Слухи о возможном отъезде Армена Борисовича в США время от времени возникают на страницах газет. "Итоги" задали вопрос об их достоверности самому герою пересудов
- Армен Борисович, в прессе упорно циркулируют слухи о том, что вы навсегда перебираетесь в Америку. Так ли это?
- Нехай клевещут, как говорится в одном анекдоте. Это такая ерунда, что меня даже не очень волнует. Потому что ясно: больное общество у нас, серьезно больное. Хотя боюсь, что в это могут и поверить. А поверив, и отвернуться.
Эмиграция - это серьезное решение. Значит, я с чем-то порываю, что-то бросаю. Любят у нас, не разобравшись, сочинять версии, в которых все, от начала до конца, неправда. Меня вот недавно один журналист спросил: "А правда, что у Натальи Гундаревой сердце сдало потому, что ее много лет травила жена главного режиссера?" Жена главного режиссера, если иметь в виду Андрея Гончарова, умерла десять лет назад. А при жизни она, и я этому свидетель, очень любила Гундареву. Рассказываю ему это, а он опять: "Ну, может, не жена, а любовница?"
- Еще одна сплетня - прекращение вашего сотрудничества с Ленкомом.
- Кто сказал, что я прекратил сотрудничество? Мне надо было ехать лечиться в Америку, и я попросил Марка Анатольевича Захарова отменить два спектакля, что он мне и пообещал заранее. Вот сейчас, в октябре, отменили два спектакля из-за того, что уезжает Инна Чурикова, - нормальная ситуация. В афише Ленкома стоят спектакли с моим участием.
- Театральный сезон в театре Армена Джигарханяна открылся премьерой спектакля "Закрой глазки - расскажу тебе сказки". Что это за спектакль?
- Мне кажется, в нем заявлена очень важная проблема. Может быть, самая серьезная сейчас для нашей страны. Проблема наших детей, которые нами брошены. Эта пьеса попала ко мне без титульного листа, поэтому я не знал ни автора, ни названия. Позднее выяснилось, что это Людмила Разумовская и что пьеса называется "Домой". Мы поменяли название, и получилось: "Закрой глазки - расскажу тебе сказки" - первое название показалось невыразительным, а кроме того, у нас идет другая пьеса - "Возвращение домой".
- Как вы определите "лицо", линию вашего театра?
- Ему всего шесть лет, мы пока только на пути к формированию театра. Мы - это группа людей, один из которых Сергей Газаров, наш режиссер... Мы договорились между собой, как будем работать, в каком направлении двигаться.
- Это направление можно определить одной фразой?
- Пока нельзя. Я могу произнести некую фразу, и потом придется втискивать все в этот мертвый термин. Например, я могу сказать, что мы хотим создать поэтический театр. И что, придется заставлять артистов говорить стихами? Мы должны еще поработать, чтобы понять, что из себя представляем.
- Несмотря на "детскую" тему и название, ваш новый спектакль рассчитан на взрослую аудиторию. А как вы относитесь к театру для детей?
- Никакого детского театра не существует. Это не демагогия, я много лет в театре и имею право так рассуждать. Те, кто думает, что сюсюканье, которое часто допускается в сказках, это и есть что-то детское, глубоко ошибаются. Станиславский сказал - для детей надо играть так же, как для взрослых, но только лучше. С детьми общаться труднее всего. Можно крикнуть, но убедить очень непросто. В этом и состоит задача детского спектакля: убедить. Доказать, что это вот хорошо, а это - плохо. Поэтому искусство для детей не должно быть умилительно-красивым. Надо обо всем говорить серьезно и ответственно. У нас сейчас идет спектакль "Сказки ученого кота" по мотивам "Сказки о попе и работнике его Балде" Пушкина. Именно так, как я сказал, мы и стараемся его играть.
- Все эти годы ваш театр существует при поддержке властей или предоставлен сам себе?
- Вы можете как угодно оценивать то, что я сейчас скажу, но если бы не Лужков, театра просто не было бы. До его вмешательства мы долго ходили по инстанциям, просили помещение. И вот что парадоксально. Чем ниже по своему рангу чиновник, тем чаще он нас пытался в чем-то уличить. "А зачем вам понадобилось это помещение?" Я отвечал: "Гробы строить..."
- Многие актеры говорят, что играть в театре и играть в кино - колоссальная разница. В театре и кино существуют два разных Джигарханяна?
- Для меня в актерской работе здесь и там нет разницы, кроме некоторых технических моментов. Страсти - они всюду одинаковы. В хорошем кино играют то же самое, что и в театре. Хотя есть определенный тип кино, который я не приемлю. Это масскульт в кино, фильмы, цель которых никого не обеспокоить. В одном богатом доме в Нью-Йорке я смотрел "Человека дождя" с Дастином Хофманом и Томом Крузом. И кроме меня, все остальные оценили именно Тома Круза. Потому что Том Круз их нисколько не беспокоил. А Дастин Хофман - беспокоил. У вас часто возникает желание наблюдать за сумасшедшим? Вот и они не хотят. Хотя кто знает, что человеку нужнее? Американцы - умный народ, и они не случайно придумали этот самый хеппи-энд. Видимо, людям нужно, чтобы Сталлоне победил целую армию, а Красная Шапочка добралась до бабушки.
- Сейчас появилось множество антреприз. Они коммерческие по своей сути или могут представлять серьезные проекты?
- Они обязаны быть серьезными! Я сам участвую в антрепризе и всегда говорю о качестве. Если качество будет низким, мы сами себя похороним.
- Известно, что любимая ваша роль - это роль Сократа. Почему?
- Знаете, я с годами перестал на этот вопрос отвечать утвердительно. Сократ - да, но и Нерон - тоже любимая роль. Стенли Ковальский - тоже. А почему я люблю эти роли, я не могу объяснить. Так же, как не могу объяснить, за что я свою жену люблю. Но все они - это тот нервный выброс, который я в себе вначале накапливаю, когда чай пью, обедаю, гуляю. И надо, чтобы это все не в свисток ушло. Напряжение мышц, боль. Однажды в моей жизни случилась большая трагедия. И как раз в этот день была премьера. Мой друг, психиатр, мне говорит: "Иди и играй!" Я ему отвечаю: "Не могу. Я что-нибудь нехорошее сделаю". А он: "Играй!" Потом я понял, что он был прав. Поразительная вещь - другая жизнь. В науке это называется мудреным словом - "сублимация".
- Сложится ли когда-нибудь сценическая школа Джигарханяна?
- Ученичество в искусстве - сомнительная вещь. Есть технические навыки, но необязательно быть великим, чтобы кому-то сказать: если тебе на сцене чихать захочется, нажми вот здесь - и не чихнешь. Как я могу сказать своему молодому актеру, как надо любить? Он все равно будет любить так, как умеет.
- У вас есть какие-нибудь театральные проекты в США, где вы регулярно бываете?
- Это исключено. Во-первых, я абсолютно не знаю языка. Конечно, они могут сделать вид, что их очень интересует система Станиславского, а я могу говорить через переводчика. Но, извините, любовью нельзя заниматься через переводчика. Вначале я думал, что работать в Америке возможно, что там есть чем заняться. Потому что драматический театр в Америке слабый. При таком кинематографе, при таких мюзиклах - такая слабая драма! Я недавно смотрел там спектакль "Гедда Габлер". У нас за такую игру просто выгонят из театра! Притом что все участники спектакля - хорошие артисты из Нью-Йорка. Нет, никаких "американских" планов у меня нет. Сейчас некоторые наши мастера ведут там мастер-классы, но это все несерьезно. И дело не в том даже, что у нас с американцами разные школы. Дело в образе жизни - здесь и там разная атмосфера, разный быт. Мы с великим Анатолием Папановым снимались в одной картине за рубежом. Денег платили мало, и мы ели одни консервы. Он произнес тогда гениальную фразу - если ты думаешь, что наши консервы не отражаются в наших глазах, ты глубоко ошибаешься. Разное бытие и разное сознание - вот в чем дело.
- Каковы, на ваш взгляд, перспективы у театра в России?
- Театр русский, может быть, самый сильный. Я очень люблю Марка Захарова, мне нравится Лев Додин... Есть неожиданные, хорошие спектакли. И все-таки я думаю, что в целом сегодняшний драматический театр отстает от того нервного напряжения, которое есть в жизни. В ней сегодня летают другие эмоции, и совпадения не происходит. Об этом совпадении очень хорошо сказал Немирович-Данченко - неожиданная правда. Но такая правда требует раздевания, а зрительный зал может нам сказать, что сегодня ему этого не нужно.
- Заняты ли вы сейчас в каких-нибудь кинопроектах?
- Звонят, предлагают, присылают сценарии, потом куда-то исчезают. После того как я снялся в последней картине, целый год ничего не было. Вот сейчас позвонили, предложили озвучку... Я не жалуюсь, ведь мы всегда получаем то, что заслуживаем. И в театре тоже пока ничего определенного. Тем более что наш театр скоро переедет в новое помещение на Ломоносовском. Будут хлопоты, и это потребует коррекции в работе.
- Когда вы надеетесь начать работу в новом помещении?
- 12 марта - в день рождения нашего театра.
Александр Волин
01.07.2008
http://www.itogi.ru/paper2001.nsf/Article/Itogi_2001_10_29_14_2308.html
Док. 454925
Опублик.: 01.07.08
Число обращений: 111
Джигарханян Армен Борисович
|
