Дмитрий Эдуардович, РАО ЕЭС пообещало своим акционерам в следующем году увеличить выплаты дивидендов в два раза - за счет сокращения издержек, доходов от продаж непрофильных активов и увеличения дивидендов от дочерних компаний. Насколько реально выполнить это обещание в следующем году, коль скоро РАО ЕЭС жалуется на нерентабельно низкие тарифы?
В принципе, финансовое положение РАО ЕЭС на данный момент вполне благополучно. Не могу сказать, что оно блестящее, но по российским меркам оно вполне благополучное. У них есть оборотные средства, у них есть традиционная прибыль. И, насколько я знаю, сегодня они должны обнародовать полугодовые финансовые результаты по международной отчетности, которые выглядят вполне прилично. Мы как раз на днях закончили анализ кредитоспособности компании и выставили ей достаточно высокий рейтинг А +. По нашей шкале, это не самая высшая, но одна их высших оценок, свидетельствующая о хорошем, устойчивом финансовом состоянии. Поэтому, по нашему мнению, по финансовой части у РАО ЕЭС все обстоит благополучно. И я думаю, что если они возьмут курс на увеличение дивидендов (а насколько я знаю, дивиденды РАО до сих пор были очень небольшими), то это вполне достижимая задача.
Впрочем, тут есть и оборотная сторона. В краткосрочной перспективе выплата дивидендов не будет большой проблемой для РАО ЕЭС. Возможно, это будет благоприятным знаком для инвесторов. Проблема здесь в средне- и долгосрочной перспективе компании. Дело в том, что у компании нет средств на модернизацию, а вопрос о модернизации стоит очень остро. А денег на эту самую модернизацию нет. И повышение тарифов, прежде всего, нужно не для того, чтобы поддержать текущую деятельность - ее можно поддерживать и месяц, и два, и год, и может быть, два года. После этого оборудование начнет выходить их строя, начнутся массовые аварии, возможно, с тяжелыми последствиями. Для того, чтобы избежать этого, нужны средства. Этих средств я не вижу. Если смотреть на несколько лет вперед, то эта перспектива достаточно туманна.
Тогда какую цель преследует менеджмент РАО ЕЭС, говоря о повышении дивидендов именно в следующем году, ведь 2003 г. - уже не за горами?
У РАО ЕЭС одна из основных целей, (может быть, это даже основная цель компании) - сделать компанию привлекательной для инвесторов, научиться привлекать деньги на модернизацию компании. В нынешних условиях это крайне сложно, потому что тарифная политика во многом не зависит от РАО ЕЭС. Здесь есть довольно большой фактор риска - неясно, как государство начнет регулировать тарифы. С другой стороны, не вполне ясны перспективы реструктуризации РАО, хотя там заданы какие-то направления, определены какие-то сроки, но никаких деталей до сих пор не известно. В этой ситуации инвесторы выжидают. Им нужно подавать какие-то положительные знаки о том, что компания привлекательна для того, чтобы ее докапитализировать. Ведь не секрет, что уровень капитализации РАО ЕЭС - просто смешной. Ведущая российская компания, а ее капитализация не соответствует никаким здравым оценкам! Я думаю, что это один из шагов по работе с инвесторами для того, чтобы повысить капитализацию, для того, чтобы открыть путь для инвестиций. Не думаю, что это будет кардинальный шаг, но, по крайней мере, это один из шажков в этом направлении.
Кроме того, РАО ЕЭС выступила за запрещение выхода крупных энергопотребителей на ФОРЭМ (Федеральный оптовый рынок электроэнергии и мощностей), вплоть до прекращения перекрестного субсидирования. Яков Уринсон, заместитель председателя правления РАО, сказал, что, пока не решена проблема перекрестного субсидирования, многие энергопотребители используют возможности рынка недобросовестно.
Сейчас в России зарождается рынок свободной электроэнергии, где цены будут формироваться свободным образом. И есть псевдорынок, этот самый ФОРЭМ. На этот уровень выходят продавцы и покупатели, и они между собой достаточно жестко закрепляют отношения "продавец-покупатель", а также условия закрепления тарифов на поставки электроэнергии. Что получается в этой ситуации? Есть некие взаимные договоренности, имеющие сложившиеся ценовые диспропорции. Они исторически так сложились - где-то предприятие получает электроэнергию по ценам, более низким, чем на свободном рынке. Но взамен этого существуют определенные договоренности о том, что кто-то платит больше. Соответственно, в этой ситуации те, кто берет с ФОРЭМ электроэнергию дешевле рыночной цены, будут заинтересованы в том, чтобы работать на ФОРЭМ. А те, кто получает ее дороже, в ситуации, когда есть свободный переток, уйдут отсюда, и система потеряет свое равновесие.
Надо переходить к свободному рынку планомерно: чтобы переходили на свободный рынок как те, кто получает дотацию за счет этого перекрестного субсидирования, так и те, кто оплачивает эту дотацию. Думаю, что речь идет об этом.
То есть, заявление Уринсона направлено на то, чтобы отрегулировать этот механизм?
Чтобы были правила перехода к рынку. А так получается, что у нас есть нерыночная часть, есть псевдорыночная часть, и, собственно, рыночная часть. Мы говорим, что оставляем псевдорыночную и нерыночную части в нетронутом виде, а параллельно открываем совершенно рыночную часть, и те, кто хочет, может свободно на него переходить. Естественно, на него перейдут только те, кому это выгодно. За счет этого нерыночные и псевдорыночные части, которые и сейчас-то функционируют не самым лучшим образом, будут просто-напросто вредными для экономики отрасли.
13 ноября 2002
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=31338
Док. 351110
Перв. публик.: 09.01.03
Последн. ред.: 09.08.07
Число обращений: 276
Гришанков Дмитрий Эдуардович
|
