Гитлер, подражая Наполеону, организовал спецкоманды по культурному разбою, однако, в отличие от Наполеона, он грабил только евреев и славян, но не всех европейцев подряд.

Наполеон планировал построить во Франции 22 новых музея, наполненных трофейными ценностями. Гитлер же мечтал об устройстве только одного музея в г.Линце, в котором он родился.

Наполеона называют `изобретателем особого отношения` к памятникам культуры как к `наиболее почетным` военным трофеям. Поэтому праздник победы над Италией праздновался в Лувре, куда было приглашено 700 гостей `со всего света`, чтобы показать им тысячи шедевров, награбленных в Италии и Голландии. Прибывшие затем 500 скульптур были торжественно провезены по парижским улицам.

Когда наполеоновская Франция проиграла войну и союзные победители пытались вернуть награбленное прежним владельцам, французский народ буквально восстал, не желая расставаться с сокровищами. Очевидцы наблюдали толпы парижан, кричавших, плакавших и препятствовавших вывозу из музеев чего бы то ни было. Директор Лувра, Денон, попытался воспрепятствовать вывозу из музея награбленных шедевров, а когда их все-таки вывезли, то кричал во след увозившим: `Ну и берите их. Все равно у вас нет глаз, чтобы увидеть их художественные достоинства, а наши французские музеи все равно будут иметь все лучшие в мире произведения искусств!`

Величайший музей Европы - парижский Лувр к 1812г. всеми способами преуспел в присвоении себе не менее половины мировых шедевров всех времен и народов. Ну а кому досталась `вторая половина`? Британскому музею в Лондоне.

ПСИХОЛОГИЯ ЕВРОПЕЙЦЕВ

Наполеоновские солдаты не стыдились брать культурные трофеи в завоеванных странах и, как записано в европейских учебниках истории, `брали открыто и в цивилизованной форме`. То есть с обязательной выдачей расписок об изъятии.

Нельзя не отметить еще одной аналогии Наполеона с Гитлером, безусловно свидетельствующей об общеевропейской психологии. Когда после 1945 г. победители стали обвинять Германию в военном разбое, то подсудимые Нюренбергского трибунала искренне возмущались: какие же мы разбойники, если всегда выдавали расписки своим жертвам? И действительно, нацисты прославились выдачей расписок настолько, что после войны, когда сама Германия попала под американскую оккупацию, в Европе шутили: `Отличие американских мародеров от нацистских только в том, что германские еще и расписки выдавали.`.

В 1796 г. французские художники отмечали наполнение Лувра награбленными шедеврами: `Французская республика своею военною силою и превосходством своего Просвещения является единственной страной в мире, которая может обеспечить их сохранность. Все остальные нации должны учиться у нас, как наполнять музеи`. Но не Лувр и не Британский музей первыми начали вывозить памятники культуры из далеких стран. Первым европейским коллекционером `варварской экзотики` стал Ватикан. Католические миссионеры, разбредясь по всему миру, уже с 1692 г. начали посылать в Ватикан образцы `искусства язычников`, которые и сформировали впоследствии `Папский музей миссионерства и этнографии`.

По распоряжению Наполеона, французский экспедиционный корпус вывез из Египта множество древних сокровищ, включая знаменитый `Камень Розетты`, благодаря которому были расшифрованы древнеегипетские иероглифы. Однако английские корабли перехватили французскую добычу и переправили ее на Британские острова. При выгрузке `Камня` на британский берег генерал Тернер с воодушевлением произнес: `Я надеюсь, что этот камень станет гордым напоминанием о трофеях британского оружия, то есть законной добычей. Нет, не украденной у беззащитных жителей, но почетно добытой нашим военным счастьем`.

В последнюю общеевропейскую войну, вторую мировую, культурная добыча продолжала играть особую роль в психологии всех тех, кто ощущал себя `непременным победителем`. Так, немцы не только планировали взять трофеи, но и возвратить себе то, что французы захватили в качестве трофеев во всех войнах с Германией.

Во время `холодной войны` на международных форумах бывшие колонии, а ныне независимые, но бедные страны третьего мира стали требовать возврата им национальных шедевров, вывезенных в Европу во времена колониализма. Их требования были с негодованием отвергнуты богатыми, цивилизованными и прогрессивными странами Европы. Так, в 1983 г. хранитель Оксфордского музея Н.Пенн открыто заявил: `Как же счастливы мы тем, что Британский музей и Национальная галерея наполнены предметами, не являющимися ни британскими, ни национальными. Кто-то возмущается, что эти музеи откровенно империалистические, кто-то убежден, что они держатся нами как трофеи для ублажения нашей гордости. Однако... наши музеи делают цивилизованную работу по напоминанию нам о том, `что не является нашим наследством`, вдохновляют нас любить вещи без претензий, что они сделаны для нас`.

При обсуждении `проблемы реституции` в британской палате лордов в октябре 1983 г. лорд Дженкинс, бывший министр по делам искусства, спокойно лгал, заявляя: `Мы (Британия), единственная страна в мире, которая никогда не грабила другую страну во всей нашей истории. Тем не менее мы, возможно, имеем больше иностранных предметов, чем другие страны...`. Ну а по поводу реституции английский лорд с гордостью добавил: `Британия никогда не была завоевана или оккупирована после 1066 г., поэтому и отсутствовала дискуссия о реституции`.

Как говорится в книге Ж.Гринфильда `Возвращение культурных ценностей`, все европейские музеи делают все возможное, чтобы избежать выдачи чего бы то ни было кому бы то ни было. Так, хранитель Лувра, выслушав очередную речь поборника интернациональной кооперации в реституции, отметил: `Замечательная речь. Но запомните, что Лувр никогда ничего не отдаст`.

Директор Британского музея в ответ на просьбу греков вернуть скульптуры с Парфенона обвинил их в `культурном фашизме`. Депутат палаты общин Д.Прайс рекомендовал напомнить греческому правительству, что в действительности не существует давно уже никакого Парфенона, ибо греки по своему невежеству его уничтожили.

Цивилизованные европейцы убеждены, что любые декларации ЮНЕСКО о реституции культурных ценностей в `некультурные страны` основаны не на принципах европейской цивилизации, а, по словам директора всех британских музеев Д.Вильсона, `на марксистско-ленинских принципах`.

ЗАЩИТА КУЛЬТУРНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ЕВРОПЕ

Национальная культурная собственность защищалась в Европе уже с 1464 г., когда папа Пий II издал буллу, запрещавшую вывоз памятников культуры и охраняющую археологические раскопки. С XVII столетия некоторые мирные договоры между европейскими противниками включали и заботу о культурных ценностях (Мюнстер 1648 г., Нимвеген 1678 г., Люнден 1679 г., РРисвик1697 г., Утрехт 1713 г. и др.). С 1758 г. формулируется принцип `особой защиты` произведений искусства, которые `не увеличивают военную мощь противника`.

Первая международная конвенция, упоминающая о возвращении уже захваченных культурных трофеев, относится к 1815 г., когда перед победителями встала проблема дележа трофеев Наполеона.

В 1863 г. был опубликован `Кодекс Либера` для армии США, который послужил основой всех дальнейших международных соглашений по вопросу культурных трофеев.

Гаагская конвенция 1907 г. стала первым международным соглашением, запрещающим разрушение памятников культуры и их конфискацию во время военных действий. Однако Гаагская конвенция не защитила памятники ни в первую, ни во вторую мировую войну, ибо в обоих случаях немцы ее игнорировали.

Версальский (1919 г.) и Сен-Жерменский (1919 г.) договоры содержали положение о том, что агрессор должен возместить своим имуществом ущерб, нанесенный жертве агрессии. Так, Германию принудили в трехмесячный срок возместить ущерб, причиненный Бельгии, в том числе и сожженную библиотеку университета Лувена. Согласно артиклю 247 Версальского договора, Германия выдала Бельгии две створки гентского алтаря работы братьев Ван Эйк из коллекции Берлинского музея и створки диптиха из Лувена работы Д.Боутса из собрания Старой Пинакотеки в Мюнхене.

В 1921 г. заключен Рижский договор, по которому Польша потребовала от Советской России возврата польских ценностей, вывезенных в Россию, начиная с 1772 г.

Первым всеобъемлющим документом о защите культурной собственности во время мира и войны стал Пакт Рериха 1935 г.

Итак, Европа подошла к началу второй мировой войны вооруженной Гаагской конвенцией 1907 г. для защиты европейской культуры. Однако эта конвенция фактически была аннулирована действиями немцев, которые своими неслыханными жесткостями сделали любые договоренности бессмысленными.

Союзные победители, не отменяя формально Гаагскую конвенцию 1907 г., юридически ее преодолели посредством Нюренбергского трибунала, отменив абсолютную неприкасаемость культурных ценностей. Были сделаны исключения в пользу `прикасаемости` тех предметов, которые нацисты могли использовать или для личных, или для национал-социалистических или милитаристских целей. Например, было приказано уничтожить все монументальные памятники, посвященные каким-либо военным событиям начиная с 1914 г. Также было предложено реквизировать германские ценности в качестве компенсации жертвам агрессии.

ПОДГОТОВКА ЕВРОПЕЙСКИХ МУЗЕЕВ К ВОЙНЕ

Цивилизованный человек всегда ответствен за культурное имущество своей Родины. Поэтому и музейщики Европы обратили внимание на особенности первой мировой войны относительно всех предыдущих. Главное отличие заключалось в использовании оружия массового поражения. Было замечено, что наибольшие разрушения причинили дальнобойные снаряды и авиационные бомбы.

Уже в 1929 г. голландский министр просвещения заказал исследования по выработке новых планов защиты национальных музейных коллекций. В 1933 г. был создан британский комитет для обсуждения проблем защиты от воздушного нападения.

Европейские музейщики внимательно следили за развитием гражданской войны в Испании после падения Мадрида в 1936 г. Фотографии музея Прадо с выбитыми стеклами и Эскуриаллас развороченной крышей послужили сигналом к немедленным действиям.

Уже в 1937 г. были составлены списки важнейших произведений искусства во всех французских музеях, подлежащих немедленной эвакуации. В поисках убежищ были обследованы во всех провинциях замки, пещеры и штольни. Разработаны программы вывоза французских шедевров в Англию на случай тотальной военной катастрофы.

После чехословацкого кризиса 1938 г. французская `Служба архитектурных исторических монументов` начала заготавливать мешки с песком и стройматериалы. Только для картин Лувра было изготовлено 2000 специальных ящиков. Во всех старинных витражах церквей Северной Франции твердая цементная замазка была сменена на мягкую для быстрого демонтажа витражей.

Британский музей начал подготовку к войне в 1938 г. Дирекция лондонской Национальной галереи вытренировала персонал так, что весь музей мог быть очищен от картин в семь минут. После `Мюнхена` все европейские музеи фактически `начали свою войну`, они приступили к эвакуации экспонатов, не дожидаясь пушечной стрельбы.

Испанская гражданская война закончилась в 1939 г. Пока она длилась, шедевры музея Прадо несколько раз меняли убежища. Последнее находилось почти на границе с Францией, и когда вокруг стали рваться бомбы, испанские музейщики обратились за международной помощью. Был организован `Международный комитет по спасению испанских культурных ценностей`, и в течение 24 часов были собраны деньги от частных американских и европейских коллекционеров. Испанские шедевры перевезли во Францию, затем в Швейцарию. В Женеве была открыта выставка шедевров, которые обычно не покидали своей родины.

22 августа 1939 г. был подписан германо-советский Пакт о ненападении, и уже на следующий день закрылась Национальная галерея в Лондоне. 24 августа вывезли все экспонаты из лондонской Тэйт Галлери и в тот же день из Лондона вывезли все национальные и коронные сокровища. Поезд с шедеврами шел с минимально возможной скоростью 10 миль в час, чтобы свести вибрацию к минимуму. Узнав об эвакуации лондонских музеев, голландские музеи последовали их примеру. Парижские музеи закрыли свои двери после полудня, в пятницу, 25 августа 1939 г. К моменту начала войны с Германией 3 сентября 1939 г. все европейские музейные коллекции были уже спрятаны в убежищах.

Вот так поступают цивилизованные европейцы!

В СССР защита культурной собственности накануне войны игнорировалась. Эвакуация Третьяковской галереи началась лишь тогда, когда Москву уже бомбили, и на вывоз дали лишь 9 дней. На вывоз Новгородского музея дали всего 9 часов. Никаких убежищ заблаговременно не готовили, музейщики вообще не знали, куда везут экспонаты. Начальник эшелона, на котором отправлялись экспонаты всех московских музеев, директор Третьяковки А.Замошкин, только за Уралом вскрыл пакет, в котором было названо место - Новосибирск.

Проблема перемещенных культурных ценностей

Европейцы отправляли свои экспонаты во многих поездах и сверхмедленной скоростью, советское же руководство рисковало разом всем нашим редчайшим культурным наследием. Так, например, все шедевры Русского музея, отправленные одним составом, очутились в какой-то момент между двумя поездами с боеприпасами в тот момент, когда началась немецкая бомбежка.

Многие провинциальные музеи были просто брошены на милость наступающих германских войск, некоторые, как музей в Грозном, разграблены местным населением. Кстати, в последней чеченской войне 1994 г. музей в Грозном был опять разграблен.

Результатом такого отношения к культуре стали грандиозные потери России в войне с нацистами. Причем, они исчисляются не только утратой самих памятников культуры, но и музейной документации. Вот почему и сегодня, спустя 50 лет после войны, почти невозможно составить список русских потерь и предъявить его Германии с требованиями о компенсации. Европейские же музейщики всегда заботились о тщательной документации национального музейного имущества. Так, например, французы смогли уже во время немецкой оккупации составить списки всего французского имущества, вывезенного в Германию. Германские музейщики, в расчете на то, что победоносная германская армия поможет вернуть шедевры национальной культуры, составили список того, что было вывезено из Германии в течение последних 400 лет.

Все важные памятники германской цивилизации скопированы, микрофильмированы, систематизированы, и собрание этой информации помещено в глубокие подземные бункеры. В бункерах функционируют системы автономного питания и климатического контроля. В случае ядерной катастрофы германская культура не может быть уничтожена без следа,

А как обеспечило сохранность русского культурного достояния российское Министерство культуры?

ВОЕННЫЕ ТРОФЕИ В РУССКОЙ ИСТОРИИ

История Европы изобилует завоевательскими походами против практически всех других стран на всех континентах. Отсюда - приток в Европу огромного количества трофейных ценностей.

Россия, не считая легендарных походов на Цареград киевских дружин, никогда не вела завоевательских войн против европейских стран. Немногие культурные трофеи, что имеются в ризницах древнейших русских соборов и в Оружейной палате, как-то: серебряные византийские `Корсунские врата` в новгородской св.Софии - вот и все, что Россия имеет трофейного от всех многочисленных войн.

Начиная с XVIII в. русские музеи пополнялись преимущественно лишь путем законных покупок на антикварных рынках всего мира, что резко отличает их от величайших европейских музеев. Лишь в период второй мировой войны в ответ на массовые разрушения и грабеж русских культурных ценностей Советская Армия взяла в побежденной Германии некое количество культурных трофеев, призванных стать компенсацией за русские потери.

Список германского культурного имущества, предназначенного к вывозу в СССР, был составлен в 1942 г. ведущими русскими искусствоведами и включал в себя такие значительные комплексы, как Дрезденская галерея, Пергамский алтарь и прочие шедевры мировой культуры. Победа над Германией в 1945 г. предоставила России шанс составить из трофеев собрание мировых шедевров, которое сделало бы Москву еще одним центром мировой культуры.

Однако действия руководства СССР лишили Россию этого уникального шанса, а ущерб, причиненный германскими агрессорами, так и не был возмещен.

Начиная с реформ Петра Первого, с начала XVIII в., русская интеллигенция и российское правительство стали испытывать некий `комплекс неполноценности` относительно государств Центральной Европы. Поэтому и не были взяты культурные трофеи в Германии в 1757 г. и во Франции в 1812 г. Русские побоялись обвинений в `русском варварстве` со стороны даже побежденных европейцев.

И сегодня трофеи второй мировой войны Правительство и чиновники Министерства культуры хотели бы вернуть в Германию в силу страха перед теми же обвинениями, что прекрасно выразил министр культуры РФ Е.Сидоров: `Если все это наше просто потому, что у нас оказалось, то давайте перестанем морочить голову цивилизованному человечеству и поставим всех перед фактом. Со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями для России. Если же мы хотим, чтобы к нам относились как к цивилизованной стране...`. Заместитель министра культуры М.Швыдков также болен `европодобострастием`, `ибо боится `...в ответ получить все, что угодно, вплоть до железного занавеса в культуре. И не только со стороны Германии, но и других стран`.

На слушаниях в Государственной Думе `русский писатель Курчаткин` пугал заявлением, что `чужая культура не усваивается, если пришла путем неестественным`. Этот `писатель` как будто не знает, что все остальные народы прекрасно усваивают чужую культуру, как бы она к ним ни пришла.

Все высказывания `европобоязливых` основаны на полном невежестве по поводу реалий европейской исторической психологии. Ибо настоящие европейцы никогда ничего никому не отдают, тем более не отдают того, что уже привезено в их страну. Правительства любой европейской страны понимают патриотизм как такую форму хозяйствования, когда добро идет только в родной дом, но не распределяется по `всем мировым ночлежкам`. Но в России встречаются такие личности, как депутат Госдумы А.Нуйкин, который утверждает, что использование культурных трофеев для России является `дикостью родо-племенной морали, как в Германии в 30-х годах`.

Россияне типа Е.Сидорова, М.Швыдкого и А.Нуйкина не способны понять, что они попирают исконный инстинкт европеизма - чувство цивилизованной справедливости. Трофеи не `случайно` оказались в России или, как говорит Е.Сидоров, `просто потому, что у нас оказались`, но куплены кровью нации, то есть по высшей и законнейшей цене.

Все экономическое мышление западного мира основано на принципах `неотвратимости компенсации` за имущественный ущерб. Именно на этом понятии зиждется банковское дело, страховое дело, партнерство в любом бизнесе. Так что те, кто требует от России пренебречь принципом `вытребовать от германского должника обязательную отдачу долгов`, наносят чудовищный вред репутации России как `надежного` партнера Европы. Партнеры только тогда партнеры, когда уверены в обоюдности моральных принципов.

Судьба русских военно-культурных трофеев трагична. Эти ценности не послужили на пользу России в качестве материальной компенсации за ущерб, причиненный германскими агрессорами. Они даже не выставлялись в музеях.

Но завоеванное народом не должно растрачиваться.

Европейская цивилизация одержала очередную победу.

Проиграв вторую мировую войну, немцы сумели вернуть себе все свое имущество без всякой компенсации русским за разбой на русской территории.

Сам факт того, что европейцам удалось внушить постсоветским чиновникам низкопоклонство перед Европой, свидетельствует, что нынешние российские чиновники действительно недостойны распоряжаться мировыми культурными ценностями.

II. Европейские культурные ценности и нацизм

Нацизм в довоенной Европе
Третий Рейх существовал мирно целых шесть лет с 1933 г., когда сами германцы добровольно избрали своим канцлером Адольфа Гитлера. Успехи национал-социализма в развитии германской экономики и социальной жизни впечатляли европейцев. Не случайно из многих европейских стран в Германию устремлялись люди, чтобы устроиться на работу и получить те неслыханные привилегии, что имели германские рабочие, включая профсоюзные `кругосветные` пароходные круизы.

Идеи фашизма и нацизма были распространены во многих европейских странах, имевших собственные подобные партии, нередко, по числу фашистов на душу населения, сопоставимых с внутригерманской пропорцией. Многие историки начинают `Историю европейского фашизма` из Франции, где движение `Французское действие` (`Action Francaise`) явилось исторически первым и самым долгосуществовавшим движением фашистского толка, еще с 1899 г.

Даже евреи были очарованы европейской `модой на фашизм`, поэтому и отряды еврейской самообороны носили коричневые рубашки для доказательства своей `прогрессивности`. Такие вожди сионизма, как Х.Вайцман и В.Жаботинский, дружили с Муссолини, а Жаботинского прозвали `нашим еврейским Гитлером`. Известно, что в `Синодике итальянского фашизма` пять еврейских имен значатся как `основатели фашизма` и еще пять - как `святых мучеников за фашистское дело`.

Границы Третьего Рейха не были закрыты `железным занавесом`. Кстати, и термин `железный занавес` придумал Геббельс. (Позднее, Черчилль ввел опять в обиход этот термин и опять против того же `общеевропейского` врага.) Германия была включена в европейское и всемирное культурно-экономическое пространство.

Фашизм, особенно в его начальный период, впечатлял многих европейских интеллектуалов, которые видели в нем возбуждающую альтернативу постному буржуазному либерализму. Список их достаточно внушителен: Д`Анунцио, Маринетти, Малапарте, Джентиле, Целлине, Юнгер, Морас, Хайдеггер, Шпенглер, Бразиллах, Дрю ла Рошелле, Итс, Эзра Паунд, Вудхам Льюис и другие.

В `фашистский период европейской истории` в Париже состоялась Всемирная выставка, а в Берлине - Всемирные Олимпийские игры. В Англии и в Америке, во Франции и в Голландии происходили выставки германского нацистского искусства с докладами видных партийных идеологов. И на всех этих мероприятиях простые люди встречались и влюблялись, но не боялись друг друга. Многие видные деятели итальянского фашизма и германского национал-социализма были соучениками по европейским университетам с представителями культурной элиты тех стран, которые позже были оккупированы германской армией. Напомню, что свою автобиографию Муссолини написал по просьбе американского посла в Италии, с переводом и предисловием последнего она впервые была обнародована на английском языке в Англии в 1928 г.

Самый почитаемый скульптор национал-социализма Арно Брекер долгие годы жил в Париже, дружил с французскими интеллектуалами самого авангардного толка, а затем был сопровождающим Гитлера в его посещении Парижа в качестве завоевателя. Иностранные газеты свободно продавались в Германии до войны, а германские - во всем мире, так что все узнавали новости друг о друге из первых рук.

Интернациональными были и связи германских промышленников, строивших Гитлеру военную машину. Форд имел заводы в Германии, а германская `ИГ Фарбен` - в США. Все американцы лечились германским аспирином от `ИГ Фарбен`, и все самолеты мира строились с германским плексигласом `ИГ Фарбен`. `ИГ Фарбен` имело более 200 межкартельных соглашений с американскими компаниями, некоторые из которых было нельзя прерывать даже во время войны, или они должны быть возобновлены немедленно после окончания военных действий. Американская компания `Дженерал моторе` владела германской фирмой `Опель`, которая производила половину всех автомобилей в Германии, в том числе и для вермахта. Напомню, что первые `душегубки`, в которых нацисты уничтожали газом евреев, были смонтированы на автобусах американской фирмы `Додж`. И даже во время войны Гитлер выплачивал компенсацию компании Форда, если американские самолеты бомбили заводы Форда в Германии или во Франции. Администраторы интернациональных компаний путешествовали по всему миру и посылали денежные переводы. Например, через `Банк международных расчетов` в Базеле, Швейцария. В 1943 г. газета `Нью-Йорк тайме` писала об этом банке: `В свете подготовки союзников к вторжению на европейский континент, то, что происходит в `Банке МР` в Базеле, выглядит еще более нелепо, чем в начале войны. В этом банке американские, германские, французские, итальянские, шведские, голландские банкиры продолжают работать рука об руку как будто ничего не случалось, устраивают деловые митинги, конференции`. Играют в теннис и смеются на совместных `деловых завтраках`. Банк контролировался немцами, а президентом был американец. И в это время американские солдаты стреляли в германских и наоборот!!!

Форд присылал Гитлеру до войны в каждый день рождения в подарок 250 000 долларов, а англичанин Бернард Шоу - огромный букет цветов. Польские аристократы постоянно приглашали Геринга поохотиться в польских лесах на дичь.

Антиеврейские законы нацистов находили понимание у многих европейцев и американцев, поэтому-то германо-еврейский писатель Л.Фейхтвангер и назвал антисимитизм `интернациональным языком фашизма`. Не случайно в США тоща публиковались книги под названием:

`Возможно ли это у нас?`.

Западная Европа отдавала себе отчет в том, что острие ненависти фашизма и нацизма направлено на Россию, на Коминтерн, на `еврейский большевизм`. И думали европейцы о таком развитии событий не без приятных предвкушений. Ибо все европейские политики, вне зависимости от названия партий, призывали на борьбу с `чумой большевизма`, со всех церковных кафедр всех религий неслись анафемы безбожному коммунизму. Каждый европеец, вне зависимости от его политических убеждений, в глубине души осознавал, что только Гитлер может спасти Европу от `русских красных варваров`.

Национал-социализм и антиквариат

Искусство всегда волновало Гитлера и других руководителей Третьего Рейха, тем более что культура была признана важнейшим аспектом германизма. Однако до 1937 г. никаких репрессий против неугодной национал-социализму культуры не проводилось, хотя печатных выпадов против `культуры жидо-большевизма` было предостаточно.

С 1937 г. началась чистка германских музеев от модернистских `извращений`, было конфисковано около 16 500 произведений авангардистов. Затем была устроена знаменитая выставка `Дегенеративное искусство`, перемещавшаяся по многим городам Германии и Австрии. Эта выставка привлекла внимание интеллектуалов всего мира, ее смотрело более трех миллионов человек. Впервые модерное искусство увидели массы людей, а до этого оно было уделом лишь группки эстетов.

Конфискованные из германских музеев творения модернистов и стали первым звеном `проблемы перемещенного искусства`, которая встала после войны в 1945 г. и продолжается до сего времени. Отнятые у собственных германских музеев произведения искусства были частично проданы за границу, частично обменены на образцы классического искусства, некоторые попали в личные коллекции нацистских вождей, ценивших модерн, но запрещавших любить их прочему народу. Весьма малая часть самых малоценных работ была публично сожжена нацистами для назидания публики, как сожгли когда-то и малоценные издания неких `еврейско-большевистских литераторов`.

В июне 1939 г. в Швейцарии в `Галерее Фишер` был организован публичный аукцион конфискованных шедевров европейского авангарда, и многое было куплено мировыми музеями и частными коллекционерами.- Вся выручка шла Третьему Рейху.

Надо уточнить послевоенную судьбу этих шедевров. Поскольку победители-союзники в 1945 г. не позаботились объявить недействительными все конфискации из германских музеев `дегенеративного искусства`, а все денежные расчеты происходили в негерманской валюте, то все покупки этого товара из рук нацистов остались законными и по сей день. (Таков `двойной стандарт` победителей по отношению к тому, что нацисты продали, и к тому, что купили.)

Таким образом получилось, что наиболее пострадавшими от эстетики германского национал-социализма европейскими музеями стали германские музеи, лишившиеся практически всех памятников модернистского искусства конца XIX-начала XX веков. Зато германский нацизм принес прибыль музеям Западной Европы и США, которые скупали по дешевке шедевры Пикассо, Ван Гога и других художников, которые сегодня являются самыми дорогими из всей истории человечества.

Немецкие евреи, выезжавшие из Германии до 1939 г., могли беспрепятственно вывозить все свое домашнее имущество, включая произведения искусства. Поскольку половина германских евреев благополучно эмигрировала из Германии, практически все еврейские коллекции были вывезены самими хозяевами или проданы перед отъездом.

Сегодня, спустя полвека после войны, забывается, что перемещение культурных ценностей из всех европейских стран в Германию началось не в связи с военными действиями и насильственными акциями нацистов, но совершенно по другим причинам и задолго до войны.

Как только немецкий народ доверил свою судьбу канцлеру Гитлеру в 1933 г., тот быстро привел германскую экономику к расцвету, и немцы стали богатеть. Многие немцы, нацисты и ненацисты, активно коллекционировали произведения искусства, не обращая внимания на политическую ситуацию. В богатую культурную страну всегда стекаются произведения искусства, и в гитлеровскую Германию хлынули памятники со всего мира.

Многие вожди национал-социализма были заядлыми любителями прекрасного и не жалели денег на приобретение шедевров. Даже главные вожди нацизма, как А.Гитлер и Г.Геринг, квалифицировались всем миром как `респектабельные господа`. Все покупки Г.Геринга или А.Гитлера были законными, и продавцы не оставались внакладе. Добавим, что оба вождя были одержимы собирательством, и две самые грандиозные частные коллекции Третьего Рейха были предназначены в дар германскому народу.

Только после войны мир переименовал прежних `глав культурных государств` в `извергов ` рода человеческого` и объявил все германское коллекционирование `преступным ограблением невинных жертв гитлеризма`. До войны же, пока германские солдаты еще не пришли во Францию или в Голландию, французские и голландские антиквары привозили в Германию свой товар и навязывали тем покупателям, кого после войны стали называть `нацистскими насильниками`.

Гитлер лелеял идею возвращения в Германию всех памятников германской культуры всех времен, которые покинули Германию в течение последних четырех столетий. Директор Берлинского музея О.Кюммель по поручению Геббельса задолго до начала войны объездил со своими сотрудниками всю Европу и составил `Меморандум и список произведений искусства, украденных французами из Рейнской области в 1794 году`. Затем германские музейщики подготовили еще более капитальное исследование `Список произведений искусства и ценных предметов, которые ушли из Германии, начиная с 1500 года и стали иностранной собственностью вне зависимости от законности или незаконности приобретения`. В списке перечислялись картины, скульптуры, декоративное искусство, книги, рукописи, карты, музыкальные инструменты, архивы, военные трофеи, оружие и многое другое.

Однако никаких практических акций по выполнению этих `списков` германские оккупанты не осуществляли, отложив это `окончательное решение судьбы зарубежных германских памятников` до `окончательной победы над всеми врагами Третьего Рейха`. Однако и тогда немцы не планировали грабеж западноевропейских стран, предполагались всевозможные формы обмена, покупки, компенсации.

Совершенно иначе произошло знакомство славянско-германским `культурным национал-социализмом`.

Нацисты и `славянские ценности`

22 августа 1939 г., за неделю до нападения на Польшу, Гитлер призвал своих солдат `быть жестокими... убивать без жалости или прощения всех мужчин, женщин, детей польского происхождения и языка... в грядущей кампании по уничтожению Польши`.

По поводу русского народа Г.Гиммлер говорил: `Нам противостоит население в 180 миллионов, смесь разных рас, даже имя которых непроизносимо и внешность которых такова, что любой может их пристрелить без всякой жалости или эмоций... Эти люди, спаянные евреями в одну религию, одну идеологию, что называется большевизмом... Мы, германцы, являемся единственными людьми в мире, которые относятся к животным справедливо, и мы те, которые будут справедливо относиться к этим недочеловекам. Однако заботиться о них или давать им какие-то идеалы есть преступление против нашей крови`.

Культура славян не представляла никакой привлекательности для германских нацистов, они выслеживали и вывозили в Германию только произведения европейской культуры. Гитлеру даже не понравилась картина Рафаэля потому, что она была из польской коллекции, и он, оглядев ее, вернул обратно в Польшу, где ею завладел гауляйтер Франк.

Корысть захватчиков и `инстинкт воина`, однако, требовали удовлетворения военными трофеями. Тогда нацистские искусствоведы ввели новые термины, например: `германские произведения, фальшиво обозначенные польскими историками `как польские`, или `созданные в подражательство германским`. Согласно оккупационному туристскому путеводителю по Польше, эта страна представлялась как `белый фасад германской барочной церкви посреди бескрайней пустой земли славянского бесхозяйствования и большевистского бескультурья`.

Отношение немцев к русской культуре сформировалось задолго до национал-социализма. В школьных учебниках 1925 г., на которых воспитывалось поколение `завоевателей`, говорилось:

`Русский дух как таковой, видимо, не приспособлен к творческой созидательной деятельности. Почти всем, что создано Россией во внешних и внутренних делах, она обязана немцам, состоявшим на русской службе, или прибалтийским немцам`. `Научные рассуждения` германских профессоров и после поражения гитлеризма базировались на тех же принципах. Так, в качестве `западного ответа` на русский успех в космосе германский историк Вернер Келлер в 1960 г. написал переведенные на большинство языков мира книги `Восток минус Запад = Ноль` и `Долг России Западному Миру с 862 по 1962 г.`, в которых доказывается, что русские украли всю свою культуру и технику у западноевропейцев. `

Серьезный интерес к славянской и еврейской культурам проявляла только специальная `Команда Рейхслйятера Розенберга` (ERR), которая собирала материалы в качестве `образцов враждебной германизму культуры` и для будущего `Музея уничтоженных народов`. `Для выполнения заданий национал-социалистической партии в области идеологии и для дальнейшего использования в научно-исследовательской работе высших школ` - таков был приказ Фюрера от 1 марта 1942 г., в котором упоминается об использовании памятников русской культуры исключительно для идеологической борьбы.

Немцы уничтожили в России практически все, до чего смогли дотянуться. Все музеи, все библиотеки, все архивы и все памятники той части России, что была под оккупацией, пострадали так, как не пострадал ни один западноевропейский музей или памятник.

В конце войны, когда началась агония Германии под англо-американскими бомбами и под натиском русской армии, немцы в первую очередь спасали исключительно памятники германской культуры, затем - общемировой, но не вывезенной славянской.

После капитуляции военных по всей Германии начались массовые грабежи бесхозного имущества. Растаскивалось по домам и усадьбам все, что валялось беспризорным, по территории Германии носились вооруженные банды грабителей из освободившихся заключенных, военнопленных и перемещенных лиц. Числом около 8 миллионов, одержимые ненавистью к своим недавним тюремщикам немцам, они грабили все, что можно продать, и уничтожали все, на что не было спроса.

На памятники русской культуры, вывезенные из СССР, спроса не было и не могло быть, Русские предметы как `неоцененные` было невыгодно пересылать в другие страны для перепродажи и было опасно держать в Германии под угрозой в обвинении в мародерстве на русской территории. Русские памятники культуры стали `проклятыми предметами` на германском послевоенном черном рынке. Любой благоразумный человек должен был избегать прикасаться к ним. В таких условиях `антирынка`, как правило, памятники погибают. Вот так и было уничтожаемо `все русское` уже в послевоенной Германии, после Победы.

Надежды некоторых россиян на розыск скрытых где-то на Западе больших запасов памятников русской культуры, вывезенных немцами во время войны, основаны только на неведении о реальной мизерной значимости русской культуры в глазах западноевропейцев. Все газеты западного мира в течение двух десятков предвоенных лет сообщали только о трагедии русской культуры, терзаемой большевиками так, как будто Россия была оккупирована чужеродными ордами.

Сегодня, спустя полстолетия после окончания войны, Запад, так же как и перед войной, не может представить себе реституцию как двусторонний процесс, имея в виду `двустороннее уважение к памятникам культуры`. Запад опасается, и об этом пишут все западные газеты, что `возвращенные в Россию` памятники культуры опять попадут в руки тех же самых `министров культуры`, которые и обесчестили русскую культуру. Запад подозревает, что `двустороннюю реституцию` приберет к своим жадным рукам сегодняшний `перестроенный` министерский чиновник исключительно для личного обогащения за счет интересов России. Западная пресса уже давно наполнена публикациями о повальном воровстве экспонатов из российских музеев, включая и трофейное искусство.

Любой здравомыслящий человек понимает, что памятники культуры тогда покидают страну, когда населению этой страны постоянно внушают, что этим памятникам будет значительно лучше жить за границей, ибо там их больше ценят!

Каждый западный интеллектуал и сегодня видит свой долг в спасении памятников культуры от неграмотности российских чиновников, от неухоженности российских хранилищ и от того народа, который терпит на шее своей культуры этих `чиновных паразитов`.

Запад только ухмыляется, слушая рассуждения министра культуры Е.Сидорова, разглагольствующего об `общеевропейском культурном пространстве`, и высказывания замминистра М.Швыдкого о том, что, дескать, и Западная Европа, и `Голландия была, так же как Россия, оккупирована фашистской Германией`.

Давайте рассмотрим подробнее: была ли Западная Европа оккупирована фашизмом `так же` или `не так же`, как Россия.

Европейские культурные ценности под оккупацией

Разрушенную Варшаву Гитлер запретил восстанавливать, ибо планировал лишить поляков культурного центра. Но вот голландцам было клятвенно обещано восстановить все разрушенное германским вторжением.

Париж не сопротивлялся оккупации, он был объявлен `открытым городом`, поэтому германская армия не хлынула в завоеванный город, а планомерно его осваивала, превратив его в место отдыха для своих солдат, утомленных войной на русском фронте.

Французы впервые увидели немцев лицом к лицу в. массе на улицах Парижа. Согласно впечатлению очевидцев, парижан поразило, что бронзовые лица германских солдат `в общем - красивы`. Сюрпризом было то, что многие немцы способны играть на музыкальных инструментах. Вот так описывали первого оккупанта в первый день парижские газеты: `На лице германского мотоциклиста, первым промчавшимся по площади Вольтера, сияло счастье быть двадцатилетним, быть германцем и быть победителем Парижа`.

Французы встретили завоевателей так, что к первому вечеру оккупации пооткрывались все кафе и рестораны. Во многих предлагалось бесплатное пиво для германских солдат. На стене самого знаменитого парижского борделя уже с ночи висела надпись на немецком языке: `Предприятие откроется в 3 часа пополудни`.

На Западном фронте германской армии был отдан приказ неукоснительно соблюдать все правила ведения войны согласно Гаагской конвенции 1907 г.

Как для француза Наполеона, так и для .немца Гитлера искусство и война были взаимосвязанными понятиями, поэтому для своего первого визита в Париж Гитлер взял в компанию еще и архитекторов Шпеера и Гиеслера, а также скульптора А.Брекера. Гитлер как-то заметил, что если бы судьба не приказала бы ему быть политиком, то он обязательно бы жил в Париже и изучал здесь искусство. Вот таким было отношение немцев, нацистов, гитлеровцев к французской культуре. Всем германским солдатам, прибывающим в Париж, было приказано в обязательном порядке отдавать воинский салют Могиле Неизвестного Солдата. А в Польше и в России специальным приказом было категорически запрещено проявлять какое-либо почтение к воинским памятникам, подлежавшим немедленному уничтожению.

Гитлер глубоко чтил своего европейского предшественника Наполеона, он распорядился перевезти из Вены в Париж прах сына Наполеона, помещенный рядом с гробницей своего великого отца. Торжественное шествие с факелами в униформе наполеоновских лет восхитило парижан.

Уже после вторжения в СССР в Париже открылась знаменитая выставка `Большевизм против Европы`. Все европейское движение `Новая Европа` взяло своим девизом слова Виктора

Гюго: `Здесь должна быть Новая Европа, из которой Англия и Россия должны быть выкинуты. Мы должны столкнуть Англию в море, а татаро-русских выпихнуть обратно в их степи`. Главной героиней фашистской Франции стала Жанна д`Арк, сожженная англичанами на костре.

Ну а какая судьба ожидала европейские музеи `под сапогом германской военщины`?

Самым первым пожеланием оккупантов к французам было требование выдать им германские знамена, что французы взяли в качестве трофеев в войну 1918 г. Затем парижскому Музею армии был предъявлен список 2000 предметов, захваченных Наполеоном в Германии. Такова психология общеевропейского духа - обязательный реванш. Вот почему немцы и сегодня требуют от России возврата трофеев. Германии нужна сатисфакция за поражение. Кстати, парижский Музей Армии был единственным европейским музеем, к которому были предъявлены претензии. Исполнялся `ритуал победителя`. Гитлер потребовал, чтобы подписание договора о капитуляции Франции в 1940 г. было совершено в том же (уже музейном) вагоне, в котором французы оформили капитуляцию Германии в Компьене в 1918 г. Гитлер сел точно на то место, на котором в 1918 г. сидел французский маршал Фош, диктуя германцам французские условия капитуляции. Таков общеевропейский ритуал!

В Польшу, в Россию вместе с германской армией шли отряды специалистов по истории и искусству только для ограбления. Однако для западноевропейских стран в вермахте было создано специальное управление и отряды Конституции Kunstschutz), чьими задачами было охранять памятники культуры от военных случайностей. Забота об охране памятников культуры упоминалась во многих боевых приказах вермахта перед началом какой-либо операции в центре Европы. Во Франции Конституция составил список памятников архитектуры, которые должны быть неприкосновенны для армии и свободны от постоев. Вооруженные отряды Конституции регулярно патрулировали все исторические места оккупированной части Франции.

С помощью германской армии были осуществлены ремонтно-реставрационные работы в древних городах, пострадавших от военных сражений, например, в Лувене и Бовэ. Солдаты вермахта помогли бельгийским реставраторам снять витражи с кафедрального собора в Брюсселе и построили предохранительную стену вокруг великого шедевра Рубенса `Снятие с креста` в Антверпене.

Когда офис Конституции открылся в Париже, французские музейщики преподнесли нациям список в 350 000 шедевров из Лувра и других музеев, которые были спрятаны в убежищах по всей стране. По предоставленным адресам вермахт выставил вооруженную охрану для французских культурных ценностей, и за время войны не пропал ни один предмет.

Лувр открыл свои двери для оккупантов и публики осенью 1940 г., и его залы были ежедневно заполнены германскими солдатами, которые и индивидуально, и коллективно обязаны | были приобщаться к мировой культуре. Ни одному французскому художнику оккупанты не препятствовали творить все что он захочет и продавать кому угодно. Гебельс даже поощрял творческую интеллигенцию Франции, приглашая ее отдельных представителей посещать Германию. Так, французский великий комедиант Морис Шевалье, великая певица Эдит Пиаф гастролировали с успехом по Германии. Германские дирижеры, - певцы, музыканты и театральные группы выступали в Париже. Германские музеи обменивались выставками с музеями Франции и Голландии.

Как писала американская исследовательница Л.Николаев в своей книге `Похищение Европы` (Lynn H.Nicholas. The Rape of Europa, N.Y., 1994); `Ничего не может быть более контрастным по отношению к действиям нацистов в Польше`, чем вид убежища, которое построили гитлеровцы для спасения экспонатов из голландских музеев, включая знаменитый и гигантского размера `Ночной дозор` Рембрандта. Это был первоклассный бетонный бункер с кондиционированием воздуха и `загримированный` сверху под песчаную дюну.

`Апофеозом контрастности` я бы назвал другое событие. После окончания войны французское правительство наградило командующего отрядом Конституции во Франции графа Франца Вольф-Метерника (Franz Wolff-Metternich) орденом Почетного легиона. Орден оккупанту за помощь французской культуре! Ну а достоин ли советского ордена хоть один гитлеровец хотя бы за `, одно деяние по спасению русской культуры?

Совершенно особое отношение практиковалось нацистами к имуществу европейских евреев. Эта особенность была закреплена и в Компьенском договоре о перемирии с Францией в июне 1940 г. Французам напоминалось, что договариваются только французская и немецкая нации, но к евреям и масонам договор не относится, потому что сами евреи никогда не почитают законы, которые издают `гои`, то есть не евреи.

Чтобы сегодня не ошибиться в `проблеме реституции`, нужно отчетливо представлять принципы национал-социализма, по которым конфисковывалось имущество европейских евреев.

В Европе конфискация еврейского имущества производилась не в пользу германских оккупантов, как это было в Польше или в СССР, но `в пользу народов Европы`.

Согласно нацистской теории, евреи явились в европейские страны `откуда-то` голыми, нищими и просились `только обогреться`. Поэтому все имущество, приобретенное евреями в данной стране, считалось украденным у коренного населения. Оккупируя какую-либо страну Европы, гитлеровцы конфисковывали еврейское имущество в пользу жителей данной страны. Все ценное продавалось на аукционах, а малоценное раздавалось неимущим местным жителям. Таким образом, выгоду от антиеврейских акций получали не только сами оккупанты, но и оккупируемые не евреи: французы, голландцы и прочие. А когда война закончилась, найденные в Германии произведения искусства, когда-то конфискованные у заграничных евреев, возвращались тому государству, в котором эти евреи проживали на момент вторжения вермахта. Следовательно, опять выгоду получала, к примеру, Франция в лице французского правительства и французских музеев. Так, и Голландия получила после окончания войны из побежденной Германии имущество бывших голландских евреев. Все `Каталоги`, `Списки` якобы украденного германцами `голландского или французского` имущества, составленные государственными организациями, в большей части являются требованием получения имущества евреев. Нет сомнения, что без германской оккупации и без нацистской идеологии эти государства никогда не смогли бы претендовать на имущество своих уничтоженных граждан.

Вот пример из Голландии, который описывается в книгах в качестве `единственного случая, когда экспонаты, принадлежавшие Голландскому государственному музею, были перевезены в Рейх` (Lynn H. Nicholas. The Rape of Europa. P. 110).

Основатели голландского музея `Kroller-Muller` вскоре после первой мировой войны приобрели в Германии необычайно дешево три картины знаменитых немецких живописцев Лукаса Кранаха, Ганса Бальдунга Грина и Брюина Старшего. Г.Геринг объявил, что эти шедевры были приобретены в Германии по `несправедливой цене` и несправедливо вывезены с их германской родины. Через посредство Мюльмана Геринг предложил музею выкупить картины за деньги и предоставление права собственности на ту землю, где расположено здание музея. Музей принял предложение, а на полученные деньги купил шедевры Писсарро, Ван Гога, Мане, Дега, которые нацистами расценивались как `дегенеративные` и были ранее конфискованы. После разгрома германских нацистов голландское государство получило в свою собственность и то, что продала нацистам, и то, что приобрела от нацистов. Правда, две картины, которые были конфискованы нацистами у французских евреев, попали во французский музей, так что и французское государство получило послевоенную прибыль от действия германских нацистов.

Конфискация еврейских коллекций осуществлялась спецподразделением рейхсляйтера Розенберга (ERR). Но если в Польше и в России вермахт обязан был помогать и помогал конфискации и вывозу в Германию, то во Франции, в Голландии были многочисленными случаи, когда вермахт препятствовал вывозу в Германию, оправдывая это заботой о репутации германской, армии. Так, например, германский военный комендант Парижа протестовал (и успешно) по поводу попыток вывоза из Франции имущества еврейской антикварной фирмы Вильденштайна.

Конфискованные у французских евреев произведения искусства выставлялись на специальном аукционе `Жо де Пом` в Париже, на котором все финансовые оформления покупки были организованы так, чтобы легализовать продажу. Платежи осуществлялись в французских деньгах, и выручка шла французскому правительству в Фонд помощи детям французских солдат, убитых на войне.

Даже в оккупированной Франции Лувр оставлял за собой право запрещать вывоз любого произведения искусства в Германию. Из всего конфискованного Лувр имел право первого выбора лучших произведений для себя. Поэтому французский музей был заинтересован в нацистских конфискациях и богател с помощью оккупантов!.

Вот пример `нацистских зверств` по отношению к коллекции французского еврея А.Шлосса: из конфискованной коллекции Лувр первым выбрал себе 49 лучших картин, за которые он должен был заплатить 18,9 миллиона франков, однако не заплатил, хотя картины оставил себе навсегда. Надо отметить, что Гитлер лично разрешил Лувру сделать первый выбор, согласившись, что для `Музея Фюрера` достанется только `остаток`.

Гитлер купил 262 картины, за которые он заплатил 50 миллионов франков французскому государству (по оценке самих французов). Остальные 22 картины были отданы французской администрации для реализации на парижском антикварном рынке в пользу Франции.

На аукцион в `Жо де Пом` официально евреи не допускались, но многие мировые антикварные фирмы США, Англии и Латинской Америки, возглавляемые евреями, через подставных лиц скупали в Европе имущество, конфискованное нацистами у европейских евреев. Бизнес есть бизнес, и деловые люди не могли пропустить случая поживиться особо выгодной ситуацией.

Германские нацисты платили такие большие деньги, что антиквары всех стран, в том числе и евреи, наперебой изобретали способы переправки в Европу произведений искусства. Обманывая собственные правительства, запрещавшие какую-либо торговлю с врагом, через Латинскую Америку и другие страны они гнали в Европу антикварный товар, не обращая внимание на `гром пушек` и на `зверства против человечности`. Антиквар Вильденштайн, о конфискации парижской фирмы которого нацистами уже говорилось, в Нью-Йорке в филиале своей парижской фирмы устраивал дела по переправке вещей и денег в оккупированную Францию и в нейтральную, но посещаемую немцами Швейцарию.

К истории о продаже коллекции французского еврея А.Шлосса нужно добавить, именно его наследники, проживая в спокойствии в неоккупированной части Франции, `поймали` германского офицера на улице и предложили ему организовать продажу в Германию. То, что коллекцию в конце концов конфисковали по разрешению французского правительства в неоккупированной зоне, не входило в планы владельцев, которые должны были получить деньги от французского правительства, которое их обмануло, разрешив конфискацию, но не передав деньги, полученные от гитлеровцев. Гитлер же перевел свои деньги за покупку аккуратно и в срок.

Европейский антикварный рынок расцвел под нацистской оккупацией и достиг своего апогея.

Ведущий парижский аукцион `Отель Друо` начал свои продажи уже с Сентября 1940 г. и в первый же сезон оккупации продал миллион памятников культуры. Продажи следующего 1941 г. побили все предыдущие европейские рекорды вплоть до 1824 г. Как писали европейские газеты:

`Наконец-то парижский антикварный рынок не нуждается ни в евреях, ни в американцах, чтобы достигать сенсационных цен`.

Как показали расследования после войны, более 80% французских антикваров активно сотрудничали с оккупантами, снабжая гитлеровцев произведениями искусства. Только потому, что коллаборантов оказалось так много, французское правительство после войны решило не преследовать их, чтобы не разрушить всю французскую антикварную торговлю.

Кроме германских `нацистов` во время войны скупали антиквариат и `простые германцы`, и `простые европейцы`. Также активны были и многие европейские музеи, директора которых видели своим долгом обогащать свои собрания вне зависимости от военной или политической ситуации на Европейском континенте. И откровенно использовали оккупацию и `страх перед германцами`, чтобы уговаривать коллекционеров завещать музеям LBOH сокровища или просто прятать их в музейных хранилищах.

Послевоенная `ситуация` также явилась `новой игрой в новые возможности`. В российской прессе обычно пишут, что `все ценности` были вывезены после войны в Америку, тогда как в реальности большая часть `культурных трофеев` осела в Европе, будучи проданной европейцам американскими солдатами и немцами в Германии. Или отвезена в Швейцарию для продажи швейцарцам, или во Францию - французам. Трудно представить, но и после окончания войны в Германии в Европе осталось достаточное число и богатых, и культурных людей, которые воспользовались возможностью выкупать у `новых оккупантов` европейские культурные ценности.

Быстро сообразили использовать реституцию и бывшие хозяева произведений искусств, выгодно и добровольно продавшие их германским нацистам. После прихода американских войск они стали `рыдать и плакать` о том, что их якобы ограбили эсэсовцы. И требовать обратно. Были случаи, когда переждавшие в Европе или в Америке `жертвы антисемитизма` выкалывали на своем теле `номера концлагерей`, чтобы получить компенсацию.

Вот и сегодняшнее требование голландского правительства вернуть в Голландию `Коллекцию Кенигса`, как якобы `насильно и незаконно выкупленную из Голландии`, является не более, чем `трюкачеством`, попыткой использовать невежественность российских чиновников в истории оккупации Европы немцами.

Пример из реальной жизни.

Картина Вермеера `Художник в его студии` была собственностью австрийских графов Черниных и долгие годы была выставлена для венской публики в галерее графской семьи. Многие богатые коллекционеры мира давно предлагали продать картину, но владельцы отказывались, ибо австрийское государство запрещало продажу шедевра за границу. После аншлюса Австрия и Германия стали единой страной, и перевоз в германскую часть перестал быть проблемой. Первым было предложение Геринга, подкрепленное внушительной суммой в 1,8 миллиона германских марок. Однако директор австрийского управления памятниками Платнер (Plattner)написал личное послание к Гитлеру, в котором заявлял, что такой важный шедевр искусства должен быть продан только в государственный музей, имея в виду венский музей Kunsthistorisches. Для финансирования приобретения Вермеера от Чернина Платнер предлагал продать уже конфискованную коллекцию чехословацкого еврея Оскара Бонди (Oscar Bondy). Австрийский музейный патриот считал нормальным обогатить свой музей за счет еврейской жертвы. Дело разрешилось несколько иначе - А.Гитлер сам купил Вермеера для своего будущего `Фюрер музея`.

Что же произошло с Вермеером после того, как Германия проиграла войну? Гитлера объявили `преступником против человечности`, Австрию - `первой жертвой германского нацизма`, а Платнера - `борцом с нацизмом за австрийское культурное достояние`!

Граф Чернин, не будь дураком, обратился к американцам с просьбой вернуть ему Вермеера, утверждая, что враг человечества Гитлер жестокими методами принудил его продать свою фамильную ценность. На состоявшемся в Вене суде было показано письмо графа к Гитлеру, написанное вскоре после продажи, где Чернин в изысканных выражениях благодарит Гитлера за щедрую цену и высказывает пожелание, что `картина будет приносить наслаждение Фюреру`. Продажа Вермеера Гитлеру была признана добровольной со стороны графа, поэтому даже обсуждалась некоторое время идея о вывозе ее в США в качестве репараций как `государственной нацистской собственности`. Ввиду начинавшейся уже `холодной войны` американцы отдали картину в тот самый венский Музей истории искусства, в который когда-то хотел ее устроить Платнер. И в этом случае европейский музей разбогател с невольной помощью нацизма.

Как только отгремели пушки на Европейском континенте, туда хлынули новые `голодные покупатели`, но `с самыми толстыми кошельками` - американцы и англичане. Так, два директора американского и английского музеев вдвоем надеялись скупать по дешевке произведения искусства у `разоренных и ограбленных нацистами французов и голландцев`. Однако предлагаемые заморскими гостями цены вызвали дружный хохот европейских антикваров. Они рассказали американским простофилям, что германские нацисты приучили их к высоким ценам и к немедленной оплате. Немцы оплачивали антикварные счета даже в июне 1944 г., когда американские танки были в нескольких часах хода до Парижа.

Париж, Франция, французская культура высоко ценились `кровожадными гитлеровцами`. В Париже продолжали создавать новую моду, в Париже продолжались заезды скаковых лошадей, ресторанная кухня не испытывала недостатка в экзотических продуктах со всего света.

Для европейских евреев наступление нацизма было катастрофой, однако нельзя упускать из виду, что они имели достаточно-времени на проведение операций по сохранению своего имущества. Оккупанты не нарушили европейской экономической системы, следовательно, было много способов перевода денег и коллекций. Банковские операции были достаточно независимы, а `Америкен-экспресс` функционировала достаточно долго и надежно. Так, известный голландский коллекционер рисунков Фритц Люгт (Frits Lugt) переехал из Парижа в Швейцарию в сентябре 1939 г., без своей коллекции, однако его друзья вскоре переслали ему лучшую часть его собрания в 60-ти заказных письмах. В мае 1940 г. Люгт с женой переехал в США,

Знаменитая американская еврейка - коллекционер Пегги Гугенхайм в день вторжения вермахта в Норвегию сняла себе новую шикарную квартиру в Париже на Вендомской площади и затратила большие деньги для ее декорирования, чтобы ее коллекция европейского авангарда смотрелась выигрышней. В день знаменитой бомбежки Парижа германскими самолетами 3 июля 1940 г. она сделала замечательную покупку - скульптуру Бранкусси у самого автора. Даже во время `жестокой нацистской оккупации` прекрасной Франции неутомимая Пегги старательно выполняла свой `зарок` - `покупать по картине каждый день`.

Многие евреи и неевреи продавали свои коллекции с большой выгодой, пользуясь необычайно высокими ценами, поднятыми нацистами. Поэтому сегодня, спустя полвека после тех событий, нельзя упускать-из вида, что и те произведения искусства, которые хранятся в России как `бывшая собственность венгерских евреев`, вполне могли быть проданы самими владельцами добровольно, а потому потеряли право именоваться `коллекциями жертв нацизма`. Требования тех стран, в которых эти евреи когда-то проживали, могут быть расценены, как еще одна попытка обмануть невежественных российских чиновников.

Даже в тех случаях, когда у бежавших в США или в Англию евреев нацисты конфисковывали имущество как `брошенное`, многие из них получали полную страховую сумму от интернациональных страховых компаний. Поэтому после капитуляции Германии некоторые еврейские коллекционеры даже не претендовали на свои конфискованные нацистами коллекции, ибо считали, что удачно и выгодно продали их страховым компаниям. В таких случаях истинными владельцами культурного имущества, возврата которого требовали французское, голландское или германское правительства, являлись страховые компании, не предъявлявшие претензий по своим особым соображениям. И так далее.

Германские национал-социалисты вели себя респектабельно в Центральной Европе. Например, Г.Геринг, вопреки всевозможным слухам о якобы насильственных методах собирания его коллекции, сумел предъявить после войны доказательства, что за каждый предмет он неукоснительно платил деньги. Недаром, по воспоминаниям голландских антикваров, Геринг всегда оставлял о себе только приятные воспоминания.

Поведение германских оккупантов в странах Центральной Европы и соотнесение его с поведением в славянских странах Польши и России показывает, как нужно оценивать современные высказывания некоторых западных исследователей проблемы реституции. Ибо многие из них публикуют в своих ученых трудах сентенции подобного рода: `Как только русские употребляют эпитет `нацистские жестокости`, ум западного ученого отключается: `Опять эта советская пропаганда`.

Руководители СССР не позаботились поручить советским научным работникам задачу опубликовать в странах Европы научные труды и популярные публикации, доказывающие уникальность и катастрофический характер великой славянской трагедии, учиненной германским нацизмом. Так, как это делают, к примеру, евреи. Поэтому сегодня на Западе просто не знают, по каким мотивам Россия требует себе компенсации за германский разбой. В странах Западной Европы под термином `германский разбой при оккупации` понимают нечто иное и гораздо `более приятное`.

Для славян вторая мировая война была жестокой и долгой, начавшейся в сентябре 1939 г. и не оканчивавшейся вплоть до мая 1945 г.

Но для остальных европейцев она была `двойной`. Сначала немцы быстро заняли европейские страны, затем была `спокойная от грома и пушек и от бомбежек` оккупация в течение четырех лет. Только в июле 1944 г. началась настоящая война и в Центральной Европе. Теперь уже германский вермахт защищал `всю Европу` от вторгнувшихся сюда англо-канадско-американских войск. Эта `вторая война внутри второй мировой` и была наиболее разрушительной для европейской культуры.

Изобретенные англичанами `ковровые бомбежки` городов были призваны тотально уничтожить все живое, все человеческое и все созданное человеком. О чем свидетельствует, например, тот факт, что английское командование, разрабатывая операцию по бомбардировке Дрездена 13 февраля 1945 г., учло `человеческие слабости` своих летчиков. Поэтому они были обмануты: экипажам были выданы для бомбежек фальшивые карты Дрездена, где были заменены наименования объектов. Так, вместо `музей` было обозначено `военный завод`, а вместо `больница` - `казармы эсэсовцев`. В Дрездене от обычных бомб за одну операцию погибло больше людей, чем в Хиросиме и Нагасаки от ядерных бомб.

Первые английские бомбежки Бремена и Гамбурга начались 19 мая 1940 г. С 14 августа 1940 г. английская авиация начинает бомбежку голландской и французской территории. 12 ноября 1940 г. англичане начинают бомбить Италию. 30 мая 1942 г. налет 1000 английских самолетов уничтожил древнейшую часть Кельна. 2 марта 1943 г. - тотальная бомбардировка Берлина английской авиацией. 19 июля 1943 г. Рим подвергся бомбардировке американской авиацией. 15 февраля 1944 г. английская авиация сбросила на Берлин за один налет 2500 тонн бомб. В этот же день 15 февраля англичане уничтожили с воздуха древний памятник Италии - монастырь Монте-Кассино. С 6 марта 1944 г. американские `летающие крепости` начали бомбить Берлин. Как сообщало лондонское радио, в апреле 1944 г. на Германию было сброшено 80 000 тонн бомб.

Германские ФАУ-1 и ФАУ-2 обрушились на Лондон только 19 июня 1944 г., когда союзники уже высадились в Нормандии. В первый период `Европейской войны` немцы сознательно ничего в Европе не разрушали, не трогали коллекции европейских музеев, но лишь охраняли их в том состоянии, в котором сами европейцы их хотели содержать. Никто в Европе в начале военного конфликта не мог предвидеть, что главная опасность для европейских музеев придет совершенно с другой стороны Европейского континента. Не из Германии, но от побережья Атлантики. Не от германских нацистов, но от `англо-американских освободителей`. Вот тогда-то и началась та лихорадка по спасению и перепрятыванию ценностей, все предыдущее время находившихся в безопасности. Только в этот период `Войны от Атлантики` у европейских музейщиков уже не было ни времени, ни достаточных средств для обеспечения спасения памятников культуры. Тогда сами немцы стали помогать уже всей Европе спасать европейскую культуру. Часто по просьбе и с участием музейщиков оккупированных стран немецкие солдаты перетаскивали музейные кол- лекции Голландии, Бельгии, Франции, Италии в новые убежища поближе к германской территории и внутрь Германии или Австрии. Это не было конфискацией, и нередко сотрудники самих музеев сопровождали транспорт. Мотивы - спасение памятников общеевропейской культуры, то есть принадлежавшей и немцам тоже. Эти-то произведения искусства, что были обнаружены победителями в побежденной Германии, и создали психологический образ `германского ограбления европейских музеев`.

Европейцы, услышав о вторжении в Европу англо-американских войск, стали волноваться за судьбу своих культурных ценностей не только в ожидании бомбежек и обстрелов, но и от предчувствия алчности освободителей. Все европейцы знали из школьных учебников, что англичане ограбили полмира для наполнения своих музеев. Уже во время Французской революции англичане организовали специальные фирмы для крупномасштабной скупки антиквариата у французской аристократии. А перед наступающими наполеоновскими армиями в Италии постоянно маячили английские купцы, скупавшие ценности в `мертвой зоне` между двумя армиями.

Неудивительно, что немцы использовали `общеевропейский страх за европейскую культуру` в своей антисоюзнической пропаганде. Так, лишь только союзники высадились в Сицилии, берлинское радио незамедлительно передало, что в Британский музей уже отправлено два судна с `культурными трофеями в пользу Англии`. Из многих антиамериканских тем геббельсовской пропаганды наиболее глубоко и эффективно разрабатывалась тема о том, что культурную Европу ожидает нашествие дикой `негритянской` американской армии. В германских листовках изображались два негра в униформе англо-американской армии, обменивающиеся такими репликами: `Мы едем в Европу, чтобы спасать культуру. А что такое `культура`, Джимми?` На других плакатах изображен негр, волочащий за талию Венеру Милосскую, на которой написана цена 2 доллара.

Только в последние недели войны европейские музейные культурные ценности перемешивались, перевозились, вывозились и впопыхах прятались. Были случаи, когда германские солдаты насильно увозили из европейских церквей шедевры искусства, как, например, из Бельгии или Италии. Но это были акции не грабежа, а спасения ценностей от общеевропейского `русско-большевистского врага`.

Так, например, настоятель итальянского монастыря Монте-Кассино возражал немцам на их требование перепрятать монастырские ценности и ценности других итальянских музеев, спрятанные в монастырских подземельях. Германская армия затратила много усилий для перевоза культурных ценностей v монастыря в другие места, вплоть до Австрийских Альп, где впоследствии часть ценностей и была найдена американцами, объявившими находку `германским грабежом`. Судьба Монте-Кассино стал классическим случаем, доказывающим, что вторжение англо-американских войск нанесло культурным памятникам гораздо больший ущерб, чем вторжение германского вермахта. Нельзя не учитывать и тот фактор, что англичане и американцы бомбили не свою собственную землю.

Судьба Монте-Кассино широко обсуждалась в английской и американской прессе еще накануне штурма этого монастыря-крепости англо-американскими войсками. Германские командующие Кессельринг и Вайзакер официально заявили, что в этом монастыре - выдающемся памятнике культуры, нет крупных контингентов германских войск. Союзники высмеяли эти заявления как `очередной наглый трюк нацистов`. Пресса в США и в Англии нагнетала атмосферу. Так, Сульцбергер в `Нью-Йорк тайме` декларировал 29 января 1944 г., что якобы `только нежелание разбомбить Монте-Кассино задерживает наше продвижение вперед к победе`. Он утверждал, что монастырь полон германских войск. В Англии архиепископ Кентерберийский призвал к отказу от бомбардировок `прекрасных городов Италии`. Однако газетные страницы заполняли и вопли английских матерей, не желавших, чтобы их Сыновья `погибали ради зданий и памятников`. Четыре дня союзное командование дебатировало, разрушать монастырь или нет. Американские и французские военные были против бомбардировки, но перевесили голоса других союзников, чьи войска стояли под стенами монастыря, - новозеландские и индийские и польские части Британской армии. 13 февраля британский генерал сэр Гарольд Александр, главнокомандующий союзными войсками в Италии, приказал уничтожить аббатство Монте-Кассино, и оно было уничтожено. Германские войска располагались в окрестностях и были не потревожены бомбежкой, но после разрушения вошли в руины монастыря и сражались целых три месяца. 18 мая польские солдаты из Британской армии заняли развалины монастыря, в котором уже не было ни одного германского солдата. (Как не припомнить, что в германской пропаганде так и говорилось о том, что неевропейским солдатам союзников европейской культуры не жалко. В английской же прессе постоянно публиковались карикатуры на германцев, прикрывающихся от доблестных союзных войск памятниками культуры.) После случая с Монте-Кассино англо-американцы перестали обсуждать свои бомбардировки публично и стали бомбить без предупреждения.

Инстинкт европеизма немцев проявился в том, что все ценности, прежде упрятанные от воздушных бомбежек по всей территории Германии, стали перетаскиваться в последние мгновения войны подальше от `русских орд` и поближе к тем, кого каждый немец в глубине души считал родственником, то есть к англичанам и американцам. Отступая, немцы писали на стенах призывы к американцам: `Вам предстоит доделать то, что мы не успели доделать в России`.

Немцы серьезно надеялись, что американцы могут в последний момент войны принять под свое командование остатки вермахта и сообща ударить по Советской Армии. Американский герой - генерал Патонво всеуслышание объявлял, что, учтя ошибки вермахта, он готов поспорить, что за 50 дней дойдет до Москвы. И это говорилось уже тогда, когда русские и американцы еще вместе сражались с немцами.

Первой операцией следующей войны - `холодной`, когда американцы впервые приняли помощь немецких военных против русских, стала `Операция Дик Трейси` (Operation Dick Тгасу). В мае 1945 г. совместный отряд германо-англо-американских военных проник тайком на территорию советской зоны около Берлина и вывез оттуда весь секретный архив германского Люфтваффе. Вся германская шпионская информация о СССР, собиравшаяся в течение многих лет, аэрофотографии русской территории попали в руки англо-американцев при помощи германских нацистов. Не включить ли и этот архив в `проблему реституции`?

Нацизм помог обогатиться не только европейским музеям, но и британским, и, разумеется, американским. Достаточно указать на то, что большая часть из тех 16 500 работ авангардного искусства, что были конфискованы гитлеровцами из германских музеев, находятся ныне в США.

А вот пример, когда с помощью гитлеровцев и американцев советский музей потерял, а заокеанские - выиграли.

В Львовском музее хранились рисунки Дюрера, которые были украдены оттуда немецкими оккупантами. После окончания войны рисунки были обнаружены американцами в соляных копях и хранились в мюнхенском хранилище трофеев. В апреле 1947 г. американцы получили ! письмо от князя Георгия Любомирского, проживавшего тогда в Швейцарии, который требовал вернуть рисунки Дюрера именно ему для того, чтобы якобы князь мог впоследствии подарить бы их в Национальную галерею искусств в Вашингтоне. Одновременно с этим письмом князь направил другое - в нью-йоркскую антикварную фирму Розенберга и Штейбеля, предлагая им сделку: если они помогут ему получить рисунки, то он продаст их им.

Первоначальная реакция американских властей была неблагоприятна, князю ответили, что, согласно договоренностям между союзниками, рисунки могут быть возвращены только нациям (странам, правительствам), но не частным лицам. Тем более выяснилось, что князь Любомирский не может иметь какого-либо отношения к рисункам, ибо его предок еще в 1840 г. подарил эти рисунки Львовскому музею.

Однако князю помогли не только нацисты, вывезшие рисунки из Львова, но и `холодная война`, уже разгоравшаяся между бывшими союзниками. Американской армии в Германии было дано из Вашингтона указание: `возвратить частным беженцам - гражданам или не гражданам СССР или советских сателлитов ценности, которые они лично требуют себе`. Из госдепартамента приказали выдать князю Любомирскому рисунки Дюрера, собственность Львовского музея, с примечанием `без огласки`.

Князь продал лльвовскиерисунки через нью-йоркских антикваров. Тем самым вновь разбогатели западные музеи, приобретшие эти рисунки.

Любопытно отметить, что согласно книге Л.Николас, директор Львовского музея Д.Шелест мечтал о возбуждении международного требования возврата рисунков во Львов.

Сегодня голландский `Каталог 1989 г.` и голландское правительство также требуют возвращения.

Давайте разберемся подробнее в справедливости голландских претензий. Не получиться ли опять, что голландский музей пытается разбогатеть с помощью немецких нацистов? И за счет России?

III. `Коллекция Кенигса-Гитлера`

Собрание из 307 рисунков старых европейских мастеров, включающее работы Дюрера, Рембрандта, Гольбейна, Иорданса, Рубенса, Тинторетто, Пизанелло, Мантенья, Тиеполо, Тициана, Гварди, Буше, Фрагонара, Ватто, Греза, Робера и других художников, хранится в Государственном музее изобразительных искусств им А.С.Пушкина (ГМИИ). Первая в России публичная выставка под названием `Пять веков европейского рисунка` открылась 2 октября 1995 г.

Эта коллекция, которая должна бы именоваться `Коллекцией Кенигса - Гитлера`, была взята Советской Армией в Германии в хранилищах `Музея Фюрера` (`Fuhrer-Museum`), которые были общими с хранилищами Дрезденской галереи. В 1945 г. 292 рисунка и одна гравюра были вывезены в СССР 227-м эшелоном из Дрездена и 65-м эшелоном из Лейпцига. В 1949-1950 гг. они были занесены в инвентарные книги ОФ ГМИИ. Впоследствии 5 рисунков поступили в ГМИИ в 1969 г. в качестве дара от А.А. Сидорова и еще 11 рисунков были в 1983 г. приобретены у Б.Л.Нечаевой.

В 1958 г. 33 рисунка из `Коллекции Кенигса - Гитлера` были возвращены в ГДР вместе с Дрезденской галереей по ошибке.

Российская `Коллекция Кенигса - Гитлера` (307 рисунков) является частью более обширной `Коллекции Кенигса` (около 2700 рисунков), собранной в 1921-1931 гг. немцем Францем Кенигсом, проживавшим какое-то время в Голландии. В 1935 г. Коллекция целиком была продана германскому еврею З.Крамарскому, также проживавшему в Голландии. В 1940 г., после бегства З.Крамарского от нацистов в Америку, Коллекция целиком перешла в собственность голландца ван Бенингена, который часть ее (526 листов) продал в 1941 г. `Музею Фюрера`, то есть А.Гитлеру. Судьба 180 рисунков из `Коллекции Кенигса - Гитлер.а` неизвестна.

Согласно договоренностям союзных победителей, имущество нацистских военных преступников конфискуется в пользу страны-победительницы в качестве компенсации за ущерб, причиненный гитлеровской агрессией.

Поскольку последним законным владельцем Коллекции перед капитуляцией Германии был Адольф Гитлер, то в настоящее время `Коллекция Кенигса` является законной собственностью России.

Возникновение проблемы Голландия

Однако в 1989 г. Правительство Нидерландов публикует `Каталог утраченных рисунков старых мастеров из Коллекции Ф.Кенигса, требуемых Нидерландским Государством` (A. Elen, Missing Old Master Drawings from the Franz Koenigs Collection claimed by the State of The Netherlands, SDU Publishers, The Netherlands Office for Fine Arts, The Haague, 1989), в котором оспаривает законность продажи Коллекции из Голландии в Германию и настаивает на возврате Коллекции в Голландию. Затем начались выступления голландской прессы и заявления ответственных правительственных чиновников Нидерландов.

Кроме всего прочего официальные нидерландские государственные чиновники пошли на прямую подтасовку исторических фактов. Наиболее знаменательная ложь - приписывание Ф.Кенигсу еврейского происхождения и обращение его тем самым в `невинную еврейскую жертву нацизма`, погибшую `при подозрительных обстоятельствах` из-за своей Коллекции.

Голландская `официальная ложь` нередко опровергалась голландской же прессой. Так, голландская газета `Фолкскрант` еще в 1991 г. озаглавила свою разоблачительную статью так:

`Русские будут глупы, если вернут Коллекцию Кенигса в Голландию`.

Не ограничиваясь публикациями, голландские правительственные чиновники, включая директора Государственной службы изобразительного искусства P.P. де Хааса и посла Королевства Нидерландов в Москве Г.В. де Вос ван Стейнвейка, постоянно встречались с российскими правительственными чиновниками и требовали возврата Коллекции в Голландию.

Голландские чиновники развернули форменную `психическую атаку` на `некрепких перестроечным разумом` россиян и добились своей пропагандой того, что внушили некоторым из них, что заслужить одобрение от цивилизованного Запада можно только безоговорочной выдачей из России требуемых культурных ценностей, ибо требования Нидерландов на `Коллекцию Кенигса - Гитлера` якобы базируются на `международном праве`.

РОССИЯ

Начиная с 1991 г. в нашей прессе началась громогласная пропагандистская кампания за лишение России права собственности на `Коллекцию Кенигса - Гитлера`, равно как и на остальные `культурные трофеи`, и за выдачу их за границу. Среди `выдавальщиков` встречаются имена журналистов, докторов наук, академиков, юристов, историков искусства.

Широкий спектр участников и агрессивность публицистики свидетельствуют о том, что в современном постсоветском обществе переосмысление советского прошлого, включая даже такое, явно позитивное, событие, как победа над фашизмом, приняло характер самобичевания. Так и сложился на газетных страницах термин `военнопленное искусство`, который в антисоветском сознании сегодняшних россиян стал ассоциироваться с `жертвами сталинских репрессий`.

Особенно примечательно, что самыми активными пропагандистами умаления российских прав в пользу Запада являются чиновники Министерства культуры. То есть те, кому Россия поручила за зарплату и совесть охранять денно и нощно национальное культурное достояние.

Странность поведения чиновников объясняется не только их служебной некомпетентностью, но и вызывает подозрения в их потенциальной продажности. Ибо никто из россиян, кроме чиновников Министерства культуры, не может получить материальной выгоды от выдачи русской собственности.

Российская общественность должна осознать, что иностранцы обязательно отблагодарят тех российских чиновников, которые лично способствовали выдаче за границу культурных ценностей. И российские чиновники знают это. Так, за выдачу Голландии `Коллекции Кенигса - Гитлера` российским чиновникам уже обещано вознаграждение за посреднические услуги. Это - `нормальный бизнес` с точки зрения западной цивилизации.

В 1994 г. совместная группа во главе с профессором Российского института государства и права М.М.Богуславским опубликовала доклад о юридическом статусе части `Коллекции Кенигса`, перемещенной на территорию СССР. В заключении утверждалось, что все юридические обоснования для реституции `Коллекции Кенигса`, в отношении которой правительством Нидерландов была выдвинута претензия, имеют законную силу и, следовательно, Коллекция должна быть возвращена`.

Чиновники Министерства культуры и некоторые околокультурные деятели из приближенных к ним быстро сообразили, что из всего российского культурного имущества ныне доступны для личного использования только `трофейные ценности`. В самом деле, если все перемещенные ценности объявить российской собственностью, то чиновники будут вынуждены публично доказывать парламентариям и общественности полезность отказа от своего имущества в пользу иностранцев.

Поэтому на всех дискуссиях в прессе и в Государственной Думе министр культуры со своими заместителями отстаивают не пользу российской культуры, но только свою личную выгоду и стремление не выпустить из своих рук решений судьбы этих ценностей.

Весьма откровенно высказался в интервью голландской газете В.Кулешов, начальник Отдела реституции Министерства культуры и советник министра культуры по реституции: `Шанс на то, что Росссия возвратит Нидерландам ценную Коллекцию Кенигса очень мал`. Кулешов считает справедливой голландскую просьбу о возвращении Коллекции, однако, по его словам, коммунисты и националисты в российском парламенте заблокируют решение о возвращении`. Вот так разговаривает российский чиновник с голландской стороной за спиной ничего не ведающих россиян. И именно ему, антипатриоту, Россия платит зарплату за зашиту российских интересов! Б

удущие историки `судьбы военнопленного искусства` в своих исследованиях не должны упускать из виду особенности психологии `новых русских` и главный лозунг наших дней: `Даешь мою приватизацию вашего общественного имущества!`

Голландия и нацизм
ДО И ПОСЛЕ ОККУПАЦИИ

Голландия объявлена жертвой германской агрессии. Однако реалии германской оккупации Голландии имели больше аналогий с аншлюсом Австрии, чем с оккупацией Франции, а тем более Польши или части СССР.

Германские вооруженные силы пересекли голландскую границу 10 мая 1940 г. в 3 часа утра. Немедленно началось восстание голландских нацистов против королевского правительства. Голландские наци в Амстердаме нейтрализовали систему воздушной тревоги и отключили водоснабжение. В столице, Гааге, они атаковали полицейское управление и факельными шествиями промаршировали к центру города. Бывший германский кайзер Вильгельм II, проживавший в Голландии с 1919 г., телеграммой поздравил Гитлера с завоеванием Нидерландов.

13 мая голландская королева Вильгельмина вместе с членами кабинета министров бежала в Англию. Впоследствии королева перебралась в Канаду. Муж королевы был немецким принцем, а ее дочь Юлиана, наследница голландского престола, в 1937 г. вышла замуж за германского принца, офицера СС.

В Лондоне было провозглашено `Голландское правительство в изгнании`, сообщившее о своем существовании оставшимся на родине соотечественникам по `Радио Оранж`. Королевское правительство незадолго перед германским вторжением успело вывезти из страны в США большую часть золотого запаса. А амстердамские ювелиры-огранщики переправили туда же запасы алмазов и бриллиантов.

Вечером 14 мая командующий голландской армией приказал своим войскам сложить оружие. Немецкие самолеты, поднявшись с аэродрома Роттердама, разбомбили город и порт в качестве демонстрации своей решительности перед лицом следующих противников - англичан и французов. А на следующий день, 15 мая, был подписан акт о капитуляции.

400-тысячная голландская армия сражалась всего 5 дней, потеряв убитыми 2890, ранеными 6889 и без вести пропавшими 29 человек.

Нидерланды подверглись вторжению впервые после наполеоновских войн. Однако цели Наполеона были отличными от целей Гитлера. Наполеон завоевал Нидерланды как чужую страну и грабил ее, вывозя большое количество произведений искусства, в том числе гигантское полотно Рембрандта - знаменитый `Ночной Дозор`. Германские нацисты оккупировали Голландию не для грабежа: для той же картины Рембрандта начали строить первоклассный бункер-убежище, спасая ее от будущих английских бомбежек.

Вторжение в Голландию имело очень большое значение для идеологии национал-социализма. Гитлер в тот момент заявил: `Борьба, начинаемая сегодня, решит судьбу Германской нации на следующие 1000 лет`.

Согласно воспринятой национал-социализмом теории пангерманизма, все германские народы должны быть объединены в `Тысячелетнем Третьем Рейхе`. Территория Нидерландов и населяющий ее народ должны были стать частью `Великой Германии`, Голландия становилась `своей провинцией` для Берлина. Немцы чувствовали свою родственность с голландцами, не случайно `старогерманский` - одно из названий голландского языка. Нацистская Германия корректировала `Мирный договор Вестфалии 1648 г.`, который определял независимость Нидерландов после Тридцатилетней войны. Следовательно, ни о каком грабеже не могло быть и речи.

Большое количество людей, проживавших в Голландии, называли себя `германо-голландцами`, и передовые части вермахта, пересекшие голландскую границу 10 мая 1940 г., были солдатами, говорящими на голландском языке. Накануне немецкого вторжения в Голландии проживало 52 000 немцев, многие из которых принадлежали к `Иностранному отделу германской нацистской партии`. Именно в Голландию переехал в 1919 г. и бывший кайзер Германии Вильгельм II, которого взяли под свою опеку, которому германские власти покровительствовали вплоть до его смерти в 1941 г. Сын экскайзера оставался в Германии и был поклонником нацизма.

В сентябре 1940 г. глава СС Генрих Гиммлер заявил, выступая перед офицерами дивизии СС `Uebstandarte`: `Мы должны привлечь к себе всю Нордическую кровь мира, отнимая ее у наших врагов, чтобы никогда опять Нордическая или Германская кровь не воевала против нас`. Буквально в первые дни после вторжения Гиммлер секретно проехал всю голландскую территорию, `обозревая виды и народ, которые явно стали расовой прибылью для Германии`.

20 июня 1940 г. Гиммлер послал в Голландию представителей `Аненербе` (`Ahnenerbe` - `Наследие Предков`), научно-исследовательского института СС, для установления контактов с голландскими интеллектуалами и пропаганды среди них `Нордического Индо-Германизма`, противостоящего `Церкви, Большевизму, Масонству и Еврейству`.

Голландская аналогия с воссоединением Германии и Австрии подтверждается и тем, что Гитлер назначил управлять новой территорией не военного, но штатского чиновника. Не немца, но австрийца. Того, кто уже блестяще провел `одомашнивание Австрии в Третьем Рейхе` - рейхсминистра Артура Сейсс-Инкварта (Dr. Arthur Seyss-Inquart).

30 мая в старинном зале амстердамской ратуши на торжественной церемонии рейхсминистр дал клятву голландскому народу: `Голландские законы остаются в силе, насколько это возможно. Голландские чиновники остаются на своих местах в качестве инструмента нового правительства. Независимость судебных инстанций будет сохранена`. Гитлеровский наместник заверил голландцев, что в будущем их жизнь не будет ничем потревожена, и обещал восстановить все разрушения войны. Рейхсминистр гарантировал свои обещания `германской честью` и провозгласил, что `германская армия вошла в Голландию с оружием, поднятым в дружеском салюте, но не с оружием в руках`.

После бегства правительства Нидерландов в Англию, оккупанты распустили парламент, однако все депутаты продолжали получать зарплату, хотя и не заседали в парламенте.

Оккупанты не запретили политические партии (кроме коммунистов, разумеется), и на второй месяц оккупации пять голландских партий совместно с видными деятелями страны сформировали `Политический конвент`, или `Бюргер Комите`, который поддерживал связь с эмигрантским правительством в Лондоне. Председатель `Бюргер Комите` Линтхорст Хоман и его помощник Де Квант совместно с сотрудником голландской секретной службы Эйнтховеном составили Манифест к населению Нидерландов, в котором призвали признать факт оккупации и приглашали к сотрудничеству с немцами. Немецким национал-социалистам, однако, не понравилось то, что во главе государства предполагалось оставить ту же королевскую семью Оранских.

После неудачи с Манифестом его авторы составили `триумвират` и учредили 24 июля 1940 г. новое правительство: `Нидерландскую Унию (Союз)`. Евреям в этот Союз вступать было запрещено. В речи 27 июля 1940 г. рейхсминистр А.Сейсс-Инкварт заявил, что с созданием `Нидерландского Союза` политическое развитие в Голландии пошло в благоприятном для Германии направлении.

В июле-августе 1940 г. директор голландской авиакомпании `KLM` Плесман вел переговоры с Герингом, который поручил ему миссию в Англию, чтобы уговорить англичан отказаться от войны против Германии. В октябре того же года голландский посланник в Турции в Анкаре oел переговоры с фон Папеном.

`Нидерландское правительство в изгнании`, пребывая в Лондоне, было охвачено пораженческими настроениями. Так, премьер-министр Де Геер и военный министр Дэйксхоорн были уверены, что антигитлеровские союзники войну уже проиграли и необходимо договориться с Германией. В декабре 1940 г. в Шанхае и весной 1941 г. в Лиссабоне были начаты прямые переговоры с оккупантами. Представители с переговоров сообщали в Лондон весьма благоприятные вести:

`...эти люди (Гитлер и Геринг) убеждены, что Индонезия может быть сохранена для Европы только в форме `Нидерландской Индии`. Следовательно, они стоят за независимость Нидерландов, хотя и под немецким влиянием с Оранским домом во главе, с сохранением азиатской части королевства`. В противном случае Индонезию захватят англичане, американцы или японцы.

25 сентября 1940 г. глава голландских национал-социалистов Антон Мюссерт (Anton Mussert) прибыл в Германию и был принят Гитлером. Фюрер сообщил ему, что уже дал указание Сейсс-Инкварту подготавливать передачу власти оккупационными властями голландским нацистам. Голландские наци, уже проявившие себя в момент вторжения, в январе-феврале 1941 г. осуществили облаву на амстердамских евреев, более четырехсот из которых были посланы в германские концлагеря,

В мае 1942 г. Генрих Гиммлер прибыл в Голландию, чтобы заменить режим германской оккупации на национальное голландское правительство. А.Мюссерт был провозглашен Гитлером `фюрером голландского народа` и сформировал нацистский `Государственный Секретариат` (`Staatspolitiek Secretariaat der N.S.B.`). 30 января 1943 г. рейхсминистр Сейсс-Инкварт приказал германской администрации в Голландии консультироваться по всем важным вопросам с `Секретариатом` А.Мюссерта.

В дискуссиях о судьбе `Коллекции Кенигса`, равно как и в общих рассуждениях о `законности` того или иного события времен германской оккупации, нередко происходит путаница, ибо трудно разделить действия `немецкой оккупационной администрации`, `триумвирата Нидерландского Союза`, `национал-социалистического голландского правительства` и действия `эмигрантского голландского правительства`. В большинстве сфер жизни на территории Голландии оставались довоенные королевские чиновники, которые, не меняя служебного кресла, `меняли название своего правительства как перчатки`. И в конце концов без всяких потрясений, с сохранением законной выслуги лет были переименованы победившими союзниками по антигитлеровской коалиции в `голландских жертв гитлеризма`.

Также трудно определить, от имени какого правительства финансировалась покупка, если государственный музей в Голландии покупал произведения искусства во время оккупации? И нужно ли считать такую покупку (или продажу) `сделкой с оккупантами` или `сделкой под давлением оккупантов`? И как квалифицировать поступление в музей непроданной части `Коллекции Кенигса`, коль скоро музей находился под управлением нацистского государства и во главе его стоял нацист-директор Д.Ханнема, после войны попавший в тюрьму?

Перед германским вторжением в Голландии была собственная Национал-социалистическая партия (NSB), насчитывавшая 50 000 человек. После `присоединения` к победоносной Германии, естественно, число поклонников нацизма и число членов партии увеличилось до 80 000. При населении в 8 700 000 человек Голландия еще до вторжения имела на душу населения приблизительно столько же членов нацистской партии, как и Германия в 1933 г. На парламентских выборах в 1935 г. голландские нацисты получили 7,9% голосов избирателей.

NSB, точное название которой `Национал-социалистическое движение`, была основана А.Мюссертом 14 декабря 1931 г., то есть за 13 месяцев до того, как национал-социализм пришел к власти в Германии. Партия Мюссерта не была первой, ибо до нее в Голландии существовало несколько нацистских партийных организаций. Лидер NSB А.Мюссерт (1894 г. р.) в своей довоенной программе был против присоединения Голландии к Германии, видя будущее в форме конфедерации германских племен, но в самостоятельных границах.

С 14 декабря 1941 г. NSB стала единственной политической партией в Голландии. Выпускалось до 40 периодических партийных изданий голландских нацистов. В начале ноября 1941 г. под нацистской партийной эгидой был организован `Chamber of Culture` (`Кабинет Культуры`), членом которого был назначен директор музея Бойманса Дирк Ханнема.

Насколько серьезно европейцы воспринимали голландский нацизм, свидетельствует такой `курьез`, как фильм Чарли Чаплина `Великий диктатор`. В качестве `знака нацизма` великий комедиант в своем фильме употребил не германскую свастику, но два `крестика`, что намекало на древний герб Амстердама, содержавший три `крестика`.

Голландцы и под германской оккупацией продолжали общаться с немцами на общечеловеческом уровне, что означало `делать деньги вместе`, `вместе учиться, работать, веселиться и влюбляться`. Тысячи, если не сотни тысяч, голландцев добровольно работали в Германии во время войны. Почти все голландские инженеры, врачи, историки искусства, философы и поэты с удовольствием вспоминали свои веселые студенческие годы, проведенные в германских университетах. Сокурсники, конечно, поддерживали отношения между собой всю жизнь, вне зависимости от таких `случайных` событий, как война или вторжение.

Каждый культурный голландец считал необходимостью посетить германский музей во время какой-либо выставки или вместе с немецкими приятелями съездить в оккупированный Париж на `всемирную премьеру`, увидеть которую второй раз в жизни не приведется. Дирижер Карл Мунк дирижировал грандиозным первым исполнением Реквиема Берлиоза так, как задумал сам композитор, - с оркестром и хором в 613 исполнителей.

Связи голландских деловых кругов с Германией всегда были тесными. К началу второй мировой войны голландцы были важнейшими инвесторами в германскую экономику. Знаменитый голландский авиапромышленник А.Фоккер в содружестве со своими германскими филиалами снабжал Люфтваффе знаменитыми `Фоккерами`. Приказы, распоряжения германского вермахта и геббельсовского Министерства пропаганды призывали к более и более тесному общению с оккупированным европейским населением. Германское руководство тщательно оберегало престиж вермахта в глазах оккупированных европейцев.

В августе 1941 г. на совещании Гитлера с Муссолини был выдвинут лозунг, распечатанный плакатами на всех европейских улицах: `Новый Порядок для Европы`. Гитлер в сентябре 1941 г. высказал свою мечту: `Берлин должен стать истинным центром Европы, столицей, которую каждый европеец стал бы считать своей Столицей`.

АНТИРУССКИЕ НАСТРОЕНИЯ В ГОЛЛАНДИИ
Антисоветские и антирусские настроения среди голландцев к началу войны были достаточно укоренившимися. Уже в 1937 г. во время парламентских выборов на стенах домов красовались лозунги типа: `Мюссерт или Москва?`

Г.Детердинг, голландский капиталист, `враг трудящихся всего мира`, глава англо-голландского нефтяного концерна `Ройял Датч Шелл`, после гражданской войны скупил у эмигрантов все акции бакинских нефтепромыслов и объявил себя `хозяином русской нефти`. Детердинг неустанно организовывал антисоветские заговоры и систематически выступал перед русскими эмигрантами, призывая их к `походу на русских большевиков`. Как только в Германии к власти пришли нацисты, Детердинг немедленно встретился с Альфредом Розенбергом и представил ему собственный план вторжения в СССР.

Называть Голландию `союзником России по антигитлеровской коалиции` можно лишь с определенными оговорками. В момент начала второй мировой войны, когда Германия вторглась в Польшу 1 сентября 1939 г., а 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии, Голландия не была союзником СССР. И когда Германия вторглась в Нидерланды в мае 1940 г., последние не были дружелюбны с СССР. ГОЛЛАНДИЯ НЕ ПРИЗНАВАЛА СССР С 1917 ГОДА.

Коща в июне 1941 г. Германия начала агрессию против СССР, королева Вильгельмина выступила по эмигрантскому `Радио Оранж` из Лондона и упомянула о том, что `считает СССР союзником`. Признание и установление дипломатических отношений с СССР было сделано голландским правительством в изгнании лишь спустя два года после оккупации Голландии немцами - 10 июля 1942 г.

Однако все ли в Голландии слышали по нелегальному радио из-за границы о том, что королева признала СССР в качестве союзника? Да и насколько юридически законным было признание СССР с точки зрения самих голландских законов? Дело в том, что Конституция Нидерландов запрещает правительству находится вне голландской территории, так что и законность всех распоряжений `неконституционного` правительства эмигрантов может быть поставлена под сомнение.

Глава СС Генрих Гиммлер уже с 1938 г. мечтал о трансформации `Армии СС` (Warren SS) в некую `паневропейскую армию`. Начиная с середины 1943 г. вся пропаганда строилась вокруг идеи о том, что война с русским большевизмом является уже не чисто немецкой, но общеевропейской войной.

С 1940 г. началась вербовка добровольцев в иностранные легионы СС. Лучшую арийскую кровь находили в странах Северной Европы. Первая иностранная дивизия СС, в которую вошли представители всех скандинавских народов - от норвежцев до датчан, была названа `Викинг` лично Гиммлером. `Расово приемлемые` народы, разумеется, различались в физической подготовке и в силах душевных. Например, французов и испанцев расценивали как пригодных только для регулярных войск вермахта, но не для Ваффен СС.

Наибольшее число добровольцев в Ваффен СС - 50 000 дала Голландия. Франция, чье население было гораздо более многочисленным, - 20 000. Бельгия, имевшая крепкое национал-социалистическое движение, дала 40 000 эсэсовцев. Дания и Норвегия - каждая по 6000. К концу войны Ваффен СС насчитывал около миллионов и подавляющая часть их не была немцами.

Первый иностранный добровольческий легион `Standarten` - `Nordland` был организован в апреле 1940 г. из норвежцев, датчан и голландцев. Второй легион СС - дивизия `Westland` состояла в основном из голландцев и бельгийских фламандцев.

Большинство сохранившихся до наших дней пропагандистских материалов, призывающих молодежь в ряды эсэсовцев, опубликовано на голландском языке. Вот пример одного их них: `Это будет абсурдом, если вы не начнете бороться с врагом перед тем, как он нагло будет ломиться в вашу дверь.... Вообразите пограничный ландшафт, покрытый снегом, в который ворвалась стая хищных волков с Востока, чтобы истребить все живое...`. Голландских добровольцев убеждали` что `нет никакой разницы между родственниками - германцами из Рейха и теми, кто из других германских племен... Доброволец не будет использован как пушечное мясо... Кровь всех бойцов для Фюрера слишком ценна, чтобы ее проливать задешево. Вот почему доброволец-голландец получит лучшее из возможных обучений в Германии и лучшее оружие из того, что закалено в бою... Все расово-германские племена наконец-то соединяются... Германцу не надо учиться героическому идеалу - он уже горит в его сердце. Возвышенная бойцовская психология будет в первых рядах битвы за победу`.

Вот письмо голландского добровольца СС с русского фронта своей матери: `Наш великий вождь Адольф Гитлер будет строить новую Европу и поведет нас к свободе. Наш Всемогущий Бог сделает Германию победоносной, и я горд маршировать с моими германскими товарищами вперед к свободе`.

В Мюнхене летом 1940 г. в дивизию СС `Standarte Nordland` была принята первая тысяча голландских и фламандских добровольцев.

В апреле 1941 г. была организована экспериментальная смешанная голландско-бельгийская дивизия СС `Freiwilligen&tandarte Nordwest`, ставшая частью германских СС. Но в июле того же 1941 г. начала формироваться уже чисто голландская дивизия СС - `Legion Nederlande`. С 11 сентября 1941 г. нидерландские части СС начали массированные тренировки в тренировочных лагерях на территории самой Голландии, до этого приходилось ездить в германские лагеря. К началу 1942 г. из всех иностранных дивизий СС только голландская и бельгийская дивизии успели доказать свою способность к реальной борьбе и были посланы первыми на Восточный фронт под Ленинград (2500 голландцев и 900 бельгийцев). Вместе с постоянно прибывающими новыми добровольцами из Голландии голландская дивизия воевала с русскими весь 1942 г.

1 ноября 1942 г. название `Nederlandsche SS` было заменено на `Germanische SS en Nederland` (`Германские СС в Нидерландах`), что означало трансформацию из общегерманского движения в `Тевтонское движение`. Вступление в СС и в самой Германии, и в других странах было только добровольным. Нередко податель заявления был вынужден ожидать разрешения стать членом СС до двух лет. Все голландские добровольцы должны были документально доказать свое чисто арийское происхождение и отсутствие еврейской крови с 1800 г.

В первую неделю вторжения Германии в СССР фюрер голландского народа Мюссерт призвал голландцев вступать в ряды `Nederland Legion`, и уже через месяц, 27 июля 1941 г., в Гааге состоялся массовый парад голландских эсэсовцев, отправляющихся на Восточный фронт воевать с `русскими ордами`. 17 августа в Россию был отправлен уже второй контингент добровольцев. В январе 1942 г. голландцы пошли в свою первую атаку на Ленинградском фронте. Воинов СС сопровождала бригада голландского Красного Креста и Отдел пропаганды, насчитывавший 50 журналистов, кинооператоров, фотографов.

В марте 1943 г. голландский, датский и норвежский легионы были объединены в `Nordland Panzer Grenadier Division`. Еще одна голландская дивизия (`1-Landstorm-Nederland Division`) представляла собой нечто вроде полевой жандармерии. В течение войны известны были названия и таких голландских дивизий СС: `XXIII SS Vol Pz Gren Division`, `XXXIV SS Gren Divizion`, `Landstorm Nederland`. Поскольку число голландских добровольцев постоянно увеличивалось, то были организованы и отдельные группы голландских солдат под руководством немецких офицеров.

Голландские женщины также опередили женщин остальных европейских стран в своем рвении сражаться насмерть с `русскими ордами` непосредственно на русской территории. Фотографии из журнала `Сигнал` и газет показывают торжественный обряд поздравления от руководства Ваффен СС голландских женщин-доброволцев, отправляющихся на русский фронт.

Голландцы составляли и отдельные воинские соединения, не входящие в `Ваффен СС`, например, `Oost Korps van de N.A.D.`, в качестве экспедиционного корпуса. Индивидуально голландцы служили в германском военном флоте и в авиации.

Прославленная `Panzer-Grenadier Brigada Nfederland` хорошо проявила себя и в Хорватии, а в январе 1944 г. вернулась на свои позиции на Ленинградский фронт. В июне 1944 г. эта бригада сражалась с таким остервенением, что сражение под Нарвой было навечно записано в `Книгу почета СС` как `Великая битва европейских СС`.

В том сражении была почти полностью уничтожена голландская бригада `De Ruyter`, насчитывавшая 6713 солдат, но к сентябрю из Голландии прибыло новое пополнение в 9000 добровольцев. Впоследствии в Латвии голландские дивизии были окружены в `Курляндский карман`, но сумели вырваться и в феврале 1945 г. эвакуировались в Германию. В плен они сдались американцам.

Голландцы встали плечо к плечу с гитлеровцами не когда немцы побеждали в начале завоевания, но и в конце войны, когда поражение Третьего Рейха было очевидно. Именно на 1944-1945 гг. приходится наибольшее число голландских добровольцев, сражавшихся с `русской азиатчиной`.

Вот пример стойкости голландских солдат, отмеченной рапортом немецкого генерала Крауса к Герингу б августа 1942 г.: `Мы имеем тысячи голландцев в транспортных службах по всей России. Только в последнюю неделю, отражая наскоки советских партизан, они заслужили 25 рыцарских крестов`. И так сражались `нестроевые` голландцы, которые не смогли попасть в элитарную СС. Именно голландцы составляли подавляющее большинство среди всех негерманцев во всех немецких военных школах. Голландцы в рядах Ваффен СС заслужили Рыцарских Крестов больше, чем другие иностранцы (за исключением латышей). Герой Gerardus Mooyman стал первым голландцем, получившим Рыцарский Железный Крест за уничтожение в один день 13 советских танков.

Итак, 50 000 голландских добровольцев в рядах СС сражались и убивали на советской территории. В действительности же добровольцев из Голландии было гораздо больше. Так, после войны 60 000 голландцев было лишено голландского паспорта за службу в иностранной (гитлеровской) армии. Это число уцелевших. И это не считая голландские СС и не считая солдат германских железных дорог.

`Великая Германия` планировала заселить Украину тремя миллионами голландских фермеров. Два образцовых мощных голландских хозяйства были созданы под Ровно и Вильнюсом. Все 800 уже переселившихся на Украину голландских сельских хозяев в мае 1943 г. были объединены под крышей `Ostwerk Ukraine`. Голландские промышленники успели инвестировать большие деньги в оккупированную немцами Прибалтику.

Почти полмиллиона голландцев работало добровольно в Германии во время войны, заменяя ушедших на русский фронт немецких рабочих.

Если при защите родной Голландии от немецкого вторжения погибло 2890 голландских  солдат, то только на Восточном фронте, в России было взято в плен около 5000 голландцев (данные российского архива).

Чтобы учесть все нюансы голландско-российских отношений времен второй мировой войны, упомянем о том факте, что и на голландской территории побывали советские солдаты. Из грузин, набранных немцами из лагерей советских военнопленных на территории оккупированной Польши, был сформирован особый грузинский батальон. Немцы перевезли его в Голландию и расквартировали неподалеку от Харлема. Поскольку грузины были явно ненадежны, нацисты перевели их на голландский остров Тексел. В ночь с 5 на 6 апреля 1945 г. бывшие солдаты Советской Армии подняли восстание против нацистов. Из 800 грузин погибло в ту ночь 570. В 1953 г. голландцы на острове воздвигли монумент в память этого восстания против немецких оккупантов.

Ни один советский солдат не стрелял в голландское население. Ну а как относились к нацизму персонажи из `Истории Коллекции Кенигса`?

ФРАНЦ КЕНИГС, собиратель Коллекции
В `Официальном каталоге `Коллекции Кенигса`, выпущенном Правительством Голландии в 1989 г., о собирателе Франце Кенигсе сказано, что он `был награжден голландским гражданством, которое он просил из-за своего отвращения к нацистскому режиму, и он стал чувствовать себя как настоящий голландский гражданин после 17 лет проживания в Нидерландах`.

Должностные лица голландского правительства напечатали эту информацию в качестве серьезного подтверждения моральных прав .Голландии на Коллекцию голландского патриота.

Однако эта информация ложна!

В своей реальной жизни германский гражданин Франц Кенигс получил голландское гражданство, не отказавшись от германского. Более того, просьба голландского гражданства было лишь очередным обманом несчастной Голландии. Ибо Франц Кениге явился в эту страну для того, чтобы ей навредить.

В российском архиве хранились документы французской разведки. В 1994 г. российские бюрократы успели выдать оригинальные документы во Францию, к счастью, в России остались микрофильмы.

Первое агентурное донесение во 2-е Бюро разведывательной службы Генерального штаба Французской армии, датированное 23 апреля 1940 г., сообщает, что `внимание привлекает голландский банк `Родиус-Кенигс Ханделмаатшаппи`..., который, возможно, является центром германской разведки`. Следующее донесение от 7 мая 1940 г. подтверждает подозрение о шпионском центре. Наконец, последнее донесение, датированное 10 мая 1940 г., то есть днем германского вторжения в Голландию, уже уверенно передает `Список агентов и почтовых ящиков немецкой разведки в Голландии. Амстердам`. На с. 4 в Списке присутствует имя Кенигса - администратора банка.

В числе администраторов банка называется германский офицер Flesche - известный нацист Альфред Флеме, прославившийся созданием антиеврейских законов.

Донесения французской разведки подтверждаются информацией из голландской газеты `Фолкскрант` (7 мая 1991 г.), утверждающей, что Ф.Кенигс совместно с `пресловутым нацистом` Альфредом Флеме организовал в 1938 г. в Голландии фирму `Целлестик-Холланд`, которая служила прикрытием шпионской деятельности германского абвера. Любопытно, что, по донесениям французской разведки, в числе высокопоставленных администраторов шпионской фирмы `Родиус-Кенигс` упоминается и фамилия Дельбурк (Delbrucq), встречающаяся в названиях многих немецких банков, в которых Ф.Кенигс начинал свою карьеру. Постоянство партнеров во всех пожизненных предприятиях Ф.Кенигса не могут быть случайны, и, вероятно, все его сотрудники были связаны с германской разведкой.

Второй интересной чертой банкира Ф.Кенигса была его безусловная близость к вождям германского национал-социализма, и именно к Адольфу Гитлеру и Герману Герингу. У Геринга Кенигс купил картины Ван Гога и Сезанна, которые нацисты конфисковали из Национальной галереи Берлина, поскольку эти шедевры хотя и считались `эталоном дегенератизма`, имели, однако, чрезвычайно высокую цену.

Кроме того, Гитлер доверил банку Кенигса `Delbruck, Schickle Cie` в Берлине гонорары от `Майн Кампф` и от марок с его портретами с дополнительной надпечаткой цены. Эти ресурсы личного гитлеровского богатства были направлены в хранившийся в кенигсовском банке `Фонд `Музея Фюрера` (`Kulturfonds` или `Dankspendenstiftung (Sonderfonds L). Таким образом, банк Кенигса принимал прямое участие в закупке Гитлером произведений искусств для `Музея Фюрера` в Линце и даже зарабатывал проценты на обслуживании.

Нет ни малейшего сомнения, что для того, чтобы быть `банкиром Фюрера` и распоряжаться `деньгами вождей`, надо было пройти самую тщательную проверку на отсутствие еврейской крови и стать одним из наиболее доверенных лиц у вождей Третьего Рейха. В голландской же и российской прессе ныне печатаются фантазии о Ф.Кенигсе как о `еврейской жертве нацизма`.

Франц Кенигс обогатился на своей `Коллекции Кенигса` дважды: первый раз, продав ее З.Крамарскому, а затем, оформляя продажу Гитлеру от ван Бенингена.

Кажется, если бы Франц Кенигс дожил бы до победы союзников над Германией, то его бы обязатально судили как `преступника против человечества`, таковы масштабы его деятельности во славу германского нацизма.

Д-Р Дирк Ханнема(Dr. Dirk Hannema), директор Музея Бойманса, в котором хранилась `Коллекция Кенигса`

По сведениям голландской газеты `Фолкскрант` (7 мая 1991 г.), `Ханнема был во время войны доверенным лицом лидера голландского нацистского движения (НСД) А. Мюссе`. `Официальный каталог `Коллекции Кенигса`, выпущенный голландским правительством в 1989 г., отмечает, что Ханнема был назначен `членом Голландского Комитета Культуры` (`Nederlandsche Kultuurraad`) и `начальником всех голландских музеев` при организации рейхскомиссара СС - обергруппенфюрера Артура Сейсс-Инкварта (`Gemachtigde voor het Museuinwezen` - Reichskominisar SS - Obergruppenfuhrer. Arthur Seyss-Inquart`).

После победы союзников над Германией в 1945 г. Ханнема был снят с поста директора Музея Бойманса за `экономический коллаборационизм` и посажен в следственную камеру. Отсидев в тюрьме 8 месяцев, Ханнема был выпущен, поскольку показания свидетелей были противоречивы. Большинство коллаборационистов не получили больших тюремных сроков именно из-за `путаницы` свидетельских показаний.

Д.ДЖ.ВАН БЕНИНГЕН (D.G.van Beuningen), предпоследний владелец `Коллекции Кенигса`, который продал ее А.Гитлеру

Почти все деловые интересы ван Бенингена были связаны с Германией и продолжались быть таковыми несмотря на германскую оккупацию Голландии. Ван Белинген был почти монопольным поставщиком немецкого угля в Голландию, и поэтому он был заинтересован в хороших отношениях с обеими сторонами.

Оформлять продажу `Коллекции Кенигса` ван Бенинген поручил своему зятю - германскому гражданину Лукасу Петериху, который лично сопровождал Коллекцию в Германию после продажи.

По агентурным донесениям во 2-е Бюро разведывательной службы Генерального штаба Французской армии от 13 января 1927 г., в Алжире, ван Бенинген привлек внимание французской разведки тем, что покрывал тайные операции одной германской фирмы. Компания `Дейчес Колен Депо`, на имущество которой был наложен секвест (конфискация), собиралась вновь открыть свои филиалы в Алжире, Оране, Бонне, Тунисе, Мелилла, но хотела это сделать не под своим именем, но под эгидой директора `Англо-Алжирской угольной компании` ван Бенингена. Тесные связи ван Бенингена с немцами были установлены еще в 1927 г.

По сообщению голландской газеты `Пароол` (20 мая 1995 г.), ван Бенинген во время германской оккупации полностью игнорировал распоряжения эмигрантского правительства. `С немцами шла обычная торговля, будь то уголь, сыр, масло или цветочные луковицы`. `Мы не слушали `Радио Оранж`, - говорит друг семьи ван Бенингена. Другая голландская газета `Фол-кскрант` (7 мая 1991 г.) приводит выдержку из письма А.С.Д. Графа (в то время министра иностранных дел голландского национал-социалистического правительства А.Мюссе): `Судя по всему, ван Бенинген, ван Флиссинген, Рудольф Пятяйн и другие, поддерживающие Движение (национал-социалистическое движение - голландская фашистская организация), являются состоятельными людьми`.

Обзор связи нацизма с персонажами из истории `Коллекции Кенигса` хочется закончить цитатой из заголовка статьи из газеты Фолкскрант`: `Русские будут дураками, если вернут Коллекцию Кенигса Нидерландам`.

История коллекции от Кенигса до Гитлера

ФРАНЦ КЕНИГС

Франц Кенигсс родился в 1881 г. в Германии неподалеку от Кельна в семье немецкого банкира, директора одного из `большой шестерки` германских банков - `Schaafhausenscher Bankverein` в Кельне. Следуя семейной традиции, занялся банковскими делами в ряде стран:

Германии, Бельгии, Франции, Румынии, Голландии. В 1913 г. унаследовал от своего дяди Феликса пост директора `Delbruck, Schickler & Cie. bank, Berlin`. Унаследование должности директора означало, что этот банк был полной или частичной собственностью семьи Кенигс.

Следующей должностью Франца Кенигса в 1921 г. был пост директора в новоорганизованном банке в Кельне `Delbruck von der Heydt & Cie`. В том же 1921 г. Ф.Кенигс совместно со своим двоюродным братом Родиусом организовывает в Амстердаме (Голландия) компанию интернационального бизнеса и банковских операций `Rhodius-Koenigs Handel-Maatschappij`.

В 1922 г. Франц Кенигс покупает дом в г.Гаарлем и переезжает в Голландию. Новое голландское жилище было на сравнительно недалеком расстоянии от семейного очага под Кельном (не более 200 км). Франц Кенигс все последующие годы продолжал держать свою берлинскую квартиру и постоянно ездилгиз Голландии в Германию и из Германии в Голландию. Постоянные перемещения Кенигса объясняются тем, что он продолжал директорствовать и в трех германских банках, таким образом, Кенигса можно считать в большей степени германским банкиром, но не голландским. Умер Франц Кенигс в Германии в 1941 г., в поезде, в родном городе Кельне.

Переезд Ф.Кенигса в Голландию не был `эмиграцией` для германского гражданина. Герман Геринг, например, в 1923 г. переехал жить в Швецию, в которой пробыл до 1927 г. Примерно в это же время в Голландию переехал германский `антиквар-банкир` Алоис Мидль, чья деятельность в Голландии по скупке антиквариата для нацистских вождей впоследствии станет очень заметной. А.Мидль, так же как и Ф.Кенигс, был еще и банкиром и перекупил голландский банк. И второй владелец `Коллекции Кенигса`, германский гражданин 3. Крамарский, также одновременно с Кенигсом в том же 1922 г. переехал в Голландию. В Голландии всегда жило довольно много лиц, называвших себя `голландскими германцами`. Перед 1940 г. их число достигало 52 000.

Для банкира Ф.Кенигса переезд в Голландию и создание там банковской компании в 1921 г. был отнюдь не антигерманским актом. Наоборот, именно в это время при чудовищной инфляции в самой Германии многие германские деловые люди переводили свои деньги в Голландию, а затем возвращали их в Германию уже `твердой валютой` - голландскими гульденами. Голландия тогда стала `убежищем-отстойником` для укрепления германской марки ловких бизнесменов. Ф.Кенигс создал свою голландскую компанию именно для помощи германским дельцам и зарабатывал на этом.

У Франца Кенигса, однако, кроме вышеуказанных причин могли быть и некие тайные причины для переезда. В российском архиве обнаружились `Агентурные донесения во 2-е Бюро разведывательной службы Генерального штаба Французской армии`, в которых содержится информация о том, что Ф.Кенигс был секретным агентом германской разведки в Голландии накануне вторжения вермахта в апреле-мае 1940 г. И коммерческая компания `Родиус-Кенигс` была центром германской разведки. Сведения о шпионских занятиях Кенигса в Голландии подтверждает и голландская газета `Фолкскрант`, в 1991 г. сообщившая о том, что Кенигс организовал в 1938 г. в Голландии еще одну подставную шпионскую фирму `Целлестик-Холланд`.

Во многих, если не во всех, банковских компаниях, в которых работал или которые организовывал Ф.Кенигс, был партнером некто Дельбрюк (Delbruck), следовательно, все эти фирмы находились в тесных отношениях друг с другом и, возможно, имели общие, `партнерские`, секреты. Это означает, что организация `центров шпионажа`, по-видимому, входила в планы работы компаний изначально. Не может ли быть, что и в других странах, где работал Ф.Кенигс (Франции, Бельгии, Румынии), его деятельностью также был и шпионаж? Для прикрытия шпионской деятельности причастность к антикварному рынку, к коллекционированию - удобный камуфляж, используемый многими секретными службами мира. Это мировой шпионский стандарт. Кенигс, таким образом, - германский шпион, работавший против Голландии.

Кенигс, видимо, увлекался искусством с ранних лет. В 1913 г. он женился на Анне фон Калкрейт (Anna Countess von Kalkreuth), дочери известного немецкого художника-символиста графа Леопольда фон Калкрейта. Вероятно, какие-то произведения искусства с детства окружали Ф.Кенигеа как человека, рожденного в семье богатого и образованного немецкого банкира. Жена, в свою очередь, принесла в дом картины и рисунки своего отца, которые впоследствии стали частью `Коллекции Кенигса`.

Коллекцию рисунков старых европейских мастеров, которая принесла ему имя в среде историков искусства, Ф.Кенигс начал собирать еще в Германии, поскольку дата его первой большой покупки относится к 1921 г. Подавляющее большинство рисунков собиратель приобрел вне Голландии, ибо беспрерывно ездил по всей Европе и присутствовал на многих аукционах. Так, в 1925 г. Кенигс купил на парижском аукционе коллекцию рисунков из собрания русского эмигранта князя Аргутинского-Долгорукова, вывезенную из России после революции. (Может, уже пора России начать требовать от западных стран возврата того имущества, что вывезли эмигранты после 1917 г.?)

И выставлять свое собрание рисунков Кенигс начал не с Голландии, а с Парижа, где в 1925 г. прошла первая выставка. Вплоть до окончания формирования своей `Первой Коллекции` в 1931 г. Кенигс выставлялся в Голландии только два раза, а в других странах - Германии, Франции, Англии - 7 раз. Таким образом, получается, что в собирании и прославлении `Коллекции Кенигса` Голландия почти не принимала участия.

Коллекция вообще редко собиралась вместе, различные ее^части путешествовали по всей Европе и, конечно, подолгу задерживались в берлинской квартире Кенигса или в его родовом гнезде около Кельна. Дом Кенигса в голландском городе Гаарлем был лишь одним из адресов, возможно, даже главным, но бизнесмен-шпион-коллекционер беспрерывно путешествовал. И справедливо ли называть вообще эту Коллекцию `голландской`?

Точное название должно быть `Коллекция германского шпиона Кенигса`, собранная с 1921 по 1931 г. на германские семейные деньги по разным странам и выставлявшаяся в разных странах, в том числе и в Голландии.

КОЛЛЕКЦИЯ ОТДАНА В ЗАЛОГ
После краха нью-йоркской биржи в `черный четверг` 24 октября 1929 г. Ф.Кенигс стал испытывать финансовые трудности ` был вынужден взять в долг деньги в амстердамском банке `Лиссер-Розенкранц` (Usser & Rosencranz), оставив в качестве залога свое собрание произведений искусств, включая и рисунки `Коллекции Кенигса`.

В 1931 г. Ф.Кенигс прекратил пополнять свое собрание, заложил его в банк в качестве залога, который должен был храниться недвижимым. Однако, как ни странно, Коллекция продолжала ездить по Европе, участвуя в различных выставках. Две выставки прошли в Париже, одна в Италии, три в Голландии. В 1930 г. в Германии публикуется Каталог `Коллекция Кенигса. Французские мастера 18 века`, а в 1933 г. также в Германии публикуется еще один Каталог `Коллекция Кенигса. Венецианские мастера`.

Ф.Кенигс не вернул деньги в банк `Лиссер-Розенкранц` в 1933 г. и Коллекция перешла в собственность директора и владельца банка - Зигфрида Крамарского. По взаимной договоренности, Коллекция была помещена для временного хранения в Роттердамский музей Бойманса как собственность частного коллекционера. Музей Бойманса объявил о том, что Коллекция хранится у него с 1935 г. Многие коллекционеры западных стран держат свои шедевры в музейных залах или в музейных хранилищах, оставаясь полными собственниками своего имущества. Музеям выгодно экспонировать шедевры без затрат на приобретение, а коллекционерам выгодно снять с себя заботу о реставрации, страховке и сохранности. Нередко произведения меняют хозяев, не меняя своего места на музейном стенде.

`Коллекция Кенигса - Крамарского` продолжала выставляться как в Музее Бойманса, так и в других музеях.

В 1935 г. Ф.Кенигс начал собирать свою `Вторую Коллекцию`, которую хранил не в Голландии, а в своей берлинской квартире. К 1941 г. во `Второй Коллекции` было около 200 рисунков, возможно, значительно больше. Эта Коллекция в 1953 г. была разделена ^между пятью детьми Ф.Кенигса, которые часть рисунков продали через лондонский аукционный дом `Сотбис` в 50-х годах. Судьба `Второй Коллекции` подтверждает, что сам собиратель рисунков Ф.Кенигс и его дети не имели намерений связывать судьбу своего художественного имущества с Голландией и с Музеем Бойманса.

Параллельно с собиранием своей `Второй Коллекции рисунков` Ф.Кенигс активно коллекционировал картины, купив, например, в 1938 г. масляные работы Сезанна и Ван Гога.

`КОЛЛЕКЦИЯ КЕНИГСА - КРАМАРСКОГО`

О.Крамарский хранил свое приобретение в Музее Бойманса вплоть до октября 1939 г., когда он потребовал от директора музея Д.Ханнема отправить ее в США, где надеялся ее продать. Это требование также свидетельствует, что второй владелец Коллекции не рассматривал `Коллекцию Кенигса` как `голландское культурное достояние`, но лишь как свое личное имущество, имущество германского гражданина, временно проживающего в Голландии.

З.Крамарский действительно послал в США в ноябре 1939 г. часть собрания Кенигса, также перешедшую в его владение, - картину Сезанна и две картины Ван Гога, которые были проданы в Америке. (Любопытно отметить, что Голландия сегодня требует от России возвращения части `Коллекции Кенигса` - рисункод, но не требует от США возвращения другой части - картин. Это означает, что Голландия основывает свои претензии не на `значимости для национальной культуры`, но только на игре в `жертву нацизма`. Ибо единственная разница между двумя частями `Коллекции Кенигса` только в том, что одна их них побывала в собственности ван Бенингена и Гитлера, а другая - нет. Материальная стоимость `картинного собрания Кенигса - Крамарского` значительно превышала стоимость `собрания рисунков`.)

Согласно легенде, директор Музея Бойманса Д.Ханнема, не желая расставаться с `Коллекцией Кенигса`, стал подыскивать голландского покупателя и нашел его в лице ван Бенингена.

В апреле 1940 г. владельцем `Коллекции Кенигса - Крамарского` становится ван Бенин-ген, крупный голландский бизнесмен и коллекционер произведений искусств. Сумма, уплаченная им за Коллекцию, в разных источниках называется различная: 2 или 1 миллион гульденов (по сведениям, идущим от наследников Кенигса, реальная сумма была все-таки 1 миллион).

В любом случае ван Бенинген заплатил слишком малую цену за Коллекцию и знал это. В документах российского архива, которые мы рассмотрим ниже, есть информация, что сам ван Бенинген определял реальную стоимость собрания рисунков в 5,5 миллиона гульденов.

Так каким же `трюком` удалось ван Бенингену заставить опытного банкира Крамарского отдать свое имущество за бесценок? Зигфрид Крамарский, директор банка `Лиссер-Розенкранц`, был германским евреем. Единственным евреем во всей компании персонажей, причастных к `Коллекции Кенигса`.

Ф. Кенигс заложил свою Коллекцию в 1933 г., а к 1935 г. она стала собственностью `Еврейского банка Крамарского` (такова терминология официального голландского Каталога 1989 г., с. 14). Классический пример антисемитского сюжета: `Еврей-ростовщик овладевает имуществом немца, попавшего по наивности в сети еврейского паука-кровососа`.

Что такое 1935 г. в `еврейской судьбе`? Гитлер уже два года канцлер Германии, поэтому всем очевидна антиеврейская политика Третьего Рейха, и `умные осторожные люди` уже начинают `на всякий случай` избегать деловых общений с евреями. Конечно, Ф.Кенигс и З.Кра-марский проживают в Голландии, где антиеврейские процедуры начнутся несколько позже. Однако и Кенигс и Крамарский - германские граждане, а будучи на немецкой государственной секретной службе и имея бизнес в Германии, Ф.Кенигс должен быть и более информирован и более осторожен.

Пока Крамарский владел `Коллекцией Кенигса`, она была выставлена около 20 раз, из них несколько раз в Германии. Например, в 1938 г. проходит выставка в Мюнхене - `столице Движения национал-социализма`. Но Коллекция принадлежит немецкому еврею, находится в Германии на выставке, а еще 26 апреля 1938 г. в Германии издан закон `О взятии на учет всей еврейской собственности`. Уже в 1937 г. в Германии взят под нацистский контроль весь еврейский бизнес.

В ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. происходит еврейский погром - `Хрустальная ночь`.

Персональная выставка `Коллекции Кенигса` с печатным каталогом в родном городе Кенигса Кельне проходит в 1939 г., а еще в апреле того же года в Германии издан закон `О конфискации всех ценностей, принадлежащих евреям`. Скрыть тот факт, что `Коллекция Кенигса` принадлежит уже не собирателю, но немецкому еврею, в Кельне невозможно хотя бы потому, что оформление страховки для временной выставки и для транспортировки обязательно выявит имя действительного владельца. А у владельца З.Крамарского в его германском паспорте, согласно закону, с октября 1938 г. должен стоять штамп `J` (`еврей`).

Интересно, был ли тайный смысл в поступке германского секретного агента Ф.Кенигса, заложившего Коллекцию в `Еврейский банк`? Может быть, была надежда, что и без выплаты долга у `еврейского банкира` удастся выбить обратно свою Коллекцию через политическое антисемитское давление? Деловые люди всегда имеют несколько вариантов прогнозирования будущего. А Кенигс мог иметь и секретную информацию о будущих планах нацистов.

Возможно, что полной продажи Коллекции Крамарскому вообще не было, и Ф.Кенигс, сохраняя частичные права на Коллекцию, мог выставлять рисунки, не указывая имя `дополнительного владельца`? Возможно также, что между З.Крамарским и Ф.Кенигсом были гораздо более сложные деловые и личные взаимоотношения, чем кажется поверхностным наблюдателям. Неизвестно, например, был ли погашен долг Кенигса Крамарскому после того, как рисунки `Коллекции Кенигса` перешли в собственность Крамарского? И если между ними прекратились `долговые-закладные` взаимоотношения, то почему у Крамарского оказались три картины Сезанна и ван Гога, которые Кенигс купил только в 1938 г.?

Как же происходила продажа `Коллекции Кенигса - Крамарского` новому владельцу - ван Бенингену? По легенде, напечатанной в `Официальном голландском каталоге 1989 г.` (с. 14), ван Бенинген руководствовался `альтруизмом`. Но `альтруизмом` к кому? К голландскому музею или к германскому еврею? Что такое `альтруизм` с точки зрения правительственного Каталога 1989 г.? Ограбить еврея в пользу Голландии?

Припоминаю историю покупки картины Вермеера Гитлером у австрийского графа Черни-на. Тогда начальник австрийских музеев для предотвращения вывоза этой картины из Австрии предлагал продать одну еврейскую коллекцию, только что конфискованную нацистами. Здесь явно проявлялся альтруизм к Австрии за счет насилия над чехословацким евреем. Так и поступок ван Бенингена есть `альтруизм` точно такого же сорта.

Многие богатые антиквариатом голландские евреи, разумеется, приняли меры предосторожности для спасения своего имущества, в ожидании германского вторжения. Так, ювелиры- огранщики (Амстердам является мировым центром по огранке алмазов евреями еще со средних веков) переправили в США все свои запасы бриллиантов.

Зигфрид Крамарский отправил в США картины `Коллекции Кенигса` - Ван Гога и Сезанна, - которые также достались ему в качестве залога. Известно, что З.Крамарский планировал уехать из Голландии только весной 1940 г. и зарезервировал место на пароходе, отправлявшемся в голландскую `Ост Индию`. В октябре 1939 г. Крамарский потребовал от Музея Бойманса отдать ему рисунки `Коллекции Кенигса` для переправки их в США, но директор Музея Д.Хан-нема не хотел их отдавать.

11 ноября 1939 г. Крамарскому позвонил по телефону друг из Германии и сообщил, что германское вторжение в Голландию начнется на следующий день. Крамарский со своей семьей немедленно выехал из Голландии поездом в Лиссабон, оттуда в Америку. (Вторжение вермахта в тот раз, однако, было перенесено.) Поскольку США отказали ему в визе как германскому гражданину, то Крамарский поселился в Канаде.

Ван Бенинген стал хозяином `Коллекции Кенигса - Крамарского` в апреле 1940 г., когда владельца Крамарского уже полгода не было в Голландии. Беглец-еврей не имел никаких шансов торговаться за свое имущество, оставленное в Голландии. Крамарский как разумный человек вообще не хотел продавать в Голландии эту свою собственность, легко транспортируемую куда угодно. Директор Музея Бойманса, известный своими нацистскими убеждениями, Дирк Ханнема, просто не отдал убегающему еврею его имущество.

У Крамарского не оставалось времени на борьбу за свою собственность с Музеем Бойманса. Слишком велик был риск оказаться вместе с семьей в лапах гитлеровцев. Вспомним, что именно в эти дни, предшествовавшие немецкой оккупации, около 200 немецких евреев, проживавших тогда в Голландии, совершили самоубийство, будучи не в силах вынести ожидание неминуемого.

Голландец ван Бенинген смог купить, да еще и задешево, `Коллекцию Кенигса` у еврейского беглеца Крамарского, только шантажируя его неминуемым и скорым вторжением германского вермахта в Голландию. Оно произошло через 6 недель.

Ван Бенинген задешево купил у Крамарского `Коллекцию Кенигса`, другой бизнесмен - Алоис Мидль (Alois Miedl) пытался выкупить у Крамарского и его банк `Лиссер и Розенкранц`.

Сам Ф.Кенигс был в какой-то мере связан с операцией по ликвидации имущества беглого еврея. Ибо вместе с бумагами банка `Лиссер и Розенкранц` к А.МИДЛЮ переходила и еще одна часть собрания Кенигса - 19 картин старых мастеров, включавшая не менее 9 полотен Рубенса. Эта часть `Коллекции Кенигса` была перепродана впоследствии Герману Герингу.

Ф.Кенигс помог А.МИДЛЮ и Г.Герингу в операции по прикарманиванию имущества другого еврейского беглеца - антиквара Гудстиккера (J.Goudstikker). В этой сделке Герман Геринг, вложивший свою долю (2 миллиона гульденов), получил 600 картин, включая 9 полотен Рубенса картины Кранаха и Мемлинка. На Нюренбергском трибунале Г.Геринг уверял, что купил чрезвычайно дешево, поскольку вещи стоят никак не менее 5 миллионов.

Ф.Кенигс, по-видимому, имел какое-то отношение и к покупке ван Бенингеном у Крамарского рисунков `Коллекции Кенигса`. Как сказано в официальном Каталоге 1989 г., `благодаря решительному сотрудничеству ван Бенингена, Коллекция смогла быть сохраненной от вывоза заграницу и распродажи там. Не только Музей Бойманса, но и Ф.Кенигс был возмущен этим альтруистическим вмешательством ван Бенингена. Ф.Кенигс, повинуясь своему чувству, тут же подарил музею два редких рисунка Карпаччио из своей `Второй Коллекции`.

Зная, кем был в действительности Ф.Кенигс, его поступок в период германского вторжения нужно истолковывать не `чувством к Голландии`, но некими другими соображениями. Возможно, Ф.Кенигс также получил от покупки ван Бенингена какую-то выгоду, выражавшуюся, возможно, в деньгах или хотя бы в избавлении от психологической зависимости от `еврейского банкира` Крамарского. Можно предположить, что Ф.Кенигс был рад, что его Коллекция не увезена в США, надеялся на то, что `Коллекция Кенигса` в конце концов поедет на его родину - в Германию. Так это и случилось после продажи ее Гитлеру.

Принимал ли Ф.Кенигс участие и в продаже Коллекции Гитлеру? Во всяком случае, как `банкир Гитлера` Ф.Кенигс получил свои комиссионные за посредничество в оформлении сделки.

Предвидя, что голландский Музей Бойманса будет вскоре лишен этой Коллекции, Ф.Кенигс и сделал свой `прощальный подарок` Голландии.

Франц Кенигс умер в Германии, неподалеку от своего родового гнезда близ Кельна 6 мая 1941 г., на следующий день после прибытия рисунков из `Коллекции Кенигса` в Дрезденскую галерею. `Вторая Коллекция` Кенигса всю войну пребывала в Германии в берлинской квартире Ф. Кенигса.

Перед германским вторжением в Голландии проживало 113 000 евреев. Из них 104 000 погибло от рук гитлеровцев.

Все ловкие бизнесмены использовали панику евреев перед германским вторжением в Голландию и постарались выкупить у них задешево, шантажируя их угрозой нацистской конфискации.

Именно на такую сообразительность голландских бизнесменов и рассчитывали германские агенты по закупке произведений искусств типа Мюльмана и Поссе, прибывшие в Голландию сразу же после вторжения. Без `сообразительных голландцев` многие шедевры были бы вывезены евреями-владельцами в США.

Голландия получила право на `Коллекцию Кенигса` только тогда, когда ее купил голландский гражданин ван Бенинген. Это право получено аморальным шантажом и угрозами с помощью голландских и немецких нацистов.

Так есть ли сегодня у Голландии права на Коллекцию?

По всем стандартам мировой юриспруденции такого рода принудительные сделки квалифицируются как `КАБАЛЬНЫЕ`, `НИЧТОЖНЫЕ`, `НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ`. Согласно юридическим словарям, сделка такого рода может быть расценена как `сделка, которая может быть признана недействительной не только по требованию контрагента, но любого другого заинтересованного лица или суда. Ничтожная сделка признается недействительной со дня ее заключения. Она не создает правовых последствий, на которые была направлена воля сторон, совершавших эту сделку`. Или: `Сделка, которую гражданин вынужден был совершить под влиянием... угрозы или вследствие стечения тяжелых обстоятельств, на крайне невыгодных для себя условиях`.

Таким образом. Нидерландское государство не получило юридического права на `Коллекцию двух немецких граждан Кенигса - Крамарского`, поскольку недействительны права голландского гражданина ван Бенингена на правомочность покупки.

И окончательно голландские даже гипотетические права были утрачены после продажи Коллекции Гитлеру.

ПРОДАЖА КОЛЛЕКЦИИ ГИТЛЕРУ

В 1938 г., во время посещения музеев Флоренции, Гитлеру пришла в голову идея создания собственного музея, `собственного` в том смысле, что он сам, на основе своих художественных вкусов, сформирует коллекцию, финансирует ее приобретение из своих личных средств, построит здание музея и подарит его германскому народу. Местоположение музея было выбрано в г.Линце (Австрия), где Гитлер провел свои юношеские годы. В Линце планировалось построить `Центр европейского искусства`, одним из составляющих которого должен быть `Фюрер музей`. В `Тысячелетнем Третьем Рейхе` Гитлер планировал создать пять `государственных` (`Reichs`) городов: Берлин, Нюренберг, Гамбург, Мюнхен и Линц. Линцу предназначалось стать центром искусства.

Организация по формированию музея получила название `Специальная Миссия Линц` (Sonderauftrag Linz). Деньги на приобретение произведений искусства в виде `Культурного Фонда` (Kulturfonds, Sonderfonds L) Гитлер поместил в родовой банк Кенигса `Delbruck, Schickler & Cie., Berlin`. (Следовательно, Ф.Кенигс обогащался всякий раз, когда банк оформлял перевод денег.)

20 июня 1939 г. Гитлер назначил директора Дрезденской галереи д-ра Ганса Поссе по совместительству и руководителем `Проекта Линца`.

Слух о том, что в Германии, в дополнение к существующим коллекционерам и музеям, появился еще один проект, подкрепленный большими денежными ресурсами, быстро распространился среди европейских антикваров, которые предвкушали увеличение своих заработков, несмотря на военные действия, концлагеря и прочие посторонние им события.

Этот слух не мог не дойти до ушей голландца ван Бенингена, поскольку он был коллекционером и деловым человеком. Как вспоминал впоследствии один из членов семьи ван Бенингена (газ. `Пароол`, 20.05.95), `ван Бенинген... купил знаменитую Коллекцию Кенигса с тем, чтобы впоследствии продать ее. Он все время что-то покупал и перепродавал. Таким образом, пришел и черед Коллекции. Кроме всего прочего, он не был в восторге от этих рисунков`. Последнее замечание о том, что ван Бенингену эти рисунки лично не нравились и, следовательно, он их купил без всякого `альтруизма`, но с целью извлечения денежной выгоды, подтверждается и заявлением зятя ван Бенингена, Л.Петериха, который станет главным персонажем в операции по продаже рисунков Гитлеру.

По поводу мотивов, которыми руководствовался ван Бенинген при продаже `Коллекции Кенигса` Гитлеру, опубликовано множество фантазий и в голландской, и в российской прессе. Лейтмотив многих публикаций - уверенность в том, что продажа была насильственной. Ибо Гитлер - это Гитлер, принуждающий продавать задешево, если не отнимать даром, да еще и убивающий впридачу.

К счастью историков, в российском архиве находится оригинальная переписка между представителем ван Бенингена и представителем Гитлера по поводу продажи `Коллекции Кенигса` в `Музей Фюрера`. Эти документы показывают, что не Гитлер первым предложил приобрести рисунки, но, наоборот, инициатором продажи выступил владелец рисунков, потративший затем много энергии, чтобы `всучить` Гитлеру эту Коллекцию по своей цене.

Первый документ, датированный 5 августом 1940 г., - письмо зятя ван Бенингена, Л.Петериха к Г.Поссе, представителю фюрера. Письмо написано через три месяца после вторжения в Голландию гитлеровцев, однако Петерих не проявляет никакого неудобства в общении с `вражеским оккупантом`. Впрочем, о каком `неудобстве` может идти речь, если и сам Петерих также являлся гражданином Германии, женившимся на голландке и проживавшим то в Голландии, то в Германии.

Петерих без обиняков сообщает Г.Поссе, что он делает предложение купить потому, что `со всех сторон слышал, что сегодня в Германии в состоянии предложить за такие действительно ценные и неповторимые вещи соответствующую цену` и надеется, что Г.Поссе заинтересует это предложение. Петерих напоминает Поссе, что еще при первой встрече в Гааге (вероятно, между 26 июня и 5 июля) тот сказал Петериху, что `Фюрер в весьма щедром объеме предоставляет средства, чтобы собрать некую коллекцию произведений искусства для немецкого народа`.

В телеграмме от 11 августа 1940 г. есть свидетельство, что Поссе - Гитлер `возможно заинтересовались продажей `Коллекции Кенигса`.

10 октября 1940 г. Г.Поссе сообщает М.Борману, что `Фюрер в принципе согласился с приобретением. Цена `Коллекции Кенигса`, что продается сейчас, - 1 500 000 гульденов`. Эта фрада свидетельствует, что Гитлера пришлось уговаривать купить Коллекцию и что цена была определена самим хозяином, но не под давлением.

В письме 17 октября 1940 г. Петерих пишет Поссе: `Мой тесть сказал мне: `Позаботься о том, чтобы дело было поскорее приведено в порядок... Я хотел бы Вам предложить, чтобы Вы уже сейчас направили соответствующее ходатайство о получении этой суммы, а потом, когда приедете сюда, получите в качестве залога то, что я Вам предложил`. (Деньги, видимо, были нужны голландцу позарез и побыстрей.)

19 октября 1940 г. Петерих напоминает Поссе о том, что тот обещал после проверки `предложить для покупки фюреру`. Опять свидетельство, что Гитлера нужно было еще уговаривать согласиться на покупку. Петерих д^же впадает в пессимизм, опасаясь, что Гитлер вообще может передумать покупать: `Вы поймете мое положение, потому что я теперь не знаю, что я должен сказать... своему тестю, и если, может быть, все-таки интереса не будет, то я делаю напрасную работу и... наживаю себе врагов`.

Переписка зятя ван Бенингена с представителем Гитлера доказывает, что ни о каком принуждении со стороны германских оккупантов и речи не могло быть. Вся интонация переписки вполне `партнерская`. Словами ван Бенингена: `Ни я не хочу обманывать Фюрера, ни Фюрер меня, и если профессор Поссе хочет иметь на пару рисунков больше, ты можешь их ему спокойно дать... Тебе тоже не надо быть мелочным`.

`Обмана Фюрера` быть не могло и потому, что к оценке `Коллекции Кенигса` был привлечен некто, которого Л.Петерих в своей переписке называет `Тайный советник `Ф` (`F`). Вероятнее всего, под этим инициалом скрывается имя профессора Макса Фридлендера (Max J.Friedlander). Знаменитый знаток искусств и бывший директор Кайзер Фридрих Музея, немецкий еврей Фридлендер в 1938 г. пытался эмигрировать в Швейцарию из нацистской Германии, однако Швейцария не захотела принять его. М.Фридлендер вместе со своим протеже Виталием Блохом (русским эмигрантом) в 1938 г. переехали на жительство в Голландию. В качестве `платы за въезд` Фридлен-дер передал Голландии весь свой архив и библиотеку.

После вторжения вермахта в Голландию был издан закон об аресте всех германских евреев, переехавших в Голландию после 1933 г. 71-летний Фридлендер и Блох были арестованы и отправлены в концлагерь Оснабрук. Однако вскоре, по распоряжению Геринга, они были освобождены.

М.Фридлендер и В.Блох помогали немецким нацистам скупать в Голландии произведения искусства и оценивали их. В 1942 г., когда всем голландским евреям предписано было носить `желтую еврейскую звезду`, Фридлендера и Блоха освободили от этого, вручив им звание `почетные арийцы`. Впоследствии после освобождения Голландии В.Блоху пришлось много потрудиться в доказательствах того, что он по принуждению помогал оккупантам. Именно Блох (которого, кстати, хорошо знал Игорь Грабарь) рекомендовал Г.Герингу купить картину Вермеера, впоследствии оказавшейся фальшивой.

В 1973 г. бывший директор Музея Бойманса Дирк Ханнема опубликовал свою автобиографию, в которой этот голландский нацист пытался реабилитировать себя за свой коллаборационизм. По поводу продажи ван Бенингеном `Коллекции Кенигса` Гитлеру Ханнема заявил, что он `несколько месяцев тяжело боролся с представителями германских музеев, которые хотели купить всю коллекцию целиком`. Однако нет никаких данных о том, что Поссе хотел купить для Гитлера все рисунки. Хотя и нельзя исключить, что сам собиратель Ф.Кенигс хотел бы видеть всю свою Коллекцию на родине, в Германии, и провоцировал разговоры на эту тему и в Голландии, и в самой Германии, возможно, с самим Поссе или с Гитлером.

Д.Ханнема `раскрывает` мотивы решения ван Бенингена продать `Коллекцию Кенигса`: якобы ван Бенингену нужны были деньги на покупку американской коллекции Кука из Ричмонда (США). Эта версия повторяется многочисленными публицистами как серьезная. Но ван Бенингену в этот период деньги были нужны для другого подвига.

Имя ван Бенингена вошло в историю европейской и мировой культуры не в связи с покупкой рисунков `Коллекции Кенигса - Крамарского`. Но потому, что он стал главным потребителем самых знаменитых фальшивок и главным борцом против правды в искусстве.

История `Коллекции Кенигса` совпала с перепитиями самого громкого скандала в истории европейского искусства, когда ведущие мировые авторитеты в европейском искусствоведении `попались на удочку` самого гениального изготовителя фальшивок в истории искусств - голландца ван Меегерена (van Meegeren).

Скандал начался после разгрома Германии в 1945 г. Среди имущества Геринга американскими военными была обнаружена картина Вермеера `Христос и грешница`. Расследование происхождения картины привело, через имена известных голландских антикваров, включая А.Мид-ля, к человеку по фамилии ван Меегерен. Ван Меегерена обвинили в `экономическом коллаборационизме` с оккупантами за продажу `врагу` шедевра голландского искусства.

29 мая 1945 г. ван Меегерен был арестован голландской полицией. А 12 июля ван Меегерен выкрикнул в суде: `Дураки! Вы такие же дураки, как и остальные! Я не продал врагу национальных шедевров - я написал их сам!`. Однако ван Меегерен не остановился на разоблачении только одной картины, принадлежавшей Герингу. Он заявил, что написал и много других, купленных и голландским государством, и Музеем Бойманса. Но самым масштабным покупателем, купившим наибольшее число фальшивок, был ван Бенинген.

Ван Бенинген купил первую фальшивку ван? Меегерена в 1939 г. (за 220 000 гульд.), вторую и третью в 1941 г. (за 475 000 и 1 600 000 гульд.). Итого ван Бенинген потратил на фальшивки 2 395 00ft гульденов, став мировым рекордсменом всех времен и народов в этой области соревнований.

Вот почему ему было нужно так много денег: в 1941 г. он должен был только за фальшивых Вермееров выложить неслыханную сумму - более 2 миллионов гульденов. Даже Геринг, покупая в следующем году своего фальшивого Вермеера за 1 650 000 гульденов, не смог набрать такой суммы деньгами и выплатил иным, передав А.МИДЛЮ около 200 картин других художников.

В конце концов не столь важно для нашего расследования, куда ван Бенинген потратил деньги, вырученные за `Коллекцию Кенигса - Крамарского`. Однако во всех судебных процедурах западного правосудия важно выявить моральные устои обвиняемого. Поэтому приглашаются так называемые `свидетели характера`.

Характер и мораль ван Бенингена проявились в его поведении после разоблачения ван Меегерена. Ван Бенинген, так же как и Д.Ханнема, были вызваны в суд для дачи показаний по поводу их покупок. Разумеется, каждый пытался выставить себя в наиболее выгодном свете.
http://nvolgatrade.ru/

Док. 215492
Опублик.: 12.12.04
Число обращений: 0