"У вас там что, тетка Чарлея будет играть вождя?" - допрашивали Олега Ефремова на министерском "ковре", когда тот решил дать роль Ленина Калягину в программно-провокационном спектакле "Так победам". В папаше Убю - заглавной роли Александра Калягина - шут и диктатор соединились.
Альфреду Жарри было 14 лет, когда он написал "Короля Убю", вдохновляясь мыслями о ненавистном учителе при создании, так сказать, образа Убю. На премьере в парижском театре "Эвр" в рафинированную публику понеслась брань. А позже, как образно написано в программке, "из толстого брюха Папаши Убю родились и театр сюрреализма, и театр абсурда, и "театр жестокости"... а за право называться учениками Жарри боролись Борис Виан, Хулио Кортасар и Мишель де Гельдерод".
Пересказывать сюжет пьесы, не имевшей в России сценической истории, дело не самое благодарное. Причинно-следственные связи здесь сродни диалогам вроде: "Себя Венере уподобивши. - Что-что? У кого вши?" - они абсолютно алогичны. И тем не менее. Папаша Убю, вдохновленный Мамашей Убю (привет леди Макбет), убивает беспечного польского короля Венцеслава избирает себе его корону. Затем он недолго правит Польшей, шокируя окружающих, а после отправляется воевать с Россией, увязает в ее просторах, теряет войско и вскоре узнает, что польский трон занял сын покойного Венцеслава. Театр с "буквой" пьесы несколько порезвился - например, добавил сцену торговли за стратегическую высоту между папашей Убю и русским воином Михаилом Федоровичем (самую смешную) и некоего дерганого персонажа-гимназиста Альфреда (самого скучного). Но "дух" сохранил.
Ставить "Короля Убю" предложил Калягину болгарин Александр Морфов. Внятных поводов поставить "Убю" в "Et cetera", по-моему, два - театроведческо-просветительский (вряд ли кто-то еще возьмется за эту пьесу-манифест столетней давности) и личностно-актерский. Александр Калягин буквально купается в роли. Человек-"жополик" (термин, придуманный, как определение персонажей художника Олега Целкова, по сути, очень подходит к герою Калягина), не обезображенный интеллектом. Стихийное бедствие. Жестокость, замешанная на детской непосредственности и непобедимом обаянии. "Жопы", "клизмы старые" и прочие "ласковые" об" ращения сыпятся в неимоверном количестве. Пародия на всех диктаторов сразу - театральных и политических. Клад для фотографов - Калягин в шароварах, в беретке с помпочкой или летном шлеме уморителен.
Александр Морфов придумал много постановочных трюков. Снова, как и в "Дон Кихоте", использовал экран с видеоизображением (убийцы короля закалывают его экранное изображение). Закончил первый акт эффектным, в буквальном смысле воздушным, танцем висельников -повешенных польских дворян (хореограф Сергей Грицай). Придумал вставные номера вроде знакомства новоиспеченного диктатора с доселе им невиданным микрофоном для тронной речи, которое для микрофона закончилось плачевно. Но сколько-нибудь внятной идеи, ради которой стоило бы сегодня ставить "Короля Убю", режиссер так и не предложил. Эстетических пощечин общественному вкусу "Папаша Убю" не наносит - так, невинные шалости. Да и правда-матка о том, кто нами правит и какими путями добивается власти, тоже как-то не впечатляет.
Ольга Фукс
Вечерняя Москва
31.01.2002
http://www.kalyagin.ru/press/738/
