Александр Митта о друзьях и подругах молодости.Назад
Александр Митта о друзьях и подругах молодости.
Александр Митта родился в Москве в 1933 году. В кино режиссер дебютировал в 1961 году лентой "Друг мой, Колька!". Мировую известность Александру Митте принес фильм "Звонят, откройте дверь" (1966), удостоенный Большого приза "Золотой лев святого Марка" на Международном кинофестивале детских фильмов в Венеции. Им сняты фильмы "Гори, гори, моя звезда", "Сказ про то, как царь Петр арапа женил", "Экипаж". Лента "Затерянный в Сибири" выдвигалась на "Золотой глобус". Александр Митта писал сценарии, снялся в двух фильмах Марлена Хуциева - "Мне двадцать лет" ("Застава Ильича") и "Июльский дождь", преподавал в Германии и США.
-Во ВГИКе вы учились у Михаила Ромма, вашими однокурсниками были Шукшин и Тарковский...
- Во ВГИК я пришел сразу на второй курс. Родственники на семейном совете постановили: "Вначале получи профессию для лагеря, а потом делай что угодно!" Наша семья вся была пострелянная: маму, секретаря парторганизации в Министерстве рыбной промышленности, отправили в лагерь, когда мне было четыре года. Мои старшие сестры подрастали - и их тут же ссылали. Я знал, что рано или поздно очередь дойдет и до меня. Так что до ВГИКа я успел поучиться в МИСИ на архитектурном: с профессией архитектора я бы стал "придурком" и не попал на лесоповал.
Когда я пришел во ВГИК, Шукшин уже снялся в картине Хуциева "Два Федора", но по-прежнему ходил в гимнастерке и в сапогах. Я так его полюбил, что передал ему всех своих немногочисленных девушек. Помню, одна из них все ко мне приставала: "Да скажи ты Васе, чтобы носки купил. Сколько можно ходить в портянках!"
Вася прожил целую зиму вместе со мной и моей теткой: вернувшись из ссылки, она воспитывала меня вместо мамы. Той зимой ему сообщили, что его отец посмертно реабилитирован. Мы обрадовались этому, а Шукшин впал в совершеннейшее отчаяние - отец, которого он стыдился, оказался ни в чем не виноват! От отчаяния Вася запил. Ходила легенда, что Шукшин запойный пьяница. Но это происходило раз в полгода, когда он срывался с катушек: напивался и шел в милицию бить милиционеров. За отца. Наш педагог Михаил Ромм каждый раз надевал пиджак с орденами и шел выручать Васю из милиции.
Шукшин, как настоящий крестьянин, не представлял себе жизни без труда. Он все время работал. Мы и так были очень сильно загружены репетициями, а он умудрялся еще и писать по ночам. Две банки кофе и две пачки сигарет каждую ночь! Что он там писал, мы не знали. А он в то время написал роман "Любавины".
- А на что жили в то время студенты?
- Я зарабатывал очень круто. Писал тексты к рисункам знаменитых Кукрыниксов, иногда мне самому давали что-нибудь рисовать. В журнале "Крокодил" печатали мои рисунки. Я зарабатывал по триста рублей за месяц и спокойно давал взаймы. Естественно, без отдачи. Среди нас не было обеспеченных студентов. Гена Шпаликов, даже когда мы все переженились и закончили институт, продолжал занимать деньги.
Шпаликов, уж насколько был загульный, и то мог себе позволить обедать и ужинать в Доме кино. Он покончил с собой от отчаяния. Гена продолжал пить при циррозе печени. Попав в зависимость от авансов, писал сценарии о рабочем классе, что ему не нравилось. Заключил договор на новый сценарий, который уже ненавидел, а тут еще болезнь... И в какой-то миг махнул рукой: "Да пропади все оно пропадом!"... Его жена Инна Гулая сама была очень импульсивной, нервной. Она не укрепляла его, а, наоборот, расшатывала. И тоже трагически ушла из жизни... Жена в жизни художника так много значит!
- А вы-то сами как познакомились со своей женой?
- Мы познакомились в издательстве "Малыш", где Лиля Майорова была ведущим художником. А я, третьекурсник ВГИКа, сочинял "изошутки" для юмористических журналов. Я был ободранным, бедным студентом, совершенно не думающим о том, как надлежит выглядеть рядом с признанной красавицей, замужней женщиной, старше меня на пять лет... Только потом я выяснил, что у Лили были совершенно невероятные поклонники: посол и еще какой-то министр. Но выбрала она меня, потому что я был самый бедный, жалкий и ничтожный. Она горела святой жертвенной идеей помочь мне. Я, конечно, ничего этого не знал...
Вы знаете, как моя Лиля сбежала ко мне от своего бывшего? Однажды она с мужем, не отходившим от нее ни на шаг, зашла в магазин за колбасой. "Знаешь что, - предложила ему Лиля. - Ты стой в очереди, а я в кассе чек пробью". И долго же он там стоял...
Свадьбы у нас с Лилей не было. Ее муж, журналист-международник из "Правды", долго не давал развода в надежде, что она одумается и вернется. У нас уже ребенку год, а мы все не женаты. Наконец он смирился. В один прекрасный день мы с женой одновременно оформили развод, зарегистрировались, и я усыновил собственного ребенка.
Однажды, когда Лиля ушла на работу, ее муж пришел ко мне. Он никак не мог смириться с тем, что его променяли на ТАКОЕ! Я жил в многонаселенной коммуналке в комнатке двенадцати метров, которую заполняли два дивана (кто-то из друзей обязательно у меня ночевал) и пять столов, заваленных рисунками. Когда я открыл дверь здоровому парню, выше меня на две головы, понял, что живым отсюда не выйду. И я решил: драться все равно бесполезно. Будь что будет! Окинув взглядом "великолепие" обстановки, задев взглядом и меня, мой гость решил, что блажь жены долго продолжаться не может и она скоро вернется. Наверное, по этой причине я и не был избит. Но он просчитался!
Когда Лиля в первый раз пришла в нашу коммуналку из пяти квартир, мои партийные соседи затащили ее к себе: "А вы хоть знаете, с кем связываете свою личную жизнь? Киношник! А еще к нему ходят уличные женщины!"
- Они говорили правду?
- Уличных женщин тогда в Москве не было. Ну заходил иногда приятель с парой продавщиц... Моим напарником в этом деле был некто Леша Салтыков, который учился на сценарном. У меня имелась комната, а у него - неуемная энергия. Днем он обегал магазины - "Детский мир", близлежащие гастрономы - в поисках девушек на вечер. И "расставлял" кандидаток на четырех углах Белорусского вокзала. Я обегал их с ревизией, но окончательный выбор делал Лешка. Если количество девушек превышало наши возможности, лишних он отправлял по домам. До двенадцати ночи мы успевали выпить, закусить и поцеловаться. Тут надо было проявить большое искусство и рассчитать баланс: много водки - они окосеют, а много закуски - не расслабятся. Единственное неудобство таких посещений было в том, что по утрам они надолго занимали общую ванную.
Для моих соседей символом разврата были не продавщицы, а то, что я занимался кино. На дверях домоуправления они вывесили стенгазету. Весь дом бегал читать хлесткий фельетон: "Митта - тунеядец, предпочел труду сладкую жизнь!" Тогда-то я и понял, что главное быть информационным поводом, и неважно - ругают тебя или хвалят.
Лиля молча выслушала соседей, потом собрала все, что у меня было: простыни, рубашки, брюки в узел и... выбросила! "А теперь пошли покупать тебе вещи!" - сказала она мне, стоящему в одних носках и майке. Так у меня началась новая жизнь.
- Что вам, кинорежиссеру, дают сериалы?
- Работая над "Границей", я хотел снять кинороман. Мне было интересно поднять все аспекты женских мечтаний: у одной муж и любовник - и оба хорошие, вторая живет с нелюбимым мужем - и полюбила другого, третья просто сильно любит мужа. Мне хотелось исследовать предел мечтаний женщины. "Граница" будет жить долго - это простая и внятно рассказанная человеческая история.
Автор: Ирина Зайцева
Газета No532, рубрика: Живая культура
