|
|
Лев Анненский: Чтобы русский народ не сошел с ума в благодати, нужен жесткий и безличный закон
Назад
|
Лев Анненский: Чтобы русский народ не сошел с ума в благодати, нужен жесткий и безличный закон
|
Преступление в наказании?
Дмитрий Быков,
писатель, журналист:
- Российское правосудие руководствуется, к сожалению, соображениями конъюнктурными, а потому ужесточения и смягчения диктуются исключительно нашими историческими циклами. Во времена державности, например, жестче всего наказывают "за идеологию", а к блатным снисходительны.
Я против ужесточения наказаний, поскольку общество всегда воспринимает его как сигнал о новой идеологической кампании, о "закручивании гаек", о внутреннем цензоре и т.д. И никогда еще ужесточение наказаний не способствовало ликвидации преступности - посмотрите на ту же Америку, на штаты, где осталась смертная казнь, и сравните ситуацию там с теми, где ее нет. Статистика примерно одинаковая, только там, где она осталась, ниже рейтинг власти (поскольку именно она в конечном итоге санкционирует убийство). И смертную казнь я считаю недопустимой - не потому, что жалею жертву, а потому, что жалею палача, которому приходится переступить через самое фундаментальное табу. Сегодня России хорошо бы почувствовать себя сильной и милосердной, а потому нужна масштабная амнистия, но новых рабочих мест нет, а без них амнистированные обречены либо на статус бомжей, либо на новый криминал. Думаю, что огромную роль в реформе пенитенциарной системы могло бы сыграть православие, но от него сейчас немного толку.
Владимир Соловьев,
телеведущий:
- Нужна соразмерность между преступлением и наказанием. Когда у нас журналистам за так называемую клевету пытаются дать срок в четыре года, столько же, сколько за предумышленное убийство (недавний случай на Дальнем Востоке), и когда даже несколько месяцев в нашей тюрьме уже являются непоправимым ударом по здоровью, то жестокость власти воспринимается как неоправданная и чрезмерная.
Огромные сроки нацболам... Уверяю, что эти люди у меня не вызывают никаких позитивных эмоций. Но, давая им по 16 лет тюрьмы, государство расписывается в собственной недееспособности: так много лет не замечали им подобных, а теперь пытаются наверстать упущенное. Что, возникнет ощущение, что срок справедлив? Нет, при всей несправедливости поведения нацболов. И потом как-то аморально: судят нацболов, а их лидер Эдуард Лимонов является модным тусовочным персонажем.
И "заворачивания гаек", о котором все кричат, я никакого не вижу, а вижу только показуху. "Заворачивание гаек" - это ужесточение наказаний происходит по всему периметру, когда действительно общество начинает верить, что ведется борьба с национал-экстремизмом, за очищение. А общество начинает в это верить, тогда все перед законом равны. У нас же людей, которых поймали за руку, которые, уж очевидно, коррупционеры, переводят всего лишь на другую должность, где они продолжают воровать.
за
Лев Аннинский,
критик:
- Я видел репортажи с процесса и вынесения приговора преступникам из Кольчугина. Мне кажется, публичное внимание к таким вещам должно быть очень осторожным. Потому что всякое участие русских эмоций в подобном деле никогда никого ни с кем не примиряло. Потому что русские всегда жалеют палача и не жалеют жертву. Жертву ведь не вернешь, а палач - человек, он еще может покаяться. И вот мы каемся, без конца греша,- в этом наша доблесть. Мой взгляд таков: наш народ живет по благодати, а не по закону. И чтобы он окончательно не сошел с ума в этой благодати (или антиблагодати), нужен жесткий и безличный закон. Вот сколько за такое-то дело полагается сидеть, пусть столько и сидят. Пусть включаются людские эмоции, когда совершаются преступления. А когда наказывают преступников, давайте без эмоций, пусть отсидят столько, сколько требует закон. Если преступник жуткий - и наказывать его следует жутко. А влезать с эмоциями нужно на предварительных стадиях, когда заборы расписаны "убей хачика", вот тогда еще надо разбираться с чувствами оскорбленности русских, униженности приезжих.
Все нормальные, юридически мыслящие люди со времен римского права говорят: главное - это неотвратимость наказания. Закон и дает эту неотвратимость, а благодать - сплошная отвратимость.
Михаил Веллер,
писатель:
- Наша российская кампанейщина подобна комбайну, который одинаково - либо под корень, либо по вершкам - стрижет и колоски, и сорняки, и головы, и ноги. Если сажать - то всех, если выпускать - то всех, если много - то всем, если нисколько - то всем. Одна из вещей, которые я не в силах постичь, сколько лет нужно парламенту и государству, чтобы разработать новый Уголовный кодекс, сколько кольев о голову нужно обтесать парламентариям для того, чтобы перестали сажать на два года предварительно в так называемый следственный изолятор за подозрение в краже курицы?
Место серийных убийц, детоубийц, садистов и маньяков - в земле и нигде еще. Речь идет не о смертной казни самой по себе, а о справедливом воздаянии, без чего невозможно никакое здоровое общество. Когда же речь идет о том, что пацанам за драку могут впаять по восемь лет, то это не просто головотяпство, а государственное преступление. Наказания должны быть мягкими и гуманными за преступления незначительные, когда исправлять человека в сущности не нужно. Наказания должны быть беспощадными, когда мы имеем дело с серийными преступниками, которых не исправит абсолютно ничто, в чем мы убеждаемся каждый день.
Елена Новоселова, Елена Яковлева
Опубликовано в РГ (Центральный выпуск) N4700 от 7 июля 2008 г.
Док. 457983
Опублик.: 07.07.08
Число обращений: 317
Анненский Игорь АлександровичСоловьев Владимир РудольфовичБыков Дмитрий ЛьвовичВеллер Михаил Иосифович
|
|
|
|
|
