Владимир Сорокин рассказывает о своей новой книге, "Живом журнале" и Гюнтере Грассе, сериале "Зона" и Владимире Путине


Поводом к беседе послужила новая книга Владимира Сорокина "День опричника", выходящая в издательстве "Захаров". Для ее продвижения писатель выбрал не совсем обычную форму : до осени она будет продаваться только в книжных магазинах Екатеринбурга. Для чего это было сделано, можно узнать из беседы, которая получилась достаточно объемной и поэтому разбита на две части.

Кто-то очень верно заметил, что с настоящим писателем интереснее всего говорить не о литературе. Поэтому размышления Владимира Сорокина, ну, например о Путине и "Живом журнале", вы сможете прочитать завтра.


Часть первая

1. Один день Андрея Даниловича

- После окончания массивной романной "Трилогии" лично я не ждал от вас новой книги так скоро. Эта повесть возникла как-то вдруг?


- Она возникла как тоска по отвязному языку. Так я писал раньше и сейчас, за "ледяное пятилетие", очень по нему соскучился. Одновременно...

Ведь "День опричника" вырос из одной очень старой идеи, набухавшей во мне с достаточно юных времен. Я помню свое первое впечатление от феномена опричнины. Оно было очень сильным.

Но то, что тему опричнины прорвало именно сейчас, неожиданно и для меня самого. Хотя это одновременно и закономерно. И я могу это логически объяснить, хотя это будет долго.

- Ну так объясните. Или вы торопитесь?
- Нет, я думаю, все происходит вовремя.

- Мы знаем вас как писателя актуального, с помощью эстетических ходов говорящего на темы сегодняшнего дня и того, что всех волнует.
- Собственно, и "Очередь", и "Марина", и "Норма", и "Сердца четырех" по выходе каждый раз и были разговором о том или ином "сегодняшнем дне". Наверное, "Опричник" - это во многом тоже разговор о сегодняшней России, хотя там речь идет о 2028 годе.

- А почему выбрана именно эта дата?
- Трудно объяснить. Если "Голубое сало" - это 2068 год, то в "Опричнике" описывается как бы первая половина этого временного промежутка, по которому Россия неуклонно движется.


- "День опричника" - попытка вернуться в стиль до "Голубого сала", в период экспериментов со стилем, предшествовавший "Трилогии"?
- Да, конечно. "Опричник" - это и есть возвращение к авторскому свободному языку. В "Трилогии" я чувствовал себя путешественником, вмерзшим в лед. Но в том была вопиющая необходимость, ведь от писания "Льда" я получил довольно сильное чувство, сильный драйв. Но во время работы над ним мне приходилось сдерживать свою синдроматику в рамках определенного жанра. Это было довольно трудно и продолжалось достаточно долго. Возникла необходимость передохнуть.

- "Ледяная трилогия" и воспринималась как насилие над вашей органической писательской природой...
- Но это на самом деле очень приятное насилие. И я до сих пор очень трепетно отношусь вообще к "Трилогии" и ко всей этой теме, несмотря на то что она уже ушла. Водяной корабль растаял, уплыл... И сегодня - да, я вернулся к старому доброму стилю.

- Ольга Славникова написала роман, "2017" называется...
- Не читал.

- Я сам задумал роман, действие которого будет происходить в 2030 году. Действие "Дня опричника" происходит в 2028-м. Почему нас всех так тянет в будущее?
- Это очень закономерная тяга, напоминающая мне времена Чернышевского, когда легче всего было именно что фантазировать о будущем. Потому что настоящее в России всегда понятно и безысходно. Вероятно, поэтому...

Мне всегда было интересно фантазировать о будущем России. Собственно, все мы до сих пор не научились жить настоящим. Мы балансируем между прошлым и будущим, и наши метафизические ноги разъезжаются. Нас разрывает. В этом, вероятно, и заключается основа русской метафизики. И я думаю, что на наш век этого "разъезжания" хватит.

2. День Сорокина


"Во многом "День опричника" - это как раз и есть моя реакция именно на современную монструозную Москву" (www.srkn.ru)

- Как вы сейчас живете?
- Я уехал из Москвы и живу в Подмосковье. Большую часть времени общаясь со своими близкими, собаками и деревьями. Москва же...

Я почувствовал, что она перестала быть "моим" городом.

- Что произошло? Вы столько сил положили на ее описание...
- Тем не менее, она...

Самое неприятное заключается в том, что и мальчиком, и юношей, и уже сложившимся человеком я ее запомнил как город. Сейчас это не город, то есть Москву сегодня очень трудно назвать городом.

Недавно я был в Екатеринбурге, потом заехал в Ярославль и заглянул в Кострому. Вот это - города! А Москва - государство в государстве. Это некая отдельная страна.

И здесь самая большая для меня проблема - это то, что я не могу никак ее обозначить. Я никак не могу ее назвать. И во многом "День опричника" - это как раз и есть моя реакция именно на современную монструозную Москву.

- А как вам поездка вглубь России?
- Замечательно, надо сказать.

- Помните, мы хотели привезти вас в Челябинск? Но не сложилось. Тем не менее на Урал вы попали.
- Ну, я думаю, что теперь все это возможно, потому что сейчас я большее предпочтение отдаю провинции. И я с удовольствием поеду в Челябинск.

- Потому что это более здорово? Или интересно?
- Более здорово и в человеческом смысле, и в культурном. Там есть люди и этически, и эстетически вменяемые. Здесь же, в Москве, надо очень сильно попотеть, чтобы найти этически, а тем более и эстетически вменяемого человека.

- А почему для старта "Дня опричника" вы выбрали такую необычную форму - до начала осени она продается только в Екатеринбурге?
- Отчасти это произошло из-за того, что там она печаталась в типографии. Как и все книги издательства "Захаров". Совершенно неожиданно предложение приехать на Урал поступило от господина Бисерова. Он не только директор типографии, но еще и владелец сети магазинов "100 000 книг". Европейского уровня магазины, очень хорошо обустроенные и продуманные.

При знакомстве Бисеров оказался интеллигентным человеком с хорошим вкусом. Его приглашение совпало с тем, что мне надоели московские презентации, которые сводятся к тому, что приходит полубезумная толпа, половину которой я не видел никогда...

3. Формы культуры и культура форм

- Больше никогда и не увидите...
- ...Но все они тем не менее начинают активно пить и есть и громко разговаривать. И я как-то теряюсь, начинаю теряться. Я не понимаю, какое эти люди имеют отношение к моей книге и ко мне.

А на Урале все происходило достаточно камерно. Хотя пришло достаточно много людей, но все они были неслучайными. И я увидел провинциальную интеллигенцию, которая сумела сохранить себя. И все они задавали в общем осмысленные вопросы. Это было не пошло, понимаете? В сочетании с городом, который мне тоже понравился, это произвело положительное впечатление.

- Записки писали?
- Состоялся живой разговор, люди подходили и говорили хорошие слова. По их лицам я чувствовал, что они читают, что их действительно волнует литература. Подошел один человек, который подарил мне каменную птицу с каким-то напутствием. Все это было очень трогательно.

- Публичные формы общения писателей с читателями - чаще всего достаточно странные и даже пошлые штуки.
- Я бы сказал, во всем этом есть даже страшное что-то.

- Они нелепые...
- Да-да, совершенно. Нет, я в Москве уже давно этого не делаю.


Окончание следует.

29.8.2006, 10:25
Текст: Дмитрий Бавильский
http://www.vz.ru/

Док. 260599
Опублик.: 30.08.06
Число обращений: 526