Люди, потерявшие близких в терактах, решили объединиться. Зал всех не вместил
Впервые в российской истории в Москве собрались люди, потерявшие своих близких в терактах путинского времени, и те, кто побывал в заложниках. Инициаторы - нордостовцы. День встречи - 15 февраля. Цель - если получится объединиться, действовать вместе, защищая свои права на реабилитацию, помощь, честное расследование "своего" теракта...
Это объединение придумали нордостовцы - региональная общественная организация помощи жертвам терактов "Норд-Ост". Встречу и начала Татьяна Карпова, мама погибшего в театре Александра Карпова. Перед Татьяной Ивановной пухлый том - подшитые одна к другой копии постнордостовских историй болезней. Часть историй касается людей, которые, до того как 57 часов просидеть в заложниках и быть окуренными "неидентифицированным химическим веществом", были практически здоровы. Теперь - они практически инвалиды. Их перспективы встать на ноги очень неясны.
Татьяна Ивановна начинает читать эти выбранные места из нашего позора:
- 25 лет - неврология, астматические явления, гепатономия 2-й ст... 22 года - токсическая гепатонефропатия... 65 лет - дисциркуляторная энцефалопатия 2-й ст., посттравматическое стрессовое расстройство с астенодепрессивным синдромом... 59 лет - токсический гепатит, тяжелая психическая травма, тяжелая энцефалопатия... 63 года - постгипоксический синдром вследствие воздействия наркотического вещества, частичная парализация кистей рук... 26 лет - ишемия головного мозга 1-й ст., острый гепатит, панкреатит, снижение оперативной и непосредственной памяти... 22 года - токсическая и гипоксическая энцефалопатия, токсическая кардиопатия, токсический гастрит... 63 года - постгипоксическая энцефалопатия, тугоухость... 12 человек из тех, кто получил отравление газом, потеряли слух... Прошло больше двух лет - живого места на наших людях нет. А с тем, чтобы лечиться, - огромные проблемы.
Татьяна Ивановна предлагает послушать текст письма одной из бывших заложниц. "...Уже вторую неделю лежу в больнице (впервые после "Норд-Оста" удалось пройти хоть какое-то обследование. Дело в том, что я надеялась, что меня к какому-нибудь медучреждению припишут, но на практике приходится самой искать психотерапевта, невропатолога и др.)... Как-то все так складывается, что после "Норд-Оста" никак не придем в себя. Очень болеет Максик - трижды лежал в стационаре за два года плюс реанимация. У него частые стенозы - ночные приступы удушья... У меня по-прежнему проблемы с памятью. Так врачи мне и не объяснили, почему парализована правая рука. Все так же плохо ориентируюсь во времени. Почему-то у меня пострадали числа: деньги, календарь, время... Т.е. толком не знаю, что можно купить на 100 рублей, какое сегодня число... После очередного теракта впадаю в какое-то состояние, как я говорю, в тормоз. Переживаю весь страх заново. Выпадаю из действительности и очень медленно возвращаюсь...".
Что делать этим людям? Которых тысячи по стране? Как жить? Если жизнь превратилась лишь в борьбу за то, чтобы жить завтра?
Да никак. Это иллюзия, присущая пока не пострадавшим, что о жертвах терактов в нашей стране заботится государство, виноватое в случившемся. Оно - раз виноватое. Два виноватое... А теперь уже и вовсе на потоке - десятки раз виноватое...
Но все нипочем. Организмы нордостовцев никто не исследует и не изучает - газ-то так и считается неидентифицированным, следствие по-прежнему похоже на вялотекущую шизофрению, в результативность которого перестали верить даже самые отчаянные оптимисты.
- Где хотя бы банк данных о пострадавших в "Норд-Осте"? - спрашивают нордостовцы заместителя руководителя департамента здравоохранения г. Москвы Ивана Лешкевича. И он лишь пожимает плечами. Неизвестно, почему нет... И говорит, что бы надо было еще сделать.
- Чиновники живут странно, - берет слово приехавшая из Беслана Сусанна Дудиева, мама, у которой в школе в сентябре погиб сын-подросток, - почему ласку надо вымаливать? Почему государство не может нас морально поддерживать? Хоть с днем рождения поздравили бы. Мы же пашем, мы же ишачим на государство, платим налоги, а у государства нет денег потом на нас. Ни на какую реабилитацию. Это чиновникам надо знать каждую жертву теракта в лицо. Не мы к вам должны ходить и что-то вымаливать, а вы - к нам. Это же так естественно!
Совершенно естественно. Но годы идут, число терактов растет, зал не вмещает представителей всех терактов, съехавшихся из разных городов, - а банка данных пострадавших так и нет. В это почти невозможно поверить, когда вокруг страна полностью компьютеризированных министерств, на что уже потрачены миллиарды, а ясности в информации все нет. И поэтому - каждый несчастный перед лицом чиновничества должен заново доказывать, что он не самозванец.
- Живите так, - и это уже почти вскрик Сусанны Дудиевой в адрес чиновников, пришедших на встречу, - будто это ваша боль.
И - улыбка в ответ, по крайней мере, одной из дам. Ее имя - Грачева Ольга Евгеньевна, заместитель начальника департамента соцзащиты г. Москвы (приглашали, естественно, министра Зурабова - спустили до Грачевой). Грачева парирует:
- В законе нет указаний, кто должен осуществлять социальную реабилитацию.
В ее системе координат - раз нет, то и спроса нет. А сердце не болит - чего ему болеть-то зазря? Банк данных? "Создадим..." - отвечает неуверенно господин Лешкевич. Конечно-конечно, будем ждать.
Лишь намекните - сколько? Иначе очень тяжко ждать...
Тамара Дмитриевна Горбылева - живая картина, что ждать нельзя. Она не в себе, потому что слишком долго ждет поддержки государства, которому торопиться некуда. В 1999 году при взрыве дома на ул. Гурьянова в Москве у Тамары Дмитриевны погибли четырехлетний внучек, дочка и зять. С тех пор ей отдали похоронить лишь останки дочери. Из трех тел - только одно. Особенно мучается она о незахороненном внуке: "Какой был мальчик! Какой был мальчик!".
И кричит, обращаясь к чиновникам:
- Почему до сих пор не опознаны 12 тел с улицы Гурьянова? Нам отказывают в дорогостоящей генной экспертизе! Сколько я буду ждать? Я вся на инсулине! У меня было все за это время! Инсульт! Инфаркт! Помогите!
Тамара Дмитриевна не может остановить себя сама - ее успокаивает Татьяна Ивановна Карпова. Грачева покраснела тем временем, ей это все не нравится. И это плохо смотрится.
Адвокат Людмила Айвар не выдерживает:
- Вам все это смешно?
Она и Игорь Трунов - известные московские адвокаты, уже несколько лет представляют в судах интересы жертв терактов, и это им удается с переменным успехом. Государство не желает признавать себя виновным, власть не отвечает даже на конструктивные предложения.
- Страна живет от теракта до теракта, - продолжает Людмила, - тысячи прошли через них, а статуса "жертва террористического акта" в законе все нет. Кто оценил стоимость человеческой жизни? Из каких расчетов платят деньги пострадавшим? Признаются лишь материальные иски. А понимания, что есть моральный вред у потерпевших, нет. То есть не признается, что человек может испытывать моральные страдания от потери своих близких. В новом (после Беслана) законопроекте "О противодействии терроризму", который бродит в Думе, там вообще пострадавшие выпали. Там есть права борцов с терроризмом - но нет тех, кого они пытаются спасти. Сколько это будет продолжаться?
Сколько-сколько? Все политики, выходящие в тираж и рвущиеся вперед, приглашенные на этот уникальный "круглый стол" жертв всех терактов - первый в своем роде, все думцы, кроме одного (Ахмеда Билалова), встречу с этими людьми блистательно проигнорировали. Ответить конкретно, как водится, некому.
Наконец слово - новым жертвам, это когда нордостовцев можно называть старыми. Новые - это "24 августа", почти одновременный взрыв двух самолетов в воздухе, забытые всеми теракты, кроме семей 90 погибших. Недавно они, семьи, доведенные нежеланием властей проводить хоть какое-то расследование, создали свою организацию, название которой объясняет отношение этих людей с миром: "Ту-134. Взорванные судьбы". Наталья Рыжкова, адвокат организации, недоумевает:
- Если у вас был газ и виновность размыта, то у нас все же проще: надо ответить на вопрос: кто позволил пронести бомбу на борт самолета? Но и по нашему делу - ни одного фигуранта! Вообще. Только один стрелочник, о котором все заведомо знают, что он стрелочник. Генпрокуратура не хочет расследования 24 августа. Следствие намеренно дробится на мелкие части, чтобы общей картины тягчайшего преступления не было.
- Трагедия 24 августа не только в том, что два самолета рухнули с неба на землю и унесли жизни 90 человек, но и в том, что в нашей стране уже появились теракты первого и второго сорта. 90 - как теперь понятно - это уже недостаточно для нашей бюрократии, не слишком ее щекочет. Так что стройсь по ранжиру и вперед не лезть, то, что положено Беслану - не претендуй на то, Волгоград.
- В ФОМСе (Фонд обязательного медстрахования) нам заявляют, - говорит Ирина Бытина, вдова погибшего в Ту-134 Игоря Бытина, - теракт - это не страховой случай, а для Беслана просто сделано исключение.
Значит, цинизм государства не только в том, чтобы плюнуть посмачнее в тех, вина перед которыми безмерна. Этот цинизм достиг таких эверестов, что, выходит, еще надо правильно погибнуть - в нужном месте и в нужное время, дабы тебя почитали за полноценную жертву террора. Иначе - тишина.
Конечно, библейский ужас Беслана затмил все, что было до него. Но эти чувства могут позволить себе сторонние обыватели. Не чиновничество, обслуживающее жертв "второсортных" терактов.
Еще одна новость: редкие встречи с чиновниками всегда ими богаты, так как нет более широкой разделительной полосы в России, чем между ними и нами. На обозрение "круглого стола" жертв был представлен документ - список терактов, составленный в московском департаменте соцзащиты, и против каждого - количество детей, оставшихся сиротами. Тут значится АКВАПАРК - годичной давности трагедия в Москве, когда рухнула крыша "Трансвааль-парка".
Значит, все-таки теракт? И что бы это значило? Что - де-факто власть признала обрушение крыши терактом? Не дожидаясь итогов официального расследования? Обычно-то власть стоит до последнего, называя заведомо черное девственно белым... И не связана ли уникальность этого бега впереди паровоза с еще одной новой разновидностью терактов - "теракт наоборот" - когда власть готова скорее признать трагедию терактом, чем иметь перспективу признать виноватыми коммерческие структуры, слишком аффилированные с этой властью? Способ спасения - методом признания теракта - отдельных особо приближенных лиц от миллионных исков путем погашения компенсаций жертвам из бюджета?
...Поговорив, жертвы терактов со всей страны стали объединяться. Ради двух целей: вместе бороться за официальный статус "жертва терроризма" и внесение соответствующих изменений в законодательство. И, во-вторых, за то, чтобы по каждому теракту было проведено независимое расследование. А еще за то, чтобы их уважали. Поодиночке - в Беслане, в Волгограде, в Москве - их только и просят, что знать свое место. Вы - жертва? Ну так и сидите дома, вам положено страдать... Возможно, этому госцинизму придет конец. Тысячи людей - это не поодиночке. А Кремль если чего и боится, то больших чисел. На единицы ему плевать с колокольни Ивана Великого. Единицы в "их" понимании - это десятки и сотни.
