Политзэк Михаил Трепашкин, бывший офицер КГБ-ФСБ, взбунтовавшийся против собственного ведомства, расследовавший причастность спецслужб к взрывам жилых домов в 99-м году и отправленный в зону по сфабрикованному делу, вновь ощутил на себе действие современной репрессивной системы. Как известно, ему, тяжелому астматику, в зоне определена пытка запретом лечиться.
29 и 30 мая преследования Трепашкина достигли апогея. На 29-е было назначено судебное разбирательство - в Тагилстроевском районном суде Нижнего Тагила по иску администрации колонии ИК-13, желающей "за плохое поведение" (постоянно требует врача) ужесточить ему режим. Прямо во время заседания Трепашкин, который давно лишен необходимых лекарств, стал задыхаться. Судья Дмитрий Ильютик вызвал "скорую". Врачи констатировали 4-ю степень удушья и сказали, что это требует реанимации. Судья остановил процесс и отложил дело "до выздоровления". Последнее, как выяснилось, и вызвало особый гнев тюремщиков и определило их дальнейшее поведение.
В 15 часов Трепашкина привезли в пульмонологическое отделение горбольницы No 4 Нижнего Тагила, положили под капельницу и подключили к кислороду. Вскоре туда же прибыла команда сотрудников ИК-13, требуя прекратить реанимацию. Силой они попытались вытащить человека из-под капельницы. Говорили, что есть "указание руководства отправить его в зону" при любых вариантах.
Появился ОМОН. Атмосфера накалялась. Начался штурм палаты. Адвокат Трепашкина Сергей Бровченко вступил в переговоры с ОМОНом, объяснил, что физического сопротивления Трепашкин оказать просто не способен. Но тюремщики настаивали. Тогда Трепашкин, дабы события, с ним связанные, не стали причиной ухудшения состояния других больных, принял решение подчиниться: потребовал отключить кислород, снять капельницу и вернуть его в колонию.
Все было немедленно исполнено, и в 20 часов его запихнули в тюремную перевозку... 30 мая адвокаты, пришедшие в ИК-13, чтобы встретиться с Трепашкиным и понять, в каком он состоянии, получили отказ. Вход им был воспрещен. Без всякой мотивации.
Зачем все это? Совершенно ясно, что так и не сломленного Трепашкина (постоянно пишет в Страсбург, в Генпрокуратуру, в международные правозащитные организации, обращается к журналистам, требует внимания к положению заключенных) дожимают до точки. Точка - это чтобы умер. Теперь, после штурма капельницы, это ясно, как никогда ранее.
И никакими реанимациями их репрессивной паранойи не пронять: непреклонность, выдаваемая за принципы, вошла в нашей стране в большую моду.
Жив ли Трепашкин? Вот главный вопрос. Как и адвокаты, редакция не смогла получить на него утвердительный ответ во ФСИН (Федеральной службе исполнения наказаний) - на день 31 мая. "Новая газета" будет следить за развитием этой беспрецедентной трагедии.
