В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Интервью Муху Алиева радиостанции `Эхо Москвы`, 27.12.2006 Назад
Интервью Муху Алиева радиостанции `Эхо Москвы`, 27.12.2006
А. ВЕНЕДИКТОВ: Добрый день. Я только что вернулся из Азербайджана, брал интервью у президента. У меня неделя президентов Алиевых. Когда я обсуждал с Ильхамом Алиевым постановление правительства, которое ликвидирует возможность мигрантов работать на рынках, он спросил: "А у вас в Москве азербайджанца от дагестанца отличают?" Я сказал - нет. "Как вы будете решать этот вопрос?" - последовал вопрос. Муху Гимбатович, в связи с тем, что в некоторых городах нарастает волна настроений "понаехали тут", возникают ли определенные проблемы или нет? Как Вы знаете, в Москве, в Санкт-Петербурге работает очень много дагестанцев, российских граждан. Вы говорили с Путиным об этом?

М. АЛИЕВ: С Путиным на эту тему у нас разговора не было. Конечно, проблема есть, и в ряде случаев эта проблема не связана с кавказцами, которые здесь торгуют на рынках. Нередко проблемы создаются из-за определенного стереотипа предубеждений по отношению к приезжим, которые, не нарушая закона, делают то, что умеют делать. Но есть и иные примеры, когда приезжими не соблюдается закон, когда они не считаются с традициями, укладом жизни тех регионов, куда приехали жить и работать. Именно такие примеры, к сожалению, становятся почвой для негативных настроений.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как из этого выходить? Вы как президент Дагестана каким образом можете найти какой-то механизм?

М. АЛИЕВ: Я думаю, выход понятен: не надо усложнять простые вещи и не надо упрощать сложные вещи, чтобы отделять зерна от плевел. Строгое соблюдение рамок закона всеми и следование этому подходу со стороны ответственных структур позволит спокойно работать всем гражданам нашей страны в любом ее регионе.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Муху Гимбатович, сколько, по вашим сведениям, жителей Дагестана сейчас работают за пределами республики?

М. АЛИЕВ: Абсолютно точной статистики нет, но где-то 6 тыс. человек в год уезжает из Дагестана, главным образом, в поисках работы.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Они уезжают с целью вернуться, простите, или остаться там навсегда?

М. АЛИЕВ: В Дагестане высокий прирост населения, где-то в пределах 30-35 тыс. человек в год. Ежегодно мы должны трудоустраивать около 10 тысяч человек. Мы не можем пока решить эту проблему, и около 5-6 тысяч человек уезжает из республики в поисках работы. Люди уезжают, но особенность не только дагестанцев, но и кавказцев в том, что рано или поздно они возвращаются.

С. ДОРЕНКО: Я знаю об очень сложной схеме власти в Дагестане с учетом многонациональности региона. Как у вас будут выбираться органы власти? Обычное голосование вряд ли позволит сохранить некий баланс в этой сфере.

М. АЛИЕВ: В Дагестане живут более 30 коренных народов, поэтому мы всегда придавали большое значение этническому балансу в органах власти, он в какой-то мере является основой и общественно-политической стабильности. Поэтому при разработке законов о выборах в парламент или выборах в муниципальные органы власти, там, где смешанный состав населения, всегда стояла проблема, как обеспечить их представительство в органах власти. Нам до сих пор это удавалось сделать, наши законы очень серьезно отличались от тех законов, которые принимались на территории других субъектов РФ. Москва, администрация президента, ЦИК с пониманием относились к этому непростому вопросу. Выборы проводились по национально-территориальным округам, и нам удавалось обеспечить необходимое представительство. И легитимность парламента во многом зависит не только от того, что в него войдут профессионально подготовленные люди, но и от того, как будет обеспечено представительство народов. Поэтому мы впервые в этом году, поскольку не можем уходить от требований федерального законодательства, проводим выборы по пропорциональной системе.

С. ДОРЕНКО: Вообще, система квотирования, которая нам известна по Ливану, уникальная, абсолютно отточенная, при том она не вчера создана, что очень важно. Она десятилетиями оттачивалась, каждый народ, каждый этнос знает, на что он может претендовать абсолютно точно. Может ли эта система рухнуть?

М. АЛИЕВ: Ничего не рухнет. Система квотирования была у нас при проведении выборов в действующий ныне парламент. Есть такой закон о коренных малочисленных народах России, который позволяет квотировать те или иные округа за населением, за народностью, небольшой по численности. Но сейчас соответствующая статья из этого закона изъята, и никаких квот нет, поэтому перед нами стояла очень серьезная задача, как обеспечить представительство территорий и представительство народов без квот. И тот закон, который мы приняли, если мы согласованно будем его реализовывать, позволяет так же обеспечить представительство по пропорциональной системе.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как, Муху Гимбатович, как? Есть список, условно говоря, КПРФ, будет список "ЕР", "Справедливой России", будет ЛДПР, будет "Яблоко", иные федеральные партии. Они набирают некий процент голосов и проходят в парламент.

М. АЛИЕВ: Конечно, сложности, связанные с конкурентной борьбой, о которых вы говорите, будут. Но они будут, если руководствоваться только конкурентной борьбой и не считаться с тем, что все партии должны быть не только конкурентами в отношении друг к другу. Но все они, вместе взятые, отвечают за политическую, общественно-политическую стабильность в республике, - только при наличии этой установки можно говорить о их политической зрелости. Но если их главная задача сводится к тому, чтобы обеспечить только наличие своего флажка в парламенте, тогда, конечно, могут быть нарушения и отклонения. Поэтому мы работаем и будем работать со всеми этими партиями, чтобы наряду с естественным, нормальным процессом конкуренции партий было и сотрудничество их между собой, с органами власти, позволяющее обеспечить это представительство.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Простите, а есть сейчас такое понимание, оно есть, вы его находите? В той же "ЕР"?

М. АЛИЕВ: У "ЕР" и у некоторых других партий это понимание есть. Отмечу, что из 52 районов и городов Дагестана только 14 являются смешанными по составу населения, поэтому в большинстве случаев этой проблемы нет: кто бы ни конкурировал, там живет один народ, одна народность: или аварцы, или даргинцы, или лезгины, или кумыки, или табасаранцы.
Если там, где смешанный состав населения, - например, Хасавюрте город, Хасавюрт район, Кизляр город, Кизляр район, Карабудахкент, Махачкала и другие, - будут сотрудничать партии в каком-то смысле - мы же не говорим о директиве избрать какого-то конкретного человека - можно регулировать этот процесс представительства при составлении головных списков. И если избиратели увидят, что партия мононациональная или в этих списках, даже в головных, представители только одного народа, это уже вызовет определенное недоверие. А если мы увидим, что партии не захотят вообще сотрудничать, это тоже вызовет комментарии не в их пользу.

С. ДОРЕНКО: Но есть некое общественное согласие. Я хочу обратить внимание наших слушателей, сейчас, когда очень много разговоров о квотировании, что квотирование ведется в Дагестане десятилетиями в пользу меньшинств именно для того, чтобы обеспечить представительство меньшинств, понимаете? Не квотирование в пользу большинства, а квотирование для того, чтобы обеспечить представительство меньшинств, обеспечить таким образом мир в республике. В исполнительной власти этот подход останется?

М. АЛИЕВ: В исполнительной власти такой подход легче сохранить, поскольку это не выборы, решение принимает конкретный человек. При формировании правительства я, например, взял за основу главный критерий- профессионализм, но вместе с тем я, понимая, что обеспечить представительство всех народов невозможно, максимально учитывал необходимость оптимального баланса. А когда идут выборы, голосует народ, борются партии, эту задачу решить сложнее, но, повторяю, в том случае, если во главу угла руководители партий будут ставить конкуренцию как таковую, а не общенациональные интересы. Думаю, что наши руководители партий это понимают и мыслят государственно. Иной подход может привести к формированию такого парламента, который не будет стабилизирующим фактором в республике. Но очень важно, чтобы парламент был при всех обстоятельствах таким органом, который погашал любые страсти, умел принимать взвешенные решения в интересах народа. Нам до сих пор это удавалось, я надеюсь, что так будет и дальше.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я напоминаю, что в прямом эфире "Эха Москвы" Муху Алиев, президент Дагестана. Как там наш друг Сулейман Керимов, какие у вас последние сведения?

М. АЛИЕВ: Он чувствует себя хорошо, уже ходит, думаю, что мы скоро его увидим.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Надеетесь ли вы, что он как член фракции ЛДПР поможет во время мартовских выборов в республике организовать то, о чем вы говорили, рассчитываете ли вы, что он и в республике будет работать, а не только в Москве и в федеральном парламенте? Инвестирует ли он республику?

М. АЛИЕВ: У меня были с ним встречи, думаю, что он активнее будет проявлять себя в республике и как предприниматель, как инвестор, возможно, и как политик.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я хочу несколько вопросов задать от наших слушателей. Мелкий бизнесмен Борис Абрамович задает вам вопрос - господин Президент, как вы относитесь к предложению господина Жириновского преобразовать все национальные образования внутри России в губернии, будет ли, на ваш взгляд, это способствовать единству России? Сейчас идут снова разговоры о возможности укрупнения северокавказских республик, опять возникает вопрос Чечня-Ингушетия. Как вы думаете, нужно заморозить ситуацию, не создавая новые республики, не укрупняя их, или все-таки что-то надо делать?

М. АЛИЕВ: Это, на мой взгляд, неразумное предложение, плод фантазий господина Жириновского. По крайней мере, на Кавказе в ближайшее время это невозможно и не нужно делать. На все надо смотреть с точки зрения истории и логики, с точки зрения взаимоотношений народов, республик. На Северном Кавказе опасно трогать границы, на мой взгляд. Как бы они ни сформировались, как бы они ни сложились, при всем различии отношений к ним, призывы к пересмотру, как правило, осложняют ситуацию и чреваты войной. Поэтому укрупнять те или иные территории, объединять их или нет, - это дело народов, которые там живут. Если они это хотят, как, скажем, в некоторых регионах России, замечательно. Что касается Дагестана, то позиция у нас ясная: мы не собираемся ни к кому присоединяться, мы никого не собираемся и к себе присоединять, нас вполне устраивает то, что у нас достаточно большая республика, многонациональная, живущая веками в единстве народов и знающая ему цену.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Николай из Краснодара, близкий сосед, что называется, пишет: "Здравствуйте, Муху Гимбатович, как складываются отношения с соседним Азербайджаном, проясните ситуацию со слухами о проблеме в Дербенте, это что такое?"

М. АЛИЕВ: У нас с Азербайджаном традиционно хорошие отношения, и я уверен, что дружественные отношения между руководством Дагестана и руководством Азербайджана в определенной мере позитивно влияет и на российско-азербайджанские отношения. У нас есть вопросы, связанные с приграничьем, но они типичны для многих приграничных регионов и решаемы. Некоторые лидеры национальных движений стараются порой играть на проблемах и искусственно обострять вопросы, но наша задача не в том, чтобы осложнять отношения между людьми, между народами, а в том, чтобы создавать нормальные условия жизни для всех граждан, чтобы дагестанские азербайджанцы, а их более 80 тысяч человек, чувствовали себя Россиянами, дагестанцами, задача Азербайджана- что дагестанцы, живущие там, чувствовали себя так же защищено, как и их представители в Дагестане. Их тоже в Азербайджане немало- около миллиона. Необходимо решить проблемы разделенных народов, упростить процедуру перехода границы для них, создать там условия для изучения детьми родных языков, обеспеченности соответствующими учебниками, решения кадровых вопросов. Работа в этом направлении ведется. Мы, например, обмениваемся учебниками: из Азербайджана привозим учебники на их языке, а туда отправляем свои для дагестанских детей. Правоохранительные органы работают в контакте и т.д.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я хочу задать вопрос, какие у вас личные отношения с молодым человеком под именем Рамзан Кадыров? Мы видим, читаем на лентах информационных агентств, что очень часто ваши правоохранительные органы и правоохранительные органы Чеченской республики, которые переходят административные границы, сталкиваются.

М. АЛИЕВ: Мы больше общались с отцом, сейчас больше общения с президентом Чечни. Рамзан Кадыров - председатель правительства, поэтому, естественно, контактов и общения меньше в силу специфики работы. Что касается того, что он хочет наводить порядок, это желание хорошее, но, полагаю, что наводить порядок должен каждый на своей территории.

С. ДОРЕНКО: Как геройский Ботлих чувствует себя ? Когда вы говорите - Махачкала, Дербент, я хочу вам напомнить, что у всех в России в памяти славное имя Ботлих, мы его помним с 1999 года, когда ребята просто старыми охотничьими ружьями остановили Басаева. Что сейчас там?

М. АЛИЕВ: Это правда. В первые два дня нападения боевиков на Дагестан через Цумадинский и Ботлихский район там же никого не было, действительно, они охотничьими ружьями, палками, - кто чем мог, - до подхода войск остановили нападавших. А боевики их просили пропустить, уверяя, что не имеют никаких претензий к ботлихцам. Единственно, что они требовали- беспрепятственной дороги в столицу. Поэтому ботлихцы, цумадинцы, действительно, проявили героизм.

С. ДОРЕНКО: Они что-нибудь получили от этой победы, я имею в виду, сейчас там, может, расцвел город-сад, что там изменилось?

М. АЛИЕВ: Сейчас в Ботлихе идет активное строительство: строятся школы, детские сооружения, прокладывается асфальтированная современная дорогая. В этом году будет введен газопровод, будет и военный городок недалеко от Ботлиха, - в этом году мы заканчиваем его строительство. Благодаря этому более пятисот человек, живущих там, получили рабочие места. Где-то человек 500-600, живущих там, обеспечены рабочими местами, получают хорошую зарплату, это существенное улучшение жизни для жителей района.

С. ДОРЕНКО: Спасибо за информацию. Вы знаете, я хотел, что если вы там увидите ботлихских, скажите, что мы все в России испытываем к ним огромную симпатию, привет им, они герои настоящие, спасибо Ботлиху.

М. АЛИЕВ: Обязательно передадим.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Муху Гимбатович, если бы вы знали, что интересует наших слушателей, помимо высокой политики! Я думаю, что вы догадаетесь с одного раза, три вопроса подряд на эту тему. Сергей из Томска: "Я очень люблю коньяк "Дербент", где он?". Крауче: "Когда вновь будет дагестанский коньяк?". Марина из Москвы: "Моя семья раньше очень любила кизлярский и дербентский коньяки, но в последнее время качество этих коньяков снизилось. Что делают специалисты для улучшения их качества?". Вот что интересует людей в Томске, в Москве.

М. АЛИЕВ: Чувствуется, что они к Новому году готовятся. Дагестанский коньяк как был, так и продолжает быть. У нас два очень хороших завода в Дербенте и в Кизляре, которые продолжают выпускать продукцию. И мы отгружаем ее в соответствии с заказами, которые получаем. Правда, не знаю, в эти города, наверное, не доходит, но если вы дадите адреса, мы постараемся с сюрпризом. А причина того, что в последнее время не узнают вкус нашего коньяка, связана с появлением подделок на предприятиях как в самом Дагестане, так и за его пределами. Поэтому, с одной стороны, этой проблемой занимаются правоохранительные органы, с другой- мы принимаем все меры в поддержку развития виноградарства в Дагестане. В советское время мы производили 300-350 тыс. тонн винограда. Но в этом году, кстати, зафиксирована самая рекордная за последние годы цифра - мы произвели 100 с лишним тысяч тонн винограда.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Т.е. больше, чем в три раза, меньше в смысле?

М. АЛИЕВ: Да, в три раза меньше, чем в то время. Надо развивать это производство, мы даже бюджетные деньги вкладываем в его поддержку, 2200 га виноградников ввели в этом году, а в общей сложности за последние 2-3 года - 4.5 тыс. га. И мы будем продолжать эту работу

К. БАСИЛАШВИЛИ: У меня как раз в связи с этим вопрос. Придешь на рынок, там стоят люди из разных республик, но продают почему-то испанские мандарины, заграничный товар. А что вы везете по России?

М. АЛИЕВ: Мы сегодня в России среди субъектов имеем самое большое количество поголовья крупного, мелкого рогатого скота. Ни в одном субъекте нет столько, скажем, овец и коз, сколько в Дагестане, - 4.5 млн. голов. Во время последней встречи с Юрием Михайловичем и при подписании соглашения с Москвой мы договорились, что ежемесячно в этом году примерно 200 тыс. голов свежей баранины мы будем поставлять в Москву. Коньяки наши, шампанское идут нарасхват, там вообще никакой проблемы нет. Мы производим около миллиона тонн овощей. В советское время была хорошая переработка, мы выпускали где-то 420 млн. условных банок консервов, а сейчас в 10 раз меньше - 42 млн. Нам надо идти по пути строительства перерабатывающих предприятий. При такой ситуации, когда мясо есть, а переработки нет, овощи есть, а переработки нет, дагестанцы, преодолевая всякие трудности, как и, скажем, азербайджанцы, о которых вы говорили, везут товар в Москву на рынки. Необходимо урегулировать эту ситуацию, чтобы и люди без труда и проблем сбывали востребованную продукцию, и республика получала налоги. Наша задача - вывести эти процессы из тени, вывести на цивилизованный путь.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Очень серьезных три вопроса, но тема одна. Ахмед Абдуллаев, аспирант из Санкт-Петербурга: "Всем известно, что немало представителей мусульманской молодежи в республике в силу многих объективных причин склоняется к радикальным идеям. Это часто бывает присуще молодым? В этой связи довольны ли вы пасторской ролью духовенства республики?". Александр из Москвы: "Интерфакс" приводит ваши слова о том, что вы против того, чтобы Дагестан пошел по пути исламизации, в связи с этим вопрос: что вы как президент Дагестана собираетесь предпринять для предотвращения исламизации Дагестана?". От Алексея из Москвы: "Господин Президент, в Дагестане был рост исламского фундаментализма, финансируемого Саудовской Аравией. Какая обстановка в Дагестане сейчас?". Все вопросы вокруг роста радикальных исламских идей.

М. АЛИЕВ: Думаю, что в этом году нам удалось переломить ситуацию в борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом в республике. По крайней мере, и разные опросы, которые проводили москвичи, специалисты из Южного федерального округа, а не только наши наблюдения и статистика это подтверждают. На 66% меньше стало терактов, пострадавших работников правоохранительных органов. Нам удалось в какой-то мере перевести акцент в борьбе с религиозно-политическими экстремизмом с силовых методов, которые были на первом плане, на профилактику, на предупреждение. Что касается вопросов о религии, то отмечу, что в Дагестане, с территории которого, кстати, в России получили распространение ислам, иудаизм, христианство, всегда сохранялось межконфессиональное согласие. Мы поддерживаем традиционный ислам, если говорить об исламе, и будем поддерживать, традиционный ислам. Наше духовенство внесло большой вклад в исход тех событий 1999 года, о которых мы говорили. Один пример: когда боевики объявили свое вторжение священной войной, муфтий республики надел военную форму и сказал, что никакой священной войны нет. Фундаменталисты хотели объявить священной преступную идеологию войны, и поэтому мы должны отдать должное нашему исламу, традиционному исламу. Так называемый ваххабизм, проникший в наш регион, и есть идеология войны. У нас принят закон об его запрете

А. ВЕНЕДИКТОВ: Муху Гимбатович, какова судьба селений, принявших эту идеологию, например, Чабан-Махи?

М. АЛИЕВ: Там тогда не все население было охвачено ваххабизмом, но часть более организованных, очень мобильных, сильных людей подавила большую часть населения. Села были уничтожены, по существу, сейчас там возникли новые села, и каких-либо проблем нет. Все органы государственной власти, муниципальные органы функционируют нормально. Таких проявлений нет. Что касается исламизации и радикализации молодежи, то среди ваххабистов много молодежи, в основном, это люди неустроенные, безработные, это люди, которым трудно в этой жизни, которым вовремя никто не протянул руку, чтобы сказать, как твои дела, как ты себя чувствуешь. А рядом оказался какой-то...

А. ВЕНЕДИКТОВ: Брат-ваххабит.

М. АЛИЕВ: И он говорит о тех пороках, которые, на самом деле, есть и в Дагестане, есть они и в стране. Поэтому часть молодежи попадалась на эту удочку. И профилактика экстремизма заключается в том, чтобы больше уделять внимания молодежи и создавать рабочие места, потому что республика отличается еще и тем, что средний возраст населения - 18 лет, до 18 лет - 30% населения. В структуре населения такой доли молодежи нигде нет в стране, поэтому надо больше работать с молодежью. Мы составили в разрезе каждого населенного пункта Дагестана список безработных, а их 96 тысяч человек - чтобы каждый глава муниципального образования отчитывался в конце каждого года, сколько он создал рабочих мест, кому помог.

С. ДОРЕНКО: Муху Гимбатович, давайте обратимся все-таки к причинам, а не к следствиям и способам. На мой взгляд, рушится адат, некий обычный порядок жизни, и этого не остановите даже вы, потому что современность размывает традиционные адаты, кланы. И люди, лишенные старого понятийного поля, этого адата, переходят, в общество, которое расслаивается, в нем довлеет коррупция, каждый за себя и т.д. И конечно, отсюда ваххабизм как ответ на эту гнетущую коррупцию, на право ходить по головам, отсюда ваххабизм как некая организующая структура, некое смысловое поле, где все братья, где все друг другу помогают. Значит, надо создавать новое смысловое поле, ведь вы не вернете адат, вы не вернете тейпового клана. Ведь мальчики в Нальчике, - в Нальчике, не у вас, - мальчики бегали с автоматами во время последнего так называемого восстания этих боевиков, дети бегали с автоматами именно потому, что они не устроены, именно потому, что нет смыслового поля, нет чувства солидарности, нет чувства нужности родине, смысл их жизни непонятен им.

М. АЛИЕВ: Это большой и сложный вопрос. Есть вещи, которые мы с вами не в состоянии остановить. Это, скажем, глобализационные процессы, которые митингами не остановишь.
С. ДОРЕНКО: Извините, Муху Гимбатович, знаете, какой один из ответов? Тоталитаризм.

М. АЛИЕВ: Может быть, глобализм в каком-то виде, в смысле навязывания идеологии или ценностей одной страны, Европы или Америки, можно и как тоталитаризм преподнести. Я считаю, что глобализация не должна быть сопряжена с навязыванием чужого образа жизни. Народов много, культур много, разных цивилизаций, поэтому, с одной стороны, есть вещи неизбежные, - технический прогресс, скажем. Но плохо, когда процессы глобализации вытесняют культуру народов, языки, традиции, то, чем жили, и чем отличается один народ от другого. Мне импонирует пример японцев, которые органично входят в глобализационные процессы, сохраняя одновременно свою культуру, свои традиции. И в России, и в Дагестане, и в любом регионе надо, во-первых, идти по такому общему пути, по которому идет человечество, но, с другой стороны, сохранять свою самобытность. Я как раз вчера говорил об этом в своем выступлении на Госсовете, посвященном вопросам традиционной народной культуры. Покушение на ценности культуры вызывает очень большой взрыв и религиозных чувств, и национальных, вызывая разговоры о конфликте цивилизаций. Поэтому, с одной стороны, я считаю, что все хорошее, что было и есть в нашей культуре, традициях, традиционной народной культуре, это все надо сохранить. Например, у нас более 30 народов, мы на 14 языках каждый день издаем газеты, журналы, школьные учебники на этих языках. Помимо того, что человек должен знать, допустим, английский язык, он должен знать, и родной язык, если он аварец, даргинец, например, и знать русский язык как язык межнационального общения. И мы должны создать условия для знания и функционирования этих языков.

К. БАСИЛАШВИЛИ: А может, еще и основы религии преподавать в школе, сейчас об этом тоже говорят.

М. АЛИЕВ: Я считаю, что нельзя этого делать. Тут уже звучал вопрос об исламизации. При всем уважительном отношении к исламу в Дагестане, который мы поддерживали и будем поддерживать, подчеркиваю, что Дагестан - это светская республика, она не может идти по пути исламизации. И те люди, которые задают эти вопросы, не могут или не хотят видеть опасности такой постановки проблемы. Это так или иначе - дорога в сторону от России, от светского государства. Поэтому считаю, что религию и весь потенциал религии надо использовать в интересах или в целях воспитания людей, нравственного совершенствования личности. Но не представители религии должны назначать людей на руководящие должности, не они должны в учебных заведениях вести занятия. Я понимаю, когда речь идет об изучении основ мировых религий, но не изучение религии в светских учебных заведениях. Такие предложения звучат и на федеральном уровне, но я считаю их неоправданными

А. ВЕНЕДИКТОВ: Муху Гимбатович, один вопрос, который, может быть, не касается территории Дагестана, но Шахов Расул спрашивает вас про Бороздиновскую. Все-таки там жили дагестанцы, хотя это село, как я понимаю, было на территории Чечни. Там была так называемая зачистка, тем не менее, там жили ваши соплеменники, там жили дагестанцы, которые рассеяны. Предпринимает ли правительство Дагестана что-то для урегулирования этой проблемы, для помощи этим людям, поднимали ли вы в Москве в МВД этот вопрос?

М. АЛИЕВ: Здесь нередко можно услышать, что мы никаких мер не принимаем. Это, наверное, оттого, что мы мало говорим, не объясняем, и люди не знают, скорей всего, что с самого начала возникновения этой проблемы мы самое деятельное, активное участие принимали в судьбе этих людей и продолжаем сегодня принимать. Но многие вопросы находятся в правовой компетенции федерального центра и Чечни.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы с Алхановым говорили же, наверное?

М. АЛИЕВ: Говорили, конечно. В чем основные проблемы? Жители Шелковского района Чечни, дагестанцы, говорят: мы там жить не будем, выделяйте нам земельный участок на территории Дагестана, мы хотим здесь построить свое село и здесь жить. Их можно понять по-человечески, но надо же понимать и другое - нет такой земли, чтобы, например, в той черте, о которой они говорят, переселить село. На указываемых ими территориях нет земли кладбища расширить, не то что село целиком расположить. Мы им это объясняем. С другой стороны, мы делаем также все для того, чтобы они могли где-то устроиться не всем селом вместе, а где-то там, где живут родственники, приятели их, там они устроились. И кстати сказать, сотня семей их уже устроена, в том же Кизилюртовском районе, в том же Кизлярском районе и в некоторых других. Но часть людей остается. Поэтому наша позиция такая: во-первых, сделать все возможное, чтобы они хотя бы таким образом могли найти себе пристанище. Второе - с самого начала и до сих пор мы продолжаем и с министерством обороны, и с руководителями правоохранительных органов расследовать исчезновение людей, 11 человек, до сих пор неизвестна их судьба и нет внятного ответа. Это другой, не менее важный вопрос. Поэтому мы будем принимать участие и дальше в решении этих проблем и делать то, что от нас зависит. Но к глубокому сожалению, не все зависит от республики.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я напоминаю, что в прямом эфире "Эха Москвы" был Муху Алиев, президент Дагестана. Сергей Доренко и Ксения Басилашвили вместе со мной вели это интервью, хочу две реплики. Мы получили два адреса, один из Санкт-Петербурга, другой из Томска, обязательство президента по коньяку должно быть, по-моему, выполнено. И закончу я репликой Марины, которая прислала - спасибо за интересное интервью, обожаю Расула Гамзатова. Счастливого Нового года вам.





"Эхо Москвы"
27 декабря 2006 г.
http://www.president.e-dag.ru/index.php?showfile=1&fid=109&p=documents&categ=7

Док. 328816
Перв. публик.: 27.12.06
Последн. ред.: 29.06.07
Число обращений: 527

  • Алиев Муху Гимбатович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``