В Большом театре поставлен балет "Пиковая Дама". О спектакле рассказывает Германн - Николай Цискаридзе
Николай Цискаридзе - самый молодой на сегодняшний день Народный артист РФ. Лауреат Госпремии 2000 года. Альберт в "Жизели" и Джеймс в "Сильфиде". Фархад в "Легенде о любви" и Меркуцио в "Ромео и Джульетте". Солор в "Баядерке" и Голубая Птица в "Спящей красавице", Золотой Раб в "Шехерезаде" и Скрипка Паганини в балете "Маэстро" (С. В. Рахманинов/А. М. Лиепа). И Щелкунчик - о чем хочется сказать особо...
Встречаются Щелкунчики-куклы и Щелкунчики-принцы. Но Цискаридзе танцует Щелкунчика-Гофмана. Или просто исполняет в современном русском балете партию Поэта.
Цискаридзе, ученик Галины Улановой и Марины Семеновой, воспринял "улановское" требование и отточенности, и осмысленности сценического жеста. Возможно, в данном случае именно осмысленность жеста делает его столь отточенным.
Первым спектаклем, поставленным в Большом театре "на Цискаридзе", стал балет приглашенного хореавтора (как говаривали во времена Фокина и Мясина), живого классика французского театра Ролана Пети "Пиковая Дама"
- Для меня с детства, с первого чтения "Пиковой дамы" повесть полна острой, злой, тонкой авторской иронии. Я много читал о Пушкине в последние месяцы - и ощущение даже усилилось. Есть работы пушкинистов о родстве "Пиковой дамы" со "Сказкой о рыбаке и рыбке". Я и с этим отчасти согласен...
- Кто же ваш Германн, в таком случае?
- Человек, одержимый манией. Манией его эпохи, кстати. В России начала 1830-х годов стремление молодых честолюбцев сделать карьеру, разбогатеть было очень жестким. Жестче, чем в Европе тех лет. С этим обязательно следовало успеть до тридцати лет. Потом - все. Старость...
Пети тоже не считает "Пиковую Даму" трагедией (или считает, что это трагедия только для Германна). И мне нравится финал, придуманный Роланом. Финал - с улыбкой, ухмылкой Призрака Графини над телом моего героя.
- Почему же "над телом"?
- Мы очень долго не знали судьбы героя... Много спорили с Пети: он считает, что Германн должен умереть. А я ему доказывал: в христианстве вообще, в православии самое страшное - не смерть, а сумасшествие. Если Бог хочет наказать, он лишает разума. Но он говорил: "Вы слишком молоды и красивы для того, чтоб сойти с ума. Лучше пусть вы умрете". Ну тут я стал просить его: "Можно, я сойду с ума? Можно, я сойду с ума?"...
- Дуэт Германна и Графини в балете - дуэль или любовный поединок? У Пушкина он думает, в наваждении "анекдота о трех картах": "Почему ж не попробовать своего счастия?.. Представиться ей, подбиться ей в милость, пожалуй, сделаться ее любовником, - но на это все требуется время - а ей восемьдесят семь лет, - она может умереть через неделю..." Кажется, Ролан Пети собирался развить эту линию в балете?
- Это самая страшная фраза повести! Но Пети говорил о другом: "Если нет любви, я ставить не стану". При том, как всякий француз, слово "любовь" он произносит очень часто. И понимает символически. Я помню, эту фразу очень тяжело восприняли... Но ничего амурного, ничего эротического не будет. Ничего любовного у нас не поставлено! Первое, что сделал Пети, - начал репетировать дуэты Германна и Графини. Их встречу во время бала, куда приходят Графиня с Лизой... как я понял, сцена будет затемнена - и начнется напряженный диалог. Страшный диалог: единоборство, нарастающая тревога и висящая в воздухе смерть... Но чья?! Их дуэт в спектакле подобен дуэли. Или корриде! Вот идея Пети: Германн - это смерть Графини, а Графиня - смерть Германна. Каждый считает с е б я игроком.
- А другого - ставкой или фишкой?
- Да! Там есть очень интересная сцена, когда является тень Графини и показывает три карты. Германн не испуган, не ошеломлен - он просто сидит и холодно смотрит... И вот, когда мертвая Дама показала карты, у него появляется дьявольское выражение лица: поймал! Нет - это она его поймала...
Сарказм пушкинской Графини по отношению к Германну, ее тайный страх перед ним, гордость, смесь брезгливости с ненавистью, спор двух людей как двух эпох, двух миров - все это сохранено.
...Вот на балу Германн предлагает Пиковой Даме руку - она отворачивается. Потом - оступается (как очень пожилой человек). И опять он протягивает руку, и теперь Графиня вынуждена на нее опереться. Но как!
Второй дуэт - в спальне Графини. Очень интересно все сделано. Но практически по тексту повести. Пушкинский диалог сохранен.
- И язык классического танца может передать этот диалог?!
- В спектакле будет много модерна, много драмбалета (но не в нашем традиционном понимании, не как, например, в "Ромео и Джульетте" Лавровского с Улановой: вот Галина Сергеевна бежит в Мантую...).
- То есть Илзе Лиепа - Графиня и вы должны исполнить в балете еще и две драматические роли с жестокой, глубокой смысловой нагрузкой?
- Ну пусть так... Когда Пети выбрал Илзе на эту роль, я был очень рад. С ней интересно работать. Мы спорим, оба что-то предлагаем... Илзе как актриса гораздо опытнее меня. И как человек тоже. Она очень много помогает и подсказывает. А это редкость. Особенно сейчас.
- Итак, мания Германна. Дуэль двух эпох, двух человеческих пород. Поединок ушедшего мира и того, который стремится на смену прежнему, не гнушаясь ничем, но добром не кончит. В пересказе все это похоже на аллегорию. "Три карты" точно завершают пасьянс "Могила Наполеона". Неужели балет будет соотнесен с нашей героической современностью? (Явно более суровой и стяжательской, чем Россия Николая I. И более жесткой, чем современная нам Европа.) Неужели хореограф стремился "сердца собратьев исправлять"?
- Мне трудно сказать, есть ли здесь аналогии. Но Пети не хочет, чтоб это был только XIX век. Я обсуждал с ним свой внешний облик на сцене, прическу. И он сказал: "Все, кроме вас, будут в стиле и в духе эпохи. С очень четким соблюдением исторических норм. Вы - нет. Вы будете вне времени..."
- Что же остается Лизе - Светлане Лунькиной? Ни пасторального дуэта с Полиной, ни Зимней канавки...
- У нас есть дуэт на балу, Лиза передает Германну ключ от комнаты. Но после смерти Графини они не встретятся больше: Лиза только увидит героя убегающим. Я предлагал: может быть, сделать какое-то объяснение между ними? Но Пети ответил очень верно: это ослабит движение. Сделает сюжет как-то сразу мелодрамочкой.
...Ведь и в повести самое страшное - саркастическая ирония их отношений, полная безлюбовность этой линии. Что Лиза для Германна? Свеженькое личико в окне. Ключ к дверям Графини. Ставка игрока.
- На сцене - "пушкинский Петербург" или более лаконичная декорация?
- Сценограф - де Вальмотт. Он много работал с Пети. Декорации - не "мирискуснические". Но и вовсе не минималистские. Нет "пушкинского Петербурга", есть явное сходство очертаний - но все в этом городе сделано из карт. "Державная столица" - карточный домик. Как и комната Германна. И особняк Графини.
И жизнь - игра, и все эти фасады кажутся неколебимыми до первой бури...
Очень красивые декорации. И костюмы Лизы Спинателли (она делала с Пети свыше тридцати его балетов, а в драме много работала со Стрелером). Балет длится час. Но у Графини, например, - четыре костюма. Это зрелищное действо - со сложной световой партитурой, с яркими сценами кордебалета. ...Возможно, я необъективный человек: мне все нравится, когда я захвачен идеей.
- И идеей "Пиковой Дамы" на музыку Патетической симфонии?
- Да! Когда Пети решительно сказал, что он будет ставить совсем новый балет, не похожий на его давнюю "Пиковую Даму" с Михаилом Барышниковым, и будет ставить на музыку Шестой симфонии, это было многими воспринято тяжело. Но мы с Илзе уже несколько раз говорили об этом: чем больше мы репетируем, тем лучше понимаем, что именно Патетическая, стопроцентно, сюда нужна!
Может быть, потому, что в Шестой симфонии главенствует тема смерти.
Я боюсь, что кто-то из музыковедов воспримет это тяжело. Сочтет, что Пети вольно обошелся с музыкой. Он не купировал ничего. Но части переставил.
- Так родилась партитура "Шехерезады". Из симфонической картины Н. А. Римского-Корсакова. Среди тех, кто возмутился балетным самоуправством Дягилева и Фокина, была и вдова композитора. Но почти век спустя тот балет не утратил силы и блеска. И кажется, что победителей не судят.
- И "Спартак" так же рождался... Если вернуться к балету "Пиковая Дама", я с детства люблю саму оперу (особенно картину "Спальня Графини", эту музыку: тревога, нарастающая тревога и висящая в воздухе смерть). Но ведь по годам "Пиковая Дама" и Шестая симфония у Чайковского очень близки. Все переплетается, все рядом, в некоторых местах Шестой я слышу "Пиковую Даму": такое ощущение, что прорастает одна и та же тема. Человеку, который слушал то и другое много раз, это сплетение внятно...
- Какую ауру принес в репетиционные залы Большого Ролан Пети, сам - человек-легенда, воплощение "большого света" театральной Европы, человек, помнящий еще довоенный Париж? Пушкинская Графиня знавала Марию-Антуанетту и графа Сен-Жермена. Но те, кого знал хореограф "Пиковой Дамы", - для нас такая же легенда...
- Это замечательно, когда в театр приглашают такого мэтра, как Пети! Его балеты, поставленные еще в 1940-е годы, - "Юноша и смерть", "Кармен", "Собор Парижской Богоматери" - уже тогда стали европейской классикой.
Другое дело, что... В теперешнем Большом театре далеко не всех интересует тот факт, что вот перед нами стоит Ролан Пети. Сам. Живой.
Я только чуть-чуть застал в театре "время Григоровича", когда была очень сильная власть руководства. Но и очень сильная дисциплина. Сейчас жуткая дисциплина! Кордебалет ведет себя так, что... Отказываются выполнять какие-то движения, говорят: "Мы этого не можем. Переставьте".
Но на репетициях с Илзе, со Светой Лунькиной, со мной Пети необыкновенно обаятельный человек. И совершенно как Галина Сергеевна Уланова - он никогда не повышает голоса. Даже если ему что-то в тебе не нравится. То ли это воспитание, то ли этика того времени... Даже удивительно.
Иногда на репетициях он рассказывает какую-то историю - то о Марлен Дитрих, то про Эдит Пиаф. Я как-то всегда заново понимаю, что он был с ними знаком реально. И меня это всегда потрясает заново!
Так же как, когда я общаюсь с Мариной Тимофеевной Семеновой, всегда ошеломляет мысль: она еще видела императора! (Я уж не говорю о всех тех, кого она видела потом.) Конечно, это люди из какого-то другого измерения...
- Продолжит ли Ролан Пети работу в Большом театре? И/или сотрудничество с солистами балета?
- Сейчас есть идея поставить "Юношу и Смерть". Потому что Ролан пообещал, что дарит мне вообще бесплатно десять своих спектаклей.
- То есть Большому театру могут быть подарены права на постановку, скажем, "Собора Парижской Богоматери"?
- Да. Другое дело, что я и раньше просил руководство, говорил, что надо покупать именно "Собор Парижской Богоматери"... но не знаю, пойдут они на это или нет. Я объяснял, что это великолепная музыка Жан-Мишеля Жарра. А также (вздыхает) очень хороший роман Гюго. И, главное, я объяснял: у вас потрясающие танцовщики! Таких танцовщиков, как в Большом театре, нет нигде! И вы не используете их. Почему все разъезжаются? Мы не использованы. Вы все время ставите те балеты, которые нам неинтересны!
...До того был такой же разговор о хореографии Джона Ноймайера. Я говорил: купите его "Даму с камелиями". Смотрите, сколько у вас прекрасных танцовщиков! Музыка Шопена еще не вредила никому. Оформлен спектакль потрясающе. Поставлен потрясающе! Всего лишь надо: достать какую-то денежку (я даже не знаю, насколько большую, - со всеми ведь договариваются по-разному). Приедут ассистенты, привезут эскизы декораций, что-то покажут. И театру хорошо, и им хорошо, и спектакль будет удивительный.
Был такой же разговор о балетах Фокина... Нельзя, чтобы в главном театре России, на его сцене не шли такие спектакли Фокина, как "Шехерезада", "Жар-Птица", "Петрушка". Они обязаны идти! Почему, когда говорят, что нужен детский спектакль, ставят "Белоснежку и семь гномов"? Ребенка надо воспитывать, показывая ему "Петрушку" и "Жар-Птицу"!
Да, музыка Стравинского! Но чтобы ребенок в двадцать лет воспринимал Прокофьева и Стравинского, его же с детства надо приучать к этому. А не к фильмовым озвучкам из Диснея (или даже не Диснея, а позднейшего Диснейленда)...
А балеты Нижинского! Ведь это возможно. Та же "Весна Священная" идет в "Гранд-опера", "Игры" идут, "Послеполуденный отдых Фавна". И ведь очень современный балет: практически вся хореография модерна, хореография ХХ века происходит от "Фавна" и строится на пластике Нижинского...
- Если в Большом будет поставлен "Собор Парижской Богоматери" Пети? Три ведущие мужские партии: щеголеватый красавчик-офицер Феб, неистовый аскет-настоятель Клод и Квазимодо... Кто ваш герой?
- Я бы с удовольствием исполнил все три. Но более всего - Квазимодо. Вроде бы никак не вяжется с амплуа... Но это и есть самое интересное!
- А кого вы видите Эсмеральдой?
- Света Лунькина была бы великолепной Эсмеральдой! Если бы с ней поработал сам Ролан Пети - как он работает с ней сейчас...
Беседовала Елена ДЬЯКОВА
"Новая газета" No 79, 29.10.2001
http://www.tsiskaridze.ru/press/press-06.htm
