Поздно вечером 3 ноября РТР показало документальный фильм "Нет смерти для меня". Его героини - Татьяна Окуневская, Татьяна Самойлова, Нонна Мордюкова, Лидия Смирнова, Вера Васильева. Пять актрис, пять див, пять "монстров" советского кино, которых собрала для разговора о жизни, любви и смерти Рената Литвинова.
Говорят, начало этому проекту было положено в тот час, когда Рената, временно поселившись в одном известном московском доме, узнала, что рядом проживает Марина Ладынина. Ей первой было сделано предложение принять участие в фильме - и на тебе, сразу осечка. Категорический отказ. Алла Ларионова и Софья Пилявская умерли, не дожив до начала работы над картиной. Но и тех, кто в итоге в ней остался, оказалось более чем достаточно, чтобы рассказать историю, которая, собственно, во всей этой затее и волновала Литвинову.
Как-то швейцарский режиссер Даниэль Шмид собрал в своем фильме старых оперных див. Некоторые из них, впрочем, жили в одном и том же Доме ветеранов сцены, но между собой не общались, не ладили, скрупулезно помня прежние ревности и обиды. То же отчасти - у Литвиновой, только живут наши звезды (некоторые с приставкой экс-) отдельно и из своих квартир не выходят. Литвинова-режиссер вместе с бригадой операторов, визажистов, костюмеров, гримеров и мастеров светофильтров сама приезжает к ним и с каждой разговаривает об одном и том же. О карьере, состоявшейся и сломанной, о сыгранных и несыгранных ролях, об обиде, ревности. Но - в конечном счете, о жизни, смыслом которой стала или не стала любовь, а также об одиночестве и смерти.
С помощью смелого монтажа из пяти разных судеб и контрастных характеров вырисовывается один и тот же сюжет, одна история. В ней могут быть нюансы, и весьма драматические: тюрьма (у Окуневской), смерть сына (у Мордюковой). Но разве не страшнее бездетность или вакуум эмоциональной жизни в благополучном браке (Васильева)? Или полное отсутствие контактов с сыном у Самойловой?
И получился почти классический японский "Расемон": то есть одна и та же история, изложенная в нескольких субъективных версиях. История о том, как вампир кино вторгается в жизнь женщины-актрисы, выпивает из нее красоту, талант, личную жизнь - и взамен дарует некую разновидность бессмертия.
Не все героини, доверившись капризному обаянию Литвиновой, остались довольны результатом. Почему, говорят, Мордюковой больше всех? Да просто она самая живая - и не только потому что действующая актриса. Нонна Викторовна потрясающе рассказывает о том, как сохранила способность влюбляться - не в мужчину даже, а в звук голоса, в построение фразы; как способна переживать влюбленность со страстью своих юных героинь сорокалетней давности.
Но и четыре остальных "дивы" достойны удивления. Они - как античные богини - олицетворяют одно фундаментальное качество. Самойлова - горечь. Васильева - тихую печаль. Окуневская и Смирнова - две ипостаси силы. Первая - по ее же словам, "железная, как кровать". Вторая - умеющая обратить легкомыслие, даже вздорность в свою противоположность.
Фильм мог бы остаться просто потрясающим материалом, не лишенным сенсационной скандальности документом. Но Литвинова пошла дальше, примерив на себя роль не только интервьюера, но и комментатора. Она использовала собственные сценарные навыки и сама срежиссировала свой вполне литературный образ, строящийся не столько на профессиональных приемах, сколько на экспансии чистого стиля. Который Литвинова безошибочно чувствует: именно потому она стала героиней бесстильной и эклектичной современной эпохи.
В данном случае образ гротескной комментаторши с вызывающим макияжем в духе времен оных отчетливо провокативен. Но разве не вызывает раздражение - а отнюдь не только ностальгию - все наше советское, то есть тоталитарное кино? Рената Литвинова обыграла так называемый "большой стиль" как метафору кинематографа вообще. Сюжеты могут быть самые банальные, фильмы достаточно убогие, но кино в любую эпоху притягивает к себе энергию нестандартных личностей. Такими оказались пять героинь Литвиновой, такой же - в иных исторических условиях - выглядит она сама.
Вот почему Рената Литвинова имела право не только сделать такую картину, но и завершить ее на пафосной ноте: "Нет смерти для меня". Человеческие жизни прерываются, физическое тело распадается, но волшебство кинопленки позволяет запечатлеть их следы. Только оставить свой след дано не всем: за это нужно много бороться и многим жертвовать в реальной жизни. Наверное, поэтому звездная история кинематографа почти не знает счастливых судеб.
Андрей Плахов
Вести.Ру
03.11.2000
http://renatochka.by.ru/rl/smi/2000-plahov.html
