Андрей Дементьев - один из немногих, кто искренне заступился за людей, сильно обиженных своим государством. Мы это видели в ток-шоу `К барьеру!`. На канале ТВЦ он - один из соведущих публицистической программы `Народ хочет знать`. Дементьев - поэт, поэтому может быть порой нелогичным, противоречивым и вечно сомневающимся в себе. Но он по-настоящему честен, ему верят люди. А много ли мы знаем публичных персон, кому еще можно верить?
- Как поэт, существо воздушное, может работать на этом циничном и ужасном телевидении?
- Я начинал на ТВ очень давно. Когда-то оно было и не циничным, и не загаженным. Сейчас ТВ использует власть, чтобы распространять свои идеи. ТВ, конечно же, нужно многим для зарабатывания денег. Но еще его используют, чтобы строить свою судьбу, или хотя бы карьеру, или хотя бы имидж. Меня на ТВ раздражает бездарность. На ТВ нужны очень талантливые, но и очень порядочные люди, для которых эфир - это способ не столько самовыразиться, сколько выразить время. Мне важно, чтобы человек меня убедил, заинтересовал. Вот я вчера ехал на такси и разговорился с шофером, простым молодым парнем, бывшим `афганцем`. `Андрей Дмитриевич, - говорит он. - У нашей власти можно выиграть сражение, а войну выиграть невозможно`. А еще он мне сказал, что наш народ не имеет иммунитета.
- Вы тоже считаете, что эту войну с власть имущими нам не выиграть? Тогда зачем вы работаете в такой серьезной и по нынешним временам смелой программе на ТВ? Не боретесь ли с ветряными мельницами?
- Нет, конечно. Я хочу только одного: чтобы люди почувствовали в себе право быть человеком. Не были бы бессловесным быдлом, а ощущали бы в себе чувство собственного достоинства в любой ситуации. Вот в Америке никто не стесняется своей профессии: уборщик метет дорогу, а потом переодевается, садится в машину и едет домой, и ему в голову не приходит, что кто-то - врач или программист, а он дворник. Из таких личностей складываются нация и патриотизм, которого мы теперь стесняемся. Мой любимый полководец Наполеон, выигрывая сражения, прежде всего думал о том, чтобы выиграть войну. И я считаю, что мы эту войну должны выиграть. Но в одиночку ничего не получится.
- В Америке есть понятие `лузер` - `неудачник`. И его там совсем не жалеют, смотрят сверху вниз. А в России, наоборот, неудачников любят и жалеют.
- В Америке любая профессия дает тебе право на достойную жизнь. Да, жалость - это часть нашего русского характера. А вот, скажем, в Финляндии я ехал на машине по хорошей дороге и по русской наглой привычке со скоростью 140 обгоняю финнов и вижу, как при виде меня они все хватаются за телефон. И это не стукачество, а чувство безопасности. У нас, конечно, по-другому. Я войну пережил мальчишкой, голод был страшный, есть было нечего, я весил как пушинка, но знаете, как люди были добры друг к другу! Была удивительная чуткость, потому что в любой дом могла прийти похоронка, и все это понимали.
- В советское время люди подписывались на классику, забивали шкафы, но никогда эти книги не читали. Им они нужны были только для престижа. И это называется читающая страна?
- Когда я был редактором `Юности` и мы напечатали сказку Лени Филатова `Про Федота-стрельца`, у нас в типографии разворовали весь тираж по листочкам. Точно так же разнесли `Чонкина`. Но воровали, чтобы читать.
- Вот поэтому мы не американцы. Ради хорошего дела мы готовы нарушать все законы. А с таким отношением к закону мы никогда не цивилизуемся. Не согласны?
- Мы не цивилизуемся потому, что самые худшие качества нашей души никем не порицаются. Салтыков-Щедрин еще в XIX веке сказал: `Воруют`. И ничего не изменилось. Но вот я во время войны, когда мы голодали, каждый день с 6 до 11 вечера проводил в библиотеке, в читальном зале. Сидел в затемненном от бомбежек здании и читал книги. Может быть, этим я пытался задушить голод. Но меня никто не заставлял: отец сидел в тюрьме, мама работала с утра до ночи, бабушка была полуграмотная. К сожалению, сейчас столько цинизма, который невидимо поощряет самые гнусные качества в человеке. Если мы позволили приходить к власти ворам, неграмотным, алчным людям, которые пытаются руководить нашими судьбами, - значит, мы пока нецивилизованная нация и уж, конечно, несплоченная.
- А вы помните, как народ верил лидерам перестройки, как привел их в Кремль? Они уже тогда были такими жуликами, но тщательно это скрывали или их испортила власть?
- Тогда мы выходили на митинги, это было открытие новой эпохи, эпохи свободы. Мое поколение было зажато тоталитаризмом, и, когда вдруг открыли шлюзы, пошла эта вода. В нее так много насрали, простите меня, те самые, в которых мы верили. Эта вода стала настолько мутной и грязной, что, может быть, не надо было открывать шлюзы. Человека портят две вещи - власть и деньги, и не каждый может этому противостоять. Но все-таки эти люди принесли какой-то свет. Как-то, уже после распада Союза, мы с замечательным писателем Владимиром Максимовым сидели у Горбачева и спросили его: `Михаил Сергеевич, почему вы не арестовали этих трех людей в Беловежской пуще? Они же нарушили все законы, нарушили Конституцию`. `Я не мог пойти против себя, - ответил Горбачев. - Я ведь сам начал гласность, был за свободу и не хотел идти против своих принципов`.
- У Горбачева не было ресурса для того, чтобы ввести военное положение.
- Главный ресурс - это характер. Не должен был Горбачев говорить, что он не в курсе того, что произошло в Тбилиси, в Вильнюсе, не должен был прятаться за кремлевскими стенами.
- А разве Путин сейчас не поступает точно так же?
- С Путиным мы связывали очень большие надежды. Но в политику я бы не хотел уходить, я не политик - от меня это далеко.
- Но получается, что на телевидении вы занимаетесь именно политикой?
- А это потому, что меня как поэта, человека эмоционального, прожившего большую и, смею надеяться, честную жизнь, все, что сейчас происходит в стране, просто разрывает на части. Когда говорят: подумаешь, старушка какая-то... Я прихожу в бешенство. Мы и те, кто за кремлевской стеной, живем совершенно в разных странах. И эти два государства между собой не соприкасаются.
- Налицо революционная ситуация?
- Революция - это необязательно уничтожение. Но люди должны что-то предпринять. Я могу противоречить себе, но, поверьте, говорю искренне.
- Зато вы сохранили репутацию, и в отличие от многих вам верят. Только почему вы и ваше поколение были такими легковерными?
- Власть, даже самая бездарная, очень хитрая. Если у власти гениальные люди - хорошо, если порядочные - еще лучше. Если добрые - чудесно, но если ничтожные и хитрые - это страшно. Сталин был больным человеком, параноиком, потому что здоровый человек не может столько убить.
- Вам не кажется на примере Горбачева, что, чем добрее и порядочнее в России правитель, тем хуже для государства?
- Это исторический процесс. Советский Союз должен был распасться, как любая империя. Он был громаден, но внутри-то труха. Когда сейчас говорят: да мы этим старикам добавим 100 или 200 рублей - это то же самое, как перед французской революцией королева Мария-Антуанетта говорила народу: вы хотите хлеба - мы вам дадим пирожное. Да не надо им пирожное. Люди пережили блокаду, голод, отдали юность, молодость, жизнь свою. Они должны жить хорошо. И если они так не живут - это преступление. Рыба тухнет с головы. Власть и присосавшиеся к ней богатые лизоблюды не понимают, как живет народ, отгородившись своими богатствами. Они ездят на Канары, покупают яхты, `Челси`. Они роют себе яму, в которую сами же и провалятся. Вот сейчас даже депутаты объявили голодовку в знак протеста, поняли наконец-то, что происходит.
- И вы им верите?! Вы же мудрый человек. Люди просто на фоне этих событий занялись своим пиаром.
- Наверное, я романтик, один из последних. Я сам неидеальный человек, во мне много натыкано всякого: и страх, и приспособленчество... Но нужно стараться жить, как пишешь, и писать, как живешь. Я стараюсь.
Московский Комсомолец
от 27.01.2005
Александр МЕЛЬМАН.http://nvolgatrade.ru/
Док. 219306
Опублик.: 27.01.05
Число обращений: 663
Дементьев Андрей ДмитриевичДементьев Андрей Владимирович
|
