Юрий Алексеевич, несмотря на безудержный рост нефтяных цен, в Минфине опасаются, что бюджетный дефицит может вернуться уже в следующем году. Таким образом, вопрос увеличения цены отсечения по нефти для Стабфонда превращается не в способ изыскания средств для финансирования приоритетных направлений и инфраструктурных проектов, а в способ избежать дефицита. Означает ли это, что благоприятный момент для модернизации и диверсификации экономики уже упущен?
Очень может быть. Я бы только не связывал это с бюджетным дефицитом или профицитом, потому что все-таки в рыночной экономике государственные средства не играют определяющей роли в модернизации экономики. Проблема здесь в другом. Действительно, у нас были достаточно благоприятные условия для проведения структурной реформы, достаточно благоприятные условия для проведения других реформ, стоявших на повестке дня. Но в итоге мы пришли к тому, что для уязвимости экономики, для устойчивости экономической системы в целом, стал критичным более высокий уровень цен на нефть. Если три года назад этим критичным уровнем был уровень $15 - $18 за баррель, то сейчас, по моим расчетам, уровень в $28 может быть критичным, этот уровень может привести к очень серьезным последствиям. Поэтому действительно можно говорить, что благоприятный момент упущен, и этот благоприятный момент в точном соответствии с тем, что раньше говорил Илларионов, вообще говоря, привел к некоторым отрицательным последствиям. То есть, слишком хорошие внешние условия привели к торможению реформ и к возникновению в российской экономике, некоторых новых ограничений, которые повышают ее уязвимость в случае падения нефтяных цен.
А как Вы оцениваете опасность появления дефицита, и является ли это опасностью? Может быть, ничего страшного в этом нет?
Никакой принципиальной разницы между 0,5% от ВВП дефицита бюджета и профицита бюджета нет. И то, и другое свидетельствует о примерной сбалансированности доходов и расходов государственного бюджета, и свидетельствует о финансовой устойчивости государства, по крайней мере, краткосрочной финансовой устойчивости государства. Поэтому ничего страшного в том, что будет какой-то небольшой дефицит бюджета, я не вижу. Более того, если профицит бюджета слишком большой, 7% - 8% от ВВП, то это свидетельствует о неэффективном использовании ресурсов. И в этой ситуации нужно не гордиться такими высокими цифрами, а снижать налоги. Я не знаю, откуда взялась информация о грядущем дефиците бюджета, для нее нет видимых оснований, если мы не снижаем НДС, ЕСН и другие налоги, откуда возьмется дефицит бюджета?
Но есть же необходимость повышать зарплаты бюджетникам, есть монетизация льгот, есть индексации.
Монетизация льгот задумывалась идеологами этого процесса как мера, снижающая бюджетные расходы, поэтому в идеале здесь должен быть обратный эффект. Если мы в процессе монетизации приходим к прямо противоположному результату, то нужно спрашивать с тех людей, которые реализуют эту реформу. Зарплаты бюджетников - я не думаю, что они будут расти темпами, существенно превышающими инфляцию, тем более, превышающими инфляцию + экономический рост. Следовательно, мы опять не получаем никакого фактора, ведущего к росту расходов бюджета по сравнения с доходами бюджета. Честно говоря, я не вижу таких факторов.
21 марта 2005
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=55830
Док. 371406
Перв. публик.: 17.04.05
Последн. ред.: 17.09.07
Число обращений: 273
Данилов Юрий Алексеевич
|
