Если бы вертолет с Путиным опустился в этом районе разбомбленного города, у президента точно бы случился нервный срыв
...Они остались на свете только вдвоем. Бабушка и внучка. Пятилетняя Настя Кисилева, почти ровесница второй чеченской войны, в одночасье лишилась обоих родителей, когда еще была младенцем, - осенью 99-го, при первых бомбежках Грозного. Настины папа и мама погибли под завалами. С тех пор всю войну Клара Георгиевна Зайцева - Настина бабушка - выхаживает и растит Настю одна. На Горячке.
Это непросто. Горячка - клоака современного Грозного, нечто мрачное и темное даже на фоне мрачного и темного разрушенного города. Если бы в мае вертолет с Путиным каким-то чудесным образом опустился на Горячке, президент точно получил бы какой-нибудь нервный недуг.
Горячка - микрорайон на отшибе, где нет уцелевших домов. Горячка - это набор покореженных строений, в которых живут. Из-за арматурных коряг и холмов строительного мусора с опаской выглядывают местные обитатели - кого сюда несет? Боятся подойти, ты чувствуешь настороженные взгляды и постоянное ожидание худшего от забредшего новичка... Надо сказать, недаром.
Горячка - это такое место в Грозном, куда бандиты в погонах и без оных свозят и скидывают казненных ими людей. И поэтому сюда обычно мало кто ходит просто так; еще тут постоянно находят чьи-то трупы - и появление нового человека автоматически связывается с грядущим несчастьем.
Вот именно на Горячке и обитают несколько русских семей. Они сошлись вместе в одном доме с исключительной целью - поддерживать друг друга, не сгинуть поодиночке. Если приглядеться, то, наверное, до войны этот их дом был трехэтажным и многоквартирным; его - можно вообразить - окружали зелень, цветы и тень от вьющихся роз.
Сейчас раскоряченный и вздыбленный подъезд лишь угадывается. На плите, символизирующей балкон, стоит непричесанная женщина в одеждах, похожих на древнегреческие. Она смотрит на нас, но нет уверенности, что видит и понимает хоть что-то. То ли безумие, то ли слепа и глуха. Это тетя Валя - Валентина Георгиевна Куракова, 1932 года рождения, голодная и неприкаянная коренная грозненка. Сын у нее - беспутный и безработный пьянчужка, к тому же колотит ее постоянно за безденежье. Колотит - пока Настина бабушка не подоспеет.
Клара Георгиевна опекает весь этот русский анклав Горячки. И сейчас она тоже берет тетю Валю в охапку и ведет "в свою квартиру No 6", громко сказано, что "квартиру", - просто слепленное из кирпичных руин и обжаренных огнем стен подобие жилплощади. Если бы Путин со своего чудо-вертолета, катавшего его над Грозным, спустился именно на Горячку и в эту "квартиру", - он, наверное, переквалифицировался бы в народные мстители. Но на Горячку чудо-вертолеты не летают - только "без опознавательных знаков", если надо сбросить боезапас или скинуть трупы.
...Кто-то стучит в дверь. Это - тот самый водитель, который согласился подвезти на Горячку. Он ищет тетю Валю и пытается вручить ей какие-то пакеты, но она отстраняется в испуге...
Оказывается, увидев из машины это зрелище - явно голодную и отчаявшуюся женщину "на балконе", случайный чужой человек не выдержал, съездил куда-то и привез эти пакеты. С молоком, хлебом и прочей нехитрой снедью.
Но тетя Валя не реагирует, увидев хлеб, пытается скрыться... Она даже не может понять, что все это - ей подарки. Хронический многолетний голод меняет личность настолько, что выстрелы ждешь и принимаешь их как должное, а молока с хлебом - боишься.
- Бери! Ну бери же! Не бойся! Это тебе от доброго человека! - уговаривает соседку Клара Георгиевна, и только тогда та осторожно трогает еду, свалившуюся с неба.
Клара Георгиевна - бывший штукатур и, несмотря на семьдесят лет за плечами, двигатель жизни и кристаллизатор крошечной русской общины на Горячке. Под ее опекой и тетя Валя, и Таня с Машей. Таня - мама 15-летней Машеньки, у которой такие незаживающие раны на теле, что она не может ходить в школу, а Таня, слабая и непредприимчивая, не может ее тянуть в одиночку. Клара Георгиевна водит их в Минздрав, в Минсоцзащиты, к правозащитникам, добиваясь хоть чего-то... Она - энергичная и храбрая бабушка, которая должна вырастить внучку.
Но как это сделать? Есть такая порода наших людей: ради других - все. А сама? Клара Георгиевна даже не смогла добиться опекунства над Настенькой... И это значит, что убогое российское детское пособие тоже не касается девочки. 900 рублей - бабушкина пенсия - все, чем они располагают в жизни.
- А Настю ведь уже надо учить! - говорит Клара Георгиевна. (Не она ко мне пришла с просьбой о помощи, я - к ней: люди рассказали о ее собственных бедах. Да она и не жаловалась, если бы я ее не заставила жаловаться...)
- А как мне организовать образование для Настеньки? - продолжаем разговор. - Сколько я еще протяну? Мне надо оперироваться. Пять тысяч где-то найти для этого... А я же не могу делать долгов - мне не с чего отдавать...
У Клары Георгиевны - большая беда со зрением. Ей действительно необходима срочная операция на глазах, иначе может наступить слепота.
- Что я буду делать слепой? В этих руинах? - она не спрашивает, а размышляет вслух. - Между трупами? С ребенком на руках? Гарантий тоже немного, немолода я.
Сегодня Настина бабушка - в тупиковой ситуации. Настя, конечно, пока этого не понимает - скачет вокруг... Выход Клара Георгиевна видит только в переселении "куда-нибудь в Россию" - так это тут называется.
- Нам надо выбираться из Чечни, - уверена она. - В войну было тяжко. Но сейчас... Такой бандитизм...
Переезд, однако, дело невероятно сложное. В прошлом году одна из правозащитных организаций, время от времени наведывающихся в Чечню, нашла бабушке и внучке семью в Подмосковье, изъявившую желание принять русских переселенцев из Грозного. Обнадеженные Настя и Клара Георгиевна бросили все и поехали.
Но прием оказался странным. Жить предстояло в холодном доме - то в одном, то в другом, без своего постоянного места, а хозяева - люди вполне интеллигентные и милые, но считали, что раз бабушка и внучка - из Чечни, то выдержат любые невзгоды и отсутствие каких-либо условий...
- Помучились... И вернулись, - говорит Клара Георгиевна. - Мы хоть и с войны, но уважаем себя.
Однако обстоятельства, уверена она, все равно требуют отъезда из Чечни. Так что просим читателей о помощи, как не раз уже просили. Желающих и имеющих возможность принять у себя на очень долгое время - вероятно, насовсем. Просим присылать свои предложения, используя редакционный пейджер. Телефон в Москве - 232 0000, для абонента 49 883. Развалюх, в каких сами не живем, и нищету, от которой сами убегаем, не предлагать. Уже имеются. Спасибо.
