Анна Политковская: Обвиняемые хором шептали свидетелю: `Врушка, врушка`Назад
Анна Политковская: Обвиняемые хором шептали свидетелю: `Врушка, врушка`
Она стала буквой "Г", а должна - буквой "П"
После официальной реанимации НБП в Верховном суде РФ (16 августа отменено решение о ликвидации партии Лимонова), на другом судебном процессе против нацболов - по делу "14 декабря", еле-еле идущем вперед в Никулинском районном суде Москвы, - мало что изменилось. Та же виртуозная пустота: доказывать нечего, а очень надо. (СПРАВКА: 14 декабря 2004 года 40 человек, большинство из НБП, вооруженные антипрезидентскими лозунгами, предприняли поход в приемную администрации президента, после чего 39 из них сидят по СИЗО с обвинением в организации "массовых беспорядков".)
- 14 декабря смотрю - шум. Я у 14-го кабинета. Все видел! Все время там был! (Согласно официальной версии, нацболы забаррикадировались в 14-м кабинете. - А.П.) И вот вижу: рамка металлоискателя - в лежачем положении... - На свидетельской трибунке - Евгений Кириллович Посаднев, в прошлом директор какого-то "почтового ящика", ныне сотрудник администрации президента, "консультант на приеме", выслушивает посетителей вместо президента в той самой приемной, куда в декабре нелегкая занесла нацболов.
- Так в каком состоянии была эта рамка, когда ее свалили эти молодые люди? - Прокурор-гособвинитель, чьим свидетелем и является господин "консультант", переспрашивает про "лежачее положение" рамки (рамка - главная материальная претензия согласно обвинительному заключению).
- Лежала буквой "Г", - отвечает Евгений Кириллович. - А должна стоять буквой "П".
Зал покатывается. Конвой вяло шикает на подсудимых. Но чего шикать - уже и судья Алексей Шиханов, председательствующий на процессе, смеется.
- А ребята из нашей охраны, - продолжает свидетель тоном "а Вася конфеты ворует", - сдерживали их этим металлоискателем буквой "Г", чтобы группа этих людей не рассредоточилась по всей администрации... Ребята из охраны перекрыли этой "Г" коридор и, таким образом, направили толпу в кабинет No 14!
- Получается история героической обороны, - замечает кто-то в зале.
- То есть это охрана толпу отправила в кабинет No 14? - тут же цепляется защита. - Не сами они туда ворвались?
В обвинительном заключении, в поддержку которого пригласили господина Посаднева, черным по белому: "тяжесть" содеянного 39 нацболами как раз в том, что они захватили кабинет No 14. И уже почти девять месяцев официально за это - по тюрьмам.
- Нет. Не сами, - настаивает свидетель, желая показать заслугу Федеральной службы охраны. - Они хотели по всей администрации разбежаться. А охрана их металлоискателем - в кабинет.
- А двери кабинета были заперты? - опять уточняет защита.
- Нет. Открыты.
- Но потом двери заперли?
- Нет. Первая из дверей, внешняя, так и была открыта.
- Тогда зачем ее ломали? (Полностью уничтоженная дверь - вторая по тяжести материальная вина нацболов-"декабристов" после рамки металлоискателя. - А.П.)
- Я видел, я все видел, как вторую, внутреннюю, они приперли сейфом. И, значит, забаррикадировались.
- Но первая-то не была приперта? Зачем ломать? И где она сейчас?
- Ее чинили. Она была поцарапана.
- С ними кто-то вел переговоры, чтобы они вышли из кабинета?
- Не я. Сотрудники ФСО.
Зал опять в хохот. Свидетели на процессе только и заняты тем, что отпихивают от себя, как чуму, ругательное теперь в России слово "переговорщик".
- А вы лично?.. Пытались поговорить с теми, кто засел в 14-м кабинете? Выяснить, зачем они пришли?
- Нет. Это не мое дело. Я стоял в стороне.
- Какие предложения им звучали?
- Не слышал. Шум был.
- Вы далеко находились?
- Нет, рядом! Я все видел, все могу рассказать! Из кабинета слышал крики про Путина, - снова оживляется Евгений Кириллович.
- Какого характера?
- Недовольства Путиным. - Тут свидетель тверд.
- И все-таки вы лично можете сказать, что кто-либо из этих людей совершил погром? - собравшись, строго спрашивают защитники. Именно в этом - суть обвинения.
- Нет, - горько и тихо выдыхает свидетель. - Погрома не было.
И опускает голову.
Свидетель покидает трибуну, и всю дорогу до двери ему, чтобы оказаться на свободе, надо идти мимо клеток с подсудимыми. Его сопровождает тихий шелест оттуда: "Врушка, врушка"... И снова: "Вру-ушка"... Конвой безмолвствует. Не теряют времени даром в тюрьме нацболы: научились изъясняться, не шевеля губами, чтобы конвой не вычислил - кто. Тюремные университеты для уже отчисленных студентов.
