Прецедент с сербским краем не годится для Южной Осетии и Приднестровья
Непризнанные государства вновь в фокусе мировой политики. Связанные с ними конфликты имеют явную тенденцию к "размораживанию". В международных политических кругах уже вовсю говорят о высокой вероятности получения сербским краем Косово статуса независимого государства уже в ближайшем будущем. А на прошлой неделе судьба самопровозглашенных государственных образований на постсоветском пространстве стала предметом обсуждения на Генеральной Ассамблее ООН.
Этим территориальным образованиям статус независимых, по доминирующему в международном сообществе мнению, не светит.
Непризнанные государства, напряженность вокруг которых в последнее время усилилась, отвечают на это референдумами (на днях прошел в Приднестровье, 12 ноября состоится в Южной Осетии).
Россия, вовлеченная практически во все конфликты с участием самопровозглашенных государств, снова оказывается перед необходимостью решать традиционный для себя вопрос: "Что делать?". На сей раз - в отношении небольшой части постсоветского пространства.
Часто приходится слышать мнение, что тут и проблемы-то серьезной нет. Все дело в твердолобой позиции генералов и прочих архистратигов из силовых ведомств, ради собственных геополитических амбиций любой ценой стремящихся сохранить влияние на территориях, контролируемых "криминальными" сепаратистскими режимами. Иными словами, нужно просто прекратить поддержку сепаратистов, и тогда вопрос разрешится сам собой.
Однако если бы дело было только в сепаратистских режимах, "угнетающих" свои собственные народы и не дающих им воссоединиться соответственно с Грузией и Молдовой, то, наверное, за прошедшее десятилетие "угнетенные" нашли бы возможность хотя бы как-то обозначить свое намерение вернуться в лоно бывших "метрополий". И амбициями российских геополитиков, которые, конечно, фактор серьезный, стойкое стремление непризнанных отделиться от Грузии и Молдовы тоже не ограничивается. Как ни верти, а Абхазия лишь часть черкесского этноса, имеющего свои государственные образования на российском Северном Кавказе, и не одно. То же самое можно сказать и о населении Южной Осетии, тесно связанном с осетинами, живущими в российской Северной Осетии. И у тех, и у других есть довольно мощные диаспоры в Турции и других государствах, входивших некогда в состав бывшей Оттоманской империи. И полагать, что если Москва умоет руки, самоустранится от поддержки Абхазии и Южной Осетии, а осетины и черкесские народы будут безучастно наблюдать, как в результате молниеносных операций станет происходить восстановление территориальной целостности Грузии, было бы большой политической наивностью. Создание дополнительных районов напряженности, на этот раз уже на российской территории с участием "титульных" народов Северного Кавказа, окажется неизбежным.
В Приднестровье - иная картина. Но и там, особенно после референдума, прошедшего, по мнению различных иностранных наблюдателей, вполне демократично, массового стремления к возвращению в Молдавию не наблюдается, как, впрочем, не наблюдалось и раньше.
Не исключено, конечно, что если бы Евросоюз пошел на революционную меру, предложив одновременно Молдове и Приднестровью в случае воссоединения ускоренный вариант вступления в ЕС, то население этого непризнанного государства по крайней мере сильно задумалось бы о целесообразности держаться за самостоятельность и ориентацию на Россию. Однако в Брюсселе, очевидно, полагают, что смогут продавить сценарий реинтеграции Молдовы и не беря на себя лишних обязательств.
Но даже с учетом всех этих обстоятельств Россия вряд ли сможет признать независимость самопровозглашенных государств. Слишком велик риск издержек и потерь в международной политике. Ведь ни Грузия, ни Молдова, ни большая часть мирового сообщества в настоящий момент не готовы даже обсуждать подобные перспективы. Ссылки на то, что в случае признания независимости Косова народы непризнанных государств на постсоветском пространстве однозначно воспримут это как прецедент и окончательно отметут любые переговоры, предполагающие установление любого статуса, кроме предоставления им независимости, на самом деле безосновательны.
Косово - это действительно уникальный случай. Но вовсе не с точки зрения международного права, как утверждают на Западе (право это настолько противоречиво на сегодняшний день, что при желании из него можно вытянуть любые юридические аргументы). В Косове урегулирование по определенному сценарию происходит при политическом, экономическом и военном принуждении конфликтующих сторон одной политической силой - США и их европейскими союзниками, получившими соответствующий международный мандат. Но на постсоветском пространстве такими возможностями к монопольному продвижению на практике собственного варианта урегулирования не обладают ни Россия, ни Запад. А к компромиссам никто не готов. Вот и получается патовая ситуация.
Конечно, лучшим выходом при таком положении вещей стало бы сохранение статус-кво - замороженного состояния конфликтов, в котором они пребывали во второй половине 90-х. Однако, поскольку процесс "размораживания", увы, уже пошел, шансов на такой сценарий становится все меньше. А это означает, что в условиях примерного баланса сил проиграет тот, у кого первого не выдержат нервы. Ситуация сродни шахматному цугцвангу. Это когда у всех в арсенале только невыгодные ходы и начинающий проигрывает.
