- Я выходил одним из последних. Офицеры из "Альфы" сказали мне: "Иди к Руцкому, скажи - не надо больше крови".
С.С.Говорухин беседовал со мною сразу после моего возвращения из небытия. В этой части своего блестящего интервью он несколько неточен. На самом деле, выходя в числе самых последних депутатов из Белого Дома, уже на ступеньках я спросил: "А где Руцкой и Хасбулатов?". Их не было среди нас. Тогда я решил вернуться в расстрелянное и горящее здание. Нашел Хасбулатова в его кабинете. Переговорив с ним и подготовив к достойному завершению сопротивления, я пошел к и.о. президента и моему товарищу Александру Руцкому. Убедив его в необходимости переговоров с офицерами "Альфы", я вышел в наполненный осколками стекла и дымом холл 5-го этажа - примерно там, где сегодня проходят члены Правительства на свои заседания.
И вот мы шли навстречу друг другу - офицер из "Альфы" в почти космическом скафандре с оружием на взводе и - я, член Верховного Совета России, с депутатской книжкой в поднятой руке и словами: "Офицер! Не стреляйте. Я депутат Румянцев и иду к вам от Александра Руцкого". Сблизились. Выяснилоась, что это - полковник Проценко. Он вел себя очень достойно. Так было организовано - без крови - завершение сопротивления защитников Конституции в Доме Советов Российской Федерации... А слова офицеров "не надо больше крови" на самом деле были произнесены нами].
Я побежал к Руцкому. С ним были два его брата, Володя, личный телохранитель, еще несколько человек. Оружие на боевом взводе, в глазах - готовность умереть. - Скажи, Олег, как вел себя Руцкой? Вот в эти последние минуты? Скажи честно! - Ну... Мне кажется, что это были минуты... Минуты мужества". Небольшое отступление. Так же говорили и про Хасбулатова. Я опрашивал многих, например, девушек из пресс-центра, они его наблюдали постоянно. Все в один голос: вел себя мужественно, ни на минуту не потерял самообладания... Есть этому и косвенные доказательства.
Прошло две недели после событий. До сих пор никакой информации из Лефортово. Судя по августу 91-го, должны были бы показать на следующий день - маленьких, жалких, сломленных. Не показали ни одного кадра. Выводы?
А. Показывать нельзя, потому что узники могут сказать то, что не выгодно властям. Значит, пока не сломлены.
Б. Идет "обработка". Когда она будет закончена, - покажут.
В. Узники ведут себя мужественно.
Опрашивая свидетелей, я получил ответ и на мучивший меня вопрос: почему Руцкой не застрелился?
Абсолютно правильно поступил. Застрелиться было бы трусостью. То, что он знает (а знает он много), рано или поздно понадобится стране. Что бы ни случилось - обязательно понадобится.
Не уйдя из жизни, он обрек себя на пытки. Под пытками я подразумеваю не побои в камере. Это он вынесет. Тот, кто побывал в плену у душманов, - вынесет.
Настоящие пытки - это унижения, которым подвергнут его газетные и телевизионные шавки.
Продолжим.
- ... Я снова спустился вниз и вернулся к Руцкому с полковником из "Альфы". Если не ошибаюсь, полковник Проценко. Он вел себя очень прилично.
Руцкой обнял братьев. Мне сказал: "Беги завтра на Совет Федераций, скажи им правду. Умоляю, скажи всю правду. Они тебя будут слушать". Да, и еще: "Позвони жене, вот телефон. Расскажи, как все было".
В дверях показался Коржаков, начальник личной охраны Президента: "Руцкой, на выход!"
Я вернулся в зал Совета Национальностей - забыл там сумку с важными бумагами. В сумке рылся вооруженный человек. Боже мой, какое счастье, что он забрал маленький газовый пистолет! Если бы потом у меня его нашли, меня бы точно убили.
Потом мы долго стояли на улице у главного входа, под гербом. У входа дежурили два маленьких автобуса, но нас туда не сажали. Ребята из "Альфы" что-то выясняли, поглядывая на нас: Один из офицеров сказал: "Жаль ребят, я бы их лучше отвез".
Раздалась команда: "Пошли вперед!" Мы двинулись направо, в сторону ближайшего дома.
Теперь я знаю, зачем им была нужна легенда о снайперах из Белого дома. Чтобы оправдать мясорубку, которую они устроили во дворах и подъездах.
Мы подошли к дому, альфовцы отстали от нас. Из подъезда выскочил омоновец (или милиционер) с автоматом и заорал: "Ложись, сука!" Меня втолкнули в подъезд. Пьяная харя схватила меня за бороду: "Иди сюда, жидовская морда!" Трижды ударил меня лицом о колено. Потом меня обшмонали. Денег не было, забрали маленькое радио "Сони". Несколько раз ударили по корпусу, по почкам. Подъезд был сквозной, меня вытолкнули к выходу. Какой-то офицер (по-моему, это был офицер) шепнул мне: "Во дворе стреляют, бегите вон к тому подъезду!" Мы побежали к этому подъезду. Со мной рядом был художник, мы познакомились, когда выходили из Белого дома. Помню, он говорил мне: "Олег Германович, если останемся живы, я должен написать ваш портрет".
Вбегаем мы с этим художником в подъезд, а там та же картина, тот же ад, только другой круг. Омоновцы бьют двух почему-то раздетых до пояса мальчишек. Совсем мальчишки, лет по семнадцать, не больше, - защитники Белого дома. Одного так ударили автоматом по ребрам, что хруст костей был слышен:
Меня хватают и бьют несколько раз по яйцам.
Я потом неделю кровью мочился, а в это время Починок объявил прессе, что я к нему за материальной помощью обратился. (С.Г. - Александр Починок - один из тех депутатов, кто первым убежал из Белого дома, услышав, что перебежчикам обеспечено тепленькое местечко. Починок сразу получил пост заместителя министра финансов. Сейчас, кажется, собирается баллотироваться в новый парламент.)
Прикладами нас вытолкали на улицу, во двор. Во дворе действительно стреляли. Не понятно в кого, но слышны одиночные выстрелы. И тут мой художник побежал. Петляя, как заяц, побежал в глубь двора. Опять раздались выстрелы в той стороне, куда он побежал. У меня тоже было желание побежать. Но я подавил его, подумал - убьют.
Передо мной возник омоновец. Передернул затвор. Представь ситуацию: пьяный человек с автоматом, глаза, в которых нет ничего человеческого, у ног его, чуть сбоку, лежит чей-то труп. "Все, сука, прощайся с жизнью!" - сказал он, подходя ко мне. Два раза плюнул мне в лицо. Заорал: "Поворачивайся!" Я повернулся к нему спиной. "На колени!" И - очередь над головой...
Я лежал, не было сил встать. Видел краем глаза: из "моего" подъезда вышел депутат Шашвиашвили; его сбили с ног и стали пинать сапогами. Вышел депутат фахрутдинов. Как будто с заседания г- с портфелем, в галстуке. К нему подскочили омоновцы. Фахрутдинов важно: "Я - депутат независимой республики Татарстан!" - " Ах, ты татарва!..." И со всей силой - прикладом в голову... (Фахрутдинов сейчас в больнице, в очень тяжелом состоянии.)
Пока били Фахрутдинова, я встал. И побежал - будь, что будет. Вбежал в подъезд, стал звонить во все квартиры подряд. Никто не пускает. В квартирах - люди; слышен лай собак, но никто не пускает.
- Олег, а что отвечали, интересно?
- По-разному. Я: "Пустите! Нас перестреляют, я - депутат Румянцев!" А мне: "Их.. с тобой!", "Так вам и надо!", "У меня дети..."
Я перебежал в другой подъезд. Там, на ступеньках, сидели Сажи Умалатова, избитый Шашвиашвили, депутат Саенко и еще какая-то женщина пожилая. Сидим. Входит молодчик. Коротко стриженный, в кроссовках. Пахнет от него водкой и кровью. Посмотрел на нас и ушел.
"Ребята, это наводчик!" - "Уходим".
Мы разделились. Я пошел с этой пожилой женщиной, взяв ее под руку. Шашвиашвили, Саенко и Умалатова образовали другую группу. Что ты улыбаешься?
- Как в фильмах про подполье...
- Да, фашизм. Настоящий, стопроцентный. Ну, дальше. Идем мы с этой женщиной, а уже темно... И вдруг я вижу - в глубине двора стоит банда. Такие же, как тот парень, наводчик, - стриженые, в кроссовках...
-"Бультерьеры".
- Кто?
Я объяснил Олегу, кто такие "бультерьеры". Бойцы мафии. Боевые отряды криминальных структур.
- Вот тут я физически почувствовал - это смерть. Раздался голос из темноты: "Стой! Иди сюда, падла!" Смешок. И опять голос: "Ползи!"
Мы, не сговариваясь, бросились в кусты. Выстрел. Влетели в подъезд, взбежали на второй этаж, позвонили в первую дверь. Она сразу открылась. На пороге - женщина. "Я - депутат Румянцев". - "Мы вас знаем. Входите".
Однокомнатная квартира, семья из трех человек. У них я и отлеживался несколько дней..."
А теперь я хочу спросить у тех, кто пугает нас фашизмом. Если это - не фашизм, то фашизм - это что такое?
Док. 332586
Опублик.: 06.07.07
Число обращений: 736
Румянцев Олег ГермановичУмалатова Сажи Зайндиновна
|
