Н. БОЛТЯНСКАЯ - Я говорю добрый день Юрию Мефодьевичу Соломину. Здравствуйте. Рада вас видеть, причем не только как одного из главных героев "Московской саги", а во всех ваших качествах. Хотелось бы начать с "Московской саги" и я озвучу вопрос, который как мне кажется хорошим толковым вопросом, и пришел он на пейджер. "Юрий Мефодьевич, вы наверняка сейчас смотрите "Московскую сагу" каково ваше мнение как зрителя об этом фильме. Интересно ли вам, нравится ли? Роман вы наверное читали, вас не раздражает, что в фильме многое не так, как в романе. Спасибо вам за вашу игру", - Лариса.
Ю. СОЛОМИН - Нет, меня не раздражает, потому что кинематограф даже экранизация таких великих произведений Толстого или Чехова тоже при переносе на экран имеют кое-какие свои кинематографические варианты. Поэтому это естественно, наверное, должно быть. Здесь очень много хроники, если вы разбираетесь, где хроника, и как она смонтирована с актерскими ролями, и мне кажется, что это не плохо. Я смотрел не все серии, я смотрел, по-моему, из тех 12 только 10, потому что я вечерами обычно работаю. Но вся семья моя смотрит и докладывает. И мне думается, что стоит поговорить, после того как пройдут все 24 серии. Очень тяжело спрашивать или глупо хирурга: ну как вы сделали операцию, хорошо или плохо. Естественно либо он не ответит на этот вопрос, но он же не скажет, что плохо. Ну и так далее по всем профессиям. И профессия артиста тоже такова. Он не может сказать ни о себе, ни о своих партнерах, потому что было потрачено два года, не потрачено, а пройдено два года вместе с этими людьми. Мой педагог Вера Николаевна Пашенная говорила: нужно оставлять кусочек своего сердца в каждой работе.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Но вы знаете, ведь героиня театра Джулия Ламберт однажды вышла за кулисы с ощущением, что она сегодня сыграла гениально, а муж ей говорит: извини дорогая, ты сегодня была неудачна. То есть оценить себя, наверное, можно, но может быть неверно.
Ю. СОЛОМИН - Да, но не надо никому об этом говорить, ты должен сам оценить. Если ты сегодня сыграл плохо, не плохо, неудачно, что будешь всем рассказывать, что неудачно? Ты просто должен точно определить, где твои ошибки и попытаться их потом исправить. Ну что же мы будем нашим министрам, которые делают массу ошибок предъявлять, мы предъявляем, и демонстрации проходят, но мне думается, что они хотят ведь хорошее сделать. Не так, чтобы было плохо, чтобы все взорвать. Где-то может быть не продуманно, но всегда заложено, во всяком случае, у 80% людей, которые хотят делать добро.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Вопрос, присланный по Интернету. В "Саге" вы сыграли роль человека, чья семья и он сам прошел через сталинские репрессии. Почему вы после столь долгого перерыва решили сняться именно в этой роли? Чем лично для вас и вашей реальной семьи стали годы с 1925 по 1953? Может ли эпоха репрессий вернуться вновь?", - вопрос от Елены.
Ю. СОЛОМИН - Вы знаете, конечно, не хотелось бы, чтобы это произошло. Думаю, чтобы такого уже не будет. Что касается, почему я согласился, наверное, в самом вопросе кроется ответ. Да, что-то похожее было и в моей семье и не только в моей, а у многих знакомых, не знакомых. Поэтому ну что же, такова жизнь и те люди, которые стоят за нами, наши дети, внуки, наши ученики, допустим, будем говорить так, они должны это знать. А для этого прочитать мало, сейчас не каждый берет книгу в руки, больший процент смотрит телевизор. И да, есть такая возможность, пусть кто-то недосмотрит, начнет смотреть с половины, пусть возникают эти разговоры: а вот там вы видели, было то-то сделано так-то, - это уже большой плюс.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, тогда вот какой вопрос. Одна из может быть, я ошибаюсь серьезных педагогических задач "Московской саги" донести до может быть сегодня меньше читающих людей опасность периода репрессий. Согласитесь.
Ю. СОЛОМИН - Понимаете, я всегда очень осторожно отношусь к этому "хочется сделать", "донести" и так далее. Вот все сокровенное, что было у авторов, и у автора романа, и у сценариста, и у режиссера, и естественно у актеров, которые согласились работать в этом фильме, у них осталось что-то сокровенное в жизни, о чем они хотели бы поговорить. И поскольку нам некогда участвовать в демонстрациях, в акциях, и так далее, считайте, мы просто напоминаем.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Вот тут возникает вопрос. Василий Павлович Аксенов в интервью "ЕЖ" высказал некоторые претензии в том, что многие герои слишком положительны. Такой хрестоматийный пример вертухай из книги, который насилует заключенных, в фильме вдумчиво слушает стихи Мандельштама. Такая лакировка действительности не помешает?
Ю. СОЛОМИН - Да нет. Бывает еще и хуже. Человек ведь животное сложное, поэтому все бывает в жизни. Все.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Вопрос к вам, я возвращаюсь к вопросу Елены, все-таки, если вы готовы говорить, чем лично для вашей семьи стали годы с 1925 по 1953-й?
Ю. СОЛОМИН - Нет, я рассказывать об этом не буду. Это не так интересно, но считайте, что много было очень похожего.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Уважаемый Юрий Мефодьевич, вынесли ли вы что-нибудь новое от работы с режиссером "Московской саги", если возможно, конкретно ответьте на этот вопрос".
Ю. СОЛОМИН - Нет, это очень трудно ответить, потому что мне очень нравилось работать в этой группе, хотя я несколько лет сидел в подполье и мало очень снимался. По разным обстоятельствам, работы было много в театре. Предложения были, но как говорится от тех предложений, которые мне делались, я уже вырос из коротких штанишек и хотелось что-то посерьезнее. Я долго выбирал, все-таки не на все соглашался. И вдруг вот этот материал. Он чего-то мне напомнил такое дальнее-дальнее мое детство и так далее, я подумал, что это же, правда, так было. Другой вопрос, с кем это не происходило, тот не поверит, тот скажет, а может ли он слушать Мандельштама - может. Да и Чайковского будет с удовольствием слушать, каждый хочет казаться умным человеком, как говорил Гоголь. Поэтому все может быть в жизни. В то же время он может делать гнусность человеческую. Наказуемо это или нет, в принципе здесь нет такого перста указующего, что, мол, вы за это поплатитесь. Такова жизнь.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, нет у вас ощущения, что семьи, подобные семье Градовых в процессе функционирования той самой машины, о которой мы с вами говорим, выбиты сегодня. Безвозвратно.
Ю. СОЛОМИН - Конечно, безусловно.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - И можно сколь угодно мечтать о неких евгенических экспериментах, но возродить эти поколения интеллигенции невозможно. Мы их потеряли.
Ю. СОЛОМИН - Нет, все-таки она есть, она существует. Она где-то в самом низу сейчас находится. Она не то затравлена, нет, она растерянная, я бы сказал так. Но она существует, и я знаю очень многих людей, мне приходится со многими встречаться каждый день...
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Я даже знаю где.
Ю. СОЛОМИН - Работают и в Малом театре эти люди очень много. И старшего поколения, которые помнят прекрасно это и прошли через многие вещи, поэтому все-таки есть. Поддержки они не чувствуют ни в чем.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Вы знаете, у меня было самое первое читательское впечатление от "Московской саги" почему-то она у меня срифмовалась в голове с "Хождением по мукам". Нет у вас такого впечатления? Читательское, не зрительское.
Ю. СОЛОМИН - Может быть это тоже хождение по мукам. Совершенно верно. Но поскольку "Хождение по мукам" было написано раньше, а все равно назвал бы "Московская сага".
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Тогда еще вот какой вопрос. Я о глотках свободы. В 1990 году мы с вами с тогдашним высоким чином министерским общались в славном городе Владимире, где был первый театральный фестиваль. Этот фестиваль был настоящим глотком свободы, потому что там был Войнович, Наум Коржавин, Владимир Максимов, люди, от которых отвыкла интеллигенция, которая знала эти имена. И я помню людей, которые во все глаза на улице смотрели на них, и ощущение того, что сломана старая машина, мы пришли в новое время. Нам замечательно в этом времени. Как вы считаете, где вот это ощущение? Оно кончилось навсегда?
Ю. СОЛОМИН - Нет, эти люди остались, многие работают и они просто сейчас не на виду, потому что они не лезут. Сейчас их место заняли вот на волне этой перестройки те люди, которые ничего не сделали, ничего не прошли, не испытали, они просто поняли, что это, будем говорить, выгодно, наверное, сегодня. По разным обстоятельствам. И так оказалось, что они как-то так позанимали разные места, чем-то руководят, не сходят с телевидения, да и на "Эхо Москвы" очень много их появляется, должен вам тоже сказать. Зачем вы их приглашаете? Вы же знаете, что они такие вот. Вы приглашайте имена, которые вы назвали. А эти пусть они работают, сидят в министерствах, получают зарплаты, только я не понимаю, почему они должны получать зарплату, а их отрасль не должна получать зарплату. Тут много очень вопросов у меня детских возникает. Моя профессия наивная очень профессия артиста и, слава богу, я к своим годам не потерял еще пока разум и не изменил ему. Вот он у меня и остался таким, каким меня выучили.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - На этих словах гость, сидящий в студии, угрожающе постарел. У меня, дело в том что, что кроме меня и референта Карины никто не видит сейчас Юрия Соломина, но это произошло. Момент истины в нашей программе. Юрий Мефодьевич, шесть вопросов пришло по поводу вашей собаки, которая снималась в картине и просьба рассказать...
Ю. СОЛОМИН - Вот оказалось, что главный герой. Тут смешно очень было, я вышел гулять, у меня несколько собак, но не все такие киноартисты, естественно. В основном подобранные дворняги. Этот один был подарен мне на юбилей 10 лет назад. Я вышел с ним за ограду и молодая, вернее не молодая пара тренировались в беге, не знаю зачем, в общем, вперед за жизнью бежали, а тут приостановились...
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Попросили автограф у собаки?
Ю. СОЛОМИН - Слушайте. Почти. Они просто сказали: ой, - как будто меня нет, - ой, вот это он? Я говорю: он. Но они не спросили: это вы? Но я очень рад.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Уважаемый Юрий Мефодьевич, фильм "Московская сага" у меня смотрит семья в трех поколениях и всем интересно. Спасибо вам, что согласились на эту роль", - Елена.
Ю. СОЛОМИН - Ну вот видите как хорошо, есть люди, которые пишут такие добрые слова. Спасибо вам Елена и всей вашей семье.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - А вот другое. "Какой же ангелочек Сталин, ну прямо душка, стыд и позор режиссеру, продюсеру и всему Первому каналу", - Николай.
Ю. СОЛОМИН - Дело в том что, Николай, об этом надо было говорить вашим родителям, когда они жили при Сталине, а то мы все начинаем критиковать то время, которое не знаем. Какое это время было, сейчас очень много критиков того времени находится. Это надо было делать раньше. Вот это показано, как все люди делали раньше. И ваши родители, Николай, и, наверное, дедушки и бабушки. Время было такое. Ничего не поделаешь, да полуангел был такой.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Не исключено, что среди старшего поколения того же Николая есть люди, которые, может быть, погибли в тех же самых лагерях.
Ю. СОЛОМИН - Очень может быть, поэтому я говорю, часто в то время в семьях не говорили, если были репрессированные, детям об этом не говорили. Их берегли, в школах учителя, берегли дома родители. И я учился в мужской школе номер 5 в городе Чите, и когда Сталина не стало, а у нас 6 часов разница с Москвой по времени и мы стояли несколько часов перед школой слушали, ждали выступления Берия, хотите, верьте, хотите, нет. Но там, наверное, тысяча была ребят, все плакали. И я в том числе.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - А почему вы плакали, можете сами себе ответить на вопрос?
Ю. СОЛОМИН - Мы не знали, как будем жить дальше. Настолько была не то что агитация, а настолько этот патриотизм в тебя вошел, и уважение воспитывалось и патриотические чувства и так далее, хотя я знал, что у меня в семье было что-то, но об этом никто не говорил. И да, вот растерянность была такая, а что теперь будет. Потому что кругом же были враги, нас же учили, что мы погибнем иначе. Вот все это естественно все фильмы...
Н. БОЛТЯНСКАЯ - К счастью семья Градовых разбиралась, что к чему.
Ю. СОЛОМИН - Она разбиралась, я думаю, что достаточно той небольшой сценки, которая у Градова со Сталиным, излечил его и тот говорит: проси, что хочешь. Ведь можно с таким лицом это спросить надменным, а можно спросить с очень ангельским выражением лица, но очень гнусно. Зная, что это больно тому человеку, кому он об этом говорит. Вот собственно этого и хотелось достичь. И я считаю, что в этой роли и режиссер и сценарист и оператор и артист Соломин достигли того, что хотели.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Вот посмотрите рядом два сообщения. "Передайте, пожалуйста, Юрию Соломину, что блестяще сыграна роль Градова, поздравляем с ролью профессора, спасибо вам за все". И тут же сообщение, присланное по Интернету. "Юрий Мефодьевич, тот образ, который вам следовало создать - это культурный человек, интеллигент, самый главный персонаж "Саги". А вы изобразили провинциального докторишку, примитива, не способного вынести ужасы и тяготы эпохи, доставшейся на его участь. Вы испортили эту роль. Это вина ваша, как очень среднего актера, всю жизнь бывшего секретарем парторганизации. Вина ваша и этого Барщевского".
Ю. СОЛОМИН - Дело в том что, эти сведения, откуда получал этот человек. Во-первых, я никогда не был секретарем партийной организации, начнем с этого. Это раз. Во-вторых, мне бы хотелось разговаривать на равных и я бы хотел знать, что из себя представляет мой оппонент. Кто это?
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Написано о себе только три слова. "Полина, жена своего мужа".
Ю. СОЛОМИН - Поэтому пусть она с мужем на таком языке разговаривает. А я не могу отвечать. Если не нравится ей артист Соломин, у нее есть возможность переключить телевизор и посмотреть фильм, где занимаются мордобоем, и тем, что ее, наверное, интересует, чем она занимается со своим мужем. Вот пусть она это и смотрит, а обсуждать профессиональность мою не стоит. Потому что мы это знаем, проходили, слышали. Кстати должен сказать не только о ней, но и о критиках. Никто ведь сейчас не сказал ни единого слова о том, что Малый театр вернулся с гастролей из Японии. Ездили мы туда по приглашению японцев, не сами напрашивались, а нас пригласили на фестиваль, посвященный памяти Чехова А. П. Возили мы туда "Чайку" и "Три сестры", ни одной реплички ни в одной газете не было написано о том, как прошел Малый театр. Но если я вам скажу, что были аншлаги на драматический спектакль. Японцы сами были поражены, хотя мы в Японии уже 4-е гастроли проводим за последние 10 лет. О тех гастролях не было ничего написано и об этих. Поэтому можно сказать так, что Малый театр плохой, он традиционный, он с бородами, с усами, с лаптями, Островский, кому он интересен или Чехов. Оказывается, за рубежом-то нас за это и уважают. Что мы имеем свою нишу в искусстве российском. А не подражаем всем, кому только можно. Поэтому дорогая моя, вы поделитесь с мужем, мне просто интересно, что он вам ответит на ваш не очень умный вопрос.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Один известный театральный режиссер, я сама присутствовала на репетиции, ругался словом "мхатство". Вы как ругаетесь?
Ю. СОЛОМИН - Я ругаюсь по-русски нормально, а МХАТ трогать нельзя, потому что это Художественный театр, это Станиславский и Немирович-Данченко. Потому что это Тарханов, Станицын, Ливанов, Грибов, Тарасова и так далее. Я могу перечислять своих любимых артистов. Поэтому так говорить нельзя.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Юрий Мефодьевич, ваше мнение о смерти Фрунзе, это было заказное убийство, случайное стечение обстоятельств, или просто не выдержало сердце?", - Татьяна. Кто вам должен ответить, Татьяна, Соломин или Градов.
Ю. СОЛОМИН - Это, конечно, не случайность. Это было подготовлено и в общем все-таки в фильме показано, что это преднамеренное такое продуманное было. Да, это было убийство. Отстранение хорошего специалиста от спасения человека, как вы считаете, это убийство или просто так шутка?
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Страшный вопрос.
Ю. СОЛОМИН - Ну так ведь. И тут же можно вспомнить и о Кирове, о и полководцах наших, очень серьезных да, в конце концов, о Жукове, и о Рокоссовском и о тех людях, тот же Рокоссовский был вынут из лагеря так же как и сын Градова. Для чего? - понятно - для спасения родины и люди шли на это. Кстати, когда я был мальчишкой и только начинал свою творческую деятельность, выступая в Доме пионеров, то я читал каике-то стихи, потом оказалось, что в Доме офицеров, где мы выступали, приветствовали, это был 1944-1945 год, за несколько месяцев до победы, и там как раз был Рокоссовский и еще ряд генералов. Я помню, Рокоссовский, у меня так и осталось в памяти, он прошел по сцене, где мы стояли все в линеечку в пионерских галстуках, потрепал кого-то по голове, кому-то помахал рукой. Такое ощущение, да у меня осталось к этому человеку такое ощущение, как о том человеке, который приложил руку к победе.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Уважаемый Юрий Мефодьевич, мне 68 лет, я многое видел и много знаю, мне кажется, что вы сейчас пытаетесь донести до нас то, что не смогли сделать в фильме ни режиссеры, ни актеры", - Юрий.
Ю. СОЛОМИН - Мне трудно говорить, всегда артист, наверное, имеет свое "я", где-то можно высказать свое "я", а где-то мы зависимы.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Вот вам еще одно сообщение. "Книгу не читала, фильм считаю откровенно диссидентским, надуманным, мало правдивым. Сейчас модно издеваться над патриотизмом и поощрять нелюбовь ко всему русскому. Не понравилось, скучно, спасибо, Ольга".
Ю. СОЛОМИН - Я не знаю, чего она там нашла противорусского. Как раз это фильм о той интеллигенции, которая и сегодня существует. Она сейчас растерянна и где-то внизу там. Поэтому должно быть и такое мнение, не всем же мы, в конце концов, нравимся.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Юрий Мефодьевич, вы кажется, говорили в одной из программ, кто был прототипом профессора Градова, можете ли вы повторить?"
Ю. СОЛОМИН - Я не говорил. Это очевидно лучше всего мог бы сказать автор Аксенов и создатели фильма. Но, во всяком случае, учитывая то, что это был один из личных врачей тогда руководителя Сталина, то это было что-то на уровне Вишневского, примерно такой человек.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Дорогой Юрий Мефодьевич, вы прекрасный доктор Градов и очень хороший человек", - Вера.
Ю. СОЛОМИН - Ну вот видите, спасибо вам Вера. Дело в том, что да, такие мнения будут существовать точно так же, как какие-то вопросы мне нравятся, а какие-то нет, но я могу объяснить, почему мне не нравится тот или иной вопрос. Почему мне нравится это естественно, понятно, тут возразить трудно. Поэтому мне хотелось бы слышать более конкретную позицию тех людей, которым это не нравится. Вот почему. У нас в профессии существует такое "действие" и есть какие-то другие моменты, которые либо артист выполняет, либо нет. То, что касается режиссуры. Поэтому такой вопрос мне понравилось или не понравилось - это несерьезный вопрос. Ну, это такое местечковое мнение.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Маша считает, что напрасно все восхищаются Чуриковой, ей кажется, что Соломин в этом фильме ее переиграл. Насчет переиграл...
Ю. СОЛОМИН - Вы знаете, это вообще глупость. Маша, так нельзя говорить. Потому что Соломин мужеского полу, а Чурикова совершенно наоборот, насколько мне известно. Если хотите слышать мое мнение, то на сегодняшний день Чурикова одна из наших самых лучших и театральных и киноактрис. Тому свидетель даже эта последняя работа в "Саге", посмотрите ее две сцены, может быть, вы еще не видели. Когда приходят арестовывать ее сноху, как она играет. Потом она приходит советоваться со своей дочерью - вторая сцена. И третья сцена, она приезжает в Тбилиси. Поэтому можно ли сыграть лучше - в перспективе всегда можно думать об этом, но на сегодняшний день любая другая актриса лучше просто не смогла бы это сделать, насколько я знаю.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Уважаемый Юрий Мефодьевич, ваше объяснение портрета Сталина в фильме меня не устроило, в книге он негодяй, а здесь он очень милый человек". Согласитесь ли?
Ю. СОЛОМИН - Нет, конечно, безусловно. В книге, когда вы читали, вы сами снимали для себя фильм. Вот он такой. За каждой строчкой вы видели его походку, вы сами создавали этот фильм. А тут за вас создан фильм совершенно другими людьми, которые думают, что можно какие-то не очень хорошие вещи показать и таким образом, каким действует Сталин.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Уважаемый Юрий Мефодьевич, можно ли попросить вас рассказать о том, как успехи вашей внучки Саши, как складывается ее музыкальная карьера"?
Ю. СОЛОМИН - Пока карьера складывается у нее прилично. Она учится сейчас в Гнесинской музыкальной школе, и она там имеет какие-то награды даже. Но она маленькая еще, поэтому все может поменяться с возрастом, все меняется с каждым годом.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Я не смотрю "Сагу" только потому, что вы там порочит советское время, направьте свой талант и усилия, чтобы порочить современность, теракты, грязь на улице, в метро и прочие безобразия демократической шпаны", - Галина.
Ю. СОЛОМИН - Ну что же Галина, очень приятно, что вы так думаете. Ну и думайте себе на здоровье. Возьмите метелочку, совочек и идите убирать на улицу. Понимаете нельзя сделать то, что ты не можешь. На сегодняшний день я сделал то, что я смог сделать и рассказать о том времени. Нравится вам это или нет, попробуйте сделать лучше.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - А как вы думаете, зачем сегодня Чехов японскому зрителю?
Ю. СОЛОМИН - Чехов вечен. Чехов не поднимает тех как бы проблем экономики, проблем политических он берет нормальную человеческую проблему - треугольник, взаимоотношения между людьми. Вот почему Чехов идет во всем мире, на всех континентах на сегодняшний день идут его пьесы. И мне очень приятно, что мы возили в Японию, во-первых, Чехова и это не первый наш выезд с чеховским репертуаром, мы туда возили и "Чайку" и "Леший", "Вишневый сад" дважды. "Чайку" дважды. И вот сейчас "Три сестры". Им нравится традиционность. Да, поэтому Япония в полном порядке, она уважает свои традиции, уважает свою историю, и воспитывает, есть такая молодежь, конечно, какая-то с придурью. Конечно, есть, ну а где этого нет, но это не ставится во главу угла. И поэтому воспитательный момент вы знаете, когда мы были первый раз на гастролях я спросил японцев, мы получаем гонорар довольно высокий, я говорю: вам же невыгодно, наверное, возить драматический театр, все-таки существует языковой барьер, выгоднее возить оперу, балет, и так далее. Они сказали: это национальная политика, мы должны образовывать своего зрителя. И вот я знаю Японию с 1975 года. Почти каждый год я выезжаю туда либо с театром, либо на съемки, либо по приглашению на симпозиум, со студентами и я это вижу. Я вижу очень много людей, которые знают русский язык, которые пытаются разговаривать с тобой, которые узнают на улицах русских артистов, если они приезжают туда на гастроли. Это идет национальное образование.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, неделю назад в программе, посвященной "Московской саге" актер, исполнявший роль Берии сказал, что несмотря на все его недостатки нельзя было недооценить его роль по выводу страны из послевоенных тягот. Как вы воспринимаете историческую роль Сталина и Берии, персонажи в фильме достаточно яркие.
Ю. СОЛОМИН - Да, мне актеры, кстати, понравилось, как работают, то есть понравились не то слово, они меня убедили. И дело в том, что мне трудно говорить об экономике какой-то, но, во всяком случае, все эти разговоры, которые происходят сейчас у нас по поводу того, что нас обвиняют, что мы там вывезли из Ирака наши войска спецназ, чего-то такое, вывозили в другие районы, ведь и тогда тоже было, только в большем масштабе нам приписывали всякие такие в общем выдуманные вещи. И нужна была сила. Я приведу такой пример. Это пишет в книге Черчилль. Он когда встречался со Сталиным, он написал, что он никогда не хотел вставать, когда входил Сталин на их обсуждение в эту четверку. И в последний раз я не встану, - сказал сам себе Черчилль. Но когда вошел Сталин, он медленно поднялся.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - То есть какая-то магия была.
Ю. СОЛОМИН - Я не знаю, мне трудно говорить, наверное, все-таки это сила не самого человека, а сила той страны, за плечами которой стояли эти люди, которые спасли Москву, взяли Европу, освободили и так далее. И если вспоминать, кто победил в этой войне, то конечно, безусловно, в первую очередь, хотя это сейчас всячески оговаривается, все-таки Советский Союз, хотят там люди или нет, мы же спокойно без них дошли до Берлина.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, у меня родственник командовал штрафной ротой во время войны. И когда его спрашивала: кричали - за Родину, за Сталина? Он сказал: ты что, сдурела. Кричали по-русски, как вы сказали.
Ю. СОЛОМИН - Да.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Уважаемый Юрий Мефодьевич, чем больше вы хаете Сталина, тем больше он нам нравится", - Валерий. Я не заметила, чтобы сильно хаял.
Ю. СОЛОМИН - Я его не хаю, почему, я пытаюсь объективно. Я жил в то время когда мне было 15 лет, мне не было 20, я приехал в 1953 году в Москву, когда уже не было Сталина. И мне было всего 18 лет, и когда просто хотелось поступить в театральный институт, я ехал 8 суток 12 часов из Читы, и мне не до политики было, только до поступления. А дальше очень трудно разобраться в этом деле. Я не политик, не экономист, не социолог, я артист и если ко мне попадает материал, мы имеем возможность либо отказаться, либо по каким-то непонятным внутренним моментам взяться за этот материал. Вот я играл и Николая Второго, в театре впервые был поставлен "И аз воздам" спектакль. Неопытного очень драматурга начинающего, медика. Он не профессионал. Этот спектакль аншлагами шел 6 лет, хотя все зрители, которые приходили, знали финал. Они знали все содержание, но иногда я спрашивал своих партнеров: ребята, а в зале есть кто-нибудь? - такая стояла тишина. Это был 1990 год, когда мы впервые заговорили об этом. И тогда мы впервые в спектакль вставляли те новые материалы, которые появлялись. А их появилось очень много. По поводу расстрелов всей этой семьи, кто виноват был. Вот мы артисты и режиссеры, драматурги, сценаристы мы является как бы выразителями тех идей и мыслей авторских зрителю. И обратную связь через нас имеет автор от зрителя.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "Увы, вы окончательно убедили меня, что совершенно сознательно приняли участие в проекте, выдающем убийц и бандитов большевистского разлива за спасителей отечества. А мелких трусов за русскую интеллигенцию", - Наталья.
Ю. СОЛОМИН - Ну и что, наверное, так. Убедить. Да убедительно, я знал совершенно верно, что кому-то это не понравится, а кто-то задумается, а тех, кого это коснулось крылом, либо он промолчит и будет думать только про себя, что это так.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, вопрос от Игоря из Москвы. "Как вам кажется, растет ли сейчас в России число потребителей культуры, людей способных и испытывающих потребность слышать мир через искусство?"
Ю. СОЛОМИН - Да, есть такое. Потребность есть очень большая и среди молодежи много. Но дело в том, что их подкармливают не тем, чем надо. Все-таки хотим мы или нет, классика есть классика, поэтому она вечна.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, тут же возникает вопрос совершенно легитимный. С одной стороны очень интеллигентный толковый читающий человек, живущий в глубинке российской ,может просто не иметь денег, чтобы приехать в Москву и просто обежать все театры.
Ю. СОЛОМИН - Вот поэтому телевидение должно показывать это. Даже канал "Культура" редко показывает, но все-таки он хоть делает. Но один канал "Культура" это ничто, во-первых, не все регионы принимают. А все остальное все эти шоу, я не против этих людей, да каждый зарабатывает в меру своих способностей, бог с ними, пусть зарабатывают, но нас перешоуманили. В каждой программе параллельно на каждом канале идет одно и то же. Только здесь один человек, там другой, тут миллионы, там полтинники, там доллары. Зачем это надо? И причем самое хорошее время отдается какому-то политическому накалу, я не знаю, может быть, эти заказы какие-то. Или показывают нам как надо убивать. Как надо обманывать, как про людей, которые уже получили срок, начинают делать документально-полухудожественные фильмы, показывая их как героев. Вот его водят, вот здесь я убил, я ударил по голове, сначала топором, потом она не умерла. Да зачем нам нужно тратить самое лучше время эфирное вот на эту галиматью. Это раньше снимались такие фильмы, я сам принимал участие даже в одном из них, но это было ой как давно, специально для профессионалов. И они показывались в учебных заведениях, где готовили следователей, инспекторов и так далее. А выносить все это на зрителя да тем более ребятам, ведь ребенок есть ребенок, хотя 15 лет он может быть с сигаретой во рту, но в голове-то у него извините меня, он видит, а не попробовать ли мне. И они пробуют это.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - "В 18-летнем возрасте вы из Читы имели возможность приехать в Москву и решить свою судьбу как замечательный актер. Много ли ваших земляков в вашем же возрасте в настоящее время могут сделать то же самое что и вы?"
Ю. СОЛОМИН - К сожалению нет.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Кто виноват?
Ю. СОЛОМИН - Я не буду обвинять железную дорогу, аэрофлот, но сейчас очень трудно ребятам и семьям их сколотить деньги на приезд и поступление в московские вузы, потому что неизвестно поступят или нет. А тут без тысячи долларов не обойдешься, просто на дорогу. Поэтому я говорю абсолютно ответственно, поскольку каждые 4 года набираю в театральном вузе в Щепкинском училище курс и я знаю, кто приезжает откуда. Мы пытаемся брать людей как можно больше из глубинки. Но естественно, что они должны быть способными. И они есть, точно так же как и в спорте нашем. У нас очень много есть талантливых ребят, только нет школ, которые бы ими занимались. Спортивных. И очень жаль, потому что мы все дальше на всяких олимпиадах уходим от первых мест. И это абсолютно неверно. Приглашать мы можем хоть с луны игроков, они лучше играть не будут.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Юрий Мефодьевич, а вы сегодняшний руководитель курса взяли бы к себе 18-летнего Соломина?
Ю. СОЛОМИН - Ну а почему нет? Взял бы да.
Н. БОЛТЯНСКАЯ - Мне остается поблагодарить нашего сегодняшнего гостя, сообщить, что в гостях был Юрий Соломин. Что, судя по полярному разделению мнений на пейджере, все-таки работа есть работа. Спасибо вам большое.
Ведущая: Нателла Болтянская
Радиостанция "Эхо Москвы": Интервью, 31.10.2004
http://echo.msk.ru/interview/32725/index.phtml
Док. 276841
Перв. публик.: 31.10.04
Последн. ред.: 14.02.07
Число обращений: 325
Соломин Юрий Мефодьевич
|
