"Жизнь каждого человека - повествование, в котором скрыт некий урок... Его как бы предлагает понять нам Господь. И задача биографа - раскрыть этот урок", - считает известный драматург и писатель Эдвард Радзинский
В конце 80-х годов американский журнал Back Stage ("Кулисы") называл Эдварда Радзинского самым ставящимся на Западе русским писателем после Чехова. Казалось бы, карьера драматурга с мировым именем у писателя в кармане. Но он сходит с проторенного пути и отдает себя историческим сочинениям. "Сталин", "Николай II: жизнь и смерть", "Распутин", "Загадки любви" и другие его книги наполнены малоизвестными, порой неожиданными историческими фактами и написаны при этом в нескучном жанре. Критики задаются вопросом: историк ли Радзинский? Но как бы то ни было, перипетии и тупики российской истории он описывает с поразительной прозорливостью. Сейчас Эдвард Радзинский выпускает в свет книгу об Александре II. В интервью "Итогам" автор поделился своими мыслями о том, какие уроки можно извлечь сегодня из российской истории XIX века.
- Эдвард Станиславович, книга об Александре, которую вы готовите к печати, более чем своевременна. Можно сказать, это книга-зеркало. Ведь писать об Александре Освободителе - значит писать о терроре...
- Такие явные пересечения происходят нечасто. Например, книга о Сталине, которую я задумал написать в начале перестройки, многим казалась тогда крайне несвоевременной.
- Почему? Ведь память о прошлом еще была свежа.
- Тогда, в начале 90-х, Сталин успел стать общим местом в публицистике... Тиран, параноик, монстр и так далее - все это было напечатано сотни раз и у нас, и на Западе. Образ казался понятен и оттого до отвращения скучен. "Зачем вы этим занимаетесь? Ведь это тема для старушек" - так сказал мне тогда известный телевизионщик. "Да нет, - ответил я, - пройдет несколько лет, и Сталин будет участвовать в избирательной кампании". Я закончил книгу в 95-м году... В тот день был юбилей Победы и по улице шла пятидесятитысячная демонстрация оппозиции. Громыхая песнями сталинских времен, колонна двигалась от Белорусского вокзала по главной улице Москвы к площади Маяковского. И впервые после смерти Сталина над колонной вновь плыли его портреты - десятки портретов Хозяина. В этой орущей лозунги демонстрации шли вместе коммунисты, монархисты и русские фашисты - и всех их объединял Хозяин. И справедливо - разве он не был больший национал-социалист, чем сам Гитлер, разве он не создал величайший культ монарха и не восстановил империю Романовых, и разве он не служил Великой Мечте - всемирному господству большевизма! Сорок с лишним лет Сталин ждал под землей, пока вымирали жертвы, пережившие ужасы его террора, пока старели их сыновья... И вот теперь, когда в страну пришло Великое Беспамятство, он на моих глазах восставал из гроба... И я был счастлив: я понял, что написал свою книгу вовремя.
- Какие у вас были вопросы к "отцу народов"?
- Я хотел проследить самое интересное для писателя - когда случился внутренний перелом... В своей книге я пытался понять, когда же умер этот мальчик Сосо, который пел в церковном хоре, необычайно верующий, похожий на херувима... Как он превратился в беспощадного революционера типа Че Гевары. Как и когда этот идейный революционер, боготворивший Ленина, стал беспощадным хитрейшим коварным политиканом... Он ведь столько лет был всего лишь преданной тенью Ленина. И как и когда эта тень начала уничтожать человека... Духовное перерождение - рождение тирана. Вот что было интересно. Нечто похожее случилось и с Иваном Грозным - сразу после смерти его жены... Кстати, сам Сталин остро чувствовал это сходство... Меня потрясла маленькая книжка об Иване Грозном, которая была в библиотеке Сталина... Грозный Иосиф задумчиво чертил на обложке книги о Грозном Иване одно слово: "Учитель, учитель, учитель..." Вообще его пометки на полях книг - пожалуй, единственная истинная лазейка в духовный мир этого скрытнейшего из людей... Надо сказать, это было такое увлекательное путешествие по его жизни... Жизнь каждого человека - повествование, в котором скрыт некий урок... Его как бы предлагает понять нам Господь. И задача биографа - раскрыть этот урок... Как правило, он невероятно прост... Даже в судьбе такого сложного человека, как Сталин. Суть трагедии в том, что Иосиф Сталин, неутомимо, на крови строивший Вавилон, почему-то забыл то, что хорошо знал ученик духовной семинарии Сосо Джугашвили: всякий Вавилон непременно будет разрушен... Впрочем, едва ли не в каждом веке приходит такой неутомимый строитель. Вавилон строили и Александр Македонский, и Наполеон. Для того чтобы он пал... Потому что построенное на невинной крови устоять не может... "И подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое..." Кажется, так в Евангелии... И Наполеон скажет на острове Святой Елены: "Многие полководцы собирали великие армии, чтобы завоевать мир. И тщетно... И только Он с Креста своего завоевал мир одною любовью".
- Но наш поэт сказал: "Умрешь недаром: дело прочно, когда под ним струится кровь..."
- К сожалению, он писал не о Христовой крови... И размышляя о терроре, о невинной крови, Достоевский написал: "...Крепко-то оказывается не у тех, которые кровь прольют, а у тех, чью кровь прольют..."
- Ваша новая книга об этом?
- И об этом тоже. Ведь кровь проливали обе стороны. Ее проливали террористы, проливали на эшафотах короли, потом казнившие их революционеры, проливали цари, министры, народовольцы. Так что "крепко" не было ни у кого... Смазанное общей кровью, катилось красное кровавое колесо к трагедиям XX и XXI веков... А еще это книга о частой и очень русской трагедии. О том, как величайший реформатор к концу жизни оказывается не просто непопулярен, но почти ненавидим. Причем ненавидят его не только революционеры, но и монархисты... "Судьбы Божии послали его нам на беду России", - и это написал глава Синода Победоносцев! "Я многим обязан Государю. Но хорошо, что его убрали", - вторил ему другой монархист... Как это случилось? Как начался путь к этой всеобшей нелюбви общества к величайшему после Петра I царю-реформатору?.. Один из ответов: опасно начинать реформы в России, но еще опаснее их останавливать.
- Но почему его либеральные идеи были не поняты?
- Вы знаете, однажды Гегеля одна дама попросила вкратце изложить его философию. "Но, мадам, - ответил тот, - я занимаюсь этим всю жизнь, и, боюсь, столько же мне понадобится для рассказа". Я слишком долго писал об этом длинную книгу. Но об одной причине кратко сказать следует. Реформатор Александр II был в какой-то мере двуликий Янус. Породив "гласность", термин появился в его время, он продолжал внутренне жить во времени своего отца. Он не смог понять, что гласность требует непременного и постоянного диалога власти с народом. Такой диалог очень труден, но его нужно учиться вести. И это во все времена. Когда у нас принимают новый закон о пенсиях и отмене льгот, правительство должно уметь вступать в прямой разговор с обществом. Не нанятые журналисты, не далекие от власти люди, но само правительство, те, кто этот закон создал, должны уметь его внятно объяснить народу. Умение быть оратором необходимо власти в демократической стране. Особенно сейчас, на историческом повороте страны, для менталитета которой важнее Обломов, а не Штольц. Ведь у народа нашего, которого ведут к капитализму, в душе остается вечная и несбыточная мечта - о равенстве. То есть - раскулачить кулака, расказачить казака, разъевреить олигарха... Все это время я записывал удивительные разговоры двух моих странных знакомых - бомжей. Я исправно даю им читать газету "Коммерсантъ" - светскую хронику. И как потрясающе они комментируют эти греховные марсианские хроники из жизни наших героев капиталистического народа. Вот он - глас народный. Думаю, это будущая моя пьеса. Нет, Россия не колбасная страна, это страна духовная. И никакой капитализм ничего изменить в ней не в силах, все осыпется как пудра. "Сколько дерево ни красить, будет дерево зеленым..."
- Мне кажется, что вы недолюбливаете нашу экономическую элиту?
- Что вы! Я отношусь к ней с огромной симпатией и жалостью. Лет десять тому назад в интервью "Комсомольской правде" я говорил о том, что русская буржуазия всегда была блистательна во всем том, что касается умения наживать деньги, но абсолютно бездарна в управлении. Ибо так печально сложилась история страны - кроме нескольких месяцев после Февральской революции, она никогда не была во власти, и оттого у нее нет опыта управления. Она не желает понять то, о чем говорил Григорий Распутин: "С народишком делитесь, господа". Она не понимает, что никакой благотворительности не существует... И когда отдают неимущим, то это не благотворительность, а предусмотрительность. Забота о том, чтобы не оказаться голой задницей на вулкане. И десять лет назад в том же интервью "Комсомолке" я предупреждал, что если этого не понять, то хорошее место в камере может стать важнее хорошего места на бирже.
- При Александре II дела обстояли столь же печально?
- Некрасов тогда писал: "Грош у новейших господ / Выше стыда и закона; / Нынче тоскует лишь тот, / Кто не украл миллиона"... "Наш идеал, - говорят, - / Заатлантический брат: / Бог его - тоже ведь доллар!.." / Правда! но разница в том: / Бог его - доллар, добытый трудом, / А не украденный доллар!" Но почему-то "новые господа" не учитывают уроки тех "новейших господ", не учитывают, чем все это закончилось... Что делать, у нас историю не изучают, но пользуют. У нас история всегда была политикой, обращенной в прошлое. Сегодня царь - Николай Кровавый, а назавтра он уже святой. Вчера Павел был ужасен, сегодня он царь-революционер. И Владимир Ильич с соратниками, делая революцию, почему-то думали, что уроки Французской революции их не касаются. И фраза французского революционера: "Революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей" - не про них.
- Вас тоже часто обвиняют в том, что вы занимаетесь не совсем историей. Жанр, в котором написаны ваши книги, как только не называют - документальная драма, историко-документальная драма...
- Я не вступаю в диспуты. Скажу лишь, что мои книги - в чем-то писательский проект, поскольку меня прежде всего интересует психология моих героев - людей, изменивших мир. Но архивной крысой при этом я быть не перестаю. Поэтому и "Николай", и "Сталин", и "Распутин" построены во многом на впервые опубликованных документах. К примеру, перед выходом книги о Николае я щедро напечатал в "Огоньке" все важнейшие найденные мной новые документы о расстреле царской семьи... Начиная с сенсационной телеграммы, которая доказывала, что Ленин, который якобы ничего не знал, и был одним из главных организаторов расстрела. И кончая показаниями самих участников расстрела, которых я как бы заставил самих буквально по минутам воскресить всю эту нечеловеческую ночь убийства. Историк - это моя профессия. Поскольку закончил я Историко-архивный институт и имел счастье быть учеником великого нашего историка Александра Александровича Зимина.
- Массовое увлечение альтернативной историей, теорией Фоменко - это тоже симптом нашей сегодняшней историофобии?
- Это все оттого, что страну на протяжении десятилетий заставляли верить, что все просто, что все материально, и нет ничего чудесного, и все раз и навсегда объяснено классиками марксизма-ленинизма, и что Бога нет, а в небе только самолеты. И что в результате произошло в стране, когда наступила свобода? Тотчас появился Кашпировский и компания. Я сам видел, как интеллигентные люди сидели и загадочно смотрели в телевизор, где Чумак заговаривал воду. Люди захотели чудес, захотели непознаваемого, объявленного прежде вне закона, захотели фантастики. Захотели порушить все общеизвестное... И тотчас появилось множество альтернативных историй. Маяковский застрелился? Как бы не так! Застрелили агенты спецслужб (хотя он сам написал, что стреляется). Есенин повесился? Что вы! Его повесили (неважно, что написал прощальное стихотворение). Нашлись царские останки? Ничего подобного! Это не царские останки, а останки неких девятерых человек, специально расстрелянных, а царские останки сожгли! Но ведь при наложении черепов этих девятерых на изображения лиц царской семьи они точно совпадают. Ерунда, подыскали похожих! И серьезные люди повторяют весь этот бред! Это постбольшевистское сознание. Сознание людей, которых долго топтали, подавляли фантазию. Что касается теорий Фоменко... Была такая замечательная книга "Физики шутят", где ученые острили, дурачились, забавлялись парадоксами... Думаю, что теории ученого Фоменко суть продолжение этой книги. Так сказать, "Физики продолжают шутить".
- Что для вас самое важное в сегодняшнем времени?
- Новое поколение, молодежь. Во времена Александра II, когда происходил исторический поворот, два великих писателя беседовали о тогдашней молодежи. И Достоевский рассказывает в своих записках: "Я на днях встретил Гончарова, и на мой искренний вопрос - понимает ли он все в текущей действительности... он мне прямо ответил, что многое перестал понимать... "Мне дороги мои идеалы и то, что я так излюбил в жизни. А штудировать этих (он указал мне на проходившую толпу на Невском проспекте) мне обременительно, потому что на них пойдет мое дорогое время". И в ответ Достоевский с восторгом рассказывает ему о молодом поколении: "Что за простота, натуральность, свежесть чувства, чистота ума и сердца". "Главная черта нового поколения, - напишет Федор Михайлович, - это способность жертвовать собой во имя правды... Только пошли им, Господи, верное понимание правды".
- Но вышло несколько иначе. "Народная воля" взорвала государя императора.
- Да, все случилось трагически наоборот. Террор превратил этих чистейших сердцем юношей и девушек, мечтавших о народном благе, в кровавых палачей. Это одна из причин, которые сегодня заставляют меня внимательно приглядываться к новой молодежи.
- И что вы видите?
- В ноябре прошлого года у меня был вечер в зале имени Чайковского. В зале на 1500 мест три часа в потрясающе внимательной тишине я рассказывал историю Александра II... Этот вечер потом в виде трех серий показал Первый канал. Передача называлась "Загадка Императора".
- Недавно вы получили за нее телевизионную премию ТЭФИ. Поздравляю.
- Благодарю вас, но дело в другом. Дело в лицах зрителей, которых щедро показывала телекамера. 80 процентов в зале были молодые люди до 25 лет! Билеты стоили очень дорого - до 1300 рублей в партере. Но они пришли, зал был переполнен. Ибо такова их тяга к Слову, такова тяга к истории. Каждое поколение определяют не масса, не идущие вместе и не те, которые истошно вопят, слушая попсу, пьют пиво из горла и превращают мат в повседневный язык. Определяет авангард поколения - идущие отдельно, - и они были в этом зале. Идет удивительное поколение. Я сам никогда не чувствовал родства ни с каким поколением. В первый раз я его ощутил, когда мне на сайт стали присылать письма те, кому сейчас 16, 17, 18 лет. Мне понятны их размышления, меня восхищает их уровень культуры, яростная страсть к знанию. "Дерзайте" - мое любимое в юности заклинание Сен-Жюста процитировал мне в письме школьник... Мне с ними интересно... У меня была даже бредовая идея сделать молодежный культурный центр... Но, несмотря на все добрые резолюции мэра, этот проект чиновники похоронили. И слава Богу, я им признателен. Ибо только благодаря этому я сумел написать книгу об Александре II. Я ведь хотел создать новую молодежную телевизионную команду. Этакий "Взгляд-2004" - с новым языком нового поколения. Но это забрало бы все мое время!
- Каким он должен быть, этот новый язык?
- Он не должен быть, он уже есть. Потому что тот стеб, который часто пользует журналистика, сленг, который мы слышим вокруг, в том числе и на ТВ, - это уже нафталин. Он принадлежит массе, он штамп, это уже - вчера. То поколение, о котором я рассказываю, разговаривает по-иному.
- Вы всерьез считаете, что времена и нравы в ближайшее время изменятся? Вы верите "в светлое будущее"?
- Я верю даже в настоящее. Ибо когда я слышу этот громкий победный лопахинский крик: "Вишневый сад продан!" - я лишь улыбаюсь. Потому что знаю: Вишневый Сад продать нельзя...
Некогда Эдвард Радзинский был очень популярным драматургом, но затем круто изменил творческий маршрут и стал писателем-историком.
