ИЗВЕСТНЫЙ ПИСАТЕЛЬ ЮРИЙ ПОЛЯКОВ - НЕ ТОЛЬКО О ЛИТЕРАТУРЕ
Он дебютировал нашумевшей повестью "ЧП районного масштаба". С тех пор вот уже на протяжении нескольких десятилетий Юрий Поляков остается одним из самых читаемых писателей. При этом его книги не отнесешь к легкому, необременительному чтиву. Кроме фирменного поляковского юмора, увлекательности, в них всегда есть острый социальный анализ, горькая правда о нашем больном, трудно выздоравливающем обществе.
- Юрий, ваши книги относят к "мужской прозе"...
- Никогда не думал, что стану автором "мужских" романов, интересных, впрочем, и женщинам. Мне всегда казалось и кажется до сих пор, что членение литературы по половому признаку - нелепость. Однако, как писали в советских учебниках, "художественная реальность часто оказывается шире замысла автора". Как-то раз, вскоре после того как мой роман "Замыслил я побег..." увидел свет, произошел занятный эпизод. Во время пафосного юбилейного мероприятия один из руководителей нашего государства, удивив охрану, решительно направился ко мне, отвел в сторону и тихо сказал: "А знаете, вы в "Побеге" прямо-таки про меня написали!" Впоследствии я неоднократно слышал подобные признания от своих чиновных и бесчинных читателей, и это навело меня на мысль, что в душе даже самого образцового семьянина таится брачный беглец. А один мой давний приятель сказал даже так: "Ты, Поляков, сдал нас, мужиков, с потрохами!"
- Как вы отнеслись к этому сомнительному комплименту?
- Выражение "сдал" преследует меня чуть ли не с самого начала литературной деятельности. Сначала я "сдал" в повести "ЧП районного масштаба" комсомол. Потом в "Ста днях до приказа" - армию. Затем в "Апофегее" - партию, в "Демгородке" - демократию. Позже в романе "Козленок в молоке" - писательское сообщество. И вот наконец, сочинив "Замыслил я побег..." и "Грибного царя", сдал мужиков как таковых... Сначала меня это выражение немного задевало, но со временем я стал им гордиться. Ибо в это слово читатель вкладывает особый смысл - признает, что тебе, как автору, удалось выйти на некий непривычный, удивляющий и даже шокирующий уровень душевной искренности, социальной достоверности и художественной убедительности. Главная миссия писателя, если угодно, и заключается в том, чтобы "сдать" свое время, то есть сказать читателям такую правду, какую они сами себе не смеют еще сказать.
- Интересно, насколько сюжеты ваших книг соответствуют личному опыту?
- Мой личный опыт соотносится с моей прозой примерно так же, как тело танцора соотносится с танцем, который он исполняет. Уточню: я почти никогда ничего не придумываю, окружающая жизнь настолько богата необыкновенными событиями и колоритными личностями, что дело писателя - их разглядеть, изъять из реальности и перенести живыми в свои сочинения. Другое дело, что в поисках героев и ситуаций я "роюсь" не только в своей жизни, но и постоянно заглядываю в судьбы моих друзей, родственников, знакомых... Но нельзя просто взять и переставить человека из реальности в текст, ничего не получится. Прототипы, чтобы стать полноценными литературными героями, должны значительное время пожить во внутреннем мире писателя, теряя случайные и закрепляя в себе типичные черты, пропитываясь авторской индивидуальностью. Литературные персонажи не заготавливаются впрок, как соленые рыжики к Новому году...
- А как обстояло дело со "Ста днями до приказа" - судя по всему, автобиографической вещью?
- Я написал то, что видел в армии, когда служил. Конечно, я чуть-чуть смягчил какие-то вещи, но не сильно. Меня несколько раз на читательских конференциях спрашивали: "А почему у вас не отражена гомосексуальная жизнь казармы?" Я отвечал, что моя жизнь в казарме не была связана с этим делом. Если у кого-то было, пусть пишут и про это...
- А если сравнить ту армию и сегодняшнюю?
- Армия стала рабоче-крестьянской. Туда призываются дети тех людей, которые в результате "реформ" обобраны и унижены. Естественно, они эту социальную напряженность, социальное отчаяние приносят в армию. Это первое. Второе. При советской власти тоже были национальные противоречия, но они все-таки достаточно строго контролировались. Сейчас у нас страшное обострение национальных конфликтов, даже на исконных русских территориях, где ничего подобного никогда не было. И это все приносят с собой призывники в армию.
А еще за эти 15 лет людей убедили в том, что в армии служить позорно. Человек, идущий в армию, считает, что над ним совершается насилие. А он просто выполняет свой долг. Пока есть срочная служба, она для всех. И пока она была во Франции, в Германии, в Италии, где, кстати, только-только начали переходить на контрактную службу, это считалось долгом мужчин. А у нас за 15 лет благодаря либеральным СМИ убедили людей в том, что они приносят свою молодую жизнь на алтарь Минотавра. Ничего подобного! Когда они будут старыми и беспомощными, молодые ребята будут защищать их, если, не дай Бог, что-то случится.
- Вы сказали о социальной напряженности в армии. А насколько эта проблема актуальна для всего нашего общества?
- Чрезвычайно актуальна! Главная проблема нашей страны - совершенно противоестественное, не укладывающееся в здравый смысл имущественное расслоение. А ведь это произошло в обществе, которое почти 70 лет было достаточно монолитным. Расслоение, которое было в России накануне Октябрьской революции, формировалось веками и во многом определялось личными качествами: трудолюбием того или иного рода, клана, семьи. Тем не менее это в конечном счете привело к социальному взрыву. Но мы же отлично знаем, что расслоение, которое произошло в 90-е годы, в редчайших случаях связано с личными качествами. Как правило, это просто стечение обстоятельств, родственные отношения, криминальные навыки... На мой взгляд, это колоссальная мина под нашим социумом, которую нужно срочно обезвреживать. Какое-то разумное перераспределение в социально приемлемой форме должно произойти. И покупка яиц Фаберже проблемы не снимает.
- Говоря о национальных противоречиях, что вы думаете по поводу грузинской проблемы?
- Как государство Грузия, увы, встала на путь конфронтации с Россией. На мой взгляд, это акт чудовищной исторической неблагодарности, потому что, если бы не Георгиевский трактат, по которому Грузия стала частью России, Грузии бы сегодня просто не было. Это была бы часть Турции и Ирана. Как стала Турцией часть Армении. Грузия в период вхождения в Российскую империю увеличила свое население и благосостояние, в советский период это вообще была одна из самых богатых республик. Гораздо богаче, чем российская часть нашей советской империи. Элита Грузии всегда равноправно входила в элиту России: даже сегодня, когда Грузия стала самостоятельным государством, президент Российской академии художеств - грузин Церетели. А всякая историческая неблагодарность очень сурово карается по еще неведомым нам мистическим законам развития человечества.
Конечно, против замечательного грузинского народа никто ничего не имеет. У всех у нас масса друзей грузин. Но дело в том, что народ, хочет он этого или не хочет, отвечает за лидера, которого пустил к власти. Не все немцы хотели Гитлера. Но все немцы ответили за Гитлера. Не все россияне хотели Ельцина, но все мы расплачиваемся за его рокировочки и загогулины. К сожалению, и грузинам придется отвечать за русофобию и тинейджерский американизм Саакашвили.
- В своих книгах вы много пишете о семье. Насколько социальные потрясения последних десятилетий затронули эту ячейку общества?
- Вообще семейный союз двух человек - странное сооружение, оно может развалиться в пору тихого благоденствия от шанелевого ветерка, поднятого прошелестевшей мимо женской юбкой, а может защитить тех же двоих от бешеных ударов исторической бури. Как это произошло в начале 90-х, когда обрушился привычный, спертый советский мир, и на его обломках в мгновение ока выросли душные крокодиловые джунгли "новой России". Сколько я перевидал в те переломные годы молодых интеллигентных женщин, которые со швабрами в руках в опустевших ночных барах и офисах спасали свои внезапно обнищавшие семьи! А их любимые мужья тем временем надеялись перележать ненавистные перемены на диванах...
Но были и другие мужчины, наделенные особым даром превращения любого жизненного мусора в деньги. Нет, такие не покорились, они быстро разбогатели и вдруг взглянули на своих спутниц с брезгливым недоумением, как на свои давно залоснившиеся инженерские костюмчики. И началась эпоха мужского сексуального реванша, печальная для приличных семейных женщин. Когда меня упрекают в том, что в моих постперестроечных сочинениях слишком много эротики, я отвечаю: "Не моя вина, что на смену социализму в России пришел не только дикий капитализм, но и не менее дикий сексуализм!" Наш мужчина расставался с регламентированным советским прошлым по-крупному, словно бы он стал героем непотребного фильма, снятого порнографом-монументалистом. Впрочем, дамы в долгу тоже не остались: в страну на тонких лесбийских ножках вбежал феминизм, а затем брутально зашел и мужской стриптиз с продолжением на дому...
- В своем последнем романе "Грибной царь" вы показали себя еще и знатоком "тихой охоты"...
- Грибная тема довольно долго никак не проявлялась в моих писаниях, хотя с детства я буквально болен "тихой охотой". Должен с удовольствием сообщить, что неплохо разбираюсь в грибах. Когда я стал жить в Переделкине, то многие обитатели этого писательского поселка поначалу были уверены, что, гуляя по лесу, я собираю исключительно поганки, каковыми они, грибные невежды, считали фиолетовые, допустим, рядовки или еловые мокрухи.
Кстати, гриб, не создающий жизненно важный хлорофилл, а забирающий его у других растений, показался мне довольно удачным социальным символом, отражающим взаимоотношения тонкого слоя богатых с толщей обделенных и обобранных. И я решил созорничать: всем своим персонажам романа "Грибной царь" я дал грибные фамилии. Свирельникова я образовал не от свирели, а от свирельника - так в иных областях называют гриб-трутовик. Первоначально даже наших трех президентов я переиначил по-грибному: Грибачев, Подъеломников и Паутинников. Но потом мой товарищ убедил меня, что я вроде бы как испугался назвать властителей их настоящими именами и проявил малодушие. Тогда я проявил многодушие и, кажется, зря...
- Как вы отдыхаете от трудов праведных? Наверное, любите путешествовать?
- Да, путешествовать я люблю. Если у меня есть выбор: интересная поездка по России или за рубеж, я выбираю Россию. Кстати, сейчас мои пьесы широко пошли по стране, и я постоянно езжу на премьеры. Гоголь завещал: "Нужно проездиться по России". А писателю, живущему в столице, добавлю от себя, это просто необходимо. Литература, питающаяся только тем, что происходит внутри Садового кольца, не нужна даже тем, кто внутри этого кольца живет...
13.12.2006
http://www.trud.ru/issue/article.php?id=200612122300108
Док. 296101
Перв. публик.: 13.12.06
Последн. ред.: 19.04.07
Число обращений: 325
Поляков Юрий Михайлович
|
