В начале 1992 года наши радикал-реформаторы пребывали в эйфории. Советский Союз был развален, социализм, казалось, повержен. Лидеры новой, демократической России излучали оптимизм и днями напролет с телеэкранов и газетных страниц уверяли, что с мрачным прошлым покончено и впереди страну ждет невиданный взлет, включение в семью цивилизованных наций и уровень жизни никак не ниже, чем в Швеции.
Никто и не думал раскрывать правду о том, что на самом деле замышляли дотоле никому не известные реформаторы: о намеченном уходе государства из экономики, передаче недр и промышленных объектов в частные руки, искусственном, форсированном формировании из числа новой, приближенной к власти "элиты" класса крупных собственников. И уж тем более никто из представителей еще только складывавшегося ельцинского режима ни словом не обмолвился о том, какие "сюрпризы" для народа таил намеченный ими курс. О неминуемом массовом обнищании и отказе от прежних социальных гарантий. О постепенной ликвидации бесплатного образования и медицины, перечеркивании всего советского периода истории и глумлении над целыми поколениями живших тогда людей. О возвращении - после более чем полувекового исчезновения - старых болезней, огромной массы бездомных и беспризорных. О надвигающейся гигантской волне преступности, коррупции и всепроникающей аморальности, о замаячивших на горизонте кровавых этнических конфликтах и войнах. Ничего не говорилось о реальной угрозе утраты былых позиций страны на международной арене, неизбежном ослаблении обороноспособности, развале армии и флота.
Никто вслух даже не упоминал об уже одобренных новыми лидерами планах реставрации в стране капитализма в его самой неприглядной первоначальной форме. Пришедшие к власти силы, обслуживающие их интересы СМИ рассуждали в основном о чудодейственной силе "невидимой руки" рынка, о торжестве демократии и свободы, о тех заманчивых перспективах, которые - после "непродолжительных трудностей" переходного периода - ждут Россию и ее народ уже через несколько месяцев после начала реформ.
А сам народ, находившийся в состоянии апатии и вялости после бурных потрясений 1989-1991 годов, безучастно наблюдал за тем, что творят новые
правители страны. Глубинная суть и неизбежные последствия развала СССР еще не были осмыслены подавляющим большинством людей. Многие полагали, что изменилось лишь название прежнего государства, а все остальное останется по-прежнему. Для этого были все основания: ведь "беловежская троица" клятвенно обещала сохранение в СНГ единой армии, валюты, экономики, отсутствие границ... У людей сохранялась еще наивная вера в способность Б. Ельцина и его команды улучшить жизнь в стране. Устранение с политической арены безнадежно утратившего доверие М. Горбачева молчаливо одобрялось народом, и почти никому еще не приходило в голову, что вместе с ним в небытие уходит и великое государство, общая Родина почти трех сотен миллионов людей, а заодно и казавшиеся вечными и незыблемыми социальные завоевания прежнего строя.
В первые январские дни 1992-го принявший на себя бразды управления экономикой гигантской страны Е. Гайдар, никогда до этого никем и ничем всерьез не руководивший (если не считать отдела экономики из трех человек в журнале "Коммунист" и аналогичного отдела в "Правде"), утверждал: "К июлю мы будем иметь стабилизационный фонд для поддержания стабильного курса рубля". О судьбе этого фонда остается только догадываться, а рубль вскоре подешевел по сравнению с долларом в 4 раза. Был сверстан первый за многие годы профицитный госбюджет. Инфляция похоронила его через три месяца, хотя Гайдар всерьез обещал к декабрю снижение темпов до 10 процентов.
