Мы беседовали с Натальей Гундаревой весной 2001 года. Через несколько месяцев у нее случился обширный инсульт. Это интервью было последним до болезни актрисы (часть его была показана в эфире, другая - никогда не публиковалась). В 2002 году, когда она пришла в себя, с ней еще встречались журналисты, но это была уже другая Гундарева...
Болезнь и смерть великой актрисы - как раз из тех нелепых случаев судьбы, которым никаких разумных объяснений нет. По крайней мере в 2001-м ничто не предвещало начала кризиса, и я тому свидетельницей. Наталья Георгиевна выглядела человеком, который начинает новую жизнь.
Наталья пришла на съемку программы `Первые лица` для канала ТНТ в гостиницу `Националь`. Ваш корреспондент подвизалась там ведущей. Держалась она очень просто и достойно. Выглядела просто шикарно. Похудевшая, после пластической операции. Ни лишней морщинки, ни жиринки. Глаза были полны жизни, энергия из нее просто лучилась. Единственное, что меня напрягло, это ее непреодолимое желание покурить. `Да курите прямо в кадре, - предложила я, - у нас многие так делают`. - `Нет, ну что вы, - она укоризненно покачала головой, - я не могу расстраивать поклонников. Они привыкли видеть меня другой`.
- Как вы, такая приятная во всех отношениях женщина, наживаете недоброжелателей?
- Я думаю, это от того, что я оставляю за собой право говорить правду. Я либо вообще ничего не говорю, но если меня спрашивают - я не считаю возможным как-то лукавить. Ну а кому же нравится правда... Есть такой замечательный анекдот по этому поводу, когда один актер спрашивает у другого: `Знаешь, я только тебе доверяю, ну скажи, как я сыграл премьеру?` - `Тебе честно сказать?` - `Честно, потому что только ты мне скажешь правду!` - `Честно говоря, хреново...` - `Не, ну я же серьезно...` Может быть, я покажусь очень самонадеянной, но нет талантливых людей, у которых не было бы недоброжелателей.
- Как вы на них реагируете?
- Я считаю, что у меня один способ борьбы со всем негативом вокруг меня - это хорошо делать свое дело. Я другого способа отмщения не знаю. Если мне удается прилично сыграть роль, я считаю, что в этом и есть мое отмщение. Соль под порог я сыпать не буду.
- Чувство зависти вам совершенно не присуще?
- Оно присуще, но оно другое. Например, вижу женщину, которая хорошо, стильно одета, шикарно причесана. Потом я вижу ее второй раз и понимаю, что это ее способ существования. Она вот такая. Или смотрю какую-нибудь актрису в роли и страдаю: ну почему не мне эта роль, как бы я хотела это сыграть... А почему я так думаю? Потому что она тоже хорошо играет. Я, может быть, этой роли, если бы просто прочитала, не увидела бы. А я увидела, потому что она замечательно сыграла. И тогда я тоскую, завидую, что у меня нет такой роли или подобной ей.
- О какой же роли мечтаете?
- Я никогда о ролях не мечтала. Конечно, я выбираю, когда мне предложат 10 сценариев. Но режиссер видит меня именно в этой роли, и ни в какой другой. И тут как бы я ни хотела сыграть Джульетту, он видит меня Кормилицей, и мне деваться некуда. Понимаете, я всегда старалась не загадывать, старалась не мечтать. Я думала, что день грядущий мне что-нибудь принесет, что Бог меня не оставит, зритель меня не забудет, и как-то на светлый путь моя кривая тропинка все-таки вынесет.
- Актерский мир агрессивный?
- Как бы ты ни пытался всем показать, какой ты самодостаточный человек, востребованный, если сидишь при этом дома или занимаешься какими-то пустяковыми делами, если ты бегаешь по каким-то мелочевкам, тусовкам, по этим вертепам...
- Вертепами вы что называете?
- Это такое времяпрепровождение я называю вертепом. Пустое, оно ничего не приносит ни душе, ни уму. Да и организм просто физически изнашивается. Такое безумное лжеактивное существование вредит, мне кажется, актерам. Вот это мелькание, причем бессмысленное, никому не нужное, никому ничего не дающее, не приносящее... Когда люди забывают о своей профессии - вот здесь начинаются, на мой взгляд, самые трагические минуты существования актера.
- Любите философствовать?
- Я прожила жизнь, и я оставляю за собой право думать. У меня есть такое время, когда я иду от своего дома на Тверской до театра пешком. 35 минут я иду до театра. Это я называю `мое время`. В это время я отвечаю себе на вопросы. Я задаю себе вопросы разного толка. Кто будет президентом. Как повысятся цены. О работе над ролью. Я стараюсь ответить себе на все эти вопросы. Когда я на них отвечаю, то в принципе встреча с журналистом тогда уже не представляет особого труда. Я как бы все уже обдумала. Это не философия. Силой мысли я заставляю себя, когда вокруг так много вертепов, не ходить туда, не транжирить себя. Я вроде как сохраняю для чего-то себя. Может быть, я так и останусь незаполненным сосудом - ну, значит, такая моя судьба. Но я все равно стремлюсь к полной жизни. Я понимаю, что время моей жизни истекает. Ну как бы больше половины жизни прожила. И мне не хочется вот так, с плеча: а-а, сейчас вот пущусь во все тяжкие - тут в этот бар приглашают, здесь подарки, здесь авторучку дадут, здесь жвачку... Ну не могу я себе этого позволить. Потому что я люблю себя очень, и я себя так прямо люблю, аж с утра до ночи. И из-за этого так много себе не позволяю!
- Придумываете себе свой мир?
- Я не путаю жизнь с театром. Жизнь - это одно, и я считаю, что жизнь тем и прекрасна, что она жизнь. А театр прекрасен тем, что это театр. Мне кажется, очень большое несчастье некоторых актеров, когда они путают эти два понятия. Они на сцене уже ничего играть не могут, а в жизни ну просто не налюбуешься. Но устаешь от таких очень быстро.
- Вы не любите весельчаков?
- Время так разбросало людей, так раскачало их... Все как утлые суденышки по этим волнам моря житейского... Вот я включаю какую-то программу, смотрю. И вот что-то все шутят, шутят, все невесело, а все шутят. Это что вам все так смешно-то? Когда человек выходит на эстраду и начинает рассказывать анекдоты - профессиональный эстрадный исполнитель! Да, он шутник, ну не до такой же степени, чтобы рассказывать анекдоты про заднее место. Ну, наверное, надо программу какую-то готовить. Люди смеются, но как вам сказать... Я считаю, что мы во время жизни поднимаемся, наша задача подняться, а не опуститься. Иначе зачем идти куда-то? Я не понимаю этого: почему идет такое дикое оглупление людей, сидящих перед телевизором? Мы раньше слушали, какое ударение поставит диктор, и мы учились у них. Ну тогда давайте все говорить: `двёрки`, `линоль`, давайте сожжем на Красной площади словарь Даля, давайте!
- Вы умеете врать?
- Нет, с враньем трудно, глаза начинают бегать. 28 лет в театре, казалось бы, вроде артистка, но как вру - чувствую, зрачок дрожит и глаза бегают. Ну, конечно, больному раком я не скажу, что он безнадежен, и если у меня приятельница после бессонной ночи приходит и говорит: ой, я сегодня так плохо выгляжу - а ей нужно выступать... Я говорю: да что ты, нормально, я даже удивилась, ты говорила до трех не спала, а выглядишь прилично очень! Но я понимаю, что ей сейчас нужна поддержка... А вообще врать - не могу.
- Что же, и в детстве не врали?
- Мама один раз поймала. Я ходила, как это называлось, в продленный день. В субботу нас водили в кино, и мне дома давали по 50 копеек. Я их собирала, ехала в ГУМ и ела мороженое, с горочкой такое, очень вкусное. И однажды мама меня на этом засекла. Мы выходили вместе из автобуса, хотя я, по идее, должна была ехать с другой стороны. `Где ты была?` На мое несчастье, мама тоже была на этом фильме, на котором вроде бы и я была. Дома был такой скандал! Пока я не заорала как резаная. (Она меня никогда не била, один раз стукнула по попе ладонью - я рыдала часа три - это было такое оскорбление и унижение моего человеческого достоинства! Это было страшно, я не хотела жить.) И тут я взвизгнула: что, мороженого даже поесть нельзя?! Боль моя во мне заговорила. (Смеется.)
- Баловали вас в детстве?
- Никогда со мной особенно не цацкались, Наташенькой не звали. Наташка - и все.
- В честь кого вас назвали Наташей?
- Я вышла с этим именем уже из роддома. Как у всякого новорожденного, у меня была вот такая огромная голова. Но говорят, что рот у меня был еще больше головы, и орала я соответственно. И когда вкатывали коляску с детьми для кормления, мама говорит, что нянечка в роддоме просто меня кидала ей со словами: возьмите вашу Наташку! Когда мама со мной вышла из роддома, то я уже откликалась на это имя, и отец сказал: ну пусть будет Наташкой.
- Отчего вы так хорошо выглядите?
- А мне больше ничего не остается делать.
- Вы в великолепной форме, вам удалось похудеть?
- А я себя поедом ем, с утра до ночи, вот и похудела.
- А если серьезно - диета?
- Ну предприняла определенные усилия, но такие, не жестокие. На таблетках не сидела, думаю, что это вредно (в моде тогда были так называемые тайские таблетки. - Э.Н.). А так кое-чего `подиетила`. Я долго худела - год с лишним.
- Булочки не едите, сладкого ни-ни?
- Ну что вы, я очень люблю слоеные булочки с вишней. Когда кто-то из подружек приходит - говорят: ну как же так, ты вроде худеешь? что же булочки-то? Я отвечаю: глупые, что же непонятно - это мой витамин: В1, В2...
- Как реагируют окружающие на вашу обновленную внешность?
- У недоброжелателей отпадает челюсть, когда они меня видят. А подруги очень радуются.
- Вы много путешествуете, отдыхаете?
- Ну мы с мужем выезжаем куда-то, но я не могу сказать, что я путешественница. Я однажды поплыла на корабле. Думала, что с ума сойду в этом замкнутом пространстве, где одни и те же люди. Я очень общительный человек, но мне нужно место, где я могу быть одна. Вообще я считаю, что кого Бог хочет проклясть - того он награждает одиночеством. Но я люблю уединение, мне нужны такие места, где я бы могла уединиться.
- Были у вас когда-нибудь мысли уйти из театра?
- Были, когда репетировали спектакль `Бег`, был конфликт. Я играла Люську. Уже пошли прогоны, но Андрей Александрович Гончаров очень мало мне замечаний делал. И вот уже такой решительный прогон, генеральная репетиция, и после этого вдруг он мне говорит - всем делает замечания, замечания, а потом мне говорит: а вам мне вообще говорить нечего, вы чудовищно сегодня репетировали, у вас какая-то там домашняя режиссура. Я говорю: какая домашняя режиссура... пока я в этой церкви - я молюсь этому богу. Он не слушает - мы с ним в два голоса. Он стал вдруг говорить: а вы меня не пугайте, что вы от меня уйдете (это после слов `пока я в этой церкви`). И он стал на меня кричать, а я встала и ушла. Пошла переоделась, пришла домой и думаю: уйду из театра, раз он так со мной разговаривает... Ну как же так - 20 дней прогона он не делал ни одного замечания (я бы пересмотрела), и вдруг на генеральной репетиции я все делаю не так?! Бывают неудачи, но не до такой же степени. Подумала я, подумала: нет, решила, я все же найду в себе силы и завтра приду на репетицию, и, если он мне скажет хоть одно слово, я повернусь, уйду и напишу заявление. Я пришла, оделась, мы все вышли на сцену. Он подошел и говорит: сейчас начнем со сцен, там, `Люська - сон шестой`, на меня смотрит и говорит: репетируйте, пожалуйста. И он мне больше ничего не сказал. Мы не извинялись, не подлизывались, вот просто сказал: репетируйте, и я стала репетировать... А так мне никогда не приходилось уходить. Потому что я все-таки из служивых - я бесстрастна, я патриотична, я Родину люблю, театр свой люблю. Ну и действительно Гончарову удалось в театре создать удивительную ауру. Когда Гончаров был в театре, мне вообще-то было хорошо.
- Вас жизнь заставляет что-то делать? Вы вынуждены как-то себя держать, подавать, контролировать?
- Да, конечно. Понимаете, взойти на вершину легче, чем с нее спускаться. Но удержаться там еще труднее. Потому что в принципе, если захочется спуститься, можно съехать оттуда и на пятой точке. Самое трудное в жизни - удержаться.
- Чего бы вы хотели пожелать себе и зрителям?
- Я вот каждое утро, когда встаю, желаю себе одного - сохраниться. Потому что мы появляемся на этот свет, и Бог дает нам все возможности, и пока нас не растаскивают извне, мы сохраняем вот это божье дыхание. Я бы хотела, чтобы каждый человек сохранил в себе это. Я хотела бы пожелать терпения, любви. Я бы хотела поблагодарить зрителей, потому что понимаю - пока есть хоть один человек, который сидит в зрительном зале и наблюдает за тем, что я делаю, - моя профессия обретает бессмертие...
Блиц-интервью
На все эти вопросы Наталья Георгиевна ответила утвердительно.
- Стиль жизни - постоянство в семье, в выборе театра?
- Коренная москвичка?
- Не помнит всех своих ролей в кино и театре?
- 28 лет в Театре Маяковского?
- Ельцин поздравил с 50-летием?
- Амплуа в кино - душевная женщина с неустроенной личной жизнью?
- Депутат от `Женщин России` в первой Думе?
- Политику и театр сочетать не смогла?
- Искусство непременно требует жертв?
- Недоброжелатели есть?
- В своих оценках бываете безжалостной?
- Любимая мысль: Бог может помочь тебе, но только с твоей помощью.
И лишь на вопрос: `Большой роли для вас сегодня нет?` - со вздохом сказала: `Пока нет!`
Московский Комсомолец
от 18.05.2005
Элина НИКОЛАЕВА.
Док. 233969
Опублик.: 18.05.05
Число обращений: 300
Гундарева Наталья Георгиевна
|
