Эта 24-летняя звездочка российского кино мало похожа на свою героиню из "Страны глухих", с роли в которой начался ее взлет. С веселой и целеустремленной Чулпан Хаматовой беседует Татьяна Байдакова.
Профессия: актриса
Из Чулпан Хаматовой не получилось водителя трамвая, хотя эту профессию она долго считала чрезвычайно романтичной. Из нее не получилось и экономиста, хотя она с отличием закончила математическую школу и даже училась в экономическом институте. Зато получилась актриса - хорошая - смешная, задиристая, озорная, трогательная, лукавая, рефлексирующая, ранимая, оптимистичная, сумасбродная... Впервые кинозрители увидели ее у Вадима Абдрашитова во "Времени танцора". А роль Риты в "Стране глухих" Валерия Тодоровского стала для Чулпан Хаматовой звездной.
Чулпан родилась и жила в Казани, в семье "технарей". И хотя любимый учитель математики, с двумя кусками мела в обеих руках, с вечно горящими глазами, своим творческим подходом к предмету смог привить ученикам настоящую страсть к нему, Чулпан, от которой все родные ждали продолжения семейной традиции, поступила им вопреки. Не исключено, что на выборе ее профессии сказались детство и юность, проведенные в "ролевых" играх.
Чулпан Хаматова: Я была хиппи. Мы большой компанией сбегали от родителей, уезжали на все лето в леса, разыгрывали там толкиеновские книги, сталкивая силы Добра и Зла. Это был научно-исследовательский эксперимент и игра одновременно: мы бегали по лесу, дрались на мечах, пели песни около костра... Я с восторгом вспоминаю это время, хотя, может быть, его и идеализирую.
Так начались первые уходы Чулпан из дома, пока однажды она не ушла, но совсем по другой причине - чтобы по-юношески резко отреагировать на неверие родителей в то, что из нее получится актриса. Им действительно было тяжело пережить ее выбор, потому что в Казани понятие семейного клана, пожалуй, превыше всего, а большая семья Чулпан - стопроцентно техническая. В надежде, что жизнь пообломает, родители дали добро на учебу в ГИТИСе, а потом, когда испытание оказалось выдержанным с честью, наконец приняли дочку-актрису как должное.
После "Страны глухих" случился обвал предложений - не столько интересных, сколько повторяющих роли того же плана. Про то, что этот период в конце концов прошел, Чулпан вспоминает со вздохом облегчения:
ЧХ: Вдруг стало тоскливо. Появилась оскомина от того, что нужно все время следовать тому образу, в котором меня хотят видеть, а это ущемляло личную свободу, не давало вести себя органично. К счастью, меня уже полгода нет в Москве...
Сейчас Чулпан в Таджикистане, в пустыне, снимается у Бахтияра Худоназарова в совместной российско-швейцарско-германской картине "Лунный папа". Она считает этот проект превратившимся из съемок "по графику" в жизненное испытание всего ее тела, души, творческих сил. Речь в фильме идет о поисках отца еще не родившегося ребенка, который случайно, но по обоюдному согласию с героиней Чулпан, в темноте зачал его - и исчез. Девушка запомнила только голос потенциального папы. А так как действие происходит в Средней Азии, где без мужа родить нельзя, отец и брат девушки решают достать парня хоть из-под земли. В итоге он находится, и все заканчивается хорошо.
Параллельно Чулпан снимается в оригинальной немецкой картине "Тувалу", где ее партнерами выступают болгарин, два француза, два американца и румынка. Между собой они объясняются преимущественно на пальцах, но фильм, к счастью, немой. Более всего Чулпан восхищена той ловкостью своего непосредственного партнера, французского актера Дениса Лавана, с которой ему удается с нею объясниться: в ход идут не только гримасы и жесты, но и пантомима, акробатика и все, чему вообще учат в актерских вузах. "Тувалу" - это сентиментальная сказка на тему подростковой мечты о прекрасном острове, дальних плаваньях и любви. Из-за того, что фильм будет без слов, все актеры постоянно ловят себя на том, что приходится сильно переигрывать, как на заре кинематографа.
ЧХ: От этого фильма у меня абсолютная путаница в голове - как играть: по системе Станиславского или как в старом кино. Остается прислушаться к чему-то у себя внутри и выбрать золотую серединку.
Вообще, Чулпан больше привлекает театр, нежели кино. Она играет в Театре Антрепризы у Леонида Трушкина, в Центральном детском и в "Театре Луны" в детских постановках. Как любой актер, она всегда испытывает страх перед зрительным залом, но детей это касается особенно. Дети не играют по взрослым правилам, не сидят послушно и тихо, если им скучно, не молчат, если что-то не нравится, но зато и не будут свистеть, если актер "облажается" профессионально.
ЧХ: Детский зал гораздо честнее взрослого. Там вообще нет никакого контроля со стороны зрителя. Если перед взрослым залом надо пытаться изображать из себя актрису, то с детьми совсем по-другому - все на равных и кто кого. Несколько раз я от каких-то непосредственных детских выпадов просто начинала смеяться на сцене, хотя настоящая актриса не может себе это позволить. Но это так иногда обескураживает! В "Театре Луны" я играю в спектакле для дошкольников, такой сплошной бесиловке типа "Пеппи - длинный чулок". И вот там, в очень трогательной лиричной сцене, инопланетный король целует спящую девочку (меня). Точнее, он только целует свой палец и прикладывает к ее губам. Я лежу, у меня дрожат ресницы от такой романтики, и вдруг в полной тишине маленькая девочка в зале со вздохом, этаким голосом-колокольчиком, произносит: "Ну вот, сейчас он ее трахнет..." Я долго не могла открыть глаза.
Амплуа: веселая злодейка
ТБ: "Властелина колец", наверное, наизусть знаете?
ЧХ: Конечно!
ТБ: Какую роль бы там хотелось для себя выбрать?
ЧХ: Если бы такая постановка действительно готовилась, мне бы, естественно, не доверили сыграть кого-нибудь совсем злого, а вот какого-нибудь подленького хоббитенка...
ТБ: Роль Риты у Тодоровского-младшего оказалась для вас настолько выигрышной, что... сделала рабыней этого амплуа. Но, наверное, быть везде одинаковой не хочется?
ЧХ: Конечно, нет! Так всегда бывает: если появляется молоденькая актриса, ее сразу всем хочется где-то задействовать, причем воспринимается она чаще всего стереотипно. Ролей такого плана мне больше не хочется играть в кино категорически, разве что, может, лет в шестьдесят... Если бы мне сейчас предлагали роли сильных, сумасшедших женщин, я бы соглашалась сразу. Например, я знаю, что сейчас запускается какой-то фильм о молодой Марине Цветаевой... А я ее очень люблю. Действительно! Это вовсе не переживания юной девушки, Цветаева - единственный поэт, на стихи которого я эмоционально очень сильно реагирую, хотя, может быть, ничего в них не понимаю. В театре же мне бы хотелось отточить те острохарактерные роли, в которых можно обнаглеть на полную катушку и выдать такой безумный результат, который не только потрясет всех, но и от которого я сама получу удовольствие. Очень хочется сыграть что-нибудь смешное, эксцентричное, но при этом - непохожее на меня в жизни.
ТБ: А в жизни вы другая?
ЧХ: Нет, я все-таки веселая, а сыграть мне интереснее какую-нибудь злодейку.
ТБ: С таким-то лицом! А как вы думаете, правда ли, что творческая личность должна быть по жизни скорее отрицательным, нежели положительным персонажем?
ЧХ: Нет, ни за что, потому что творческий человек, актер, несет на себе большую ответственность, он не имеет права быть плохим, потому что его слушают, ему верят. Для меня лично такое положение дел исключено. Жестокость, хамство, вранье непростительны никакому гению. Кстати, еще мне очень не нравится в людях дипломатичность.
ТБ: Но ведь актерская профессия по природе своей - это лицедейство, отделяющееся очень тонкой гранью от лицемерия и лжи...
ЧХ: Я не ратую за то, чтобы человек был исключительно правдив. Например, у меня всегда на съемочной площадке возникают разногласия с режиссерами. Это бывает очень часто, и в основном касается темы в том или ином сюжете, которую я не понимаю или категорически не принимаю. В сценарии я прочитала одно, а на съемках режиссер диктует совсем другое; естественно, ведь невозможно представить себе двух одинаково думающих и одинаково чувствующих людей. Вообще, борьбу я не люблю, не могу конфликтовать с внешним миром и принимаю его таким как есть, но в творчестве мне нужен азарт, искра - поэтому я всегда спорю. Так вот, я либо понимаю то, что требует режиссер, и делаю так, либо - нет. Однако, есть и другой вариант - обойтись без трений, сделать так, чтобы "и нашим, и вашим", пойти на небольшой обман, обычно не замечаемый никем... А умение быть дипломатом, правильно вести себя с правильными людьми - это другое, это действительно похоже на лицемерие. Вот я живу, у меня есть свой мир, я по-всякому меняю что-то в себе, но это вовсе не потому, что я намерена сегодня произвести одно впечатление, а завтра другое. Значит, в этом моем мире что-то изменилось, что заставило меня выглядеть и вести себя именно так. Если на улице идет дождь и со всех сторон окружают проблемы, а я себя не обману, уверившись в том, что завтра будет все отлично, то от состояния подавленности не вылечусь никогда. Зато если совру, то сама спасусь от уныния, а где-нибудь в компании на меня посмотрят и скажут: у нее все хорошо!
ТБ: Вы, похоже, стопроцентная оптимистка по натуре?
ЧХ: Да. Если даже с кем-то ссорюсь, то не могу найти себе места, пока не помирюсь, не найду разумного баланса в наших отношениях. И мир я вижу разноцветным. Мне становится плохо в компании человека, на все вешающего ярлыки, все цинично ругающего. Я думаю, что человек, имеющий отношение к искусству (в отличие от простого обывателя), не имеет права говорить "Это плохое кино", "Это плохая музыка". Речь ведь идет не о супе, который кухарка пробует на кухне. Если ты на собственной шкуре знаешь, что такое творчество, как можно так судить?!
ТБ: Однако в светской тусовке принято все ругать.
ЧХ: Да, это так. Но откуда те, кто судят, знают, как, на какой ноте и в каких условиях это создавалось? Также я не понимаю, как могут даже самые маститые, самые замечательные люди взять на себя ответственность и сказать абитуриенту театрального вуза: "Вам в театр путь закрыт".
http://khamatova.ru/?i=2
Док. 447564
Опублик.: 26.05.08
Число обращений: 261
Хаматова Чулпан Наилевна
|
