Часть I. Погоня за псикиллером

Глава 1
В первой части романа описываются события недавнего прошлого, когда в стране отбирались способные на психологические убийства люди, готовые выполнить любые спецзадания по указанию стоящих у власти. Герой романа - это человек, от природы наделенный необычными способностями, которые и помогли ему нейтрализовать псикиллера.
В книге использованы стихи автора.
Дорогие читатели! Я рад представить вам совершенно необычную книгу, которая, я уверен, займет свое место в вашей судьбе. Эта книга-исследование удивительного феномена - целительства, ясновидения и пророчества человека, попавшего, в конце концов, за свои убеждения и за свою деятельность в застенки нашей тюрьмы. Он приобрел новое видение, он открыл свое сердце Духу и талантливо помог сделать то же самое многим другим. Автор стал для Высшего Духа проводником уникальной информации и уникальных способностей, позволяющих предвидеть многое из того, что обычному человеку неподвластно. Это помогло ему в нейтрализации псикиллера, это помогало ему выдержать охоту следователя и дало возможность изменить отношение многих заключенных к самим себе как к людям, находящимся не на дне жизни, а проходящим испытание Духом. Эта книга по праву станет одной из самых правдивых в истории парапсихологии и в истории развития науки, потому что продолжает повествования о легендарном пути великих людей современности в открытии для человечества уникальной информации. Эта книга - таинство огромной силы, скрытое, но доступное всем нам. Желаю вам удачи на пути познания.
Парапсихолог, академик Международной Академии информатизации, Президент Международного центра экспериментальной парапсихологии `ИМАГО-ДЖЕННИ`, кавалер ордена Швейцера. В.В. Авдеев
Посвящаю тем, кого предали
От автора
ПСИКИЛЛЕРСТВО
Всю Россию потрясло злодейское убийство на даче видного военного деятеля, депутата Государственной Думы, претендента на президентское кресло. Убийцы действовали руками его жены, до того несколько раз уже лечившейся в психбольнице. Да, ее использовали, она действовала, не осознавая, что творит. Да, ее готовили по специальной методике специальные люди. Сейчас наука и практика позволяют запрограммировать на убийство любого человека.
Так готовят исполнителей чужой воли. Но есть люди, обладающие колоссальным потенциалом жизни и смерти. Это не роботы, не зомби, они творчески подходят ко всему, даже к убийству.
Можно назвать киллером человека, физически убивающего жертву по заданию своего заказчика, и на этом построить книгу. Наверное, это несложно. Но есть один нюанс, который мне не давал покоя всю жизнь. Это вопрос: `Откуда берутся такие люди?` Почему человек становится тем, кто начинает не просто бороться со своим близким - с матерью или отцом, с дочерью или сыном, с невесткой, с зятем, с соседом или сослуживцем, - начинает жадно желать им проклятья, смерти. Вот эта жадность - жадность убить другого, даже часто самого любимого человека, - феномен, выходящий за рамки человеческой любви, всегда привлекал мое внимание. Слово и мысль - вещи материальные, наука давно уже доказала это, а практика применения целительства, знахарства, магии превзошла любые самые смелые предположения в том, что можно сделать с человеком.
Почему возможно появление зомби - убийцы, который превращен в бездумное орудие убийства? Не потому ли, что в каждом человеке - в ком больше, а в ком меньше - находится, живет сущность, способная вершить суд не только на словах или в мыслях, но и в действии, над телами других людей?
Если назвать псикиллером того, кто хотел бы убить или, по крайней мере, унизить другого словом, взглядом, движением мысли, чувством, то каждый из нас - по-своему псикиллер. Каждый из нас по-своему - жертва как собственного внутреннего псикиллера, так и тех, кто питает к нам ненависть. Но ненависть отличается от ярости, потому что ненависть убивает всегда, а ярость человека по отношению к самому себе иногда позволяет ему мобилизовать внутренние резервы, необычные свои способности и вдруг возродиться из пепла - из состояний такой тяжести или крайности, из которых люди обычно не возвращаются.
Я - практик-целитель и исследователь необычных состояний сознания человека, необычных проявлений сознания и психики. И искать в самом себе убийцу - занятие не очень безопасное для исследователя. Но, оказывается, есть люди и организации, которые специально искали, ищут и находят людей, у которых их внутренний убийца готов стать убийцей настоящим, чтобы использовать его в своих диких целях или в целях их хозяев.
ЭКСТРАСЕНС
Эта книга - первая в серии книг об Экстрасенсе, о человеке, который вошел в пять процентов человечества и кого в наше время всякая власть пытается использовать в своих интересах.
События, описываемые на страницах этой книги кому-то могут показаться выдуманными. Но, в основном, это наша история и наше будущее. Конечно, что-то я изменил, но ничего не приукрасил. И все же - разве можно рассказать на страницах книги о страшных вещах, о бредовых идеях, о дикости людей, которых и воспринимаешь-то людьми с превеликим трудом?
Я называю для себя своего главного героя Экстрасенсом с большой буквы, но не потому, что он является самым выдающимся из всех экстрасенсов, а всего лишь потому, чтобы подчеркнуть мое уважение к его труду и к его Божественной задаче в этом мире. Вообще в последние годы как-то незаметно понятие экстрасенс девальвировалось, упало в глазах общества. Это произошло, как мне кажется, из-за того, что `экстрасенсами` стала половина страны - достаточно пройти недельные курсы, и на руки выдается диплом с печатями. Я не хочу обидеть многих и многих, тех, кто с помощью энергии рук исцеляет своих родных и знакомых. Я говорю совсем о другом уровне - о возможности считывать с человека информацию, о просмотре возможных вариантов развития и об изменении естественного хода событии. Но изменении не по своему желанию, а в соответствии с законами нашей Вселенной, которые люди постоянно нарушают.
Глава 1
СОЛНЦЕ ЕЩЕ НЕ ВЗОШЛО
Сижу, пью чай на квартире генерала КГБ Орлова, с которым мы познакомились еще в годы учебы в институте и которого я запросто называю Никитой. Мы почти ровесники. Обсуждаем проблемы государства.
За окном - середина восьмидесятых. Обсуждение сводится к тому, что он задает мне вопросы, а я на них отвечаю. Я - никто по сравнению с ним, инженер, кандидат наук, которых пруд пруди, но я - ясновидящий, то есть тот, кто видит далеко вперед. Видит или считает, что видит.
- А вот еще вопрос, - мощным грудным басом говорит он. - Ты знаешь, что на Кавказе становится все более неспокойно. Все республики хотят самостоятельности. Что нам предпринять?
Я смеюсь этому: я не понимаю, как объяснить ему некоторые вещи, если он, даже когда спит, все равно остается генералом КГБ, для которого главным желанием является: `Они хотят самостоятельности? Ну мы им покажем!`
Я смеюсь, хотя, конечно, хорошо понимаю, что от такого непонимания скоро и мне, и другим станет не до смеха. Он не ожидает такой моей реакции, это нелогично, потому что разговор идет серьезный, и я знаю, что он придает моим ответам большое значение. Почему? Потому что он уже много раз убедился, что таким, как я, доверять можно и потому довольно часто обращается в своей работе к ясновидящим, привлекая их иногда из мест, которые отстоят от Москвы за тысячи километров. А тут - вот он, без всяких хлопот, пьет чай на его кухне.
Что я - ясновидящий, мало кто знает вообще, я молчу, не афиширую этого. Даже мои домашние не обращают на этот мой дар внимания, так как считают, что я ошибаюсь в жизни столько же, сколько и любой другой. Я их не уговариваю поверить мне: `Нет пророка в своем отечестве,` - сказал Христос. Но мои родные не знают, что так называемые ошибки я часто вижу заранее и понимаю, что они даются нам, чтобы их преодолеть и набраться так необходимого нам для жизни опыта, а вместе с ним и силы. Сила через преодоление - вот мой девиз. Преодоление дает понимание нового смысла, и если не для этого, то для чего же тогда мы все живем?
- Ты чему смеешься? - недоумевает Никита.
Не обращая внимания на его последний вопрос, я отвечаю на предыдущий:
- Самым оптимальным выходом для вашей службы будет перенесение границ государства на границы России.
- Отдать Кавказ?! Да с таким предложением ... Только силой подавить! Другого никто ни себе, ни другим не позволит.
- Отдадите, - опять смеюсь я. - Никуда вы не денетесь. И без всякой войны. Добровольно. И не только Кавказ. Отдадите Прибалтику, Украину, Белоруссию.
- Ну ты загнул! - от возмущения он не находит слов.
За окном - середина восьмидесятых, КГБ у власти, солнце еще не всходило...
НИКИТА
Никита интересен тем, что до гебешных высот добрался без помощи влиятельных родственников. Сам. Что-то его вело. Быть начальником управления, а потом, сразу после развала Союза, и первым заместителем председателя КГБ, значит, обладать определенными сверхспособностями. Уж я-то это знаю. Всю свою сознательную жизнь, начиная с девяти лет, я посвятил исследованию, как сейчас говорят, аномальных явлений.
Никита был фанатиком идеи. Он был андроповский птенец и бредил перестройкой по-существу. Экономика была его коньком и служебным долгом. Но он был еще и представителем отряда пассионариев - сверхстрастных натур, - для которых важна не просто идея материального воплощения, - ему важно было сохранить некий дух высшей для себя идеи. Эта высшая его идея - любым путем защитить, сохранить потенциал и темп материальных преобразований в стране.
Не знаю почему, но мне нравилась его хватка, заряженность на преодоление сопротивления неверующих в идеи рынка и преобразования страны. Он был как раз одним из тех, кто на деле, а не на бумаге вел корабль мировой революции к андроповской победе на мировом рынке. Китайцы показали нам, что, наверное, андроповские птенцы не очень-то и ошибались. Просто история разрешила эту проблему по-своему: Россия в отличие от Китая - страна бунтарей.
ИДЕЯ
Отношение к идее у меня особое. Идея - это манна небесная, благодаря которой осуществляется прогресс. Но когда говорят о высшей идее, которая заменяет Бога, то во мне все переворачивается. Почему? Потому что идея - это порождение разума, а Бог - это высший критерий для того же разума и для любых его идей. А это уже другой уровень, нежели сама идея.
ИССЛЕДОВАТЕЛЬ
Как мне повезло, что в детстве я болел так, что перестал ходить!
Гурджиев когда-то ввел специальное упражнение, которое он назвал `Стоп!`. Услышав команду `Стоп!`, человек должен был сразу же замереть в том положении, в каком его застала команда. Задачей было развитие самоконтроля - привлечение своего внимания к процессам, которые в это время происходили с организмом. Это была своеобразная фотография физики ощущений.
По поводу ощущений человечество еще пока не выработало своего взгляда - что это? Думаю, что ощущения - это промежуточное звено между материей и духом. Самый великий материалист всех времен и народов, которого я просто называю Материалистом с большой буквы, говаривал, что материя - это объективная реальность, данная нам в ощущении. В ощущении, а не в ощупывании, как думает большинство людей.
Меня всегда забавляло это определение материи совершенно нематериальным `ощущением`. Когда я на какой-нибудь международной научной конференции просил кого-нибудь из великих столпов материализма объяснить мне, что именно имел в виду их великий Учитель, когда изрекал: `в ощущении`, то они всегда терялись. Не было ни одного случая, чтобы кто-то из них сказал, что ощущение относится, вообще говоря, уже к другому, нежели материальный, миру. Учитель оставил последователям загадку, разгадкой которой еще предстоит им заниматься, а расхлебывать, кажется, будут уже другие поколения.
Я же в детстве, когда во всей красе прочувствовал свою немощь, как подопытный в группе Гурджиева, неожиданно соприкоснулся с другой реальностью, знание о которой хранил многие десятилетия, ибо за них тогда саживали в тюрьмы. И лишь когда в нашей многострадальной России настали другие времена и подуло вдруг под утро свежим ветром, я стал давать интервью с явным идеалистическим душком.
Да, что-то я отвлекся. Это вообще-то совсем другая история. И в тюрьму за свое научное увлечение я все же попал, но - позже. Как оказалось, народ не слишком быстро перестраивался от доносительской гебешной манеры жизни к пофигистской, дофонарной. И эти издержки перестройки зацепили собой некоторых, в том числе и меня. Лес рубят - щепки летят. Так что если мне когда-нибудь на каком-нибудь суде - людском или Божьем - и предстоит выступать в качестве свидетеля, то я буду представлять многочисленный отряд этих самых `щепок`.
КГБ И Я
Самое время объяснить мои отношения с КГБ. А то некоторые могут понять меня совершенно неправильно, так, что я прямо-таки чуть ли ни офицер этого уважаемого заведения. Оглянитесь - еще так много живых сотрудников Конторы Глубокого Бурения кричат на всех перекрестках, что они не гебешники, это их черт попутал на труднопроверяемые знакомства. Примем их просьбу и хотя бы условно не будем считать их этими самыми.
Вот так и я хочу прояснить ситуацию, чтобы наш уважаемый читатель попробовал поверить и мне. Документов все равно нет.
Думаю, что мне чрезвычайно повезло еще раз в жизни в том, что эта одиозная контора никогда не интересовалась всерьез тем, что такое я думаю про идеализм, метафизику, духовность. Не беру в расчет Никиту - тут играли свою роль наши дружеские отношения. Меня не склоняли, как многих других, к сотрудничеству в закрытых лабораториях для разработки секретного психологического оружия. И все же я имел дело с подобными мне людьми благодаря именно Никите.
Его служба жестко корректировала некоторые из работ, где использовались экстрасенсы, а он привлекал меня на правах знакомого в качестве самого независимого из всех независимых экспертов. Мне и самому было интересно общаться с другими экстрасенсами, кто помогал получить власть или деньги определенной категории людей, жаждущих этого. И власть и деньги действительно сваливались на таких, и совсем немало в этом значила помощь экстрасенсов. Меня интересовали сами эти целители и маги. Но со стороны их неадекватности, то есть несоответствия их представлений и желаний тем объективным реальным условиям жизни, в которых они находились.
Любопытство мое иногда заводило меня далеко, сталкивая лбами с такими отпетыми сатанистами, что можно было при несколько другом раскладе обстоятельств и ног не унести.
ПРОГНОЗ
Когда я давным давно проводил исследовательские сеансы погружения в собственное подсознание для больных людей, некоторые из них, уйдя от болезней, приходили потом на занятия лишь для того, чтобы, окунувшись в свое подсознание и в сознание мира, получить ответы на мучившие их вопросы.
Особенно отличалась настойчивостью одна бабушка Светлана Леонидовна.
- Григорий Андреевич, - говорила она перед сеансом, - сегодня мне хочется задать один очень деликатный вопросик и получить на него ответ.
И она получала эти ответы. Однажды это была дата смерти ее подруги, в другой раз - дата смерти мужа. Муж, если верить полученному в погружении ответу, умрет еще не скоро, а подруга умерла ровно через 648 часов, так, как было дано Светлане Леонидовне.
А как-то она вышла из погружения сама не своя:
- Будет война, Григорий Андреевич, - не могла она успокоиться. - Северный Кавказ в огне. И штыки то в нашу сторону, то в противоположную.
Было чудно ее слушать - в Советском Союзе шла обычная мирная жизнь. Это мы потом забудем, что такое мир, и Северный Кавказ утонет в крови...
СОЛНЦЕ
Я сижу на квартире генерала КГБ и пью чай. Он выходит на несколько минут из комнаты и его жена Лена говорит:
- А я верю в пророчества и в сны.
И она рассказывает очередную захватывающую историю. А я гляжу на нее и вспоминаю, как мы с нею пришли в первый класс и как учились все школьные годы вместе. Она была `выдра`, постоянно насмешничала над ребятами и мало кто хотел связываться с нею. От нее на меня всегда шла волна успеха в жизни. Такие люди есть и их много, но я как-то инстинктивно сторонился их общества, потому что мне были более интересны люди больные или убогие. Через них я почему-то больше получал информации. Может быть, я сам был таким? Вряд ли, ведь я преодолевал так много с детского возраста, когда уяснил, что быть немощным не по мне.
Видимо, успех в жизни для меня намного скучнее, чем страдание.
Лена рассказывает мне, как в десятом классе в ночь под Новый год она увидела сон: будто бы она входит в громадный танцевальный зал с колоннами и у одной из них замечает высоченного худого парня. Парень смотрит на нее и она замирает, потому что понимает - это ее будущий муж. Они танцуют, знакомятся и больше никогда не расстаются.
Через три года после этого сна она с подругами оказывается в Доме Офицеров на танцах. Около колонны она видит его и понимает, что сон сбылся. Все развивается так, как было ей показано. Даже лицо этого громадного парня было тем же. Вот так она с Никитой и познакомилась.
После моего тюремного заключения множество `простых` людей отвернулось от меня, а они - Никита и Лена - нет. Почему же кому-то было стыдно со мной общаться, а им не стыдно? Я даже не заметил, чтобы в их отношении ко мне что-нибудь изменилось.
Глава 2
ВСТРЕЧА
Летний дождь льет, как из ведра. Хоть я и с зонтом, но вымок почти уже до тела - ветер швыряет мокрые и холодные струи со всех сторон. От метро `Беляево` до нужного мне дома метров двести. Последние несколько десятков секунд я уже бегу, не разбирая дороги, по лужам.
Я бегу к друзьям на встречу с интересным человеком, как сказали мне они вчера по телефону. Кто этот интересный человек, даже не намекнули. Приходи, мол, и все. Никого из чужих не будет, только мы, ты и человек.
Догоняю женщину, которая тоже спешит, но высокие каблуки не дают ей возможности развить такую же скорость, как у меня. Она такая же мокрая. Смотрю ей в спину и понимаю, что мы оба идем в одно и то же место.
Перед подъездом обгоняю ее и, открыв дверь, галантно пропускаю вперед, говорю:
- Прошу вас. Пожалуйста!
Она вбегает в подъезд, стряхивает зонт и направляется к лифту. Он как будто ждет нас. Я вхожу следом за ней и сразу же нажимаю кнопку пятого этажа, рассуждая вслух:
- Нам на пятый. Сейчас обсохнем, попьем чайку, поговорим.
Она смотрит на меня вопросительно, я же делаю вид, что не замечаю ее взгляда.
Лифт быстро останавливается, и я выхожу первым. Спиной чувствую, как она заколебалась. Я продолжаю рассуждать:
- Так. Нам триста четырнадцатая квартира. Позвоним.
Она стоит у меня за спиной, ждет. И молчит. Забавно все-таки озадачивать людей, особенно женщин, особенно мокрых, особенно в совершенно чужом для них городе! Да еще и ясновидящих.
ПОРОХОВЯКОВЫ
Для меня Москва тоже чужой город. Я издалека. Двести километров отделяет Москву от того города, где я проживаю постоянно. Но тут у меня есть гнездо - однокомнатная квартира, которую я снимаю, чтобы заниматься своим делом.
К кому же я стремлюсь в этот дождливый и пасмурный день?
Если бы я ответил на этот вопрос только одной фамилией, то многие бы заметили, что они знают Пороховякова.
Есть такой удивительный человек - Николай Иванович Пороховяков, в прошлом конструктор стрелкового оружия, за плечами которого всего лишь техникум. Он родом из того же города, что и я.
Кроме своего оружия, он страстно занимался проблемами физики ядра земли и проблемами движения материи. Я бы не смог, как он, многие годы долбить академических ученых, чтобы они признали его открытие пульсирующего земного ядра. Но ведь признали, выдали диплом на открытие, приняли его в шесть академий мира! Правда, это будет потом, только через десять лет после этих, описываемых мною, событий. А тогда он был известен в основном, как склочник и сутяга. Его упрятывали в психушку и выставляли из кабинетов. Но с работы не выгоняли ни разу, потому что он изобрел несколько ружей, которые были известны за границей и продажа которых приносила доход государству. Голова у него была золотая.
И жена у него была золотая - Евгения Павловна. Бывшая журналистка из Сибири, она души ни чаяла в Николае Ивановиче. Ее притягивала к себе мистика, иногда пугала, а иногда вдохновляла на какие-нибудь подвиги ради мужа. Она бросила свое сибирское благополучие, должность директора телецентра в крупном городе и стала простой домашней женой.
Наверное, и я был такой же чудной для других людей, помешанный на своих идеях, если вместо того, чтобы руководить своим родным, созданным мною самим, предприятием, был погружен в парапсихологию, в изучение феноменов, никакими словами и науками пока необъяснимых.
ЛИДА
И вот мы сидим у Пороховяковых, пьем чай. За окном продолжает лить дождь, и от этого в доме становится еще более уютно. Женщина, которую я немного напугал, - ясновидящая, зовут ее Лидой. Она тоже, как и Евгения Павловна, из Сибири, из того самого крупного города, в котором жила и Евгения Павловна.
Оказывается, Лида - оперная певица, а ясновидением занимается только для друзей. По крайней мере, она так говорит. Я верю ей. Я вообще верю всем, не задумываясь. Потому что если задуматься хотя бы на секунду и начать сомневаться в том, что говорит другой человек, то в голову полезут всякие мысли об этом человеке. И он перестанет быть таким самоуверенным, через его двойника хорошо передается его неустойчивость и ненадежность. А сомнений в жизни хватает и без этого. Во всяком случае, мне так легче жить.
СМЕРТЬ КОСТИ
Лида все-таки настороженно на меня поглядывает, видимо, думает, что я ее выслеживал. Разговор идет о сибирской жизни, но как-то незаметно вдруг касается ее ясновидения. Я в это время выходил из комнаты и не понял, почему изменилась тема.
Евгения Павловна спрашивает о каком-то их общем знакомом:
- Что все-таки произошло с Костей? Стало ли за это время более понятно, как он погиб?
И тут Лида, освоившись, говорит:
- Меня несколько раз привлекали к получению новой информации деятели из местного управления КГБ. Беседовали.
- И что же? - заинтересовалась Евгения Павловна.
- Ты же знаешь, каким он был здоровым парнем. А заключение врачей - умер от остановки сердца. Никто не верит, чтобы майор КГБ, действующий мастер спорта вот просто взял и умер.
- А химический анализ крови делали?
- Много раз. И наши в Академии, и сюда в Москву привозили. Результат категорический: никаких химических отклонений.
Включается в разговор Николай Иванович:
- А твое заключение какое?
- Мое? - Лида смотрит на него, раздумывая. - Мое заключение, - решается она, - таково, что его сердце заставили остановиться.
Уж тут мы все не выдерживаем:
- Что значит заставили?
- Я вижу, как его сердце окутывает черная оболочка. А потом она начинает сдавливать его. Он задыхается. И все.
Мы все озадачены.
- И кто же это мог сделать? Или что могло это сделать?
Лида разводит руками:
- Я не знаю. Точнее, не вижу. Сделал человек, а не прибор - тут я уверена. Однако, кто он - не вижу. Закрыт.
- И ничего нельзя сделать, чтобы увидеть или хотя бы понять, кто он? - спрашиваю я.
- Я бессильна, - отвечает Лида. - Видимо, мне не дано.
ПОПЫТКА
Пока Лида рассказывала, я на несколько мгновений погрузился в пространство жизни и попытался снять информацию о предполагаемом убийце. Я сразу же натолкнулся на плотный темно-сиреневый сгусток, внутри которого находился человеческий организм.
Параноик, - была первая мысль, - существо, напоминающее человека, но имеющее основной контакт с другими людьми через своего двойника - через свое мощное поле. Он может управлять потенциалом этого поля, делая его и положительным, и отрицательным. Но его норма - это мощнейший негатив.
Сила этого человека была потрясающе большой.
И вдруг я отчетливо почувствовал, что этот сгусток как бы раздвоился, потом расстроился, а потом разделился на несколько людей. Это работала целая команда, а тот, кто стоял во главе, управлял концентрацией общей энергии.
Вот так впервые я ощутил ту команду псикиллеров, с которой мне потом и пришлось встретиться.
ЗНАК
Тот, кто постоянно занимается диагностикой, знает, что в один прекрасный момент у него в сознании вдруг возникает некий знак - образ, мысль, запах или что другое, но совершенно конкретное, - то, что будет потом, месяцы или годы, сопровождать именно эту болезнь или именно это состояние у разных людей. При помощи знака значительно упрощается любая диагностика, так как стоит только захотеть определить, что же происходит с человеком, как тут же без всякого усилия появляется знак болезни или состояния в сознании диагностирующего.
Неважно, кто проводит определение болезни - врач или целитель, все равно у того, и у другого вырабатывается такая привычка со временем. Хотя многие совершенно не могут объяснить, откуда у них эта способность. Многие же считают, что они изначально обладают каким-то скрытым даже от них самих знанием.
Знающий это часто, столкнувшись с новым состоянием страдающего человека, специально задается вопросом: `Каков может быть знак этого состояния?` И обычно, если состояние высокой степени тяжести, получает ответ. Откуда идут ответы? Если бы мы знали! Парапсихология изучает лишь то, что подвластно нашему сознанию на данном этапе, а это - всего навсего отражение малой частички скрытого от нас мира.
Ощутив группу, причастную к смерти Кости, я задал вопрос о знаке, сопровождающем псиубийство, и получил в ответ такой сильный тошнотворный запах, что едва удержался от того, чтобы не броситься в туалет. Это был трупный запах. Хорошо, что он быстро исчез.
МИША
Когда я уходил от Пороховяковых, мы с Лидой договорились на следующий день вместе посетить лекцию американских врачей - членов холистического общества США. Вечером я позвонил Михаилу Анатольевичу Монголову - Мише, как я его называл, - и пригласил пойти с нами. Он согласился.
Миша Монголов - уникальный человек. Уникальность его заключается в том, что он изобрел овощехранилища, в которых пропадает всего лишь три процента овощей за год. Это его изобретение привезли из США наши разведчики вместе с секретными документами по подводным лодкам.
Мишу вызвали в КГБ и прямо спросили:
- Почему на американских подводных лодках внедрены ваши изобретения?
Миша ничего лучшего не нашел сказать на это, кроме как:
- Так вы сами и спросите об этом американцев! Изобретения мои несекретные и опубликованы в открытой для всех печати. Вы лучше мне ответьте, почему в нашей стране такие овощехранилища не строятся, и процент гибели овощей зимой доходит до семидесяти?
На такие вопросы, конечно Контора Глубокого Бурения ответов не знала.
И чтобы долго не мучаться с Монголовым, допрос прекратили.
ДЕД
Вообще-то Миша приходился внуком тому самому знаменитому травнику, книги которого во многом стали основой для нашей фармацевтической промышленности.
Дед брал маленького Мишу с собой в луга и леса, начиная с двухлетнего возраста. На деда смотрели как на ненормального, когда видели его непрерывно беседующим с крохотным человечком о травах, листьях, почках, цветах. Маленький внимательно слушал старца, разглядывал травинки, пестики и тычинки. Как потом оказалось, сказанное дедом осело в его памяти навсегда.
Когда дед умирал, он сказал десятилетнему Мише:
- Не ходи в медицинский институт - испортят. Иди в сельскохозяйственный. Там свободнее тебе будет.
Миша так и сделал. Окончил сельхозинститут, стал работать в институте лекарственных растений, защитил диссертацию, изобрел массу полезных вещей, среди которых были не только овощехранилища, но и мембранные крышки для стеклянных банок. Главное же, он стал разрабатывать новые лекарства, меняя всего лишь геометрию молекулы воды с помощью программирования ее энергетических свойств.
Почему я позвал Мишу с собой? Чтобы познакомить его с Лидой и, может быть, узнать от нее еще что-нибудь интересное. Какое-то чувство подсказало мне, что как раз Миша должен будет находиться рядом, когда на следующий день вечером Лида поведет меня на встречу с американскими врачами.
ЛЕКЦИЯ
Было интересно слушать американцев, когда они рассказывали о том, что прежде, чем начинать лечить больного, просят помощи у Бога, обращаясь к нему с молитвами. Судя по результатам, о которых шла речь, такое обращение здорово помогало.
Я сидел между Мишей и Лидой и внимательно слушал, о чем говорили выступающие.
Лида наклонилась ко мне и сказала:
- Хотите, скажу вам, кто вы были в своих двух прошлых жизнях?
Я к такого рода спектаклям отношусь философски - никто еще не доказал, что душа человека переселяется в новое тело. И если уж говорить о том, куда же она девается там, то мне ближе мысль, высказанная на этот счет Буддой о том, что наши души после нашей смерти делятся на множество осколков, и лишь некоторые из них, и то самые нечистые, опять возвращаются на землю для очищения в телах рождающихся. А что касается чистых осколков души, то они безвозвратно уносятся куда-то в другой мир, превращаюсь в какой-то неизвестный пока вид энергии.
Думаю, что эта энергия - это сама жизнь в полевом исполнении. Но это уже детали.
ПРОШЛЫЕ ЖИЗНИ
Конечно, я согласился узнать, кем же я был в своих прошлых жизнях, и Лида, задумавшись на мгновение, изрекла:
- Хорошо вижу тебя, - она уже перешла на `ты`, - в племени американских индейцев.
- То-то я чувствую что-то родное во всех американцах, - съязвил я.
Но она продолжала, не обратив никакого внимания на интонацию моего высказывания:
- Ты был вождем большого племени. Тебе подчинялись сотни туземцев.
- А кем я еще был?
- Поразительно! - выдохнула она мне на ухо. - Вижу тебя розенкрейцером конца девятнадцатого - начала двадцатого века. Ты - тот, кто осуществлял контроль за территорией России.
- Это интересно, - сказал я. - Но давайте еще послушаем умных людей в этой жизни. Я обязательно приму к сведению то, что вы мне рассказали.
РАЗВЕДКА
Уже на улице, идя к метро, она вдруг стала читать наизусть стихи о Москве, Миша подхватил тон и тоже что-то стал громко декламировать. Минут через десять они угомонились, и я спросил Лиду:
- Можно узнать, когда вы уезжаете домой?
- Через три дня, мальчики, я сяду в самолет, и - дома. Приезжайте к нам в гости!
Миша поинтересовался:
- А что вы делаете завтра? Может быть сходим куда-нибудь?
- Завтра вечером я сильно занята. Но утром могу быть свободна. Хорошо бы выехать нам на природу.
- Действительно, - сказал Миша, - послезавтра суббота. Давайте махнем куда-нибудь за город!
- А завтра я, ребята, - заговорщицки прищурилась Лида, - встречаюсь опять с теми, кому сегодня утром отвечала на вопросы. Где, как вы думаете? Представьте себе, на Лубянке.
Мы с Мишей молча глядели на нее.
- У них там люди начали пропадать. Вот они меня и позвали. Я ведь проездом в Москве. Театр не стал задерживаться, а я осталась на несколько дней.
Миша, улыбнувшись, спросил:
- Прямо из основного здания на Лубянке пропадают? И много пропало?
- Сколько всего пропало, не знаю. Но о двоих точно шел разговор. И не из здания, а за рубежом. Пропадают разведчики. Просто исчезают.
- Да это, наверное, перебежчики, - вступил в разговор и я.
- Возможно, что и перебежчики, - ответила она. - Есть там такой генерал Орлов. Вот с ним и идет беседа. А сейчас, мальчики, мне необходимо вас покинуть и поехать на встречу с другим генералом оттуда же. Вы не возражаете?
Меня как будто что-то по голове ударило:
- Прекрасно! - Послезавтра, может, на дачу к Никите Степановичу и махнем?
- Кто этот Никита Степанович? - смотрит на меня Миша.
- Так вот этот самый генерал Орлов.
- Ты его знаешь?
- Встречались как-то.
И я сменил тему разговора. Лида как будто ничего не заметила. А мы, быстренько простившись в метро, разошлись в разные стороны.
ГЕНЕРАЛ
Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Никита, не здороваясь, чего с ним никогда до этого не бывало, сразу спросил:
- Ты что, назавтра собрался ко мне на дачу?
- Во-первых, - сонно сказал я, - доброе утро, генерал! Во-вторых, сегодня к вечеру я уезжаю в свой родной город. А в-третьих, откуда такая информация?
- Сорока на хвосте принесла, - пробурчал он.
- Так вот, - сжалился я над ним, - если ты хочешь знать мое мнение, то я тебе скажу два слова о сороке.
Никита молчал, слушал, что я скажу ему дальше. Я тоже молчал, ждал его реакции. Наконец он попросил:
- Не тяни, говори. Но сначала скажи, зачем ты это сделал? Что это за эксперимент?
Я важно произнес:
- Это все я сделал лично для тебя. Чтобы ты знал, с кем связываешься.
- И какое твое заключение? - сбавил он свой наступательный тон.
- Мой диагноз, - сказал я категорически, - недержание речи.
- Ты думаешь?
Я почувствовал, что Никита озадачен моим собщением.
- Нечего тут думать, - подлил я масла в огонь. - Она, наверное, в своем родном городе всем раззвонит, в какой конторе была, - снова поддел я Никиту.
- Да, раньше за ней подобное наблюдалось, - сокрушенно согласился он со мной. - Но в последнее время на нее наехали крутые и потребовали, чтобы она стала работать на них.
- Ну и что? Работает? - лениво поинтересовался я.
- Нет, мы проверяли, - как-то неуверенно произнес он. - Испугалась и сидит тихо. Крутые пригрозили убить, если будет их сдавать или давать о них информацию в любом виде спецслужбам. А еще она что-нибудь говорила тебе?
- Во-первых, - сказал я, зевая, - не только мне. Мы были втроем.
Голос у Никиты изменился, я ощутил его беспокойство.
- Монголов, которого ты знаешь, - я решил добить его совсем. - А во-вторых, она похвастала нам, что ты ее привлек для розыска пропавших людей.
- Каких людей? - Никита сыграл недоумение.
- Как это каких? - теперь пришла очередь удивляться мне. - Ваших, разведчиков. Или мне показалось? - съехидничал я.
- Да, - пробормотал он в затруднении. - И сказать нечего.
- Ну ладно, - сказал я ему, - если сказать нечего, то молчи. Дай поспать. Меня ваши дела не интересуют.
- Мне бы твои заботы, - пробурчал в трубке его голос. - Ладно, спи.
И он отключился.
ТРУП
Через три дня Никита позвонил мне в мой родной город и сообщил, что Лиду нашли в театре мертвой. Никаких следов насильственной смерти обнаружено не было.
- Но хоть что-нибудь необычное было? - кричал я в телефонную трубку.
- Нет, как будто.
- Не может быть, - напирал я. - Неужели никто ничего не заметил?
Он немного помолчал, потом сказал:
- Заметили, что к ней перед этим, часа за два до случившегося, приходила какая-то пара - мужчина и женщина. Совершенно никому не знакомые. Описание их у нас имеется.
- Почему у вас? - выразил я свое недоумение. - Вы, что ли, ведете это дело?
- Да, мы,- вынужден был ответить правду он. - Тут имеются определенные нюансы - ты должен сам догадаться, о чем идет речь. И я очень прошу тебя подъехать, мне надо с тобой переговорить.
- Ты меня извини, - резко сказал я, - но подключаться к вам для расследования я не буду. Категорически заявляю. Меня еще будешь подставлять. Мне плевать на ваши секретные дела.
- И тем не менее, Григорий, - гудел в телефонной трубке бас Никиты, - я очень прошу тебя как можно быстрее встретиться со мной.
- Ладно, - снизошел я, - на днях я выезжаю в Свердловск. Приеду, и сразу к тебе. Хорошо?
- Лучше бы побыстрее, - как-то неестественно для него просительно произнес Никита.
- Не могу, - отрезал я. - Дела. Не такие громкие и тяжелые, как у вас, но . Мне ведь тоже надо деньги зарабатывать, чтобы с голоду не умереть.
На том и распрощались.
Глава 3
АЛМАЗЫ
Я и Миша Монголов готовились отправиться в Свердловск, теперь Екатеринбург, с предложением к местным геологам о новом методе поиска алмазов.
К этому времени он уже работал в моей фирме заведующим лабораторией, занимался разработкой новых лекарств на основе особым образом структурированной воды. Кроме этого он, как и я, как и многие из тех экстрасенсов, которых я знал и которые работали вместе с нами, мог определять местоположение предметов безразлично какой природы.
`Ум - хорошо, а два - лучше`, - гласит народная мудрость. На всякий случай едем вдвоем. Везем с собой секретную карту, на которой зашифрованы точки уральского региона, где, по-нашему мнению, могут быть кимберлитовые трубки.
ПОРОХОВЯКОВЫ
Инициаторами такого предложения выступили Пороховяковы. Николаю Ивановичу необходимы были деньги, чтобы жить и проводить свои непростые эксперименты, а Евгения Павловна жила в алмазном крае и потому горела желанием поучаствовать в грандиозном деле.
Правда, до того Пороховяковы уже `продали` эту идею другой группе экстрасенсов, которой руководил Владимир Леонидович Стонер - немолодой, но физически сильный человек, ученый и экстрасенс.
Пороховяковых можно было понять - ведь им тоже надо было добывать средства к существованию. Поэтому Николай Иванович постоянно предлагал какую-нибудь сногсшибательную идею, реализация которой, однако, была особенно сложна. Например, проект летающей тарелки, построить которую можно было за три года, потратив на это около десяти миллионов долларов. Ну что для нас найти десяток-другой миллионов зеленых!
Самое дешевое, что было предложено Пороховяковым, - это герметически закрытый волчок, наполненный жидкостью, в которой плавали частички пластика. Этим волчком Николай Иванович опровергал Эйнштейна и всех остальных традиционных физиков, доказывая, что частицы при остановке предварительно раскрученного волчка собираются вокруг оси в пятиугольник.
Почему-то именно эта фигура, якобы, доказывала, что ядро земли пульсирует и перекатывается внутри земли, ударяясь в определенные зоны земной оболочки.
Однако, и волчки по непонятным причинам не стали товаром массового спроса.
Николай Иванович говорил:
- Физики, чтобы не выглядеть идиотами, всегда будут скрывать от народа правду. Вот и волчок невозможно продать. Я уж не говорю о других идеях.
С помощью своей теории он определял зоны, в которых предположительно находятся алмазоносные породы. Это как раз и были зоны удара ядра земли о ее оболочку. Трудности заключались в том, что зона, как правило, имела площадь не менее тысячи квадратных километров.
Вот тут-то и подключались для предметного поиска кимберлитовых трубок те, кто мог, сидя за своим рабочим столом, указать их координаты с точностью до нескольких метров. После этого только нужен был выезд на местность и уточнение точек для бурения.
Именно таким способом Юри Геллер стал в свое время миллионером.
СТОНЕР
Стонер возглавлял исследовательскую лабораторию, которую специально организовали в КГБ под него. Раньше он занимал пост директора института физики и иногда помогал людям при тяжелых заболеваниях.
Однажды одна дама написала на него донос в милицию, в котором указала, что он, якобы, взял с нее деньги за лечение, а качественно не помог. И дело закрутилось. Ведь врачом он не был.
При расследовании оказалось, что денег у этой женщины он не брал, взял лишь бутылку коньяка, как делал подобное не раз. Но до суда все же довели, и его судили, чтоб другим неповадно было. Правда, на суде открылось внезапно, что истица, та самая женщина, когда обратилась к Стонеру за помощью, уже была больна четвертой степени раком, не ходила, только лежала, и ее врачи отпустили умирать домой.
Перед судом же она предстала совершенно здоровой. Медицинский эксперт, который знакомился и с делом, и с ее историей болезни, твердо сказал, что рака не было, все инспирировано нечистоплотными экстрасенсами. Одним словом, свел ее выздоровление к фокусу.
Стонер почти все время суда сидел молча и так же молча повернулся и пошел за милиционерами, когда прозвучал приговор, по которому ему нужно было отбывать срок в восемь лет.
Все эти годы он провел в колонии, помогал там людям, чем мог, и о нем стали говорить вслух, как о кудеснике.
ЛАБОРАТОРИЯ
В день освобождения Стонера у входа в колонию уже ждала машина с двумя гражданскими лицами, которые и доставили его пред очи руководства КГБ на Лубянку.
Там ему популярно объяснили, что требуется от него и подчинили генералу Орлову. Стонер получил в Москве жилье, перевез семью из Академгородка, где жил до тюремного заключения и начал новую деятельность.
Когда я попал к нему в подвал на Соколе, то его лаборатория уже насчитывала около двадцати только штатных сотрудников, среди которых были и врачи, и ученые, и экстрасенсы. Но кроме штатных, со всех краев нашего многострадального бывшего Союза время от времени привозили сюда лучших, тех, кто мог почти мгновенно определить заболевания, быстро лечил их.
Специализацией лаборатории было лечение. А лечили тут тех, кто имел непосредственное отношение к органам власти, в первую очередь, к КГБ.
Особую ценность представляли тут уникальные приборы, каких нигде не было, - Стонер сам делал их. Были у него и помощники, но ни одно начинание, ни одно дело не обходилось без руководителя лаборатории. Его заместителем и `играющим тренером` - таким же экстрасенсом, как и остальные, - был действующий подполковник КГБ, приставленный наблюдать за работой лаборатории, но внезапно сам получивший дар небес - сверхчувствительность. Все это произошло с ним уже будучи тут, в стенах лаборатории. И он стал полноправным членом ее коллектива.
РЕЗУЛЬТАТ
Экстрасенсы лаборатории Стонера смогли определить семь кимберлитовых трубок в Якутии по договору с местными геологами. Местоположение двух из них они открыли заказчикам и получили за это девяносто тысяч рублей согласно договору. По тем временам это были очень хорошие деньги. Очень хорошие вообще, если они, как говорят, сваливаются с неба, но не за открытие же месторождения алмазов!
При бурении в указанных местах геологами были обнаружены сопутствующие алмазу минералы, что с большой долей уверенности могло говорить об алмазной трубке. Удача была налицо и геологическое начальство Якутии попросило у Стонера координаты остальных пяти трубок, но он отказал.
- Сначала решите, сколько вы нам заплатите, а потом выходите на переговоры.
Ему несколько раз при мне звонили по межгороду, просили, уламывали, обещали заплатить в три, в четыре раза больше, чем за первые две. Но он молчал. Он просто не отвечал на просьбы, бросал трубку. Он знал, что делал, - в том алмазном крае уже двадцать лет до того не было открыто ни одного нового месторождения алмазов.
СТОНЕР
Я часто бывал в лаборатории Стонера и тогда, когда она располагалась в подвале на Соколе, и когда переехали в институт радиологии.
Не знаю, чем я пришелся ему по душе, но мне он разрешал присутствовать при всех священнодействиях во всех кабинетах. За редким исключением, всем, кто не имел прямого отношения к работе экстрасенсов или ученых, в кабинетах было запрещено появляться. И совсем неважно, кто это мог быть - свой или чужой, хоть генерал КГБ.
Пороховяков тоже топтался у двери в коридоре - я часто там его видел. И это несмотря на то, что он-то и его жена принесли лаборатории свободные деньги своим договором по алмазам. Евгения Павловна была дружна с руководителями того алмазного сибирского края, она, собственно, и провела официальную часть этой сделки.
У Стонера был орлиный взгляд голубых глаз, которым он обычно как бы оценивал нового человека. Он будто бы прицеливался, когда, прищурившись, задерживался взглядом на чьем-либо лице.
Этот его взгляд-прицел не был похож ни на какой другой, потому что в ту секунду, когда он сосредотачивался, глаза его начинали светиться внутренним очень заметным светом, какое бы освещение при этом ни было. Подобное в природе я видел лишь в горах в Средней Азии, когда вечерами смотрел с вершины или с перевала на горное озеро, спрятавшееся в ущелье. На общем темном фоне ущелья озеро светилось идущим изнутри изумрудно зеленым светом.
КОНТАКТ
Несколько раз я привозил своих экстрасенсов в эту лабораторию познакомиться с методами работы Стонера и его подчиненных.
Однажды он заставил приехавшего со мной Анатолия прямо в коридоре продиагностировать по фантому его знакомого. Анатолий смог определить не только заболевания, но и ножевое ранение в левый бок.
Стонер, молча и внимательно выслушав то, что говорил ему Анатолий, спросил:
- Не догадываешься, кого ты диагностировал?
Анатолий пожал плечами:
- Нет.
- Это Цзян Каньчжень. Слышал о таком?
Анатолий встрепенулся:
- Читал, что он кур с утками скрещивает через энергетическое поле.
Стонер только усмехнулся.
БРИГАДА
Анатолий посмотрел, как работает Стонер с экстрасенсами, когда проводит диагностику больных, и удивился бригадному методу. В день, когда мы попали к нему, привезли из госпиталя двадцать молодых летчиков, только что окончивших училище, - целую эскадрилью.
Как показали исследования, все они где-то попали под жесткое облучение. Никто ничего не понимал, как могло такое случиться, и стали думать, что это произошло в одном из полетов. Особенно страдал один из них, из которого как бы вышла вся жизненная энергия. Он еле двигался, от малейшего движения начинал задыхаться.
На диагностику этих молодых офицеров ушел целый день. Стонер работал бригадой - пять-семь экстрасенсов одновременно, каждый своим методом, обследовали пациента. Потом они делились впечатлениями и согласовывали между собой официальное заключение. Некоторые из экстрасенсов были действующими дипломированными врачами. При возникновении разногласий мнение Стонера всегда перевешивало мнение остальных, неважно, сколько этих остальных было.
В течении нескольких лет, пока я общался со Стонером, у него сменилось больше десятка бригад полностью. Один лишь Володя Митрохин оставался постоянно при нем.
Митрохина Стонер жалел и не нагружал его так, как делал это с бригадами. Рядовые же экстрасенсы, принимавшие участие в диагностике, через три-четыре часа падали от изнеможения. Концентрация поля при их одновременной работе была чрезвычайно велика. Конечно, они, создавая одно поле, облегчали себе жизнь тем, что как бы подсвечивали проблемы тела больного человека. Но одновременно они и преодолевали влияние этого в чем-то чужеродного и мощного поля, тратили на это усилия.
Я понимал, почему так быстро - месяца через два-три - меняются люди в бригаде у Стонера. Выдержать такие нагрузки мог только такой человек, как он сам.
МЕФИСТОФЕЛЬ
Володя Митрохин напоминал мне Мефистофеля - редкие, всклокоченные и торчащие во все стороны волосы на лысеющей голове, пронзительный взгляд карих глаз, могучая грудь колесом, хитрый, насмешливый и грубоватый в обращении с людьми, - он иногда позволял себе выходки, которые говорили, что он не совсем адекватно оценивал существующее положение.
Однажды я приехал к ним, когда у Володи был день рождения, и он тут же на глазах у всех вытащил из тумбочки бутылку коньяка и стал пить из горлышка. Пока я ждал Стонера, он рассказывал мне о своих подвигах. Одним из таких подвигов он считал задержки дыхания на пять минут.
Он тут же стал демонстрировать мне подобную задержку дыхания и, проделав ее раз пять, утомился. Отдышавшись немного, он снова достал бутылку и снова сделал несколько глотков из горла.
- Ну а теперь ты покажи, что можешь делать? - обратился он ко мне.
Я пожал плечами:
- Ничего особенного не могу.
- Да ладно. - протянул он, - если сюда ездишь, значит, что-нибудь умеешь. А хочешь я тебя научу давить других?
- Как это - давить других? - не понял я.
- Да вот так. Влиять, и с такой силой, что они даже сознание будут терять.
- Зачем?
- Пригодится, - он захохотал.
Потом глаза его стали вдруг чужими, взгляд ушел в себя, и он сказал:
- Вот сейчас ты на себе испытаешь это. А потом и будешь решать.
У меня начало шуметь в ушах, закружилась немного голова. Пришлось сделать некоторое усилие над собой, чтобы это состояние не усилилось. Сознания я не потерял, справился, хотелось посмотреть, что будет дальше. Володя стал глубоко дышать, я чувствовал, как он концентрировался, но далее того, что я испытал, не пошло.
Наконец, он устал и прекратил свои попытки выключить мое сознание.
- Наверное, я не в форме сегодня. Да и выпил. День рождения ведь.
Я встал со стула и вышел из комнаты.
ДИЕТА
Странный взгляд был все-таки у Стонера - какой-то подозрительный и, одновременно, изучающий внутренний мир человека, который находился перед ним. Я говорю так, потому что я ощущал это. Внешне, может быть, кому-то это и казалось обманом, но у меня было чувство, что он действительно проникает в этот момент в душу другого.
Залезать в меня он себе не позволял - и он и я оба ощущали грань, через которую переходить не надо было. А вот с Аркадием он поиграл, как кошка с мышкой.
В тот день, когда я и Аналолий приехали в лабораторию и присутствовали при работе, Стонер пригласил нас перекусить вместе с ними, чем Бог послал. Глянув на стол, который приготовили к окончанию работы женщины, я удивился. На нем стояла бутылка коньяка, на нескольких тарелках было разложено мясо, нарезана колбаса. Были и овощи, но очень мало. Мое представление о том, что высокую чувствительность в себе необходимо поддерживать специальной не мясной диетой, рухнуло. Тут ели все. До меня вдруг дошло, что для этой лаборатории кем-то находились и доставлялись люди, диета которых не влияла на их чувствительность.
Анатолий и я не ели мяса, не пили спиртного. Я подумал тогда, что мы с ним - обычные люди, а перед нами были одаренные от природы, самородки.
Усаживаясь за стол, я поблагодарил собравшихся вслух, а Анатолий наложил на себя крест, на что Стонер покосился, но ничего не сказал.
ГРЕХИ
Выпив и закусив, Стонер своим орлиным взором посмотрел на Анатолия и промолвил:
- Крестом себя осеняешь, а грехов-то сколько! Думаешь, что Богу служишь?
Анатолий от неожиданности растерялся:
- Как так? Да я причащаюсь постоянно, исповедуюсь каждую неделю. Да я.
Он совсем растерялся, оглянулся неуверенно ко мне:
- Гриша, скажи! Подтверди!
Он по-детски кинулся навстречу Стонеру:
- Да я и сплю-то с одной своей женой. Вот уже тридцать лет. У меня женщин никогда не было, кроме нее, хотя она и ненавидит меня. Я все заповеди. Для меня даже любви на стороне не существует, не то чтобы убить или украсть.
Стонер слушал его молча, потом обронил:
- Любовь грехом не считается. А у тебя, посмотри, над головой сколько чертей понавешено.
Всю обратную дорогу домой, а это пять часов пути, Анатолий очень переживал услышанное.
И с тех пор он резко изменил свой образ жизни, хотя пить, курить и есть мясо не стал. Но вот что касается любви, то.
ЭКЗАМЕН
Однажды Стонер устроил настоящий экзамен другому моему подчиненному, двадцатипятилетнему Петру. Он посадил его в отдельную комнату, сформулировал три вопроса и ушел. Какие это были вопросы, я не знал - не слышал, потому что находился в другом конце лаборатории.
Но комната, в которой поместили Петра, составляла как бы трамвайчик с другой комнатой - проходной. И поэтому я, когда вошел в первую, мог видеть Петра. Я остался и стал наблюдать.
Прошло минут сорок. Было заметно, что Петр начал нервничать. Во мне возникло желание хоть как-то успокоить его, и я непроизвольно стал внутренне ему помогать. Я не обратил внимания на то, как через несколько минут был фактически полностью поглощен этим занятием.
И вдруг грянул гром. В комнату буквально ворвался Стонер и, бросаясь ко мне, стал грубо кричать страшным голосом:
- Ты что - жить не хочешь? Ты лезешь, куда тебя не просят. Думаешь, поможешь ему? Прекрати сейчас же, иначе не поздоровится.
Моя душа от такой грубой атаки или со стыда перед Стонером ушла в пятки. Таким я его не мог представить. Да и со мной творилось что-то, мне непонятное. Передо мною стояла глыба, могучая и страшная. Ощущение чего-то ужасного и неотвратимого вдруг нахлынуло на меня.
Он преподал мне урок на всю жизнь - не просят, не лезь! Иначе можно схлопотать что-нибудь существенное, такое приключение, что и не снилось в самом страшном сне.
С этой поры наши отношения с Стонером сильно изменились. Парадоксально, но он стал мягче в отношении ко мне. Подозреваю, что тогда, в случае с Петром, он ощутил исходящую от меня силу, о которой, может быть, и не думал раньше. Сам его взрыв гнева говорил об этом.
А с Петром потом у него была получасовая беседа в мое отсутствие. Мне показалось, что обе стороны остались довольны друг другом. Однако, когда я сразу после беседы вошел в комнату, где сидел Петр, он был бледен.
- Не могу встать, Григорий Андреевич, сил нет, - только и сказал он и повалился на пол.
Я успел его подхватить, привел в чувство, напоил водой. Когда мы вышли на улицу и он окончательно пришел в себя, я спросил его:
- Приедем еще сюда?
- Никогда! - категорически ответил он.
И действительно, никогда потом у нас не заходил разговор об этом случае. Петр захотел стереть воспоминания о своей встрече со Стонером. Почему? Что за негатив коснулся Петра? Сам он никогда не хотел говорить на эту тему.
Глава 4
ВСТРЕЧА
Свердловск встретил нас хмурым, душным и мокрым днем. По серым от пыли и тополиного пуха улицам автобус домчал нас до управления геологии.
Здесь нас уже ждали. Секретарь заверила нас:
- Вы ни о чем не беспокойтесь. Вам уже забронирована гостиница. Руководитель управления скоро вас примет.
Свое дело сделал звонок из министерства, организованный Пороховяковыми.
Несколько человек довольно преклонного возраста прошествовали в кабинет руководителя. Наконец, пригласили и нас. Мы вошли.
Начальник управления оказался по возрасту моложе всех, но все равно ему на вид было никак не меньше пятидесяти. Он вышел из-за стола и представился:
- Иванов Иван Иванович. Прошу любить и жаловать. Вы не удивляйтесь такому сочетанию в моем имени, на самом деле я старый и хитрый еврей. Мой папа скрывал свои следы, чтобы не попасть в лапы красным. Вот и перекрасился в другой цвет. Познакомьтесь!
И он провел нас перед старичками.
Различного ранга руководители выслушали нас достаточно внимательно, без откровенных насмешек, о возможности появления которых говорили в Москве Пороховяковы.
БАЙКА
Один из заместителей начальника управления, взвесив наши доводы, сказал:
- Иван Иванович, я тут припомнил историю двадцатилетней давности. Может быть, кто из вас помнит летчика Кривого, который, возил пассажиров над горами. Вот так пролетая над одним и тем же местом много лет, он всегда отмечал плохую работу компаса.
- Да, да, - подхватил Иван Иванович, - припоминаю. Я же тогда и занимался проверкой. Через несколько лет, - он обратился к нам, - летчик догадался и подал заявку на открытие железной руды. В нашем управлении многие могут вам подтвердить это.
- Так что, молодые люди, дерзайте дальше, - обратился к нам еще один старичок. - Глядишь, и откроете свое месторождение. А это все-таки пять тысяч рублей. Мы-то все тут давно уже лауреаты, а молодым дерзать. Хоть вы и не геологи, но все возможно в этом мире.
Рассказанная байка мне показалась знакомой, я уже как-то слышал ее, но только в другом месте. За тысячи километров от Свердловска произошла точно такая же история. Думаю, что подобные истории профессионалами вспоминаются всегда, когда они сталкиваются с дилетантами в их деле, но чтобы ненароком не выдать своего к ним нерасположения, вуалируют его именно таким образом - и посетителю приятно, что он не одинок в своем увлечении, и профессионалы потом долго потешаются над чудаком, приятно вспоминая свою воспитанность.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Иван Иванович подошел к стене, отдернул занавеску и под нею оказалась большая разноцветная карта.
- Где же вы предполагаете месторождение? - спросил он у нас.
Я подошел к карте и пояснил, очертив район предполагаемого поиска.
- Не так уж много бурить, - сказал удовлетворенно один из его помощников. Иванов согласился с ним.
Начальник управления попросил оставить что-нибудь по нашим прогнозам, чтобы сравнить с теми данными, которые были у них, и пообещал, что через два дня обязательно нас пригласит и скажет, стоит или не стоит им иметь с нами дело.
На том и порешили.
Излишне напоминать, что в материалах, которые были нами переданы Иванову, не содержалось точных координат предполагаемых месторождений.
Когда мы выходили из кабинета, Иванов попросил нас задержаться и сказал:
м- Не сможете ли вы каким-нибудь образом продемонстрировать нам процедуру поиска интересующего нас минерала? Любого.
Я взглянул на Монголова. Мне не очень хотелось влезать в то, что могло стать для нас экзаменом и что могло послужить решающим доводом при принятии решения специалистами управления. Миша встретил мой озадаченный взгляд и, видимо, не понял, что в это время возникло в моем сознании. Он опередил меня:
- Пожалуйста. Скажите, где и когда.
Иванов удовлетворенно потер руки:
- Прекрасно! Вы устраивайтесь в гостинице, а к вечеру, эдак часиков к четырем, заходите сюда. Ничего, если нас будет человек пять?
- Ничего, - ответил я, холодея, - можно.
Мише я ничего не сказал.
ЭКЗАМЕН
К концу рабочего дня мы с Мишей пришли к кабинету начальника управления. Секретарь встретила нас приветливо:
- Прошу, - пригласила она в кабинет, - проходите. Иван Иванович ждет вас.
Несколько человек сидели на стульях вокруг стола и лениво переговаривались. Нас усадили ближе к Иванову. Кто-то шутливо спросил:
- Вы колдовать будете или как?
Монголов рассмеялся и ответил:
- И так и эдак. Как получится. А вы что хотите?
Иванов выдвинул ящик стола и достал из него три темных матерчатых мешочка, заполненных чем-то сыпучим, и положил их перед нами.
- Вот в этих мешочках, - сказал он, - находится порода. В одном из них, - он положил его влево о нас, - есть интересующие нас минералы. В другом, - он положил его вправо, - ничего интересного нет. Третий мешочек необычный - в нем лжеминерал, обманщик. Минерал же, который нам интересен, - вот, в этой коробочке. Пожалуйста, посмотрите. Можете взять его в руки, можете делать с ним все, что хотите, но желательно его только не разбивать. Я разложил перед вами все три мешочка, но в каком что находится, я не знаю. Для чистоты эксперимента здесь нет того человека, который мог бы определить, какой мешочек что содержит. Мы позовем его после опыта. Согласны?
Я протянул руку и взял из коробочки то, что нам предлагалось найти в мешке. Посмотрел на камешек и ничего особенного не увидел. Может быть, он был только несколько тяжеловат для своего объема.
Я настроился на структуру камня, постарался понять и противоположную, ту, что характеризовала лжеминерал. И тут же в моем сознании все мешочки стали как бы прозрачны - я увидел, что находится внутри каждого из них.
Монголов же достал из кармана своей куртки маятник - медный грузик на длинной нитке - и стал определять с его помощью. Он поднес его сначала к камешку, а потом поочередно к каждому мешочку. Характер вращения маятника над каждым мешочком был разный.
- Готово, - сказал Миша. - В этом находится минерал, в этом - лжеминерал, а в этом - ничего.
- А вы что скажете? - обратился ко мне Иванов. - Вы согласны с вашим товарищем или у вас особое мнение?
К сожалению, я вычислил по-другому. Мне конечно же, очень хотелось, чтобы результаты нашего просмотра совпали, но... Я доверял себе, а Миша - себе. Я указал на мешочки и произнес:
- Мне видится по-другому. Минерал и лжеминерал, мне кажется, должны поменяться местами.
За спиной захихикали. Иванов тоже не удержался:
- В товарищах согласья нет. Странно. А как же вы собираетесь искать алмазы? Вот так же или по-иному?
- Наобум, - язвительно сказал кто-то позади меня.
Иванов нажал кнопку селектора:
- Клавдия Петровна, зайдите к нам, пожалуйста!
Тягостная тишина повисла в кабинете. Миша и я не могли смотреть в глаза друг другу и людям, собравшимся тут ради нас.
Вошла немолодая веселая женщина, поздоровалась с нами.
- Клавдия Петровна, - обратился к ней Иван Иванович, - откройте секрет, объясните, куда и что вы положили?
Она взяла в руки тот мешочек, в котором я определил минерал и сказала:
- Тут минерал. А тут, - она взяла второй мешочек, в котором, по-моему, находился лжеминерал, - лжеминерал. А в том, естественно, ничего нет.
Иванов повернулся ко мне:
- Вас устроит такой расклад? Вы оказались правы, в отличие от вашего сотрудника.
И он, глядя на Мишу, развел руки в стороны.
МЯСНИК
На следующий день в Свердловске наступила жара. Мы предпочли не шляться по пыльным и душным улицам, вдыхая в себя тополиный пух и надрывно кашляя, а провести время в своем двухместном номере ведомственной гостиницы за чтением.
Когда мы оба устали уже от своих книжек, Монголов вдруг стал рассказывать о себе.
- По-твоему, Григорий, каким пацаном я мог быть в детстве? - спросил он, усмехаясь.
- Нормальным, думаю, - ответил я. Хулиганом тебя представить невозможно.
- А на самом деле я был настоящим вором, - гордо произнес он.
Я даже опешил:
- Не может быть! Интеллигентный, спокойный, я бы сказал даже добрый. Ты шутишь?
- Нисколько! Я ведь старый уже. Мне за пятьдесят пять. А детство прошло в послевоенные годы. Все друзья - это шпана и воры. Я жил с теткой. Родители погибли, дед умер. Вот и воспитывала меня улица. Ты, Гриша даже не можешь себе представить, что это такое - жизнь настоящего вора!
- Не могу, действительно. А школа? - спросил я.
- Я учился в школе вполне прилично. Тем и интересен мой случай. Днем - школа, а ночью - кражи. Ростом я был самый маленький в нашей воровской семье, и потому моей задачей было пролезть в форточку и открыть окно или дверь. Иногда же одному приходилось все делать и через форточку передавать вещи.
- И не засыпался никогда? - удивился я.
- Вот можешь себе представить? - никогда! Застревал несколько раз. Еле вытаскивали. Однажды так тянули за голову, что потом месяца три не мог ее повернуть. А знаешь, какая кличка у меня была?
- Какая?
- Мясник, - гордо произнес Миша.
- Почему? - удивился я.
- По двум причинам. Первая - я через форточку передавал мясо, которое воровали на бойне. Время-то было очень голодное. Вторая - я был как бы вершителем приговоров.
- Не понял, - сказал я. - Что это?
- Мы тогда жили другими законами, своими. И мне в спорных случаях предоставляли последнее слово. И так получалось, что почти всегда все соглашались с моими доводами.
- Так ты, что ли, был паханом? - снова удивился я.
- Нет, паханом и его дружками были люди уже сиделые. А меня просто уважали.
ХИТРОСТЬ
Теперь уже меня разбирало любопытство:
- И ты порвал с ворами, когда пошел учиться?
- Порвать с ними невозможно, - усмехнулся Монголов.
- Что же произошло? - спросил я. - Как ты оторвался от них?
- Хитростью, - улыбнулся Михаил. - Пахана взяли, засыпался на разбое, а власть осталась бесхозной. Вот я ее и подобрал. Сначала мы еще промышляли, как прежде, а потом я постепенно все свел на нет. Распустил всех и сам съехал в другой район.
- И ни с кем больше не встречался с тех пор?
- Почему же. Лет через двадцать встретился с самим паханом. Я его не узнал. А он меня сразу. И знаешь, где? На собрании в академии. Доктор наук, лауреат. Он меня отвел в сторонку и сказал: `Если бы не ты, Мясник, я бы уже где-нибудь гнил в овраге. Твоя хитрость многим жизнь спасла. Я вернулся из заключения - никого нет, все разбежались. В другую кодлу идти не мог - это выше моего достоинства оказалось. Пересилил себя, пошел на завод, потом в вечернюю школу, и вот, видишь, теперь двигаю науку.`
- Фантастика какая-то, - только и смог сказать я.
СТРАННАЯ ЖИЗНЬ
Монголов спросил меня, а какова была моя жизнь в детстве? Я задумался. Потом что-то начал ему отвечать, но, сославшись на позднее время, а уже, действительно, было около полуночи, свернул свой рассказ.
У меня вообще была странная жизнь. Она включала в себя больное детство, учебу, работу из-за куска хлеба - и все это до определенного периода. Потом же, когда я понял, что так жить мне нельзя, мои покровители свыше не дадут, занялся делом, которое стало моей основной жизнью. Это были исследования, то есть наблюдения и раздумья, практика с больными, организация и финансирование своего предприятия и, конечно, что-то личное.
Зачем я все это делал? Кто может ответить на этот вопрос?
Время, о котором я хочу сейчас рассказать, как о начале моего прозрения, так далеко отстояло от нынешнего, что тогда мы, поселковые мальчишки, не знали и не ведали, кто такие экстрасенсы и чем они занимаются. Но все изменилось, как по мановению палочки, в один прекрасный день.
ПРОЗРЕНИЕ
Всю жизнь я шел к тому, что было мне задано в далеком детстве. Что бы я ни делал в жизни, о чем бы ни думал, постепенно подходил к тому главному, что осознал тогда.
Вот мне девять лет. Я лежу в кровати в самой дальней комнате нашего по тем временам большого дома. Он стоит за парком в маленьком городке, больше похожем на поселок, на участке в пятнадцать соток. Здесь тихо, поэтому я много думаю. Боль в ногах порою просто нестерпима. Много месяцев я не могу стать на ноги и меня носят на горшок или в кухню. Сижу я тоже очень плохо. С трудом сохраняю равновесие тела. Всякие перемещения вызывают страшные страдания и я их совершенно не переношу поначалу. Потом привыкаю.
Но когда я в постели и никого нет рядом, я задаю себе один и тот же вопрос: кто невидимо стоит все время рядом со мной, кто тут присутствует и даже отвечает каким-то непонятным образом на мои вопросы?
Да, он говорит со мною, но как-то неслышно, не словами. Когда я в тишине ночи в темноте иногда замираю от страха, это существо ласково сообщает мне, что я не один и успокаивает этим. Иногда мне даже приятно, что оно рядом и мне есть с кем поделиться своими горестями.
Но иногда на меня накатывает волна панического страха, который выталкивает мое внимание на поверхность, заставляя очнуться и увидеть дом, постель, печку, стулья, стены дома.
АНГЕЛ
Я парализован, мои ноги не подчиняются мне. Тот невидимый, что находится рядом, - это очень большое и теплое существо, и оно все знает, все умеет делать и все может изменить, если захочет. Мысленно я его спрашиваю:
- Что такое жизнь?
И оно мне отвечает:
- Ты это будешь пытаться понять столько времени, сколько проживешь.
- Я смогу ходить, как все другие?
- Мальчик, - отвечает существо, - не все люди в этом мире могут передвигаться на своих ногах. Есть инвалиды, и их много. Если ты захочешь, ты встанешь. Но если ты встанешь, то ты уже никогда не забудешь свою немощь.
- Я ее боюсь. Я не хочу так пролежать всю жизнь и ничего не увидеть.
- Увидеть - это совсем не значит быть счастливым и не значит решить свою задачу.
- А какая у меня задача?
- Твоя задача стать не только здоровым, но и открыть глаза другим, помогать им найти их путь. Ты должен открыть не только для себя, но и для других возможность преодолеть заболевания.
- Как я узнаю, каков этот путь?
- Придет время и Бог поможет тебе.
- Но я не верю в Бога. Потому что Он не помогает мне, когда я теряю сознание от боли в ногах и в спине.
- В этом и состоит твоя задача - поверить.
- Кто мне будет помогать? Ведь врачи ничего не могут поделать. Они даже перестали ко мне ходить.
- Мы поможет тебе. Поверь нам.
И мне хотелось верить, и я верил. Жизнь оказалась многострадальной. Тогда я познал всего лишь одну ее сторону. Другими она периодически поворачивалась потом, когда приходило время отчитываться перед моими Ангелами, а я не мог этого сделать, потому что слишком погряз к тому времени в быте.
Я не мог стать выше быта, выше страстей, чтобы выполнить свою задачу. Но со мной нянчились, ждали, помогали, доводили в страданиях и болях до состояния, когда я уже сам начинал понимать, что же мне нужно делать.
ДЕТСТВО
В детстве я был не просто болезненный, я был не жилец. Каким чудом выжил, одному Богу известно. Помню, что валялся не один раз в бреду и, кроме того, что долго не ходил, еще и лежал в постели, страдая от такой боли, что до сих пор она отдается в моем теле, особенно в голове. Как только я потом, во взрослом состоянии, ни болел, но такой дикой, раздирающей головной боли у меня никогда не было!
Сквозь сумеречное сознание я слышал как переговаривались люди около моей постели. Редко посещавшая меня врачиха недовольно выговаривала моей матери:
- Зачем вызывали? Вы же сами видите, что ухудшения нет. Он терпит.
Мать оправдывалась:
- Марья Николаевна, он страдает очень. И улучшения никакого не видно.
В то время мать и отец уже не любили друг друга, а когда он приезжал из своих многодневных командировок, по ночам устраивали тихие разборки. Отец пил горькую и не приносил домой почти никаких денег. Он был шофером и дальние рейсы были его любимым занятием.
Я пойму потом, через много лет, что нелюбовь родителей убивает детей.
БОЛЕЗНЬ
Помню стягивающие все тело боли в суставах и тканях, продолжающиеся годами.
Особенно, конечно, в девять лет, когда я не мог пошевелить ногами, иначе почти обморок, болевой шок. Мать носила меня на кухню, где стояла к этому времени наполовину заполненная бочка, в которой кипятком запаривалась трава и конский навоз. Меня опускали туда и я почти задыхался от испарений.
Но удивительно - такие парилки и муравьиный спирт сделали свое дело и я пошел. Точнее, стал передвигаться на одной ноге. Потом стал ковылять на двух, а потом начал делать попытки бегать. Меня так тянуло бегать, что я не мог справиться с этим желанием и бегал.
Многие удивлялись и жалели меня. Мать радовалась. Врачи говорили, что это стараниями матери я встал с постели. Но я-то понимал, что в мою жизнь вмешались и другие силы.
Я играл в волейбол и футбол, прыгал в высоту. К моменту окончания школы я перепрыгивал планку выше собственного роста, а это метр семьдесят. Преодолевал двести метров по дорожке стадиона с результатом две минуты шесть секунд. Неплохо для калеки. Лыжи стали моим любимым видом. Бегая на них, я забывал все на свете, мог до упаду часами ощущать красоту их полета. Самое мое счастливое время - это снег в полях, где можно было видеть на десятки километров вокруг и гонять на лыжах до полного изнеможения.
ЭКСПЕРИМЕНТ НАД СОБОЙ
Затем институт и те несколько лет, когда я не занимался физкультурой, отчего сразу же во мне проявились внутренние разрушающие сущности - болезни. Их было так много и они были настолько серьезны, что я опять взялся за себя.
Но теперь уж я перепробовал множество спортивных видов тренировки. Стал искать систему, которая бы позволила мне всегда оставаться активным. Рвал связки в голеностопе на горных лыжах, срывал мениск в коленях, да так, что несколько лет приходилось постоянно заматывать колени. Ломал руку, пальцы, вывихивал и растягивал - словом, продлил эксперимент на всю собственную жизнь.
Моя жизнь во многом - искусственна, она поддерживается мною сознательно. Иначе же от миокардодистрофии не освободишься. Те, с кем я лежал в кардиоцентре, уже давно умерли, а я после этого смог выйти на регулярные пробежки в сорок, пятьдесят километров.
С самого раннего детства я знал, что стану писателем. Рано начал писать, но, несколько раз показав учителям написанное, высмеянный ими, надолго оставил это занятие. Лишь стихи продолжал писать понемногу, когда накатывало особое настроение.
Вот и в кардиоцентре как-то сами собой сложились строки:
Кардиология - два этажа...
Серые куртки, как серые стены,
Иглами битые синие вены:
Кардиология - два этажа.
Голуби шествуют по подоконнику.
Место пустует у нас пять минут.
Много ли надо вниманья покойнику?
В жизни - два дня, а потом - отнесут.
Нету последних в шеренге за нами.
Жены под окнами машут зонтами.
Дождик по стеклам выводит мелодию -
Кардиология, кардиология...
Наши родные, без хвори и хворые,
Вы не волнуйтесь! - чуть что - сообщат.
Снова ко входу торопится `Скорая`...
Кормят отлично. Жаль, нету борща...
Что мы без вас, наши жены молящие? -
Смотрят глазницы, когда-то горящие -
В прошлое броситься птицами белыми! -
Что бы мы делали? Что мы наделали!...
Входите тихо, скрывая панически
Страхом устроенный вам самосуд.
В нас незаметно частит аритмически,
В черепе варит, а ноги несут...
Кардиология, Библия медика, -
Крестим пилюли, сосем, будто мед.
Врач говорит: `Виновата генетика`,
Где-то поправит и... скоро пройдет.
Мы здесь - по ошибке. Снаружи - как лоси,
Да только немного чудные внутри.
Иные чудят - слышишь? - снова выносят.
А время - ночное, часа, поди, три.
Мы очень вам рады,
Но молим! - ходите
Пореже сюда: время надо беречь.
А связь потечет по невидимым нитям -
Ведь сколько прощаний у каждой из встреч!
Чего не хватает? -
Хирурга? Ножа?...
Нам выдали куртки, расслабили лица.
В корытцах дымятся готовые шприцы...
Кардиология - два этажа...
Я смеюсь сам над собой: благодаря своим приключениям в нездоровье, я перепробовал столько всего - и лекарств, и методов, и настроек, - что многое, рекомендуемое мною, уже проверено на себе. А я продолжаю изучать все, что попадает в сферу моих интересов.
Я - ученый-кибернетик, изобретатель и практик-целитель. Боженька сделал мне подарок, показав в детстве такое, до чего другие люди доходят лишь к концу жизни. Поэтому часто меня не понимают, а я тоже старательно делаю вид непонимающего. Просто мне с некоторыми людьми неприятно общаться, потому что в них живет исключительно один эгоизм, жадность к получению материальных благ или знаний, но знаний - для себя, а они и не замечают этого. Их любопытство не идет дальше собственного тела или собственного желудка, собственного сознания или собственных желаний. А жаль.
Глава 5
АЛМАЗЫ
Через два дня в той же компании мы снова встретились в кабинете начальника управления.
- Я просмотрел ваши предложения, - сказал Иванов без всякой радости, - и не могу понять, если вам так просто спрогнозировать место, то почему вы решили приехать к нам? По-моему, значительно богаче, чем наше, все же архангельское месторождение.
Мы постарались убедить его в обратном, но старички, в отличие от прошлой встречи, смотрели на нас как-то подозрительно. Было ясно, что ситуация резко изменилась. Надежды Пороховяковых на легкое завоевание доверия не оправдались.
Наконец, окончательно удостоверившись в бесполезности наших усилий, мы попрощались и ушли, забрав свои материалы.
- Пока на дворе советская власть, - сказал Монголов, - так будет везде и всегда. Никто из них незаинтересован в повышении производительности или в открытии новых месторождений. Вот настанут времена, когда можно будет купить лицензию и бурить, сколько душе угодно, тогда и нужны будут наши с тобой бумажки.
- А теперь что делать с ними? - спросил я его на всякий случай, уже представляя, каким будет его ответ.
- Зайти за вон тот дом, - махнул Монголов рукой, - подойти вон к той помойке и сжечь. Кто за? Единогласно.
Мы так и сделали. Я вытащил все бумаги, касающиеся алмазов, сложил их аккуратной кучкой и чиркнул спичкой. Пламя охватило их и через две минуты от всего нашего алмазного богатства осталась одна лишь горстка пепла.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Глядя на разлетающийся по сторонам пепел, Монголов саркастически усмехнулся:
- Стоило ради этого копья ломать! Разве нам нельзя провести время с большей пользой? У нас больных мало? Как бы еще за такие шутки нам с тобой что-нибудь необходимое от тела не оторвали?
Я согласился с ним:
- Действительно, что-то мне не понравились эти бравые ребята из управления геологии. Их как будто подменили. Встретили, как друзей, проводили, как врагов.
Миша задумчиво произнес:
- Я у Пряхина в комитете по открытиям как-то интересовался состоянием дел по алмазам. Он сказал, что лучше бы в эти дела не лезть. Кровью попахивает.
А мне вспомнилась недавняя встреча с генералом Орловыми, когда, сидя у них на кухне и попивая чаек, я как-то ненароком спросил, не знает ли он, не наладились ли отношения у Стонера с алмазным начальством в Сибири?
- Тебя тоже интересует эта тема? - внимательно посмотрев на меня, задумчиво произнес Никита. - Я тебе вот что скажу: не лезь в эту область, небезопасно. Если хочешь жить, держись подальше от алмазов.
- А Стонер почему же не переживает? - удивился я.
- Стонер, - поднял указательный палец Никита, - рисковый во всех отношениях. Не тебе чета. Он пока что надеется, что когда-нибудь сам начнет добывать алмазы.
Я не соглашался:
- Если все-таки когда-нибудь разрешат в частном порядке это делать, почему же не попробовать?
Никита тоже не сдавался:
- Вот когда разрешат, тогда и говорить будем. А пока что прислушайся к моим словам.
- Хорошо, - сказал я возмущенно. - Прислушаюсь. Но это же не по-хозяйски, не по-государственному!
- Да что вы знаете об алмазной мировой политике? - спросил он как бы в пространство и сам же ответил. - Да ничего. Весь рынок в мире контролируется одной кампанией `Де Бирс`. Монополия полная.
Я снова удивился:
- Наша-то страна каким боком относится к этой кампании? Мы вообще за железным занавесом существуем.
Никита усмехнулся и посмотрел на меня, как на несмышленыша:
- Это тебе только кажется. В газетах ведь не пишут, что за несколько лет было убито у нас пять руководителей разного звена из алмазодобывающей промышленности. Почему?
- Почему? - переспросил я его.
- Потому что, - сказал назидательно он, - захотели играть свою игру.
- Неужели щупальцы `Де Бирс` дотянулись и до нас? - был мой вопрос.
Никита нехотя изрек:
- Преступления не раскрыты и вряд ли будут раскрыты. Вот совсем недавно убили главного инженера объединения. А ведь мы точно знали, зачем и куда он ехал. На контакт с представителями израильской фирмы по продаже им алмазного сырья, минуя `Де Бирс`. Так что не лезь ты туда, как бы этого тебе ни хотелось.
Об этом разговоре я ничего не сказал Монголову. Просто вспомнил о нем и решил, что, действительно, в наше время лучше не рисковать своей шкурой.
МОНГОЛОВ
Алмазные приключения были всего лишь эпизодом в нашей насыщенной событиями жизни.
Монголов, как и я, очень активно занимался практикой исцеления. Точнее, мы оба видели в этом смысл своей работы и, наверное, самой жизни. Его, как и меня, интересовали, например, непонятные для науки заболевания, возникающие у женщин в послеродовом периоде. Около года он сотрудничал с Центром матери и ребенка, помог многим женщинам, но к разгадке феномена все-таки не приблизился.
Монголов не страдал навязчивостью, не приставал к другим со своими методами. Он был аккуратен и вежлив, мягок и уступчив. Ничего выдающего в нем экстрасенса не наблюдалось. Веселый, лысый, в меру интеллигентный, он мог найти подход практически к любому человеку. Мне с ним было легко находить общий язык. На многие вещи в мире мы смотрели одинаково. Может быть, это в свое время и сблизило нас.
ОТКРЫТИЕ
Перед сном его потянуло на откровенность. Наверное, сказалось пережитое от нашей алмазной неудачи. Он стал рассказывать о том, как боролся в своем институте за новые методы получения лекарств, какие шишки пришлось ему набить за это.
Я слушал сквозь дрему его тихий ненавязчивый голос, и он меня убаюкивал. После дневного напряжения и от горечи поражения наступившее расслабление принесло облегчение. Завтра мы отправляемся домой, а пока еще нужно было провести несколько часов в этом городе.
И вдруг я услышал знакомую фамилию. Прислушался.:
- Когда Костя Чернов пришел ко мне и предложил сделку, я поначалу не согласился, - говорил Монголов. - Но он уверял меня, что, во-первых, он сам является экспертом комитета по открытиям и изобретениям, а, во-вторых, он пообещал поделиться со мною своими радиоинженерными разработками.
Я остановил его:
- О каком Чернове идет речь?
- Я же и говорю - из Владимира, из института полимеров. Он тоже занимался мембранной технологией, как и я. Но так далеко, как удалось мне, он не пошел.
Я откровенно заинтересовался:
- Из Владимира?! К нам - в институт, где я работал три года назад, - заместителем директора по науке был назначен некий Чернов из Владимира. Константин Аркадьевич. Химик, специалист по мембранной технологии. Так это он?
- Да, конечно, его звали Константином Аркадьевичем, - подтвердил Миша.
- Кстати, - вспомнил я, - у него было запатентовано два десятка изобретений по хранению овощей и фруктов в банках под специальными пластмассовыми крышками-мембранами. Говорят, что они здорово помогали.
- Те крышки, которые давали прекрасный результат, - горько сказал Монголов, - разработал я. А он обманул меня, пообещав включить меня в заявки на изобретение.
Моему удивлению не было предела:
- Так он украл у тебя изобретения?
- Получается, что так, - промолвил Михаил.
Я полностью пришел в себя и во все глаза смотрел на него.
- И что же ты предпринял?
- Ничего, - развел руками Миша.
- Почему? - был мой вопрос.
- Какой смысл? - горячо произнес он. - Материального мне ничего не надо. Зарплата есть и хорошо. А для человечества мое открытие работает.
- Только под другой фамилией, - тихо сказал я.
- Не убивать же его.
ЧЕРНОВ
Вот так открытие! - думал я, лежа на кровати в гостиничном номере. - Ах, Чернов, Чернов! Принесла нелегкая весточку о тебе. К чему бы это?
Я вспомнил, как на меня и на Чернова три года назад была объявлена настоящая охота со стороны тех, кто тогда держал в своих руках весь институт. Да, конечно, это была настоящая мафия. Она и сейчас там же, на тех же местах.
И что они тогда так прицепились ко мне? Ну я еще могу понять, что Чернов не вписался в их компанию - он был параноиком процентов на девяносто. Его мечта - разбогатеть любым способом. Я это понял поздно, когда уже все произошло и сам попал под его каток. Но я же его спасал и спас от смерти, от простой физической расправы. Правда, и себя я тоже спасал от такой же расправы. А его по пути прихватил - мол, человек уж очень хороший, а хорош он был только потому, что на него эти подонки окрысились так же, как и на меня.
Вырвал обоих. Нет, неправда, - троих. Разве жену свою я уже не считаю? Ее-то в первую очередь.
- А о том, что алмазные месторождения можно предсказывать, Чернов знает? - спросил я Михаила.
- Разговаривали мы с ним и на эти темы. Он в свое время закончил рязанский радиотехнический институт, даже защитил кандидатскую диссертацию по электронике. И знаешь, какая у него была тема диссертации? `Приборное управление поведением человека`. Вот так вот. Тема секретная.
Я вспомнил наш давнишний разговор с Черновым и поведал:
- Он мне рассказывал, что докторскую по химии смог защитить, когда ему было тридцать лет. Это так?
- Так.
- А давно ты его знаешь? - спросил я.
- Я его знаю еще со студенческих времен. Встретились случайно у знакомого.
ЭКСПЕРТ
Познакомился я с Монголовым при следующих обстоятельствах.
Орлов как-то попросил меня:
- Гриша, ты сможешь поприсутствовать в качестве эксперта на совещании в комитете по делам открытий и изобретений?
- В качестве твоего эксперта?
- Можешь называться независимым экспертом.
- А это очень важно? - в свою очередь я задал ему вопрос. - И что это за такой несекретный вопрос, что ты не боишься подключать меня?
- Будут говорить о нозодах и о новых свойствах воды. Ты же сам хотел.
Действительно, как-то у нас с ним зашел разговор о лекарствах - нозодах - о водных разбавлениях веществ в концентрациях, приближающихся к миллионным долям.
Орлов дал мне координаты человека, который будет проводить совещание, и я отправился в комитет по открытиям и изобретениям СССР.
Как потом оказалось, этот мой приход дал новый импульс моей жизни. Скорее всего он повернул меня лицом к проблеме, к которой я шел сам, но, наверное, путем намного более длинным.
Основным докладчиком в этот день и был Михаил Монголов. Вот так мы с ним познакомились. Миша Монголов был симпатичен мне всегда, даже когда я не понимал его действий и манипуляций с больными. С ним у меня были связаны воспоминания моей силы, моей уверенности в моей компетенции. Полнота жизни и радость - это нес в себе Миша.
МЯСНИК
Не знаю, что повлияло на Монголова через много-много лет, но он изменился. Может быть, все-таки наше детство возвращается в старость не только отношением добра и непонимания, но и чем-то очень страшным, что мог каждый из нас пережить, будучи ребенком?
И как мне было горько узнать, выйдя потом, через много лет, на свободу, что Миша стал нелюдимым и жестоким. Странно все же распорядилась фортуна - меня сохранила, хотя и загнала на самое дно, а его не пощадила, как бы догнав расплатой в конце его жизненного пути...
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ
Хозяином и единственным обитателем этого кабинета был Иван Александрович Пряхин - штатный эксперт комитета по открытиям и изобретениям СССР и, одновременно, кадровый офицер КГБ в чине майора. Потом, на моей уже памяти, ему будет присвоено очередное звание, и на его мундире, который висел тут же в кабинетном шкафу, появится еще одна звезда.
Контактность и веселый нрав Пряхина удерживали вокруг него людей совершенно разных по интересам, но отмеченных одной страстью - все они были исследователи, стремились внедрить свои разработки, так, чтобы испытать счастье от поиска и реализации нового.
Познакомившись поближе, я стал захаживать к нему, когда приезжал в Москву, и как-то однажды, уже на третье или четвертое свое посещение, застал Пряхина в расстроенных чувствах.
- Что случилось, Иван Александрович? - спросил я его.
- Был вчера у врача, показывал руки, но никто ничего не может сказать. Мазал мазями, припарки делал, ничего не помогает. Что посоветуешь?
Всех, кого он видел больше одного раза, Пряхин уже называл на `ты`. Кстати, никто и не возражал - ведь обстановка в его кабинете была не служебной. Она ни к чему не обязывала.
- Так что случилось? Я же ничего не знаю, Иван Александрович. Две недели у вас не был. Покажите, что с руками?
Он протянул мне кисти своих рук, покрутил ими перед моими глазами.
- Вот видишь - красные пятна, опухоль. Похоже на ожог, но врачи сомневаются. Я же уверен, что никаких ожогов. Все эти дни не пил, трезв. Все помню, что со мною было.
- А где вообще вы были последние три недели?
- На работе, дома, на даче - и все.
Я спросил его:
- Вы мне разрешите посмотреть в ваше прошлое?
- Бога ради, конечно, Гриша. Если это надо. Да и, как я понимаю, для меня же.
Я сконцентрировался и взглянул внутрь его жизненного поля. Почти мгновенно увидел картинку и стал рассказывать:
- Припоминайте: вы на даче, что-то делали целый день, но это неважно. К вечеру пошел сильный дождь. У вас есть сарай. На углу сарая - бочка. Вы только что покрыли крышу сарая чем-то новым. По краю крыши - желобок. Водичка по желобку льется в бочку, наполняет ее. Вы подходите и моете свои запачканные руки в бочке и под струей воды. Вот, собственно, и весь ответ: почему и отчего это произошло. Крыша у вас слишком химически активная. Это химический ожог.
- Все так просто! - воскликнул Александр Иванович. - Так и было. Но напрочь забыл. Думал - зараза какая. Наверное, со страху. Все так и было, как ты рассказал. Абсолютно точно. Но что мне делать? Ответь!
- Ничего, - сказал я, снова взглянув в небытие. - Ждать. Само пройдет. Можно смазать простым сливочным маслом. И все.
Недели через две, когда я к нему зашел снова, он показал мне свои руки. Они были чисты, как у ребенка. После этого случая я стал в кабинете Пряхина своим человеком.
СХОДКА
Однажды я попал на сходку к Пряхину, когда присутствовали человек шесть мужчин и одна женщина. Некоторых из них я знал по выступлениям на симпозиумах и конференциях, но знаком не был, а других я вообще видел первый раз.
Иван Александрович сразу же обратился ко мне, как только я переступил порог кабинета:
- Друзья, не все вы знаете Григория Андреевича Кравцова, который сейчас находится перед вами. Прошу любить и жаловать. Он занимается тем же, чем и вы, но только некоторые из вас могут похвастаться и теоретическими, и практическими успехами, а он все может. Знакомьтесь, друзья!
Когда женщина назвалась Ингой Панченко, я понял, что встреча может быть очень интересной. Это была известная целительница и ясновидящая, о которой в то время часто писали газеты. У всех на устах как раз была сенсационная статья из `Труда`: `Экстрасенсы ищут убийц`, в которой было написано о работе Инги вместе с Виктором Ивановичем Балашовым и Светланой Чернецкой. Фамилии, правда, там не назывались, но человек, сколько-нибудь знакомый с этим миром, мог безошибочно угадать в персонажах именно этих людей.
Сначала Инга продемонстрировала свои способности определять характер человека и его заболевания с указанием причин по фотографии.
Потом все пили чай и обсуждали возможность управления поведением человека и, в частности, воздействием на него с разной психической силой. Это называлось произвести псиэффект. Тогда еще у народа не было такого понятия, как киллер, то есть убийца, а парапсихологи, тем более, не пользовались терминами из арсенала уголовного мира. И конечно, термин псикиллер тогда еще никто не употреблял.
ЛЕШИЙ
Поскольку я был новым человеком, то вполне естественно, что, в основном, мне приходилось молчать. Но среди незнакомых мне гостей Ивана Александровича выделялся еще один молчаливый - человек богатырского телосложения. От него веяло первозданной, природной мощью, которую он усиливал дополнительно какой-то осторожностью в манерах: движения его были мягкими, экономными, но, в то же самое время, грубыми.
И все бы ничего, но несло от него холодком потусторонности. Это чувство трудно передать словами, его надо испытать, чтобы понять, о чем идет речь. Мне сразу представилось, что этот человек является руководителем, связанным по службе с такими жизненными ситуациями, в которых время от времени появляются трупы.
Я редко включаю свое внутривидение, делаю это обычно по своему хорошо осознаваемому желанию и, как правило, для диагностики заболеваний, но тут как бы поддался некоторому голосу изнутри - будто кто-то подсказал: `Опасайся этого человека!`
И пока желающие высказаться и поспорить тешили свое самолюбие, этот большой человек, в основном, молчал и едва заметно усмехался.
Когда все разошлись и мы с Пряхиным остались одни, я спросил его:
- А кто этот громадный и ухмыляющийся?
На что тот поднял указательный палец к небу и произнес:
- О! Этот большой человек - начальник особого отряда с двойным подчинением Генштабу и Комитету. Фамилия его тебе ни о чем не скажет, она у него, что кличка, - Леший. А зовут Петр Николаевич.
- Со званием не ниже полковника? - поинтересовался я.
- Бери выше, - с нотками уважения в голосе сказал Пряхин, - генерал-лейтенант. Полковники у него в подчинении.
- И что же особого в их деятельности? - спросил я непонимающе. - Диверсии, что ли?
Пряхин включил магнитофон, подождал, пока музыка разойдется во всю и, наклонившись ко мне тихо произнес:
- Тебе могу рассказать. Идет отработка психологического оружия. Проверка действия, определение побочных эффектов. Проводится все это в реальных условиях.
- На людях? - удивился я.
Пряхин посмотрел на меня с жалостью.
- Естественно, не на свиньях же.
- И у него образование соответствующее? - поинтересовался я.
Иван Александрович усмехнулся:
- Он вообще-то доктор медицинских наук. Психотерапевт, психиатр, психолог.
- Что-то мало верится во все это, - сказал я. - И потом, ни один из военных чиновников ни разу не обмолвился о подобном.
Пряхин засмеялся:
- Зачем? Чтобы привлечь внимание? Чтобы объявлять предварительно: вот этого человека мы будем уничтожать в течение трех месяцев?
Моему недоумению не было предела:
- Они - экстрасенсы?
- На одной экстрасенсорике далеко не уедешь, - он усмехнулся. - У них приборы, которые проходят вот на этом столе предварительную экспертизу.
Он ткнул в свой стол пальцем. Спросил:
- Ну как история, экстрасенс?
- Да, интересно, - только и промолвил я.
- Вам, видно, и не снилось подобное.
Он был прав: нормальному человеку такое могло присниться лишь в дурном сне.
МИР НЕ ПЕРЕВЕРНУЛСЯ
И тут я вспомнил. Перед моим взором встало выступление по телевизору полковника, покаявшегося в том, что это, оказывается, он руководил группой психологического убийства Солженицына и его помощников, когда тот первый раз после длительного расставания прибыл в Россию.
Как говорил потом в своих выступлениях Солженицын, несколько человек из окружения писателя действительно вскоре умерли, сам же он около полугода проболел, но выкарабкался.
Этот полковник подробно рассказывал, как и что делал каждый человек из его группы. Но разговор шел только о воздействии на сердце через прибор, подносимый к человеку со стороны его спины.
Я видел такие приборы. Они теперь имеются во многих медицинских кабинетах. Это - лечебные приборы для проведения КВЧ-терапии. Если мощность их мала, то они лечат, если - велика, то - убивают.
Этот человек, сидя перед телекамерой, пускал слезу и каялся во всеуслышание. А мне хотелось его спросить:
- А где ты был тогда, когда проводил эту самую акцию? У тебя, что ли, не все дома находились? А теперь ты прозрел или просто хочешь жить, а по ночам не спится?
Как когда-то сошел с ума летчик, впервые бросивший атомную бомбу на Хиросиму, так и этот полковник не смог жить спокойно. Однако, он ничего не сказал о тех, кто его послал на эту акцию. Все-таки решил попридержать информацию, мало что случится...
ВХОД
Вот так я вошел в логово тех, кто готовил заговор против человечества. Мог ли я предполагать, чем все это может грозить мне и моей семье в будущем? Я даже не думал об этом. Было интересно жить - и все. `А просмотр вперед во времени? - спросит любой, вспомнив о моих способностях. - Разве ты не пользовался ими?`
Если бы все в мире было так просто! Если бы можно было с точностью до третьего знака после запятой определить величину каждого шага в жизни и ее продолжительность! На самом деле все обстоит не так примитивно. Человек, конечно, способен многое предугадать, но только в вероятностном виде: например, двадцать шансов за то, что событие произойдет, пятьдесят шансов против и тридцать равнозначно - то ли будет, то ли нет. Но это ни в коем случае не говорит о том, что двадцать шансов за событие не есть его реализация. Ни в коем случае! Если кто-то так думает, то он бесконечно ошибается.
На самом деле эти цифры говорят лишь о том, что в первом случае, чтобы событие произошло, человеку необходимо приложить значительно больше усилий, чем в случае, когда событие не происходит. Но даже чтобы оно не произошло, человеку все равно необходимо что-то предпринять. В этом состоит парадокс предсказаний. Человек волен изменить даже, кажется, предначертанное ему пророком. Любое предсказание можно поправить, если приложить для этого соответствующую и большую силу, чем та, которую имел пророк в момент предсказания.
Глава 6
ТАНЯ
Мы с Монголовым вернулись в Москву ни с чем. Каждого из нас ждали наши больные. Меня же ожидали еще и мои ученики.
И вот тут на мое занятие с учениками явилась женщина, которая назвалась Татьяной Емельяновой. Конечно, существует жизненная предопределенность, но такое проникновение в чужую жизнь, как получилось у меня в случае с Татьяной, бывает, когда над людьми действительно сгущаются тучи.
Заболевания человека и болезни семьи как-то не принято связывать между собой. На самом деле связь одного с другим настолько сильна, что иногда просто диву даешься, почему люди сами не обращают на нее внимания.
Она пришла не сама, ее привела одна из моих подопечных - Светлана Леонидовна, которая искренне хотела помочь этой семье.
Я спросил Татьяну:
- Вас не будет особенно беспокоить то обстоятельство, что мои ученики будут присутствовать при нашем с вами разговоре?
Она ответила, не задумываясь:
- Нисколько.
Я попросил ее присесть на стул и спросил:
- Так что же привело вас ко мне?
С готовностью она ответила:
- Моя головная боль. Такая сильная, что я иногда от боли теряю сознание. Утром ее нет, а с часу дня начинается.
- Каждый день? - уточнил я.
- Да, каждый день, - ответила она.
- Работаете? - поинтересовался я.
- Да, - сказала она с готовностью, - преподаю музыку в музыкальном училище.
ТРАНС
Многие думают, что транс - это полное отключение, такое, какое бывает в случае глубокого гипноза. Совсем нет. Я, например, практикую совсем неглубокий транс, который наступает у человека, если он всего лишь начал отвечать на вопросы.
Готовность, с которой это стала делать Татьяна, человеку наблюдательному подскажет, что она сама вошла в так называемый аутотранс, причем, в полностью контролируемый ею самой. При желании она всегда может из него вывалиться, проявив несогласие с моими словами.
В таких случаях, как с нею, дело значительно облегчается, потому что она с самого начала была уже готова на откровенность. Степень откровенности человека - это показатель его способности к аутотрансу.
Но удивительным свойством подобного транса является то, что человек, понимающий и контролирующий то, что с ним происходит, может сам тоже вести активный диалог с партнером, поддерживая и себя и своего собеседника в одинаковом состоянии трансовости. Именно этим и объясняется феномен исцеления или даже хирургических операций человеком, который в нормальной жизни не является хирургом, а в перевоплощенном состоянии способен им быть. Таких случае известно много и они воспринимаются людьми, как чудо, хотя наука уже в состоянии не только объяснит подобное, но и научить человека, причем, практически любого, проделывать то же самое самостоятельно.
МОГИЛА
У меня мелькнула картинка и я спросил Татьяну:
- Что там у вас с подвалом?
Она, нисколько не удивившись, быстро переключилась:
- С подвалом беда! Мужа принести картошку не допросишься. Как спустится вниз - так хлоп в обморок!
- Страх? - спросил я.
- Похоже, - ответила она.
- А чем он занимается? - поинтересовался я.
- Муж - подполковник милиции, - ответила она. - Может быть, с этим связано?
По ее словам у него - внешне крепыша - были психические отклонения. Еще с молодости тревожили странные голоса, звавшие в загробный мир, мерещилась всякая чертовщина, могилы и кресты. Попытка спуститься в любые подземные сооружения, в том числе и метро, заканчивалась обмороками. Не может ездить в электричке, единственным видом транспорта является автомобиль. Принимал таблетки, лечился гипнозом, пытался спасаться водкой - безрезультатно. А голоса все настойчивее звали, обещая покой. И он решился на самоубийство.
ПРОКЛЯТЬЕ
Я понял, что Татьяна пришла ко мне не со своей проблемой, ей было страшно за мужа. Свое - это лишь повод. Свое, хоть и сильно болело, можно было выдержать, потому что оно было не смертельно, - так считала она в душе.
Она спросила меня с надеждой:
- Можете хоть как-нибудь помочь?
Я уточнил:
- В чем вы видите эту помощь?
Она заволновалась:
- Он решился на самоубийство. У него и пистолет, и карабин. Лежит дома, пьет бутылку за бутылкой водку и разговаривает с загробными существами.
- С Нерлью у вас что связано? - спросил я ее.
Она быстро ответила:
- Дача. У нас дача на реке Нерль.
- И какие трудности возникают, когда вы едете на дачу? - снова спросил я.
- Да вечно буксуем. Когда машину ведет сын, все нормально. А если за рулем Антон - муж, - то обязательно въедем в какое-нибудь болото.
- А что произошло с большим золотым крестом? - задал вопрос я.
Татьяна оживилась:
- Это целая история. Прадед мой был епископом в Саратове. Его старший сын, то есть мой дед, когда ему было двадцать лет, выкрал у отца большой золотой крест и пропал. Через три года объявился и повинился. Отец простил.
Я поинтересовался:
- Где же он был все три года?
- В Америке, - ответила она. - За три года прокутил деньги, которые выручил от продажи креста, и вернулся.
- А что с ним стало? - спросил я.
Татьяна огорченно ответила:
- Лет через десять пропал все-таки. Навсегда.
Так вот почему такое напряжение поля вокруг этой семьи! Ощущение проклятья, висевшее над всей семьей, было очень сильным.
ВОСПИТАНИЕ
Я почувствовал в муже Татьяны ослабление мужского начала и спросил:
- А муж как воспитывался?
- С тремя женщинами, - быстро ответила она. - Там тоже история не простая. Он один и три женщины: мать, бабушка и тетка.
Я предположил:
- Наверное, сильно баловали его?
Татьяна подтвердила:
- Конечно. Он же был один у них. Но особенно отличалась в этом его тетка. Бог не дал ей своих детей. И потому она души не чаяла в Антоне.
Меня занимал один вопрос, очень важный в понимании того, что происходило. И я спросил:
- А почему же он в таком случае пошел работать в милицию?
Татьяна с готовностью ответила:
- Он говорит, что хотел преодолеть в себе комплекс неполноценности. Не чувствовал себя полностью мужчиной.
- Ну и преодолел? - полюбопытствовал я.
- Сами видите, - огорченно ответила она.
Я предположил:
- Наверное в таком случае он отдавал какое-то предпочтение особым мужским занятиям? Так ли?
Она подтвердила:
- Этого хоть отбавляй. И футбол, и хоккей, и охота, и мужские компании. Пить начал за компанию. Даже кодировался от алкоголизма. не помогло.
- На сколько хватило его?
Она огорченно махнула рукой:
- На немного. На две недели всего. Потом опять покойники прилетели и началось...
СПАСЕНИЕ
Я решил узнать, что предпринималось ими до меня:
- Другими способами, кроме традиционных, муж не пытался спасаться?
- Были у бабок и экстрасенсов, - ответила она. - Тоже не помогло.
Мне показалось, что ее Антон занимается чем-то странным и необычным для милиционера и я спросил ее об этом. Она поведала:
- Он ко всему еще и писатель. Несколько книг выпустил. Как он говорит, старался осмыслить свое состояние и выговориться. Но чем дальше, тем хуже.
Я поинтересовался:
- О чем пишет?
- В основном, детективы, - поведала она. - Главными героями его книг являются преступники и милиционеры.
Я задал еще один важный для меня вопрос:
- Кровь человеческая влияет на него?
Татьяна даже вздрогнула, вспомнив:
- Страшно. Часто ночью заснуть не может, когда приедет с происшествия.
- А друзья у него есть?
- Друзей полно, - огорчилась Татьяна. - И видимо, от этого стал алкоголиком. По выходным пьет, когда ходит играть в футбол. И на работе каждый вечер. Традиция у них в милиции такая. Спиваются все.
- Сколько ему лет? спросил я.
- Тридцать восемь.
НАСТОЯЩЕЕ
Я ощутил, как напряглась Татьяна, когда я задал очередной вопрос:
- А что изменилось в последнее время?
Она с излишним спокойствием сказала:
- Да все изменилось. Он стал, как чужой. Смотрит на меня, а не видит. Когда приходит в себя, говорит, что картинки могильные стали донимать постоянно.
- А как же на работе, - спросил я.
- Так же и на работе. Совещание проводит, а у него перед глазами - могилы и кресты. Я представить себе не могу такое, но как только его состояние ухудшается, так и у меня голова сильнее болит.
- А ваша голова, - спросил я, - как болит?
- От боли сознание теряю. Вы себе представить не можете, что происходит со мною. После обеденного перерыва перестаю быть человеком.
СЕНЬКА
Чувствовалось, что Татьяна не все говорит мне. Я спросил ее прямо:
- Какое происшествие в доме сейчас, кроме того, что происходит с мужем?
Немного помявшись, она решилась:
- Вы знаете, у нас собака пропала. Зовут Сеньор или просто Сенька.
- Какая порода?
- Колли, ярко-рыжая и крупная.
- И часто убегала до этого? - уточнил я.
- Первый раз.
- Когда это произошло? - спросил я.
- Три дня назад, - поведала мне Татьяна. - До этого два дня Сенька места себе не находил, практически не спал. Приляжет, но тут же вскочит.
Я спросил:
- И вы связываете это с состоянием своего мужа?
- Наверное, - был ее ответ. - Другое что вряд ли повлияло. Думаю, что связано.
- А муж в эти последние дни как себя чувствовал? - спросил я.
- А он в это время уже совсем лег и практически полностью отключился. Ничего не ест, требует водки и все. Почти невменяем стал.
Я смотрел на нее, раздумывая, что говорить ей дальше, чем успокоить?
Но она, помолчав немного, продолжала:
- Думаю, что Сенька просто почувствовал резкое обострение в состоянии мужа и потому ушел из дому. Покойником запахло.
Пока я раздумывал, как можно было бы помочь этой семье, она ждала. Мои ученики сидели тихо и тоже ждали моего решения.
ПОСВЯЩЕНИЕ
От моего решения зависела жизнь человека. Точнее, я мог попытаться его спасти. Имел я право или нет? - этот вопрос передо мной не стоял. Такое право мне было предоставлено от Бога. Над чем я думал, так это над тем, хочу я этого или не хочу. То, что проклятие над этой семьей имелось, сомневаться не приходилось. Мне часто встречались случаи семейных проклятий по линии священников, нарушивших законы служения Богу.
Можно, конечно, сомневаться в том, что кто-то из смертных имеет такую возможность от Бога, чтобы помогать даже в таких крайних случаях. Но практика показывает, что это возможно. Правда, иногда за такого рода дела берутся люди, непонимающие ситуации и ненаделенные полномочиями свыше. Мне жаль таких. На моих глазах несколько человек умерли, преувеличив свои силы только потому, что они увлеклись массовыми сеансами.
Но я мог взяться за это дело. Однажды в глубоком погружении, когда я пролетал трубу, связывающую два мира, и стремился к свету, я ощутил, что происходит нечто необыкновенное. И действительно, когда я оказался уже с той стороны и увидел могучее море людских, точнее, ангельских голов внизу, с Небес раздался громовой Голос:
- Имеешь право и можешь!
Ощущение от того, что контакт шел и на уровне телепатии, был абсолютным. Это была передача мне власти, которую я не просил и не хотел. Власти, о которой мечтали многие и многие, с кем мне приходилось встречаться.
Я же был всегда сторонником работы человека над собой, сторонником преодоления, того, что Христос называл собственным усилием.
Я видел умоляющие глаза Татьяны, чувствовал крайнюю натянутость ее нервов, душу, оголенную до пепла, до головешки. За годы терпения у нее, конечно, выработался некий иммунитет к сильным страданиям. Но тут уже были не страдания, а сверхстрадания, терпеть которые было невозможно. А рядом, как говорила она, находились еще две души - сына и дочери, с которыми стало происходить тоже что-то непонятное.
И я принял решение.
СТРАТЕГИЯ
Я спросил Татьяну:
- Муж входит в контакт с вами или с кем-нибудь другим?
- Нет, - ответила она. - Только в одном случае - когда водка у него кончается. Вот тогда он по своей инициативе требует принести еще. Я же просто так не могу достучаться до его сознания, что бы ни говорила.
- Тогда мы сделаем так, - подумав немного, сказал я. - Приду вдвоем. Причина прихода на тот случай, если вдруг возникнет необходимость ее узнать, - это собака. Хотя, конечно же, собака тоже нуждается в помощи. И вообще с нее начнем.
Татьяна обрадовалась:
- А это возможно? Сеньор может вернуться?
Я успокоил ее:
- Думаю, что если ситуация изменится хотя бы немного, то он отыщется.
ЧЕРНАЯ ДЫРА
И вот я с одной из своих учениц - Натальей - иду в гости к милиционеру. Я мог взять с собой кого-нибудь и помягче из своих учеников, и даже мужчину, но Наталья, как мне кажется, больше всех соответствует ситуации - она парадоксальна, за словом в карман не лезет, голос у нее - резкий и низкий, она яркая, высокая и худая. Я поставил рядом милиционера и фантом Натальи и получил идеальное совпадение характеристик.
Я решил, что чувствительный к слову писатель может заинтересоваться необычными высказываниями Натальи, которые она постоянно допускала. Главное, что надо было делать, - это вывести его из черной дыры, в которой он пребывал.
И мы поехали в Подмосковье, туда, где жили Емельяновы.
АНТОН
Дом, где мы оказались, был, действительно черной дырой - таким покойницким духом понесло на нас, как только мы переступили его порог. Но мы знали, на что шли. Прежде всего я и Наталья попытались выйти на контакт с Антоном - мужем Татьяны.
Втроем мы вошли в комнату, где он неподвижно лежал на диване, уставившись немигающими глазами в потолок. Слегка шевелились губы. Татьяна, став рядом, произнесла:
- Антошенька, гости пришли. Может быть, присоединишься к нам? В кухне посидим, чайку попьем. Ты слышишь меня?
Ничто не дрогнуло в лице Антона. Все так же его глаза были нацелены на одну точку, а губы слегка и почти беззвучно вели с кем-то свою беседу.
Постояв немного и не дождавшись от него реакции, мы вышли, прикрыв дверь, и сели пить чай в кухне. Чтобы не терять времени зря, занялись пропажей собаки.
СОБАКА
Было бы неправильно сказать, что найти что-либо потерявшееся, или определить местонахождение кого-то просто. Так же, как и указать месторождение полезных ископаемых.
Главным в этом деле является доверие к себе, точнее, к той смысловой информации, которая поступает в сознание. Откуда она берется, где хранится - это все пока еще есть загадка природы. Уверен, что такого рода информация появляется в мозге каждого человека. Только большинство людей относятся к ней, как к помехе. И лишь малая часть из нас пользуется ею для достижения каких-то необычных, неординарных целей.
В данном случае нам было необходимо понять хотя бы, где может находиться Сенька. Мне было показано направление и дальность удаления собаки от нас. Я передал эти сведения Тане, и она сказала, что, скорее всего, собака находится в Павлино.
Через день, вечером Татьяна с подругой поехала на автобусе в то место, которое я указал, где они благополучно и обнаружили своего Сеньора на одной из описанных мною улиц. И хотя собака и встретила их настороженно, но пошла за ними, а прибыв домой, вела себя намного спокойнее.
и
Мы сидели на кухне и пили чай, когда вдруг на пороге возникла фигура грузного человека с широко открытыми и какими-то светящимися красным светом глазами. Небритый несколько дней, всклокоченный, помятый - если бы он встретился на улице, то иначе, кроме как безумным бомжом, назвать его было бы нельзя.
- Водки! - хриплым полупридушенным голосом зло крикнул он.
Татьяна метнулась к шкафчику, быстро вытащила открытую уже бутылку и так же быстро протянула мужу. Тот жадно выхватил ее и приложил к губам. Выпив несколько глотков, оторвался от нее и еще раз посмотрел сквозь нас в пространство. Наталья полупрезрительно произнесла своим низким голосом:
- Явление в человеческом обличии существа из преисподней.
Медленно глаза Антона повернулись в ее сторону, но не стали более осмысленными. Несколько мгновений он постоял, как бы прислушиваясь к тому, что, действительно, доносилось до него из преисподней, потом тяжело повернулся вокруг своей оси и, как горилла, сгорбившись, ушел, унося с собой бутылку с водкой.
Татьяна ожила:
- Может что изменится? Он не выходил никогда. Кричал из комнаты.
Посидев еще минут пять, я встал:
- Пора. Пойду.
Я направился к комнате, где находился Антон и, открыв дверь, шагнул в нее. Позади меня в проеме двери остались стоять Татьяна и Наталья.
СТРАХ
Я перешагнул порог и повел глазами немного влево, туда, где стоял диван, на котором должен был лежать Антон. Но на диване его не было. Он стоял у стены с карабином в руках, ствол которого медленно поднимался, чтобы упереться мне в грудь.
Обезумевший человек передернул затвор:
- Вначале я убью тебя, потом - себя.
Понимал ли я, что в любую секунду этот человек может нажать на курок? Анализируя потом свое состояние, я не мог вспомнить вообще, возникло ли у меня чувство страха. Я как некая ощущающая или чувствующая какое-то широкое поле субстанция как будто исчез. Я смотрел прямо в глаза совершенно невменяемому существу, а в это время мои щупальцы были раскинуты на весь мир и несли мне именно ту информацию, которая так была необходима и мне, и ему. И я понял, что надо делать.
Хотя, конечно, говорить о том, что в таких случаях я сам принимаю какое-то решение, было бы неправильно, неточно. Потому что я как бы переставал в это время существовать, а вместо меня начинало жить в моем теле что-то большое, просто огромное, мощное и необычное, что потом вспоминалось всего лишь трепетом моих чувств.
ОЗАРЕНИЕ
Внезапно я увидел картинку: по заснеженной опушке леса к двухэтажному дому ползут люди, а с крыши их обстреливают из автомата. Тут же я начал, как будто издалека, говорить:
- Недавно вы участвовали в задержании опасного преступника. Вы со всеми вместе ползли по опушке леса в снегу. С крыши двухэтажного дома вас обстреливали из автомата трассирующими пулями.
И по мере того, как я пересказывал увиденное дальше, подполковник все ниже и ниже опускал ствол своего карабина.
Потом, через месяц, он будет рассказывать:
- О том, что я был причастен к той операции, знали единицы. Но `добил` ты меня трассирующими пулями, я вновь увидел их и пришел в себя. Придумать такое невозможно, если не знаешь. Да и детали.
В течение последующих нескольких минут происходило чудо - менялась мимика лица, в глазах появился маленький огонек интереса. Он обвел взглядом нас, обстановку в комнате, еще раз внимательно посмотрел на меня и отошел к окну.
Он долго стоял у окна, опершись о стену, и глядел на улицу. Так прошло минут пять. Он не шевелился.
Я сделал знак рукой и мы вышли.
ОБЛЕГЧЕНИЕ
Опять сели за стол в кухне и продолжили свое чаепитие. В течение получаса я полностью пришел в себя. Женщины негромко разговаривали. Я опять ощутил время, его тягучую, упругую стену.
Еще через полчаса в кухне появился и Антон. Он оглядел нас осмысленным взором, сделал шаг к столу и спросил:
- У нас гости? Что же ты, Татьяна, мне ничего не говоришь?
Он внимательно посмотрел на Таню:
- Мне можно присоединиться к вам?
Татьяна встрепенулась, как ото сна:
- Мы тебя ждем. Но ты можешь сначала умыться. Может быть, побреешься?
Последний вопрос вызвал у Антона удивление. Он потрогал рукой свою щетину на лице, что-то промычал и, повернувшись, вышел. Таня метнулась за ним. Какое-то время до нас доносились их голоса, потом она опять появилась в кухне. Я спросил:
- Как там?
Она брызнула на меня ярким светом благодарных глаз и прошептала:
- Бреется. Господи, неужели? Век буду молиться за вас, Григорий Андреевич! Сердцем чую - все! Закончилась наша страсть!
НАЧАЛО ПУТИ
Но это было только началом нового пути для Антона и его домашних. Мне еще немало пришлось повозиться, чтобы этот человек перестал бояться метро и замкнутого пространства. Но, главное, научился при малейших приступах справляться с ними.
Во время наших с ним занятий, а за это время прошло месяцев шесть, он приобрел способность видеть прошлое и будущее людей, с которыми встречался. Страшно удивлял других этим, сначала хулиганил, но потом, постепенно, этот его дар пропал и он опять вернулся к сущности обычного человека.
мЯ иногда заезжаю к ним, мне интересно следить за их жизнью. Бывает всякое, конечно, но чтобы та пропасть, в которой они все когда-то оказались, опять напомнила о себе, - этого не было.
Мне показалось как-то любопытным узнать, не использовались ли милиционерами когда-нибудь методы психического воздействия на своих подопечных - на задержанных? Мне казалось, что состояние Антона ухудшилось еще и от небезобидной игры в милиционеров-экстрасенсов. Когда я первый раз спросил Антона об этом, он очень странно прореагировал - я почувствовал резкое отчуждение, хотя к этому времени мы с ним уже давно стали друзьями.
И все же однажды он проговорился. Как я и предполагал, в их практике пытались внедрить бригадный метод психологического давления при дознаниях, а в СИЗО - и на подследственных, даже обучали приемам, но, как показал опыт, после подобных экспериментов некоторые из милиционеров срывались в такой глубокий штопор - в запой, - что постепенно большинство из них перестало применять эту психотехнологию целиком, хотя отдельные приемы им понравились, и по-прежнему с их помощью они потрошили подозреваемых.
В заключении этой истории могу поведать, что теперь бывший подполковник со смехом вспоминает о своих страстях-мордастях, у жены головная боль лишь изредка напоминает о том далеком времени, дети повеселели, собака же никогда больше не исчезала из дома. Надолго ли?
ПСИКИЛЛЕРСТВО
Мое исследование псикиллерства на страницах этой книги приобретает уже более четкие очертания. Если в начале мне не всегда казалось серьезной эта тема, то теперь я начинаю понимать, что часто мы не отдаем себе отчета в том, насколько кровавые и непредсказуемые сражения разыгрываются вокруг, невидимые нами...
Глава 7
КАЗНЬ
Часто мы осуждаем друг друга за прошлые наши ошибки. И это считается в порядке вещей. Реже - себя. Человек может казнить самого себя, потому что носит в себе вину за свою собственную ошибку. Другой казнит того, кто был свидетелем его ошибки. Безобидно ли это? Не несет ли это разрушающего начала?
Когда-то экстрасенсы говорили нам, что мысли материальны, и наше воздействие на других с помощью мыслей имеет такие же последствия, как и кирпич, упавший на голову. Мы до сих пор не поняли этого, хотя то же самое кричат уже ученые.
А если ошибки не совершались? Если больное общество и больные люди придумали эти ошибки, придумали, потому что мораль или закон отстали от жизни, а что-то в ней ушло вперед? Мы находимся в тисках принятых обществом представлений. Разжать эти тиски многим и многим людям не представляется возможным. Но одиночкам удается...
И тогда становится видно, как плохо устроена наша жизнь. В ней находит свое, далеко не последнее, место тупоумие и примитив, и ничего, кажется, нельзя поделать, чтобы изменить ее к лучшему.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Но всегда находятся люди, которые почему-то, рискуя своим благополучием, стремятся исправить ситуацию, чтобы в нашей жизни осталось еще место справедливости. Приходит новое и ставит себя вне закона, принятого людьми. За это казнили, казнят и, конечно, будут казнить носителей нового. Во все времена с ними старались расправиться те, кто терял власть или был завистлив или человеконенавистен.
Носители нового - пассионарии, сверхстрастные. Они не обращают или почти не обращают внимания на мнение других людей, потому что ими движет справедливость. Но не та справедливость, которая делит всем поровну, а другая - Божественная. Это - справедливость будущего, возвещающая его неминуемый приход.
ОРЛОВ
Как я и обещал, я приехал к Никите вскоре после своего возвращения из Свердловска. Ожидал разговора о псикиллере, но. Он не состоялся. Причина мне осталась неясной.
Он попросил меня заглянуть вечером в какую-то квартиру у метро Кропоткинская, сказав, что она служебная и что там сегодня соберется некое общество почти что ради меня одного.
Я не понял:
- Почему мне такая честь? За какие такие заслуги?
Он пояснил:
- Я рекомендовал тебя ребятам из Генштаба. Думаю, что и тебе будет полезно с ними познакомиться. Ты ведь жаловался как-то, что на ваши уникальные терапевтические приборы не можешь найти деньги. Вот тебе и подарок. Если понравитесь друг другу, то, сам понимаешь, - все останетесь довольны. Заключишь договор с ними на разработку уникальной аппаратуры.
Я насторожился:
- А как ты меня представил им?
Он нехотя спросил:
- Тебе не все равно?
Я не согласился:
- Естественно, нет. Я ведь не служу в вашем ведомстве. О чем говорить с ними?
- Ты не волнуйся... - сказал Никита. - Им известно, что я знаю тебя давно и только с хорошей стороны. И что ты для меня - самый непререкаемый авторитет в области парапсихологии.
Я усмехнулся:
- И ты думаешь, что я тебе поверю?
Теперь съехидничал Никита:
- Куда ты денешься? Тебе деньги для разработки прибора нужны?
- Нужны, - обреченно ответил я.
- Так что поезжай и постарайся им понравиться.
Я спросил:
- К кому мне обратиться?
- Спросишь Иванова Юрия Алексеевича, - ответил мне Никита.
МАТЕРИАЛЬНОЕ
Я понимал, что Генштабу наши приборы очень бы пригодились. Ведь некоторые варианты аппаратуры размещались в коробочке, размером не больше мыльницы. Возможности же прибора были огромны. Например, существовала методика, по которой можно было увеличить устойчивость к радиационному поражению в два и более раза. Применять наши приборы можно было в любых условиях, в том числе и в полевых.
Я поехал на встречу с руководителями секретного медицинского направления, понимая, что одним прибором разговор наш не ограничится и что меня ждет на этой встрече сюрприз, через который я попаду в историю. Но в какую?
Я не мог тогда и предположить, что моя лечебная и целительская практика на долгое время отойдут на второй план, а я стану не просто наблюдателем, но и непосредственным участником смертельного спектакля, о котором даже сегодня, спустя многие годы, практически ничего не известно. И одним из главных действующих лиц в нем снова будет Иванов...
ИВАНОВЫ
Меня всегда занимал вопрос: если в России так много Ивановых, в Швеции Иохансонов, в Англии Смитов, то как обстоят дела с этой стороны в других странах, например, в США или в Канаде? Жизнь меня научила, что повторение уже пройденного нами дается нам неспроста, надо быть внимательным и не поддаваться на соблазн поступить уже известным способом. Потому что повторение ситуации является своеобразным знаком для того, кто владеет искусством знакового распознавания - ситуативной диагностикой.
Мне везло на Ивановых всегда. Время от времени в сфере моей деятельности кто-нибудь из них возникал как-то сам собой, и жизнь с этого момента приобретала странный, нереальный оттенок. Я не понимал, почему именно Ивановы всегда составляли наиболее мистически настроенную часть нашего общества, почему именно им выпала такая доля - через свою простую фамилию нести людям весть о тайнах вселенной. Иногда я даже жалел, что я не Иванов, и завидовал Виктору Федоровичу Иванову, который, прежде чем добрался до этой своей фамилии, сменил на своем нелегком пути их несколько.
ИВАНОВ
Этот Иванов живет в Питере. Раньше он работал в институте точной механики и оптики, занимал профессорскую должность. Он и есть профессор, доктор наук. Знаменит он тем, что изобрел томограф. Да, да, тот самый томограф, о котором теперь знает каждый школьник, - аппарат для внутривидения в живом организме.
Вячеслав Иванов с детства имел способность видеть, что происходит в человеческом организме. По мне, так именно в этом и состоит самая большая ценность парапсихологии. Когда какой-нибудь дилетант задает ехидный вопрос: `В чем на практике используются выводы вашей науки?`, то я часто отвечаю просто: `Видеть насквозь дураков!`
Славик Иванов имел уникальную способность видеть внутренности человека. И он поставил себе целью создать такой прибор, который бы мог делать то же самое, чтобы любой врач получил возможность к внутривиденью. И он изобрел этот прибор.
В конце пятидесятых годов он подал заявку на изобретение, а в восемьдесят четвертом получил авторское свидетельство. Временное пространство между этими двумя датами заняли такие события, как отказ в регистрации по причине `такого быть не может, потому что не может быть никогда`, появление существа заявки на столе у американских физиков и получение двумя из них в семьдесят втором году Нобелевской премии за разработку томографа, который ныне стоит в любой уважающей себя больнице в том виде, в каком он и был предложен Ивановым, но только с компьютером.
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Что же досталось Вячеславу Иванову в жизни? Удовлетворение от мысли, что все-таки человечество получило то, что он хотел? Конечно, это немало, но...
На своей кафедре с группой единомышленников он до сих пор создает маленькие или даже миниатюрные образцы томографа на той элементной базе, которую можно себе представить в нашем вузе на кафедре.
Живет Иванов один в однокомнатной квартире. За свою долгую жизнь он не заработал ни наград, ни премий. Двадцать пять лет потратил на доказательство своей правоты. По этому поводу шутит: `История все равно всех расставит на свои места. Меня - на главное.` В одиночестве потихоньку пьет уже много лет, но спиться не может. Смотрит видик, слушает музыку, отовсюду к нему приезжают друзья, но подругой жизни не обзавелся.
Не очень-то видно, чтобы он как-то страдал от свершившегося разбоя...
ИОХАНСОН
Есть еще один профессор, проживающий в Туле и имеющий необычную для россиянина фамилию Иохансон. Он физик и занимается проблемами холодного термояда. Он, как и Иванов, сделал открытие в своей области и прочитал по нему доклад на международной конференции в Европе.
Через несколько лет опять же два других американских физика получили Нобелевскую премию за это открытие. Но они оказались более благородны, чем в случае с томографом. Эти каждый Новый Год шлют привет и поздравления Иохансону и благодарность Богу за то, что их любимый профессор существует.
Человечество, тем не менее, пользуется плодами труда и профессора Иохансона. Так осуществляется справедливость идеи.
ИВАНОВ
Потрясающе, сколько в нашей стране Ивановых! И меньше их не становится.
Теперь же речь пойдет о другом Иванове, о том, которого зовут Виктор Федорович и о котором я уже упоминал.
Этот Иванов совершенно не знаменит, мало кто о нем знает, но он тоже сделал свое открытие.
- Я - человек совершенно уникальный, - говорит он сам о себе.
И он приводит доказательства своей уникальности. Фамилия Иванов у него не первая, а третья. Изменил он ее, чтобы скрыть свои наркомовские корни. Фамилия его папы была настолько на слуху каждого, что для сына это оборачивалось ненужными трудностями. Дабы не усложнять себе в дальнейшем жизнь, он и поменял ее.
Учеба в школе КГБ не принесла ему ничего хорошего - на полигоне зимой двадцатилетнего Виктора прошил автоматной очередью свой же товарищ. Конечно, случайно.
Несколько лет после этого от был инвалидом первой группы, но постепенно болезнь отошла и он начал работать. Его увлекла математика, да так, что он мог до изнеможения заниматься ею по несколько суток подряд. И ничто не могло, казалось бы, оторвать его от листов бумаги и вычислительной машины.
Жизнь нормального человека привела его к семье, потом к детям, дети росли, но вместе с этим стали расти и проблемы в собственном здоровье.
Дошло до того, что он стал терять сознание в самых неподходящих местах, а из простреленных когда-то легких шла горлом кровь.
- И тут-то, - говорит Виктор Федорович, - я изобрел свою собственную систему психотерапии.
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ
Всю жизнь Виктор Федорович явственно ощущал нереализованность своих недюжинных способностей. Выходя как-то из обморока, он вдруг услышал голос, который сообщил ему:
- Если ты не пересмотришь свои основные принципы, то больше ничего не сможешь сделать в этой жизни. От твоего выбора зависит, будешь ты жить дальше или умрешь в мучениях. Тебе отпущено всего лишь несколько месяцев.
Виктору Федоровичу хотелось жить, и потому он решил подраться за себя...
ЕКЛЕЗИАСТ
Виктор Федорович Иванов изобрел свою систему, в чем-то, может быть, даже опередившую мировую психологическую мысль на несколько лет. Он принял на вооружение основной лозунг Еклезиаста: все есть суета сует и затеи ветряные. А посему он перестал волновать себя по пустякам. Но это было только начало.
Он стал приучать себя относиться ко всему снисходительно, с позиции мудреца, благо от природы он был шутником, если не юмористом.
И он стал таковым во всем, чему через некоторое время несказанно удивился и удивил других.
СЕМЬ `Я`
Каждое слово внутри человека, каждая его мысль или желание человека внутри его сознания - это свое `Я`, это своя личность, строптивая или покладистая, упрямая или соглашательская. Каждая из этих личностей борется в сознании и в подсознании человека за место под солнцем, за то, чтобы завладеть его телом, разумом, волей. И если учесть, что таких `Я` в каждом из нас миллионы, то как же трудно нам живется!
Виктор Федорович выделил несколько основных суперличностей в себе самом и каждую из них наделил самостоятельным статусом, чтобы они в его сознании существовали сами по себе, не мешая друг другу, не ссорясь.
Он для себя принял новый жизненный принцип: будет значительно лучше для него самого, если он станет предоставлять каждый день каждой своей внутренней суперличности для ее нужд хотя бы несколько минут.
Единственное, кем он остался сам для себя - это как бы сторонним наблюдателем и диспетчером. Вот он - музыкант, который гармонизирует жизнь. А вот - солдат, который беспрекословно выполняет приказы, как бы ненавистны они не были. Математик давал ему возможность насладиться красотой логики на работе, а хозяин - чистотой и порядком дома. Физкультурник заставлял его ежедневно вышагивать в любую погоду и в при любых условиях по пятнадцать-двадцать километров. А дед - увлеченно играть с внучкой.
ЦЕННОСТЬ ЖИЗНИ
Но наверное, самым странным правилом, заведенным Виктором Федоровичем, было еженедельное посещение им тихого кладбища, проходя через которое, он мысленно обращался к тем, кто находился в земле: `Вы уже там, а я еще здесь!` И сколько гордыни ощущал он при этом за свою самостоятельность и проявленную силу!
Да, Виктор Федорович тешил себя мыслью, что человек все может изменить. Или, по крайней мере, переделать свое тело. И он переделал. К нему пришло то, о чем он и мечтать не мог, - самочувствие здорового человека. Он забыл о своих хворях, потому что открыл тайник, из которого черпал то, что смогло, в конце концов, переродить его.
ЭКСПЕРИМЕНТ
Когда я первый раз увидел питерского Иванова, я был потрясен тем, какой небывалой внутренней силой он обладал. За свою жизнь я встречал всего лишь трех подобных, но двое из них были женщины, сила влияния их на другого человека была колоссальной, но они погрязли в быту, в мелочах жизни и ничего, по сути своей, в ней не добились.
Например, одна моя знакомая из числа этих двоих могла вполне сознательно нанести мысленно обжигающий удар человеку, если считала, что ничем иным она от него не могла отделаться. Слава Богу, что мы, простые смертные, не обладаем подобной возможностью. Иначе, боюсь, вокруг нас вообще все было бы в огне и в дыму.
Мои встречи и наблюдения над Вячеславом Ивановым и другими обладателями уникальной внутренней силы дали первотолчок моему анализу состоянний подобной силы. Помог случай. Чтобы получить результат, не обязательно планировать эксперимент заранее. В нашей жизни опыты над нами проводятся постоянно. Нужно только быть внимательным, чтобы вовремя увидеть и понять.
ИНЬ И ЯН
Так, мне всегда хотелось прочувствовать, насколько может быть сильной гармония Инь и Ян. Почему? Когда-то мне открылась истина, что только взаимное слияние этих двух первоэнергий дает человеку и физическую силу, и силу энергетики, и силу духа.
Но, сливаясь, эти энергии не смешиваются, они лишь сцепляются, притягиваясь друг к другу, создавая основной каркас жизни, на который уже крепится все остальное.
Я стал анализировать взаимодействие Инь и Ян и обнаружил, что оценку человеческой силы влияния и степени внутривидения можно было провести по степени контрастности этих энергий по линии их раздела, которая проходит вдоль позвоночника.
Контрастность по линии позвоночника у Вячеслава Иванова была такой, что, когда я включался на внутривидение, то меня буквально слепило зарево его Ян и потрясала бархатная чернота Инь. Но он никогда не использовал силу своего воздействия на человека в целях, далеких от общечеловеческих. Корысть была чужда ему в любом виде.
Потом я буду постоянно анализировать других этим способом. И даже расширю применение его при распознавании тяжелых недиагностируемых заболеваний. Но об этом я расскажу в другой раз. Сейчас же хочу подчеркнуть лишь возможность существования некоторого достаточно объективного параметра оценки внутренней человеческой силы.
СМЕРТЬ
Всего лишь несколько раз в своей сознательной жизни я видел подобие электросварки в позвоночнике человека. Но тогда это были случаи крайние или смертные.
Однажды я был вызван в Питер на один день посмотреть мальчика Сережу, пятнадцати лет, больного лейкемией. Прямо с утреннего поезда меня на автомобиле примчали в небольшой город в восьмидесяти километрах от Питера.
После знакомства с его матерью и бабушкой, я вошел к нему в комнату, где увидел его лежащим в постели. Практически весь его позвоночник был превращен в зарево электросварки и сделать что-то было уже невозможно.
Я сказал ему:
- Сережа, я приехал издалека специально, чтобы помочь тебе встать и преодолеть твою болезнь.
На что он мне ответил:
- Тут я жить не хочу. Этот мир не для меня.
- Почему? - спросил я его. - Ведь здесь твои друзья и родные - мать, бабушка.
Он ответил так:
- Самый близкий для меня человек - это мой отец. И он уже там. И он постоянно зовет меня к себе. С ним было мне и раньше хорошо.
- Но ведь здесь жизнь, Сережа! - воскликнул я. - Этот мир - основной для человека. А туда успеем еще.
- Здесь меня ожидают дикие пытки химиотерапии, уколов, анализов, - был его слабый ответ. - Я не хочу жить! Поймите, я хочу к своему отцу.
Передо мною лежал мертвец, пока еще разговаривающий. Причина заболевания может показаться до дикости простой: когда ему было шесть лет, у него умер - повесился - отец, работающий врачом. Мать же, тоже врач по профессии, каждый день после похорон мужа стала ходить на кладбище вместе с сыном и плакать у могилы на протяжении всех этих девяти лет. Кладбище у них располагалось буквально за углом дома.
Я спросил у матери Сережи:
- Неужели же вы не поняли, что не просто нанесли ему психологическую травму, вы продемонстрировали всей своей жизнью, что в этом мире ничего, кроме страданий, для него и для вас существовать не может?
Не вижу смысла особенно комментировать этот случай. Я провел у постели Сережи почти весь день, хоть как-то пытался расшевелить его, а вечером опять на автомобиле меня привезли на вокзал в Питере, где я сел в обратный поезд.
В середине следующего дня мне позвонили из Питера и сказали, что Сережа умер...
Иногда мне кажется, что сказки про псикиллеров придумали очень нехорошие люди, а на самом деле в сознании людей есть какой-то жуткий барьер, и вот он-то и не позволяет нам понять нечто такое простое, что, будучи понятым, могло бы превратить нашу жизнь в любимое занятие.
ИВАНОВЫ
Боже мой! В моей жизни, оказывается были еще Ивановы. Вот лишь некоторые из них. Один - астролог, которому я помог чисто материально стать профессионалом своего дела. Правда, он, кажется, забыл об этом, и когда мне и моей семье было совсем плохо, постарался не вспоминать обо мне.
Другой постоянно изобретал летающую тарелку из алюминия, но зарабатывал на жизнь тем, что был сантехником и целителем одновременно.
http://nvolgatrade.ru/

Док. 215509
Опублик.: 12.12.04
Число обращений: 0