Интервью с членом правления РАО `ЕЭС России` Василием ЗубакинымНазад
Интервью с членом правления РАО `ЕЭС России` Василием Зубакиным
Сегодня уже можно констатировать, что реформа электроэнергетики, которая волновала умы рядовых россиян и стратегических инвесторов не один год, вышла на финишную прямую. Если несколько лет назад судьба схемы реструктуризации отрасли, предложенной главой РАО "ЕЭС" Анатолием Чубайсом, была весьма и весьма неопределенной, то теперь окончательно ясно, что реформа будет. Вернее, она уже осуществляется, однако до сих пор нет принципиальных решений правительства по некоторым ключевым вопросам. А без одобрения главного акционера российского энергохолдинга - государства - не может обойтись ни один этап реформирования российского электричества. Самый наболевший и растиражированный "пункт" реформы - механизм распродажи оптовых генерирующих компаний (ОГК), основных производителей энергии и, соответственно, самых лакомых кусочков для инвесторов. Постоянные "переносы" конкретного решения по этому вопросу свидетельствуют о том, что правительство, менеджмент РАО и миноритарные акционеры энергохолдинга никак не могут найти компромисс, поскольку ОГК - это не только фундамент всей российской электроэнергетической отрасли, но и невероятно прибыльный бизнес. Впрочем, перед Новым годом правительственная комиссия по реформированию электроэнергетики обещала порадовать РАО "ЕЭС": в декабре состоится заседание комиссии, на котором, как ожидается, принципиальные решения наконец-то будут приняты. О том, как проходит процесс энергореформирования, корреспонденту RBC daily Екатерине Гуркиной рассказал член правления РАО "ЕЭС" Василий Зубакин.
- До заседания правительственной комиссии по реформе электроэнергетики осталось полтора месяца. Каких решений Вы от него ждете?
- Прежде всего, подведения промежуточных итогов реформы, поскольку заметная часть намеченного уже осуществлена либо находится в процессе реализации. Также вполне возможно, что вскоре будет обозначен вектор дальнейшего развития рынка, поскольку демонополизация отрасли и развитие рынка - взаимосвязанные процессы. Можно также ожидать решений по способам демонополизации отрасли, в первую очередь по схеме продажи или выделения генерирующих компаний. Сегодня, несмотря на осуществляемую реструктуризацию вертикально интегрированных монополий, реальная конкуренция в отрасли остается весьма ограниченной.
- Насколько успешно проходит разделение по видам бизнеса в региональных АО-энерго? С какими трудностями приходилось сталкиваться здесь?
- Российское законодательство предусматривает полное разделение естественных монопольных (транспортировка электроэнергии, оперативно-диспетчерское управление) и потенциально конкурентных (генерация, сбыт, ремонт, сервис) видов деятельности. Это означает разделение активов в плане контроля собственности, аффилированности, то есть разделение на независимые компании. Такой вариант разделения более радикален и последователен, чем введение раздельного учета продукции, доходов и затрат в рамках одной компании или холдинга, и лучше отвечает целям развития конкуренции. В то же время такой "жесткий" способ разделения труднее реализовать: он требует более сложных организационных и юридических процедур. Поэтому полностью этот процесс успел завершиться пока в четырех компаниях, тогда как в разных стадиях реформирования находится около полусотни АО-энерго. Согласно планам, к середине следующего года полное разделение произойдет примерно в 40 компаниях, а к концу года - в 50.
- Насколько сильно сдвинулись сроки по реструктуризации отрасли в целом?
- На считанные месяцы, по отдельным вопросам - в пределах года. Следует учитывать, что ни в одной стране мира реформа не проходила от начала до конца "по бумаге". Тем более это касается реформирования энергосистемы такого масштаба, как российская, - тут не обойтись без последовательных шагов, с корректировкой сроков и направлений. В этом нет ничего неожиданного: такая корректировка заложена в самой концепции реформы, например в схеме постепенного введения конкурентного рынка, запуска имитационных и учебных торгов в отдельных его сегментах. Эта тактика себя оправдывает: достаточно сказать, что за год работы нового оптового рынка (как свободного сектора торговли, так и во многом изменившегося регулируемого) не было серьезной дестабилизации этого рынка, системных аварий.
- Как увеличиваются объемы потребления электроэнергии в свободном секторе?
- Средний объем продаж в свободном секторе торговли несколько вырос за последние месяцы и находится в пределах 9-10% от объема генерации электроэнергии в европейской части России и в энергозоне Урала. По абсолютному объему продаваемой электроэнергии наш рынок оказался в ряду крупнейших в мире. Однако при существующей модели переходного рынка резервы для дальнейшего расширения оборотов сектора свободной торговли по существу исчерпаны. Для развития свободной торговли электроэнергией необходимо принципиально изменить рынок.
- Изменилось ли отношение населения к реформе?
- Объективных оснований для этого нет. Концепция реформы предусматривает ее максимально безболезненную для населения реализацию, и эта установка выполняется. Самый "чувствительный" вопрос для этой категории потребителей - повышение тарифов. Однако не следует преувеличивать эту проблему. В структуре расходов россиян затраты на электроэнергию составляют в среднем 1-2%. Так что существующие темпы повышения тарифов сказываются на личных бюджетах, как правило, незначительно, особенно если вычесть инфляцию из прироста тарифов. Тем же, для кого расходы на электроэнергию составляют более заметную долю бюджета, обеспечивается социальная поддержка. Причем важно подчеркнуть, что подобные социальные гарантии для этих уязвимых категорий населения сохранятся и в перспективе. Во-первых, реформа электроэнергетики предусматривает гарантированную поставку электроэнергии населению по умеренным, регулируемым государством ценам. Во-вторых, различные концепции ликвидации перекрестного субсидирования (практики поддержания заниженных цен для населения за счет их завышения для крупных предприятий) предусматривают адресную поддержку уязвимых категорий населения. Иными словами, тем, для кого повышение тарифов на электроэнергию по-настоящему ощутимо, предоставляется и будет предоставляться социальная поддержка. Кроме того, нельзя сводить эффект от реформы исключительно к вопросу изменения цен на электроэнергию. В регионах, испытывавших в недалеком прошлом периодические кризисы энергоснабжения, более приоритетным является повышение надежности и качества энергоснабжения.
- Укладывается ли в изначальную концепцию энергореформы создание единой гидро-ОГК, которую, скорее всего, выкупит государство?
- Окончательное решение государством не принято, поэтому об этом можно говорить лишь в условном наклонении. Хотя позиция по этому вопросу некоторых профильных ведомств уже была озвучена: в частности, Федеральная антимонопольная служба (ФАС) не против такого объединения. Создание единой гидро-ОГК вполне согласуется с концепцией энергореформы, поскольку степень государственного контроля гидрогенерации в результате этого решения практически не изменится по сравнению с тем, что заложено в первоначальных схемах реструктуризации, которые предполагали создание четырех гидро-ОГК. Это не помешает развиваться конкурентным отношениям в сфере генерации. Ведь в данном случае речь не идет о государственной монополии в гидроэнергетике в целом хотя бы потому, что в этой сфере у государства имеются сопоставимые по весу конкуренты - частные компании, которые уже контролируют мощнейшие электростанции Ангарского каскада и Красноярскую ГЭС. Кроме того, в результате создания ТГК многие средние и малые ГЭС также планируется передать в частные руки, и со временем они будут вовлечены в конкурентные отношения. Таким образом, монопольного рыночного влияния единой гидроэнергетической компании не возникает: исследования на этот счет показывают, что такая компания с большим запасом укладывается в антимонопольные рамки, установленные законодательством (об этом говорится и в заключении ФАС). В общем, в данном случае речь идет лишь о том, что государство может по-разному структурировать принадлежащие ему активы - собрать их либо в одну компанию, либо в несколько компаний. Единая гидроэнергетическая компания позволит сконцентрировать большие ресурсы на развитие (например, привлечь крупные кредиты, причем на более выгодных условиях) и перераспределить их на важнейшие участки. У раздробленных компаний таких возможностей гораздо меньше.
- Сейчас на советах директоров РАО "ЕЭС" уже начали принимать принципиальные решения по ОГК-5, ОГК-3 и т.д. Означает ли это уверенность в том, что решение правительства относительно способов создания ОГК будет соответствовать вашим первоначальным планам?
- Как я уже говорил, законов и документов исполнительной власти, касающихся реструктуризации отрасли, никто не отменял. Мы ориентируемся на правовые акты, а не на слухи. Тем более что, пока в последние месяцы эти слухи распускались, правительство дополнительно подтвердило свои намерения: скорректированный "План мероприятий по реформированию электроэнергетики на 2004-2005 годы", принятый 17 июля 2004 г. распоряжением правительства No 966-р, содержит практически все шаги реформы, которые были до этого предусмотрены.
- Как Вы относитесь к "нападкам" тех, кто утверждает, будто рыночная цена ОГК-5 завышена и потребует со стороны инвесторов несоразмерных вложений в модернизацию мощностей?
- Вопрос в том, о какой рыночной цене мы говорим. Всем известно, что в условиях стран с переходной экономикой и монополизированной электроэнергетикой мощности сильно недооценены по сравнению с аналогичными мощностями на сложившихся рынках. С точки зрения бизнеса вполне логично желание некоторых инвесторов сбить цену, получив энергетические объекты на условиях монополизированного рынка, а затем использовать их в условиях конкурентного, когда они будут приносить иную прибыль и реально стоить во много раз дороже. Но, естественно, государство с этим не вполне согласно и хочет получить цену, в которой будет учтена прибыльность активов в рыночных условиях (которые, собственно, и создаются), а не в "отмирающих" условиях полностью регулируемого рынка.
- В чем, с Вашей точки зрения, заключается главное противоречие между государством, РАО "ЕЭС" и миноритарными акционерами в вопросе механизма продажи ОГК? Как Вы воспринимаете разговоры о том, что оптовые генерирующие компании в ближайшее время вообще не будут распродавать?
- Говорить о противоречии РАО и его акционеров - все равно что рассуждать о противоречии автомобиля и водителя. РАО "ЕЭС России" является компанией, реально контролируемой своими акционерами. Поэтому позиция РАО - это "результирующая" позиция ведущих акционеров, и прежде всего мажоритарного, обладающего большинством голосов акционера - государства. Что касается разногласий между акционерами в вопросе механизмов продажи ОГК, то они заключались в следующем: представители государства склонялись к продаже ОГК (за деньги и за ранее выпущенные акции), тогда как миноритарные акционеры РАО "ЕЭС России" и региональных энергокомпаний предлагали различные схемы разделения генерирующих активов без их выставления на открытую продажу. И та, и другая схема имеют свои сложности. Миноритарные акционеры интенсивно скупали акции РАО и региональных АО-энерго в надежде конвертировать контроль над большими и "пестрыми" вертикально интегрированными компаниями в контроль над отдельными их частями, к которым у тех или иных акционеров имеется целенаправленный интерес. Однако проблема в том, что одни и те же объекты могут интересовать разных акционеров, так что простой раздачи все равно не получится. Продажа за деньги и акции разрешает это противоречие: кто больше заплатит или возьмет на себя больше реальных обязательств, тот и получит интересующий его объект или долю контроля. Логика государства тут вполне понятна: оно хочет получить дополнительные бюджетные доходы. К тому же интересы тех, кто рисковал, скупая акции вертикально интегрированных компаний, в этой схеме тоже учтены: эти акции будут служить дополнительным средством расчета наряду с деньгами, так что ранее осуществленные вложения акционеров зря не пропадут. Проблемы данной схемы в том, что она требует объективной оценки стартовой стоимости активов. Такая оценка осложняется тем, что стоимость компании зависит от ее позиций на рынке. Но рынок в окончательном виде пока не сложился, отрасль находится в стадии трансформации, целевую модель рынка только предстоит создать. Эта проблема требует выработки сложного механизма оценки активов с использованием надежных прогнозов развития рынка и отрасли. Так что если будет принято решение о продаже ОГК, необходимо параллельно определиться и с вектором развития рынка - определить его целевую модель и "маршрут" движения к ней (схему ликвидации перекрестного субсидирования, задачи развития переходной модели рынка и т.д.). Что касается разговоров об отмене "распродажи" ОГК (надо полагать, под "распродажей" Вы имеете в виду любые схемы перехода контроля над ОГК в частные руки), то здесь можно сказать следующее. Есть реальная политика государства в сфере реформы электроэнергетики. Она закреплена в законах, постановлениях и распоряжениях правительства. Их никто не отменял, и эта политика продолжает осуществляться, пусть и с неизбежными коррективами по срокам. Такова реальность. А слухи об отмене реформы исходят от тех, кто заинтересован получить контроль над объектами электроэнергетики на своих условиях, а не на условиях, которые государство закладывает в свои планы реформы. Напомню, что одним из подобных ключевых условий является пропорциональное распределение акций новообразованных компаний (в частности, ОГК) между нынешними акционерами энергокомпаний.
- Поступают ли предложения от иностранных инвесторов уже сейчас, в процессе реструктуризации?
- Интерес иностранных инвесторов проявляется даже сегодня, когда отрасль находится в стадии трансформации и риски объективно повышены. Этот интерес выражается не только в предложениях прямых инвестиций, но и в других формах. В частности, иностранные компании стремятся получить некоторые объекты в управление (к примеру, Северо-западную ТЭЦ). Это позволяет им освоиться в наших условиях и быть готовыми ко времени, когда риски инвестирования существенно снизятся. Могу привести другой пример: один из крупнейших акционеров РАО "ЕЭС России" - "Газпром" - действует в стратегическом альянсе со своим совладельцем - немецкой энергетической компанией E.ON. Однако, как правило, крупные прямые инвестиции на стадии трансформации отрасли требуют дополнительных гарантий инвесторам. Эта проблема характерна для многих стран с переходной экономикой. Поэтому, если будет принят и запущен механизм гарантирования инвестиций в наращивание мощностей (в разработке которого участвует РАО "ЕЭС России"), можно рассчитывать, что иностранные инвесторы активизируются, не дожидаясь завершения реформы.
- Как Вы оцениваете приход таких инвесторов, как "Газпром", "МДМ", "Интеррос"?
- Приход инвесторов в отрасль - логичный процесс, ради которого, в частности, затевалась реформа. Вполне естественно, что новыми игроками в электроэнергетике становятся крупнейшие финансово-промышленные группы. Вопрос только в качественном содержании инвестиций. Пока они носят характер обозначения инвесторами своего места в отрасли. Со временем характер инвестиций начнет меняться: они будут способствовать модернизации электроэнергетики. Сейчас эта функция еще не выражена в масштабе отрасли: воспроизводство основных фондов осуществляется главным образом из собственных средств и централизованных источников (прежде всего речь идет о централизованных инвестиционных средствах РАО "ЕЭС России"). Доля же заемных средств, прямых инвестиций и акционерного капитала невелика.
- Если вопрос по ОГК решится благополучно, могут ли появиться еще какие-нибудь "подводные камни"?
- Споры могут возникнуть вокруг вопросов, так или иначе связанных с контролем над другими энергетическими активами. Скажем, можно ожидать роста привлекательности для частного бизнеса таких сфер, как распределительные сети и сбыт. Поэтому не исключено, что через какое-то время активизируется критика существующей концепции реформирования инфраструктуры. Скорее всего, она будет вуалироваться в средствах массовой информации концептуальными идеями "о реформе вообще", но, по сути, такие противоречия будут отражать борьбу за сферы контроля в бизнесе. Борьба за сферы влияния - нормальная бизнес-логика в каком-то смысле, вопрос только в том, что при этом не следует переступать определенной грани.
- Каковы, по Вашему мнению, будут экономические последствия завершения реформирования российской электроэнергетики?
- О первом важнейшем следствии уже говорилось - это активизация инвестиционного процесса, которая даст импульс позитивным структурным изменениям в отрасли, прежде всего замещению выбывающих мощностей более экономически и технологически эффективными объектами. В результате развития конкурентного рынка возрастает эффективность оперативно-диспетчерского управления энергосистемой, планирования режимов, увеличивается надежность энергоснабжения, оптимизируется загрузка мощностей, что снижает общесистемные затраты. Это о том, что касается эффекта от реформы для самой электроэнергетики. Однако новая модель электроэнергетики будет способствовать структурным сдвигам и в других отраслях. Новые условия будут стимулировать развитие энергосберегающих технологий, что повысит инвестиционную привлекательность отраслей с высокой степенью переработки (у них, как правило, ниже удельная энергоемкость на единицу стоимости продукции). Наконец, очевиден стимулирующий эффект для развития "смежных" отраслей: поставщиков топлива, предприятий энергетического машиностроения, энергоемких производств, научно-проектных организаций. Их заинтересованность в переменах очевидна уже сегодня, лучшее свидетельство тому - активное внедрение представителей этих сфер бизнеса в электроэнергетику. А если крупнейшие инвесторы сегодня готовы выкладывать огромные деньги за активы отрасли - это ведь как-то говорит о ее перспективах.
