Андрей Бунич: `Реформы не должны хотя бы раздражать`Назад
Андрей Бунич: `Реформы не должны хотя бы раздражать`
Праздник со слезами на глазах - примерно так можно охарактеризовать скромно отмеченный недавно юбилей: десятилетие перестройки. Слово "перестройка" уже давно вышло из употребления, а итоги минувших 10 лет повергли в изумление даже самих отцов реформ. Впрочем, эта круглая дата ознаменовалась не только общефилософскими размышлениями о судьбах России, но и принятием вполне конкретной экономической программы развития страны на 1995-1997 годы, получившей историческое название "трехлетка". Прокомментировать этот документ, а также дать свою оценку минувшему десятилетию мы попросили независимого эксперта, генерального директора Международного фонда "Содействие предпринимательству" Андрея БУНИЧА.
- Андрей Павлович, почему, на ваш взгляд, правительство выступило с новой экономической программой? Разделяете ли вы точку зрения многих экспертов, которые считают ее появление началом либо предвыборной борьбы, либо кампании против выборов 1996 года как таковых?
- Появление какой-либо программы, в том числе и последней, не стоит воспринимать как экстраординарное событие. Особенно в нашей стране. Сколько я себя помню, столько помню разные проекты: и не только "до 1997-го", но и "до 2000 года". Менталитет российских лидеров был и остается номенклатурно-советским, а потому они не мыслят собственную деятельность без программ, даже заведомо невыполнимых. Просто раньше сверяли курс с Лениным и Марксом, а теперь - с Фридманом и Кейнсом. Раньше твердо следовали линии Ильича, сегодня - Международного валютного фонда. Что же касается политической конъюнктуры, которая предопределила появление так называемой среднесрочной программы, то это отдельная тема, которой мы еще коснемся. Пока же я могу сказать, что нынешнему руководству выборы однозначно не нужны.
- Проводя аналогии между курсом "на Ильича" и "на МВФ", не следует забывать, что последний в отличие от первого дает нам реальные деньги.
- Для меня как экономиста - это дикость, что чужие деньги можно включать в собственный бюджет, поставить в прямую от них зависимость жизнь целой страны. Я изучал экономику многих стран, в том число и развивающихся, и могу утверждать: такая экономическая политика является редкостью даже для них. Бюджет - это святое и для обычной семьи. Разве может она планировать свою жизнь, рассчитывая, к примеру, на деньги соседей? Ведь они могут их дать, а могут и не дать. Словом, это абсурд даже на бытовом уровне. Нельзя забывать и о том, что стране не просто дают деньги - кредиты предоставляют на жестких и отнюдь не выгодных для нас условиях.
Давайте вспомним, что такое МВФ: для чего он создавался, зачем существует? Это не благотворительная организация, озабоченная становлением национальной российской экономики. Международный валютный фонд, так же как и Всемирный банк реконструкции и развития, возникли сразу же после второй мировой войны как инструменты экономического влияния Америки (а также некоторых других стран) на мировую политику. Они стали как бы символами нового мирового экономического порядка в условиях, когда Германия и Япония были обескровлены войной.
Таким образом, страны, которые следуют рекомендациям этих организаций, помогают, в сущности, не своей экономике, а прежде всего американской. Об этом говорит тот факт, что контрольный пакет в обеих организациях принадлежит США и группе полностью контролируемых ими союзников. А Россия не может трактоваться как стратегический партнер США: у нас десятилетиями формировалась такая военная, идеологическая система, которая не может не вызывать опасений у недавних антагонистов.
И я хочу еще раз подчеркнуть: деятельность МВФ и Всемирного банка ориентирована прежде всего на страны третьего мира. Правда, парадокс заключается в том, что наша зависимость, при всех ее негативных сторонах, является еще и определенной гарантией от прихода к власти в России откровенного диктатора.
- И все же кредиты нам дают, причем под низкие проценты.
- Что ж, проценты действительно низкие. Но при этом нельзя забывать о том, что к "выгодным" кредитам прикладывается четкий меморандум, трактующий жесткие обязательства, которые мы обязаны соблюдать, если хотим получить деньги. И эти обязательства далеко не всегда нам выгодны. Не случайно прежнее руководство внешнеэкономических ведомств десятки лет избегало пользоваться кредитами этих международных организаций.
Если мы проанализируем, как развивалась экономика в цивилизованных западных странах, то обнаружим, что процветания добились как раз те из них, кто ориентировался на собственные ресурсы, вел активную протекционистскую политику по отношению к своим предпринимателям, и, в первую очередь, товаропроизводителям.
- Когда, на ваш взгляд, у нас был упущен тот момент, когда разумная протекционистская политика могла бы предотвратить крах отечественного производства?
- Если бы мы лет пять назад последовали жесткому курсу, скажем, по южнокорейскому варианту, это было бы, пожалуй, неправильно. Ведь в нашей экономике тогда существовало множество монополий, которые имели хорошие доходы не потому, что производили конкурентоспособную продукцию, а лишь благодаря своему исключительному положению.
Поэтому надо было нарушить их безмятежное состояние, допустить к нашему потребителю продукцию из-за рубежа - одним словом, дать монополистам "повертеться на сковородке". Так поступали, кстати, многие страны, которые на некоторое время открывали свой рынок, а после того, как их товаропроизводители получали необходимый "импульс", снова закрывали. Главное - не упустить момент, когда начнется полное замещение своих товаров иностранными. У нас же в стране, как всегда, дело было сделано только наполовину.
- Но ведь наши таможенные пошлины всегда были довольно высокими, а значит, не способствующими засилью на отечественном рынке иностранных товаров.
- Верно, пошлины никогда не были низкими. Но при этом существовало столько льгот, что для многих коммерсантов пошлин как бы не было вовсе. А благодаря такой "системе" обогащалось чиновничество.
- Был ли неизбежным именно такой сценарий экономической реформы в России, когда ее стратегию и тактику фактически определяли чиновники, а важнейший этап - приватизация - был проведен в интересах номенклатуры?
- "Иначе и быть не могло", - такова главная теория радикалов-реформаторов "первой волны". Суть ее сводится к тому, что если бы чиновничество, оказавшееся ближе всех к собственности, не взяло ее в свои руки, то формирование класса собственников затянулось бы на долгие годы. На мой взгляд, это циничная теория, подтверждающая тот печальный факт, что люди, оказавшиеся у власти в наиболее ответственный момент, расписались в собственном бессилии.
О какой реформе вообще можно вести речь, если бывшая госсобственность перешла к бывшим же партийным и хозяйственным руководителям? Конечно, всеобщее благоденствие и справедливость существуют только в произведениях Кампанеллы. Но государство должно определять главный вектор реформ, который не должен, по меньшей мере, вызывать раздражения у основной массы населения страны. В 1992 году была возможность не допустить растаскивания собственности, причем в особо крупных размерах, теми, кто оказался к ней ближе всех остальных.
Кстати, уступки "обкомовцам" и "красным директорам" не оправдали надежд, что из чувства благодарности они перейдут полностью на сторону Гайдара - ведь именно они в конце концов его и "съели". Если бы Гайдар сумел создать настоящую, а не номенклатурную базу приватизации, он несомненно вошел бы в историю как реформатор. А совершившийся раздел собственности, который привел к такой невиданной поляризации общества, можно сравнить с гнойником. Если он лопнет, будет страшный социальный взрыв, следствием которого станет "стихийная национализация".
Интересно, что нынешняя социальная структура в России напоминает иранскую: там примерно 1 процент населения - богатые, 10 процентов - среднеобеспеченные люди, а 89 процентов - бедняки. В то же время в США 20 процентов населения - настоящие богачи, 20 процентов - бедные, а остальные - средний класс, имеющий хорошие доходы. Таково развитое общество.
В России сегодня большая часть граждан чувствуют себя "чужими на этом празднике жизни". Символично и то, что высшее руководство страны ссылается уже не на опыт Америки или Швеции, а на опыт Узбекистана...
- Андрей Павлович, вы являетесь специалистом по теневой экономике. Можно ли утверждать, что экономическая структура, которая сейчас существует в России, выросла из "теневой социалистической экономики"?
- Действительно, современная экономическая система частично сформировалась из невидимой части айсберга, именовавшегося социалистической экономикой СССР. По ходу реформ были оформлены незаконные, теневые, по прежним меркам, хозяйственные отношения. В какой-то, степени эта легализация была необходима.
Но теневая экономика - понятие гораздо более широкое. Оно включает в себя и такие сферы деятельности, которые не могут стать законными ни при какой экономической системе: например, наркобизнес, проституция и т.п. Так что следует различать объективно необходимую для нормально функционирующей рыночной экономики легализацию отдельных теневых хозяйственных отношений и ничем не оправданное расширение "поля" незаконной, нелегальной деятельности.
Кроме этого, произошла смычка бюрократического чиновничьего аппарата с криминальными (уже по нынешним понятиям) структурами. Не случайно в руководстве крупных акционерных обществ, в депутатских собраниях рука об руку сидят бывшие партийные деятели, директора предприятий и ранее судимые авторитеты криминального мира. Таково, увы, знамение времени. Многие теневики - вовсе не выходцы из какого-то другого мира. Они просто формализовали свой прежний статус.
- Сегодня говорят о том, что преодолеть экономический кризис возможно лишь в условиях политической стабильности. При этом подразумевается, что дестабилизируют общество в первую очередь выборы. А это "вредно" для экономики, долгосрочных инвестиций. Как вы относитесь к подобной точке зрения?
- По этой теории получается, что соблюдение Конституции, проведение демократических выборов отпугивает потенциальных инвесторов - как иностранных, так и собственных. Якобы они будут иметь дело с властями только в том случае, если эти власти (неважно, какие) останутся "у руля" на максимально долгий срок. Кроме как абсурдными, эти рассуждения не назовешь.
Гарантией долгосрочных инвестиций является не очередной "туркмен-баши", а существование в стране незыблемой демократической системы. К тому же вспомните, как о безальтернативности существующей власти мы слышали, например, из уст Горбачева. Да и почему народ должен после "плохого" выбрать "еще худшего"? Повторяю, только тогда, когда будет гарантировано проведение действительно демократических выборов в узаконенные Конституцией сроки, можно рассчитывать на зарождение доверия к государству. В том числе и со стороны тех, кто способен инвестировать его экономику.
Беседу пела Татьяна Помелова
12.05.1995
"Московская Правда"
http://bunich.ru/article/index.php?id=13
