Борис Акунин отмечает свое 50-летие выходом романа "Ф. М.". В нем Николас Фандорин, потомок Эраста Петровича, ищет рукопись Достоевского - первую версию "Преступления и наказания". Это один детектив, а другой - сочиненная "за Достоевского" рукопись, главный герой которой - сыщик Порфирий Петрович. Про "детектив в детективе" - новый этап проекта "Б. Акунин" - юбиляр Григорий Чхартишвили рассказал Леониду Парфенову.
На одной неделе - премьера фильма по "Коду да Винчи" и выход вашего двухтомника. Вы сами чем объясняете такую моду на интеллектуальный детектив в стране и в мире?
А я не считаю "Код да Винчи" интеллектуальным детективом. Родоначальник жанра интеллектуального детектива - "Имя розы" Умберто Эко. Роман, который требует от читателя некоторого усилия. А "Код да Винчи" берет единственное произведение искусства, которое известно каждому - "Мону Лизу", и все строится на этом. Вы и книги Б. Акунина в интеллектуальные детективы зачисляете?
Ну да, я к тому и клонил.
Тоже не согласен. Я ведь не строю такой "порог" или хотя бы "порожек", на котором споткнется простодушный читатель. Такую систему распознавания "свой-чужой", как в настоящем интеллектуальном детективе. Я стараюсь книжки писать так, чтобы их каждый человек мог читать. У него может оставаться ощущение, что он тут что-то "не догоняет", но зона недопонимания не может быть более десяти процентов. Лавры писателя для избранных меня-во всяком случае, в качестве Б. Акунина-не прельщают.
Мне эта разница кажется количественной, а не качественной - посложнее истории или попроще. Закон жанра: в прошлом есть какая-то загадка, я вам ее кинул, а потом мы с вами туда пойдем и узнаем тайну, как-то связанную с настоящим. Своим следованием закону жанра вы ведь пародируете "Код да Винчи"?
Конечно, пародирую. Разбрасывая по тексту всякие шарады и коды, довольно дурацкие. Вроде количества пальцев у Достоевского.
А мотив таких пародий? Вот "сейчас так носят", значит, и мне надо?
"Сейчас так носят", и меня это смешит. Новый роман-моя реакция на это массовое увлечение. У меня сначала была идея написать роман "Код Шишкина". Взять нашу "Мону Лизу", известную всем-"Утро в сосновом лесу", где мишки лазают по деревьям, и что-нибудь там накодировать.
Страшную тайну, из-за которой медведей рисовал не Шишкин, а Савицкий?
И Савицкого бы закодировал-получилось бы замечательно. Но потом решил, что мне это будет скучновато, куда продуктивнее поиграться с "Преступлением и наказанием".
А это на кого "без порожка" может быть рассчитано? На тех, кто проходил "Преступление и наказание" в 9-м классе советской школы? И с чем играетесь вы?
На самого широкого читателя. Он слышал, что Раскольников-имя-отчество не помнит-какую-то старуху за что-то убил топором. Вот и всё. А самому мне интересно, что в этом странном романе жалко не жертву, а убийцу, и мне захотелось написать детектив, где жертв много, а ни одну по-настоящему не жаль, потому что все они бяки. Еще интересно было столкнуть очень сильный, заразительный стиль Достоевского с современной речью. С разными её пластами-от аляповато-глянцевого, от которого меня с души воротит, до, допустим, наркоманского жаргона.
Вы в этом занимательном достоевоведении "для широкого читателя" что-то для себя открыли?
Не думаю, что у меня тут есть какие-нибудь открытия в области достоевоведения. Мне любопытно было силовые линии, которые я чувствую в "Преступлении и наказании", протянуть в современность. Я, например, прежде не замечал там сильного эротического заряда-такой темной, напряженной чувственности. Мне интереснее всего персонажи, которые самого Достоевского занимали во вторую и третью очередь. Не люблю Раскольникова, зеваю от Сони Мармеладовой, а вот следователь Порфирий Петрович мне безумно интересен. Достоевский про него мало сообщил, хочется больше, и Порфирий у меня главный герой. Очень интригует Свидригайлов, вкуснейший персонаж Разумихин-этакий совсем недостоевскианский солнечный персонаж, русский американец.
Но Достоевский - писатель серьезный. Это литература XIX века, ставящая главные вопросы и относящая к себе без иронии. А вы подтруниваете над Достоевским и над таким отношением к литературе. Дурацкие картинки в книжку помещаете: игра в четыре руки, Поцелуев мост...
Для меня классика жива, пока вызывает живую реакцию. Как только классика не вызывает желания спорить, шутить, пародировать её-её можно сдавать в литературный музей. Конечно, это очень индивидуально. Для меня Достоевский-писатель в высшей степени живой. А поскольку я человек литературной профессии, есть еще желание хоть как-то поиграть в то, что я-тоже немножко Достоевский. Как для скрипача поиграть на скрипке Страдивари или для чекиста пострелять из маузера Дзержинского.
А за очки господина Лебезятникова на картинке в книжке вы не одни из своих выдаете?
(Смеется). Нет, но похожи.
Вот это и есть "литература эпохи Интернета", когда на что ни кликнешь - вываливается тонна дополнительной информации, да еще с картинками-баннерами? И этот прием - оттого, что человек привык к такому "вываливанию" на него?
Отчасти да. А еще тут вопрос соотношения реальности и химеры. Для меня литература часто более настоящая штука, чем окружающая действительность. И текст в моей встроенной повести, якобы написанной Достоевским, гораздо более реалистичен, чем современная линия. Этот прием я не прячу, он выставлен наружу.
Но вал подробностей противоречит законам детектива, который требует, чтобы действие бежало. А тут, выходит, детектив уничтожается как тип повествования?
Ну как же уничтожается? У меня тут целых два детектива-"Достоевский-лайт" и современный. Поскольку двойной детектив-двойная нагрузка для финала, где по традиции жанра положено всё разжевывать и объяснять, я даже придумал особый прием: все подробности и объяснения-для тех, кто чего-то не понял или кому мало подробностей, вынес в громадное приложение к роману. Кто и так всё понял, может его не читать.
И это опять дополнительное кликанье?
Да, своего рода игра в гипертекст.
А загадка, на которую нужно ответить в Интернете, - это литературный интерактив? Мол, поиграли, читая, теперь сыграем в жизни. Это теперь будет считаться "дочитать книгу до конца"?
Давайте употребим простое русское слово "message"-в чем он здесь состоит? В игре. Я пишу чтение для досуга, мы с читателем не работаем и не учимся, мы играем. Игра особенно интересна, когда выходит за игровое поле, в данном случае-за пределы книги. Разве не занятно, когда выдумка превращается в факт, в конкретный предмет. Вот выдумал я перстень Порфирия Петровича, который то ли был, то ли нет. И вот вам, пожалуйста,-реально существующий перстень, сверкает, стоит кучу денег. Его можно посмотреть на сайте, можно выиграть, можно на палец надеть.
А что есть движитель такого сочинительства? Ну, раньше было: "не могу молчать", что еще - "и тянется рука к перу, перо - к бумаге"...
Моторчик, который внутри меня,-это боязнь двух вещей: а) соскучиться от жизни, б) что мне нечем будет заняться. Я всегда больше всего любил играть. И продолжаю это делать в уже немолодом возрасте.
Что вы понимаете под игрой? Моделирование жизни?
Да. Это когда кровь и страдания понарошку, а удовольствие и радость жизни настоящие. Принесли его домой, оказался он живой. А еще игра-это создание неких правил и постоянное их обновление. Чтобы не надоело играть. Иначе я так и писал бы, как заведенный: "Азазель-4", "Статский советник-6" и "Алмазная колесница-9". Может, читателю это и надо, но мне-нет. Скучно.
