Сентенцию "Друзья познаются в беде" трудно назвать оригинальной, но история моей дружбы с Давидом Смелянским еще раз подтвердила ее точность. Мы познакомились в работе над "Игроками XXI" во МХАТе. Потом было "Чешское фото" в Ленкоме. У нас сложились хорошие деловые отношения, официальная дружба людей, которые уважают друг друга. Я уважал его профессионализм, выдержку, умение ежеминутно "держать удар", деловую сметку. У нас была такая взаимная симпатия на расстоянии. Но в один отнюдь не прекрасный день произошло несчастье - инфаркт. Выходной день, мы в Валентиновке, на даче, далеко от врачей. Что делать? Везти меня в местную больницу? Искать машину, чтобы ехать в Москву? Жена пыталась дозвониться по телефону до кого-нибудь, кто бы мог помочь. Дозвонилась до Давида Смелянского. Он среагировал моментально. Сам приехал за мной в реанимационной машине "скорой помощи".
Так я еще раз познакомился с Давидом, человеком, ставшим для меня родным и необходимым. Он пришел в "Et cetera" в тяжелый для театра период, когда ушел прежний директор, и его приход тоже был помощью. Легко, незаметно он переложил на свои плечи огромную часть организационных театральных забот. Все театральные дела, все мелочи нашего общежития, все ежедневно и ежеминутно возникающие проблемы он пропускает через себя. Я же актер, я вижу, когда человек притворяется, а когда он искренен. Я вижу, что вот директор орет, вкладывает в это максимум энергии, сил, но глаз у него холодный, кричит он для порядку, ни капельки внутренне не затрачиваясь. Давид, приходя в "Et cetera", с утра разжигает какой-то мангал. И так каждый день. Остается только удивляться неиссякаемости его энергии. Мне легко с ним работать еще и потому, что мы многое одинаково оцениваем, одинаково воспринимаем. Все театральные проекты последних лет - результат наших совместных усилий, причем часто инициатором выступает именно Давид.
Чем ближе тебе человек, тем труднее о нем говорить. Особенно когда это крупная личность. Он кажется таким защищенным, таким непробиваемо спокойным, уверенным в себе, неприступным, а я знаю, как он раним, как он открыт. В Давиде меня потрясает соединение мудрости и ранимости.
Александр Калягин
Из книги "Александр Калягин", 2002
http://www.kalyagin.ru/press/3306/
Док. 394978
Перв. публик.: 11.11.02
Последн. ред.: 11.11.07
Число обращений: 434
Калягин Александр Александрович
|
