В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Эдвард Радзинский , писатель, драматург с новой книгой `Моя театральная жизнь` Назад
Эдвард Радзинский , писатель, драматург с новой книгой `Моя театральная жизнь`
К. ЛАРИНА: 12 часов 17 минут, "Книжное казино". Здесь Ксения Ларина и Майя Пешкова

М. ПЕШКОВА: Добрый день.

К. ЛАРИНА: А в гостях у нас Эдвард Радзинский - писатель, драматург, классик отечественной литературы, истории и драматургии, и вообще, как я представила нашего гостя предыдущим гостям - учителям, классик отечественной культуры. Здравствуйте, классик.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Здравствуйте. Я должен смеяться, видимо.

К. ЛАРИНА: Ну, а куда же деваться! Итак, Эдвард Станиславович Радзинский у нас в гостях, представит он нам свою новую книжку, которую я, лично, так ждала, потому, что посмотрела цикл по телевидению и очень хотела, чтобы книжка была. Вот они есть, эта книжка, которая называется "Моя театральная жизнь". Мы сегодня ее представим вам подробнее. Издательство АСТ, напомню, издает сейчас Эдварда Радзинского. Итак, у нас сегодня в розыгрыше "Моя театральная жизнь", есть еще книги.

М. ПЕШКОВА: Да. Книга, где шапка - это Эдвард Радзинский. Тоже АСТ выпустила. И еще книга "Наполеон, жизнь после смерти", а другие книги, я полагаю, мои коллеги будут разыгрывать в исторических передачах, где не только книга о Наполеоне, а также, книга о Сталине, Распутине, весь Ваш исторический цикл мы хотели представить в нашем эфире.

К. ЛАРИНА: Про большую книгу. Ты хотела задать вопрос, поскольку Эдвард Радзинский был председателем жюри "Большой книги" в прошлом году. И он эту книгу вручил Дмитрию Быкову.

М. ПЕШКОВА: По вашему определению большой книги. Какой должна быть книга и конкурс? Эта премия, размер которой приближен к Нобелевской.

К. ЛАРИНА: А сколько там денег?

М. ПЕШКОВА: 300 тыс. первое место, 1,5 тыс. второе, нет, не 1,5 тыс., 150 тыс. - второе и 100 тыс. - третье место.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Какова литература - такая будет и премия, такая будет и книга, которая получит премию. В прошлом году получила премию биографическая книга, т.е. роман, который мог бы получить премию, его не оказалось. Там были, конечно, забавные эпизоды во время "Большой книги". Я здесь умолкаю.

К. ЛАРИНА: А в этом году вы же можете говорить?

Э. РАДЗИНСКИЙ: В этом году у меня нет времени участвовать в жюри, у меня чудовищная ситуация, у меня две пьеса репетируется, я должен сделать, я только что вернулся из Венеции, я делаю, на мой взгляд, фантастическую программу о Казанове. Это будет неопознанный герой, тот человек, который исчез в истории, про которого никто ничего не знает. Точнее, этот поток фильмов, который был фарсом, забавой, полупошлый герой такой из исчезнувшего галантного века. Все оказалось совершенно другое, включая его фантастическую фразу про французскую революцию, которая мне невероятно понравилась "повреждение нравов начинается с повреждения языка". Это тот человек, который забавно определил ситуацию в России, объяснив, что правит здесь не императрица, а палка. Это совершенно другой, огромный человек. Мне очень захотелось в реальных обстоятельствах, на фоне реальной столицы галантного века, потому, что Венеция была столицей галантного века, вместе с Парижем, все это рассказать. Еще я заканчиваю огромный роман параллельно.

К. ЛАРИНА: Роман исторический?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Да. Это, наверное, тот исторический роман, я все время говорил, что если брать последних жертв культа личности - то это я. Потому, что от Сталина я отойти не могу, он со мной. Для того, чтобы как-то закончить, поднять эту затонувшую Атлантиду, а это безумно интересно, это интереснейшие взаимоотношения, потому, что хотим мы этого или нет, это был опыт создания невозможного государства, лишенного денег, как бы лишенного всех нормальных человеческих привязанностей, т.е. к наживе, были выдвинуты идеалы и вот как этот человек, который был дитя и убийца революции, как Наполеон, как Пушкин его определял, он дитя и убийца революции. Как, кто он, что он. Это разговоры с ним будут. И я думаю, что они будут очень точные, потому, что он во мне и я постараюсь этого человека объяснить.

К. ЛАРИНА: Кстати, о театре. Почему не сделать "Беседы со Сталиным"? Все про этого человека вы знаете, так хочется его увидеть на сцене!

Э. РАДЗИНСКИЙ: Понимаете, театр - это.... Я очень люблю и очень боюсь театра. Это одна из главных причин, почему я выступаю на телевидении. Потому, что здесь ты сам за все отвечаешь, здесь это самое страшное, когда ты слышишь ложь в голосе, вот эту страшную театральность, когда ты видишь то, что самое частое, понимаешь, что этому режиссеру наплевать, ему нужно поставить, он может ставить "Фигаро" и в результате главная сцена, великий монолог Фигаро не будет, потому, что он ставит не "Фигаро", а про себя. Я от этого устал.

К. ЛАРИНА: Но вы же тоже про себя пишете и говорите со сцены, или экрана телевизора. Вы говорите про себя, через себя это пропускаете.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Я предпочитаю слышать себя, а не его.

К. ЛАРИНА: Здесь сложно, конечно. Я удивлена, потому, что человека, который имеет колоссальный театральный опыт, был период, когда вы были самым востребованным драматургом в Советском Союзе, вы говорите о том, что вы не любите театральщину и то, что режиссер говорит про себя. А куда ему деваться?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Вы точно сказали - куда ему деваться, потому, что есть закон. Пишется одна пьеса, ставится другая, а зритель смотрит третью.

К. ЛАРИНА: А там еще артисты добавляют.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Это дань свободного романа, это прелесть импровизации, вы должны на это соглашаться, если вы туда приходите. Долгое время я не был на это согласен. Мне нравилась та импровизация, которой я занимался на телевидении. Я, действительно, прихожу и про этого Казанову, я, войдя в квартиру, в которой он жил, этому дому 400 лет, там тесно от теней прошедших людей. Там жутко стоять. Там лежит плащ, который принадлежал Казанове, его купили. Вы смотрите на лепнину, на которую смотрел он. Я должен был войти и, не зная, что я буду говорить, начать говорить, только так. Иначе это будет лекция. Это и было то, что требовал Эфрос от артистов. Рождайте сейчас. Ничего не было до фразы, когда вы говорите "Здравствуйте". Вы сказали ее сейчас. И вот это ощущение "сейчас", которое самое прекрасное, оно у меня было, и я был им доволен.

К. ЛАРИНА: То есть, Эфрос - это счастливое исключение, он вас чувствовал и угадывал?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Мы были самые невозможно разные люди. И, наверное, вне театра нам было бы обоим очень скучно друг с другом.

К. ЛАРИНА: Вы не дружили?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Нет, никогда. Но, как только это начиналось, он был самым близким человеком. И сейчас, когда его нет, он остался. Он не просто для меня. Для меня он обозначение театра. Я себя ловлю на его интонациях, как он говорил артистам. И манера. Я все время, у меня жуткое ощущение, что он мной репетирует. Оно осталось. Хотя я никогда не забуду, я это описываю в этой книге, когда он прочитал "Турбазу", которую я передал Завадскому, я просто дал ему прочитать, Эфрос долго ругал пьесу. Я никогда этого не забуду. Он объяснял мне какие-то барроко, он запутался, он совершенно не понимает, о чем это. А потом сказал: "Я составил распределение. Мы же начинаем репетировать". Все равно, он уйти никуда не мог. Ни я от него, ни он от меня. Это была одинаковая нервная система. Он мог читать один в комнате, он долго показывает себе язык и плачет. Потому, что он понимал, что это дикое одиночество. Я видел, когда он читал эту пьесу. Артисты, недоумевая смотрели, почему у него влажные глаза. Кроме того, у него была удивительная вещь. Он видел даже не то, как они репетировали, а как они должны репетировать. У него репетиция - была его жизнь. Почему он так спешил? Ему предлагали театр. Ясно, не надо было брать. Всем ясно! Ему ясно! Но он не мог не брать, потому, что он не мог не репетировать. Это человек, для которого все кончалось, как Казанова, он танцует с женщиной, держа ее в объятиях, но голова его начинает вертеться, ища следующую. Он еще не заканчивает репетицию, но он уже должен быть влюблен в следующую пьесу. Вот это постоянное состояние творчества! Замечательную фразу о нем сказал Плучек. Он рассказывает: "Я с ним ехал в купе и спросил, чем он занимается. Он говорит: "Ставлю пьесу". "Да как! Вы только что закончили пьесу, постановку". Он говорит печально: "А чем же еще заниматься?"".

К. ЛАРИНА: На этом мы пока остановимся, на этих театральных воспоминаниях Эдварда Радзинского, которому остается только одно - самому поставить собственную пьесу. Вот об этом мы его спросим во второй части нашей программы.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: К "Большой книге" на секундочку вернемся для того, чтобы объявить список наших победителей и правильный ответ. Иван Бунин, Борис Пастернак, Михаил Шолохов, Иосиф Бродский и Александр Солженицын - 5 лауреатов Нобелевской премии по литературе, представляющие нашу страну. Правильно ответили Кирилл - 632, лена - 152, Нина - 771, Анна - 188, Светлана - 274, Анна - 244, Татьяна - 989, Юлия - 638, Ольга - 149 и Лена - 235. Напомню, что все наши победители получают книгу Улицкой, которая в этом году тоже претендует на звание "Большой книги", поскольку она уже есть в списке финалистов.

Сейчас у нас в гостях Эдвард Радзинский. Мы разыгрываем книжки Эдварда Станиславовича, которые вышли в издательстве АСТ. Среди сегодняшних лотов - "Моя театральная жизнь", а также "Драматург Радзинский" и еще у нас есть...

М. ПЕШКОВА: "Наполеон. Жизнь после смерти".

К. ЛАРИНА: Задам вопросы нашим радиослушателям. Вопросы для вас придумал Эдвард Радзинский. Назовите редактора книги "Николай Второй", изданной в Америке. Это подсказка. Второй вопрос. Кто явился первым читателем книги Радзинского "Александр Второй"? Чтобы исключить все ответы, типа "жена, кошка, собака", скажем, что книга была впервые издана на английском языке.

Э. РАДЗИНСКИЙ: В Америке.

К. ЛАРИНА: Так что подумайте. Следующий вопрос. Как называл Распутин царя и царицу? Первую пьесу Радзинского вспомните. Как она называлась? Была она поставлена в Театре Юного зрителя. Следующий вопрос. Кто опубликовал первые стихи поэта Иосифа Джугашвили? Назовите имя матери Наполеона. Следующий. О прозвище Молотова среди партийцев. Интересно, прямо в лицо ему говорили или за глаза?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Думаю, он знал про это прозвище и им гордился.

К. ЛАРИНА: Следующий вопрос. Настоящее имя второй жены Александра Второго? И последний вопрос. Как определил Достоевский положение России при Александре Втором? Есть известная его фраза. Я один вопрос из этого списка вычеркнула, поскольку мы на него уже ответили. Это режиссер, поставивший пять пьес. Это Анатолий Эфрос и, как вы поняли, Эдвард Радзинский тоже "ударенный" этим режиссером, если даже делая замечательные театральные работы, вспоминал о том, а что бы здесь сделал Эфрос, как бы он это поставил?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Сорежессура.

М. ПЕШКОВА: Я хотела спросить - а Вы не хотите написать книгу об Эфросе?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Нет, я не хочу. Я не имею права. Я знаю его очень узко. Книга об Эфросе - это трагическая история, романа почти об убийстве, режиссера и счастье режиссера. Не я.

К. ЛАРИНА: Написала такую книгу Ольга Яковлева, по-моему, очень искреннюю, хотя и субъективную, поскольку человек, который был долгие рядом. Она написала такую книжку.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Я говорю, что она имеет право.

К. ЛАРИНА: Жестокая вещь - театральный мир. А мы говорим о положении драматурга. Всплывает в памяти Максудов, который впервые озвучил все эти муки, которые испытывает драматург при встрече с прекрасным. Похоже?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Да. Это похоже и не похоже. Дело в том, что он был в особом театре. Это театр, у меня есть очень точная сцена, я тоже его не очень понимал, Московский Художественный театр. Когда я шел после очень удачной читки, очень счастливый, навстречу мне шел весьма в летах, очень известный тогда драматург, я не говорю очень хороший, очень известный, который ставился в этом театре. Увидев меня, он сказал мне: "Наверное, из МХАТа идете?". Да. Читка была. "По лицу вижу, что удачная. Но боитесь. Наслышаны много о любви артистов этого театра к друг другу. Мой дорогой друг! Вам нужно понять одну вещь. И, пока вы ее не поймете, вы туда не ходите. Дело в том, что они совсем не желают друг другу чего-то нехорошего. Чтобы ключ от квартиры потерял или что-то другое печальное. Они желают друг другу только одного - смерти. И до тех пор, пока вы этого не поймете, вы к ним туда не ходите". Мне это пришлось понять почти визуально, потому, что, когда я пришел на самое страшное обсуждение моей пьесы, которая там ставилась из театра вынесли носилки. Это был начальник управления театров СССР, который 31 декабря не выдержал того прессинга, который они устроили.

К. ЛАРИНА: То есть, буквально?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Буквально. Да. Пьеса называлась "О женщине" и появилась такая острота, довольно печальная. Называли его фамилию, он умер "на женщине". На самом деле это было... Я представлял, что он должен был чувствовать. Он не выдержал прессинга артистов, плюс нашего замечательного Министра культуры, которая была очень решительнйо дамой, Фурцева, которой пришлось покинуть ту самую Венецию, где я сейчас был, которая сейчас страна, а тогда казалась другой планетой. Она там изволила отдыхать, но раскол внутри московского Художественного театра по поводу моей несчастной пьесы и постановки ее, достиг такого, что ее пришлось отозвать накануне Святых Рождественских праздников, которые она проводила со своей подругой, женой коммуниста и великого художника Леже. От этих приятных бесед, которые она должна была покинуть и приехать в весьма заснеженную Москву, разбирать сюжет. Она и стала, кстати, официальным моим редактором пьесы. Она предложила Московскому Художественному театру, это была великая у нее идея. Она протянула к ним руки, и нежным, грустным голосом сказала: "Вы доверяете мне, родные мои? Я буду редактором этой пьесы".

К. ЛАРИНА: А у вас были свои секреты? Вы знали, как обмануть власть в то время? Было понятно ведь, что проходит, что нет?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Мне не нужно было этого делать. Меня начальник московского управления театров просил никогда не пускать меня в его кабинет. Он говорил: "Когда он приходит, он вынимает одни мозги и вставляет мне другие. И потом уже поздно". Поэтому мне не нужно, я знал. Дело в том, что я никогда не лукавил, я писал пьесу не о советской власти, которая меня абсолютно не интересовала никогда, а писал пьесу о Сократе. Эта несчастная власть почему-то считала, что все плохое, что написано в какой-то плохой пьесе, касается ее. Я никогда не писал пьесу, как меня обвиняли, о девке, которая бегает по постелям. Я писал о девушке, которая ходит по улице. У которой такая жизнь. И, как положено писателю, я думал, что пьеса должна быть нравственно, и я должен делать то, после чего людям будет яснее жить, понятнее, нравственней. Поэтому меня совершенно не интересовало лукавить. Я никогда не лукавил.

Я писал пьесу о Нероне и Сенеке, а совсем не о Сталине и советской интеллигенции. Но я не был виноват, что весь ХХ век интеллигенция делала то, что делал в Риме 2 тыс. лет до нее, Сенека. Дело в том, что люди... Моя беда, этих исторических пьес, была то, что люди не менялись, они просто одевали другие одежды. А в стремлениях к похоти, к наживе, к ненависти к друг другу, все абсолютно узнаваемо. И, если вы возьмете слова Петрония, каждый готов обсудить римский курорт и любую красотку, чтобы сказать "я с ней ночевал", все это поймут и в 29-ом веке. Поэтому я занимался тем, что меня интересовало. Меня интересовал огромный человек Сенека и огромный тиран Нерон. И меня интересовал Сократ, я не думал совсем, что Сократ должен быть похож на Солженицына, Синявского и академика Сахарова. Это они думали. Поэтому, каждый раз я очень удивлялся, что они плохо читали Евангелие. Так написано, что во все времена, и до них, и во время них, и после, будет одно и то же - Иерусалим, избивающий своих пророков и камнями побивающих посланных тебе. Это человечество. Поэтому я занимался своими проблемами, которые меня интересовали всегда. Я никогда не написал ни одной пьесы на заказ, ни одной пьесы. Не потому, что я был так благороден, у меня просто так сложилась жизнь.

К. ЛАРИНА: Что такое "Палач"?

Э. РАДЗИНСКИЙ: "Палач" - столь же современная пьеса сейчас, как Нерон и Сенека, как и "Беседа с Сократом". "Палач" - это история, такая была придумка. Разговоры на пути на гильотину. Знаменитый палач Самсон, палач французской революции последовательно отвозит на гильотину. Сначала короля, королеву, аристократов, потом участников революции, а потом завершает Робеспьера. И они разговаривают в пути на гильотину. У них много мыслей. Везет он Шарлоту Корде. Толпа, которая орет, их потомки будут оплакивать Шарлоту, а сейчас они ее клянут. Он просит, говорит "давайте, поедем быстрее". Она говорит: "Ни в коем случае, я первый раз в Париже". Он подвозит ее к этой жуткой гильотине. Она говорит: "Мы уже приехали? Очень жалко. Очень красивый город. Только не загораживайте от меня гильотину, у нас, в маленьком городке, так много о ней говорили". Герцог Орлеанский, к которому приходят, он кушает устрицы, потому, что француз может умереть по всякому, но умереть голодным он не может. Палач говорит ему: "Я к вашим услугам". "Вы ошиблись. Сегодня - я к твоим". Ужас смерти таков, ее обыденность, что все уже шутят. Это самое страшное, что сделало французская революция.

И финал, все время там стоят троица друзей, это правда, дело в том, что карета едет, вернее, телега грязная, в которой везут, в карете повезли только короля, все остальные, включая королеву, ехали в грязной телеге. Аристократов везли вместе с проститутками, потому, что проститутки, считалось, очень вредят французской революции. У палача была одна беда - телеги разваливались. Но это была такая же власть, как и следующая. Это правда. Она никак не могла поменять ему телеги. Он все время писал большие докладные Робеспьеру, а те не отвечали. Они обсуждали. Потом, наконец, он получил телеги, которые смастерили рабочие Парижа, но они тоже развалились. Поэтому, надо было снова искать старые телеги, все кареты забрали депутаты. Сразу. Изобретение гильотины проходило очень смешно. Доктор Гильиотен выступает и говорит замечательную фразу. "Это самое гуманное изобретение века. Она вам отрубит голову, как ветерок. Вы даже не почувствуете". Все хохочут. 95 процентов из тех, кто хохотал, отправятся на гильотину. Поэтому, это такой дикий фарс! Эта колымага едет по улицам, где жил Робеспьер и у него стояли в окне три друга, Дантон, Робеспьер и Димулен. Через некоторое время Димулена и Дантона повезут мимо дома Робеспьера, а потом Робеспьера мимо его дома.

К. ЛАРИНА: Кто ставит?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Ставит Главный режиссер театра Хомский и это единственный выбор, который я, после долгого выбора, сделал. Я видел его "Село Степанчикова", я с удивлением увидел один из самых замечательных спектаклей, которые я видел с гениальной игрой Юрского.

К. ЛАРИНА: Юрский играет Фому Опискина. Это потрясающе.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Это потрясающе. Причем, он сделанный спектакль. Я был потрясен, узнав, что ему 10 лет. Это Достоевский, это самый сильный спектакль. Я видела его "Сирано де Бержерака" с Домогаровым. Это же галантный век, там вся первая половина - это любовные игры галантного века, потом это все оказалось на эшафоте, а вначале все веселились.

К. ЛАРИНА: Майя, давайте мы несколько звонков. Мы же вопросов поназадавали. 363-36-59. Очень быстро отвечаем на вопросы, которые я прочитала. Вопросы, которые придумал Эдвард Радзинский. 363-36-59.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Это Елена. Спасибо за такую прекрасную передачу. Я бы хотела сказать настоящее имя второй жены. Княжна Екатерина Михайловна Долгорукая.

К. ЛАРИНА: Совершенно верно. Ваш телефон у нас есть. Спасибо большое. Вы - первый победитель. Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Елена. Распутин называл мамой и папой.

К. ЛАРИНА: Совершенно верно. Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Андрей. Партийные товарищи называли Молотова железной задницей.

К. ЛАРИНА: Правильно. Практически да. У меня написано более гуманно - каменный зад. Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Я могу рассчитывать на автограф?

К. ЛАРИНА: А как же. Конечно! Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Сергей, я из Коломны. Первая пьеса Эдварда Станиславовича была в 1960 году, называлась "Мечта моя - Индия".

К. ЛАРИНА: В ТЮЗе шла, правильно. Автор был студентом в институте. Спасибо, Сергей. Вы абсолютно правы. Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня Игорь зовут. По поводу редактора издания в Америке. Это не Керенский?

К. ЛАРИНА: Нет. Было бы красиво. Но нет. Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Можно ответить на вопрос?

К. ЛАРИНА: Да. Конечно

СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос, как Распутин называл...

К. ЛАРИНА: Увы, на этот вопрос ответили. Алло!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Я хотела ответить на вопрос, кто был редактором книги про Александра Второго. Возможно это была...

К. ЛАРИНА: Нет, не там ищите. "Николай Второй" издавался на английском языке. И первый читатель этой книги тоже в Америке. Это на английском языке. Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У меня есть версия, что первый читатель была Елизавета Вторая.

К. ЛАРИНА: Как это может быть? Нет. Еще два звонка.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Летиция Бонапарт.

К. ЛАРИНА: Совершенно верно. Еще звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Первым читателем был Джордж Буш.

К. ЛАРИНА: Да! Вы абсолютно точно ответили на вопрос. Это правильный ответ. Итак, назовите имя редактора книги "Николай Второй", изданной в Америке. Смс - + 7-985-970-45-45. Кто опубликовал первые стихи поэта Иосифа Джугашвили? Тоже - на смс-ленту. Как определил Достоевский положение России при Александре Втором? Туда же.

М. ПЕШКОВА: Я хочу вернуться к "Палачу". У вас ведь был замысел поставить эту пьесу на сцене Эрмитажного театра. Почему не получилось?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Да, вы знаете, я вовремя остановился. Дело в том, что у нас как-то, мы все любим заниматься чужими профессиями. Режиссер - это огромная, театральная профессия. И если драматург попытается быть режиссером, то, как правило, одним режиссером больше не будет, но одним драматургом меньше будет.

К. ЛАРИНА: А Мольер?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Это другие времена. Это люди театра, это как бы актер, который живет в театре, пишет для театра и он сам театр.

К. ЛАРИНА: Это режиссерский театр, на самом деле.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Это театр, где режиссер - актер - постановщик - это одно и тоже. А теперь это совсем другое. Это профессия. Огромная, тяжелая профессия и путь туда для дилетантов плох. Особенно ставить эту чудовищную постановочную пьесу. Это же постановочная пьеса, там эшафот. Там надо решать массу проблем, просто решать. Что такое - движущаяся телега палача? Там же все начинается с Мейерхольда, который мешает о движущейся сцене, это требует серьезнейшего, сложнейшего постановочного решения. Я не берусь.

К. ЛАРИНА: Но вы какое-то участие принимаете?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Я обязательно буду, и в театре Сатиры...

К. ЛАРИНА: Вы будете приходить и мешать режиссеру?

Э. РАДЗИНСКИЙ: Я буду приходить, нет, я никогда не мешал режиссеру. С этого момента я принимаю, если я его принял - я его принял. Но мое ощущение, ощущение себя, писавшего, я обязан давать. И пьеса, которая называется, она абсолютно противоположна, она носит пылкое название "Вся дерьмовая киношная рать", это в театре Сатиры, где будет ставить режиссер Еремин, я просто обязан объяснять, что я делал. И я никогда не мешал режиссерам, наоборот, в моих глазах с этой минуты обязан быть восторг по поводу того, что делает замечательный режиссер Виктюк, который каждый раз видит актера на сцене, кричит: "Уходи! Уходи! Ты гений" И актер расцветает.

К. ЛАРИНА: Конечно, мы тоже вам скажем, что вы гений.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Вы с высоким чувством должны покинуть эту студию.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Я для этого написал пьесу, чтобы вернуться в театр и услышать это забытое мною слово. "Скажу тебе искренне - ты гений"

К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Эдвард Радзинский - наш сегодняшний гость. До встречи в театре, здесь, в студии "Эха", на концертах и, естественно, ждем ваших новых работ на телеэкране. Еще раз спасибо, до встречи.

Э. РАДЗИНСКИЙ: Спасибо вам.

К. ЛАРИНА: А я напомню, что ответы на вопросы я через час дам, вы уж дождитесь, не уходите. В начале программы "Собрание Третьяковки", в 2 часа. Я объявлю победителей и правильные ответы. Спасибо.


http://www.echo.msk.ru/programs/kazino/55893/

Док. 435310
Перв. публик.: 28.10.07
Последн. ред.: 31.03.08
Число обращений: 316

  • Радзинский Эдвард Станиславович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``