В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
9 февраля гость программы - Карпов Владимир Васильевич, писатель, дважды Герой Советского Союза Назад
9 февраля гость программы - Карпов Владимир Васильевич, писатель, дважды Герой Советского Союза
Карпов Оганесян: Я приветствую зрителей телеканала "Звезда", слушателей радиокомпании "Голос России" и радиокомпании "Маяк" в студии программы "Визави". Как правило, наша программа посвящена какой-то острой животрепещущей проблеме или какому-то событию у нас в стране или в мире. Но ведь вы знаете, человек сам по себе - великое событие. Сегодня мы пригласили человека с удивительной судьбой. Я хочу вам представить дважды Героя Советского Союза писателя Владимира Васильевича Карпова.

Карпов: Добрый день.

Оганесян: Мы рады вас приветствовать. Сначала я хотел бы, Владимир Васильевич, задать праздный вопрос, так скажем, в жанре кухонного разговора: как здоровье?

Карпов: Здоровье по погоде. У нас тут морозы сейчас большие. А во-вторых, по возрасту. Надо учитывать, что мне уже 84-й годок. Исходя из всего этого, я думаю, что чувствую себя прекрасно.

Оганесян: Я не случайно задал этот вопрос. Когда сталкиваешься с людьми, которые прошли войну, это вопрос закономерный. Скажите, пожалуйста, вы сегодня чувствуете заботу государства о ветеранах?

Карпов: Забота о ветеранах, особенно в последние годы, у нас выражается в разговорах, но эти разговоры, в конечном счете, праздные. Вот те решения, которые приняли недавно, не будь помянут недобрым словом указ 122 о льготах, о пенсиях для ветеранов, все это, как говорится, хорошо на бумаге, а в действительности, при исполнении, все это не доходит, где-то воруют, где-то чего-то не получается. И в целом доброе намерение улучшить положение ветеранов в реальности не осуществляется.

Оганесян: Ну что ж, надеюсь, вы будете услышаны. Я хотел бы, чтобы не тратить много времени, предоставить голос нашим слушателям. Первый вопрос, я так понимаю, из Москвы. Пожалуйста.

"Добрый день. Владимир Васильевич, вас беспокоит Дмитрий Александрович, я предприниматель из Москвы. В последнее время во многих передачах по телевидению призывают к покаянию: покаяться за сталинские времена, за коммунистический режим. У меня к вам, в связи с этим, вот какой вопрос: ведь мы сыновья, внуки многих сотен тысяч отцов и дедов, которые были замучены в сталинских лагерях, расстреляны. Скажите, пожалуйста, нам-то за что каяться? Ну, и за покаянием, естественно, выставляют счет к расплате. За что нам платить? Мне бы хотелось услышать ваше мнение на этот вопрос".

Карпов: Понял вас. Я человек верующий, и я считаю, что покаяние должно быть осуществлено, когда человек действительно в чем-то провинился. Если есть вина, то, чтобы этот грех не томил тебя и не висел у тебя на душе и на совести, надо покаяться. Но это, как говорится, когда дело касается индивидуального прегрешения. То, о чем вы говорите, это большая борьба, большой политический вопрос, это целая эпоха. Прежде чем требовать покаяния, надо определить, кто виноват, и в чем надо каяться. После революции до 28-го года, если вы знаете историю, хозяином в стране был Троцкий, Лев Троцкий. Он сам пишет в мемуарах, что был диктатором и делал все, что хотел. В этот период было уничтожено... У меня есть справка, документы, я работал над книгой "Генералиссимус", в архивах много нашел документов. Там отмечено, что в период господства Льва Троцкого и его гвардии, - так прямо скажем, своя гвардия у него была, все руководящие посты занимали его единомышленники, - было уничтожено два с половиной миллиона русских, в основном, людей - священников, офицеров бывших царской армии, интеллигенции. Но у нас все валят в кучу, на Сталина и его приближенных. Да, у Сталина тоже были массовые аресты, и все такое. Но посмотрите, прежде всего, справку. В 37-38-м году было арестовано около 49 тысяч работников НКВД и ЧК. Это была как раз гвардия Троцкого, которую Сталин покарал за те два с половиной миллиона уничтоженных русских людей. Так что тут надо разделять. Отвечая на ваш вопрос, нужно сказать: за что? За что нужно каяться? Я тоже был враг народа до войны, молодой юноша в 19 лет сказал оскорбительные, неуважительные какие-то слова о Сталине. Это считалось антисоветской агитацией, трибунал и все, и судили. Я сам прошел это все. Но, во-первых, мне популярно объяснили, когда меня арестовали: не болтай. Все-таки Сталин - вождь народа, глава государства, чего ты болтаешь? И болтаешь ты где? В армейской среде, подрываешь авторитет вождя, будущего верховного главнокомандующего. Вот так объяснили...

Оганесян: Какой это был год? Это же не во время войны было.

Карпов: Это 39-40-й год, еще до войны. Вот я прошел все лагеря. Кто должен передо мной каяться? Оганесян и Карпов

Оганесян: Владимир Васильевич, справедливости ради мы должны сказать, конечно, что репрессии коснулись не только тех провинившихся работников, по-современному это называется силовых структур. Ведь действительно, вы правы, очень много так называемых раскулаченных, много представителей интеллигенции, священнослужителей, очень много монашествующих. Многие монастыри ведь были закрыты.

Карпов: Подчеркиваю: при Троцком. Сталин, как только выселили Троцкого в 28-м году, у меня есть документ, издал приказ, и были освобождены священнослужители с Соловков, и церкви разрешили опять. Сталин ведь в глубине души был верующий человек, недаром он семинарию окончил. Во время войны так просто дружил со священнослужителями.

Оганесян: Но патриаршество восстановил он, к сожалению, только после войны.

Карпов: За это каяться что ли?

Оганесян: Хорошо. Владимир Васильевич, у вас свое видение этих событий. Оно вполне имеет право на жизнь. У нас есть еще вопрос, который возвращает нас в прошлое. "Уважаемый Владимир Васильевич. Я знаю, что вы начали войну в штрафной роте и смогли стать дважды Героем Советского Союза. Как вам это удалось? Если несложно, ответьте еще на один мой вопрос. Как вы относитесь к фильму "Штрафбат"? Спасибо заранее за ответ. Лев Баскаков из Нижнего Новгорода".

Карпов: Получилось так, я уже сказал, что меня до войны еще объявили врагом народа, и поехал я после приговора трибунала на лесоповал в Талдинлаг, 50-60 градусов мороза. Сейчас в Москве холода 30 градусов - переживают. А вот я на лесоповале работал - 50 градусов мороз. Валить лес по пояс в снегу - это очень тяжелая была работа. Отшумела уже битва за Москву, и уже почти отшумела битва за Сталинград, а я еще сидел, ходил в лаптях, с отросшей бородой, больной цингой. И вот тогда я написал несколько писем Калинину, просил: отпустите меня на фронт Родину защищать. Я же был курсантом арестован, перед самым выпуском из военного училища. Я военный человек, я чемпион Средней Азии по боксу. Я был очень здоровый парень. Одно из писем дошло. В то время в армии потери были большие, в лагере тоже поняли, что не такие уж мы преступники. Стали формировать штрафные роты. В одну из таких штрафных рот я попал в конце 42-го года на Калининский фронт. Там надо, как говорится, не щадя живота своего доказывать свою преданность Родине. Вот я и доказывал. Ходил в атаки, в рукопашные. Но поскольку я был почти военный, почти командир, чемпион все-таки, то удачно действовал, оставался жив в нескольких рукопашных. Потом меня освободили из штрафной роты. Я стал красноармейцем в соседнем полку, во взводе пешей разведки, самый маленький разведчик, рядовой. А у нас задача - взять "языка" и притащить. Стал я лазить за этими "языками", не щадя живота своего.

Оганесян: То есть, через линию фронта, чтобы взять "языка"?

Карпов: Но его не так просто...

Оганесян: То есть, вы служили как бы в разведке?

Карпов: Не как бы в разведке, а в разведке. Только не Штирлиц, конечно, а вот самый маленький. Вы представьте, простой рядовой солдат, он все-таки в траншее, стреляет в сторону врага. А нам надо было в нейтральную зону пройти, мины снять, проволоку разрезать. А они там для того и стоят, чтобы нас не допустить, разведчиков. Надо их обмануть. А потом надо живого "языка", чтобы он мог данные какие-то сказать. Я был охотником за "языками". Не один, подчеркиваю, по одному в разведку не ходят.

Оганесян: Сколько обычно ходили за "языком"?

Карпов: Обычно я любил небольшие группы, пять-шесть человек, ну, восемь. Больше не надо.

Оганесян: Вы были командиром таких групп?

Карпов: Я был старший группы на первых порах. Потом я стал сержант, старший сержант, младший лейтенант. Знаете, есть подвиги такие - Зоя Космодемьянская, Гастелло - персональные. А есть подвиги суммарные. Летчик сбил 25 самолетов - его представляют к званию Героя. И правильно. Это геройство. Разведчика представляли к званию Героя, когда 25-30 "языков" привел. Но меня не представили, видите, биография какая. Меня представили, когда было у меня 45 вот этих живых немцев. Не я один, я подчеркиваю, со своими друзьями, доставили.

Оганесян: И что же, вас представили к награде?

Карпов: Представили к званию Героя Советского Союза. Вернулся через несколько месяцев материал. Мне командир полка показал - резолюция красным карандашом: "Вы думаете, кого вы представляете?" И сердитая роспись. Ну, как! Год назад - враг народа.

Оганесян: На лесоповале.

Карпов: А тут на Героя. Второй раз представили, у меня было 65 на личном счету. Не дали. Орден Красного Знамени дали. Третий раз - 79 "языков", это уже 44-й год, я уже был старший лейтенант, уже член партии был. Тогда Черняховский посылал меня в тыл, я выполнил сложное задание, был ранен при этом. Тогда только, в 44-м году, мне звание Героя Советского Союза дали. Когда мне исполнилось 80 лет, нашли эти три представления и послали, чтобы мне присвоили звание дважды Героя. Звание дважды Героя присвоили, грамоту дали мне, второе удостоверение, звезду, в газетах опубликовали. Потом где-то в этом нашем обществе Героев, смотрю, пожимают плечами и говорят: "Володя, Владимир Васильевич. Все-таки это после войны, вот эта подпись, здесь Умалатова подписала". Я говорю, так не Умалатова решала. Первое представление было - маршал Еременко, командующий Калининским фронтом, потом второе представление - маршал Конев. Они говорят: да тебя и так все уважают, не носи. Вот, как видите, я ношу только одну. Я сказал: знаете что, мне эта одна досталась тяжело. Буду однажды Героем. Не нравится вам, да Бог с вами, не буду я носить.

Оганесян: Очень интересная оценка и коллизия, которая, наверное, имела отношение не только к Владимиру Васильевичу. Но она очень типичная на самом деле. Типичная для тех, кто, так или иначе, до войны попал либо в лагеря, либо был арестован. Скажите, пожалуйста, вот часть вопроса, на которую вы не ответили. Ваше отношение к фильму "Штрафбат"?

Карпов: Фильм "Штрафбат", знаете, мне не понравился, потому что он от первого титра и до последнего - ложь. Я удивляюсь. Те, кто его снимал, не потрудились хотя бы изучить материал, хотя бы справки у военных навести. Штрафбат - это штрафной батальон. Штрафной батальон был один по штату, как дивизия, полки. По штату штрафной батальон положен на каждом фронте один. Туда направлялись осужденные трибуналом, проштрафившиеся офицеры. Подчеркиваю - только офицеры направлялись в этот штрафной батальон. А вам что показывают? Уголовники пришли, командиров не хватает, из них назначают командиров рот. Да это все ерунда. Чтобы быть в штрафном батальоне командиром батальона или командиром роты, подбирали лучших офицеров, наиболее смелых, наиболее крепких. И там по штату на одну звездочку звание выше. Туда шли с удовольствием. А тут паханов каких-то назначают командирами. Это все ложь. А штрафная рота, в которой я был, штрафная рота - это другое. Вот в штрафные роты шли рядовые, сержанты, младший состав. Ну, вообще там липа... Вы вспомните, живут они в каком-то блиндаже, выходят, повоевали, опять в этот блиндаж вернулись. Опять куда-то пошли за молоком, к девушкам сходили, опять в этот блиндаж. Весь фильм в одном блиндаже. Да кто так воевал? Вот мы, штрафники, взяли один рубеж, побили немцев, пошли дальше. Тот взяли - пошли дальше. И так далее, до Берлина. А эти все время воюют в одном блиндаже, какие-то там харчи добывают. Вообще глупость, извините меня, за такое мнение.

Оганесян: Спасибо. Владимир Васильевич, мы хотим хорошо видеть вашу награду. Но у нас техника не всегда и во всем совершенная, если можно, я вам помогу. Все-таки, этим надо гордиться.

Карпов: 4 июня 1944 года. Мне кажется, это очень трогательно. Я, во всяком случае, этот момент всю жизнь вспоминаю и переживаю. Ранило меня, ранили в голову, когда Черняховский посылал в тыл, и я уже долечивался в Москве. Война шла, и я учился там на каких-то курсах. Вот иду по площади рано утром. Вывешиваются газеты, свежие газеты старушка клейстером мажет и вывешивает. Я подхожу, читаю информсводку. Вдруг, справа - Указ Президиума Верховного Совета присвоить звание Героя Советского Союза Карпову Владимиру Васильевичу. Вы представляете? Видно, я изменился в лице. Эта женщина говорит: сынок, тебе плохо? А я был тогда все-таки молоденький, 23 года. Я говорю: нет, мамаша, мне очень хорошо. Вот почитайте здесь. Она читает - Карпов Владимир... Это ты? Я говорю: я. Ой, дай я тебя поздравлю. Она меня поцеловала, поздравила. Я говорю: и тебе спасибо, мамаша, давай, я тебя поцелую. Прохожие останавливаются: что такое? Офицер молоденький целует старушку, весь в клейстере. Вот так я узнал, что мне присвоено звание Героя Советского Союза.

Оганесян: Владимир Васильевич, статистика войны - такая вещь, вокруг которой всегда идут дебаты. Она и обновляется, и уточняется. Разные цифры и разные оценки потерь у нас и в исторических традициях зарубежной статистики. Збигнев Ковальский из Польши спрашивает, сколько русских солдат и офицеров погибло во Второй мировой войне? И дальше он уточняет: "В материалах о той войне мне попадаются, как правило, разные цифры. Неужели так трудно подсчитать? Или все еще боятся обнародовать правду?". Ну, во-первых, так ли легко подсчитать? И какие последние, самые-самые последние цифры о потерях?

Карпов: Ваш вопрос услышал не только я. Ваш вопрос несколько лет назад услышали в Генеральном штабе. Вот есть книга. "Гриф секретности снят". Это издано в наше время уже при демократии. Все, что хотели, как говорится, прибавить или подчернить, тут уже, наверное, осуществлено. Данные основаны на реальных сводках. В нашей армии за всю войну было убитых 8 миллионов 668 тысяч 400. Раненых - 22 миллиона 326 тысяч 905 человек. Вот какая точность.

Оганесян: И военных и гражданских?

Карпов: Нет, только военных. Убитых и раненых на фронте. Всего 30 миллионов 900 тысяч. Так? А у немцев убитых 6 миллионов 928 тысяч 700 человек. Меньше, как видите. У нас убитых 8 миллионов 600 тысяч, у них - шесть. Но это только немцев 6 миллионов 900 тысяч, почти 7 миллионов. Но на их стороне воевали венгры - 800 тысяч, итальянцы - 90 тысяч, румыны - 600 тысяч, финны - 46. Итого один миллион 700 тысяч союзников. Если вы все это сложите, получается: на нашей стороне убитых 8 миллионов 628, на немецкой стороне - 8 миллионов 628.

Оганесян: 660.

Карпов: Но немцы же до этого воевали во Франции, в Польше, в Африке и так далее. Там тоже были потери. Если все сложить, то общие потери у них только убитыми - 13 миллионов 480 тысяч. Вот вам реальные цифры, ни прибавить, ни убавить. Вплоть до пяти человек все по документам, по нашим и по немецким, подчеркиваю.

Оганесян: То есть это соответствует и немецким данным?

Карпов: Да.

Оганесян: Это общие архивы, которые ...

Карпов: Да, это общие архивы - наши и немецкие документы.

Оганесян: Спасибо.

Карпов: Тем более что все немецкие документы оказались в нашем распоряжении.

Оганесян: В общем, эти цифры обнародованы. Збигневу спасибо за его вопрос. Вопрос из Германии. Он касается, кстати, известного события Второй мировой войны. "Лет 20 назад, - пишет автор вопроса, - в Волгоградском музее Сталинградской битвы я видел метеокарты, но не запомнил отраженные в них показания. В современных репортажах часто говорится о минус 40 градусах мороза, которые якобы были главной причиной поражения шестой гитлеровской армии, которой, как вы помните, командовал фельдмаршал Паулюс. Правда ли, что русские одержали победу под Сталинградом только благодаря "генералу морозу"?"

Карпов: Не только под Сталинградом. Это миф, выдумка. Судите сами реально. Под Сталинградом шли бои 3 месяца - август, сентябрь, октябрь. Какие морозы? Осень, золотая осень. Да, потом, когда наши ударили и окружили их, уже был декабрь. Но за три месяца почему же они нас не победили? Никакой "мороз генерал" им не мешал. А вот смотрите насчет их гуманности, недавно я нашел документ. Генерал-полковник Фейц, командир одного из корпусов, за последние восемь дней обороны подписал 364 смертных приговора. Только за последние восемь дней у него в соединении расстреляли 368 солдат и офицеров. Это в одном корпусе. А сколько было этих корпусов в шестой армии у Паулюса и у соседей? Больше 12. Посчитайте, сколько они сами расстреляли. Другие наши победы - форсирование Днепра, восточный вал, где они хотели полгода еще продержаться. Когда это было? Сентябрь. Какие морозы? Курская битва - июнь-июль. Жара. Белорусская операция "Багратион" - июнь-август. Жара. Берлин мы взяли в апреле-мае.

Оганесян: Спасибо. Владимир Васильевич, вы ответили на этот вопрос. Кстати, в воспоминаниях многих советских маршалов и генералов, командующих фронтами, описано, что, например, под Москвой мороз мешал как немцам, так и русским. Это были условия общие. Советским войскам, например, мороз очень затруднял продвижение на заключительной фазе Московской битвы. Очень было осложнено продвижение механизированных частей и попытки фланговых отходов немецких частей. Поэтому создается впечатление, что мороз наших не берет.

Карпов: Да.

Оганесян: На самом деле были и обмороженные, и были люди, которые преодолевали этот мороз.

Карпов: То, что они это говорят, их не украшает как стратегов. Когда они начинали войну против России, они что, не знали, что здесь бывают морозы? Каждый школьник у них знал, изучая географию, что здесь бывают морозы. Что же они не подготовились? Потому и морозы они так переносили тяжело, что не были к этому готовы.

Оганесян: Спасибо. У нас есть еще вопрос, связанный со Второй мировой войной. Пожалуйста.

"Здравствуйте, меня зовут Настя Мельникова. Я студентка филфака Петербургского университета. Уважаемый Владимир Васильевич, прежде всего, хотела бы выразить благодарность и восхищение вашей литературной работой и задать такой вопрос. Сейчас по-разному трактуют причины нашей победы в Великой Отечественной войне. На ваш взгляд, почему наша страна победила? Может быть, это наш народ, это его великая сила?"

Карпов: Коротко можно сказать, вы знаете, очень по дилетантски это будет, конечно, военному человеку так нельзя говорить, но просто потому, что мы лучше воевали. Мы лучше воевали, поэтому мы им морду и набили. Вот вам простой ответ. Но, если говорить серьезно, то победили мы потому, что на первых порах у нас были большие неудачи. Внезапность нападения сыграла свою роль. План "Барбаросса", разработанный немецкими стратегами, предусматривал закончить войну в несколько недель. Эта молниеносная война у них получалась до Днепра. А с Днепра пошли тяжелые сражения, тяжелые бои. И здесь проявилась величайшая стойкость не только русских людей, а всех, кто защищал Родину. Сейчас многие национальные чувства поднимают, разжигают вражду. Я, как фронтовик, оскорблен этим. Вот мы поднимались в атаку. Я, рядовой красноармеец, я поднимался в атаку. Я не смотрел, кто у меня справа - узбек, татарин, таджик, русский или белорус. Мы все были братья. Мы все как один поднимались и шли защищать Родину. Нас хоронили в одних могилах, которые по сей день называются братские. Великое братство, любовь к Родине. Наши военачальники после первого шока, конечно, оправились и потом блестящие операции проводили. Блестящие операции, начиная с того же отражения наступления немцев на Москву, Сталинград, Курск. Благодаря этому искусству мы победили. А насчет того, что нас хотят убедить, что мы вот там трупами заваливали, это все выражение недоброжелательности, желание очернить, опошлить нашу победу. Это все делается из политических соображений. Определенные люди, которые развалили Советское государство, советскую державу. Им это надо, чтобы нас опорочить. Я конкретные цифры потерь привел. Ну, немножко там было больше у нас - на несколько сот. Ну, было, но все-таки мы победили, благодаря священному чувству - любви к Родине. И еще я вам скажу - не только там за Родину, за Сталина. Вот я в душе ... Подняться, вихрь пуль, осколков, мин, вихрь, но надо подняться и туда идти. Как оторваться от земли, преодолеть это земное пространство? Надо. Вот это святое слово русского человека - "надо", и никто кроме меня, этого не сделает. Надо, я встал и пошел, и все пошли. И тут не только политика, а большое национальное достоинство нашего солдата, о котором, кстати, немецкие руководители еще с древности, в старые годы говорили: "русского солдата мало убить, его надо повалить". Вот такие были солдаты, такие были у меня однополчане. Так мы победили.

Оганесян: Владимир Васильевич, спасибо большое за этот рассказ. Прямо оживает все на глазах. Есть вопрос на другую тему. Он, скорее, относится к аспекту гуманности, насколько вообще возможны были гуманные отношения в таком деле, как война? Петер Шмидт из Германии спрашивает, что случилось с немецкими военнопленными, захваченными под Сталинградом? Многие ли из них вернулись в Германию после окончания войны? Спрашиваю потому, что читал, будто бы большинство из них из-за тяжелых условий содержания не дожили до окончания войны. А если это так, то следовало бы судить не только немецких военных преступников, но и советские власти за негуманное отношение к военнопленным. Вы можете что-то сказать по этому поводу?

Карпов: Насколько мне известно, у нас не было ни освенцимов, ни майданеков, где уничтожали людей сотнями тысяч. У нас таких лагерей не было. Были лагеря военнопленных. После того же Сталинграда около ста тысяч попало в плен. Они содержались в лагерях, им выдавались определенные пайки. Знаете, я вам скажу, может быть, это нас не украшает, но мирное население, которое жило рядом с этими лагерями, у них до того было скудное питание, что дети иногда приходили к оградам, где работали военнопленные, и военнопленные немцы давали хлеб и сахар этим девчонкам и мальчишкам. Они получали определенный паек. Конечно, умирали после обморожения, которое было под Сталинградом. Там обморозились многие, заболели, простудились. Была смертность. Все это было, никуда это девать нельзя. Но специального какого-то режима на уничтожение, как было в немецких лагерях, такого в нашей армии никогда не было. Я об этом не слышал.

Оганесян: Вы знаете, было интересное письмо - обращение немецких военнопленных с протестом против того, как обращаются в Германии с военнопленными Советской армии, Красной армии. Здесь надо иметь в виду, что немцы ссылались на то, что Россия не присоединилась к Женевской конвенции. Хотя во время войны советское командование заявило, что, "не ратифицировав этой конвенции, оно, тем не менее, будет придерживаться норм этой Конвенции и выполнять их".

Карпов: Можно я немножко продолжу на эту тему?

Оганесян: Конечно. Если можно еще вернуться ...

Карпов: Именно на эту тему, насчет плена.

Оганесян: Пожалуйста.

Карпов: Я соприкасался непосредственно, я же брал этих языков. Понимаете, вот говорят, что русские добрые люди, отходчивые. Вот я полз с товарищами, преодолел проволоку, мины, кинулся, бился, взял, в конце концов, притащил этого языка. Привели его в штаб. Вот я вам реальный случай расскажу. Одного немецкого капитана я с товарищами притащил. Его допрашивали - не били, Боже упаси. Допрашивали спокойно. Этот капитан на меня смотрит зло так. Я спрашиваю: "Ну, чего вы так зло на меня смотрите?" А он отвечает: "Для меня война кончилась. Я получил новое назначение. Я бы уехал к своей фрау, к своим киндерам, значит. А вот вы меня взяли в такой момент, когда я должен был уехать". Я ему говорю, знаешь что, а у меня вот нет фрау. Я не успел жениться. У меня нет киндеров, ничего. Но я бы хотел, конечно. А что ты здесь делаешь на моей земле? Ты почему к нам пришел сюда? Почему свою фрау и киндеров бросил, чего тебе здесь надо? И знаете, весь пыл пропал. Какой-то злости я не видел никогда, чтобы как-то над пленными даже при допросах, чтобы там их били. Не было такого. Говорили строго, как полагается, но все было очень естественно.

Оганесян: Спасибо. Наверное, последний вопрос, который мы сегодня успеем вам задать устами наших слушателей. Пожалуйста.

"Здравствуйте. Это Сабо Йозеф из Будапешта. Уважаемый господин Карпов, мне хотелось бы вас спросить как ветерана Второй мировой войны, как писателя-аналитика, насколько, с вашей точки зрения, велика опасность третьей мировой войны? Сейчас нередко утверждают, что эта война уже идет".

Карпов: Я понял ваш вопрос.

Оганесян: Это вопрос из Венгрии.

Карпов: Я отвечу вам очень коротко. Нужно вам просто оглядеться, посмотреть назад, посмотреть на то, что сейчас происходит, и вы просто без меня все поймете. О какой третьей мировой войне, о том, чтобы ее развязать, может идти разговор? Она давно идет. В 1946 году Черчилль в Фултоне объявил о создании американо-английского союза, направленного на уничтожение СССР и социалистического лагеря. Официально эта война была объявлена. Вы это, наверное, знаете? И началась эта третья мировая война тогда же. Но, поскольку появилось такое страшное оружие, как ядерное оружие ... Сначала грозили они нам дубинкой, разработали план уничтожить 300 наших городов атомными бомбами по плану, значит, ... Это уже война, уже только кнопки надо нажимать. Это идет третья мировая война, о которой вы говорите, может ли она начаться. Но они сами побоялись ее начать, мы могли уже ответить. Была бы катастрофа. И они продолжили эту третью мировую войну идеологическими, политическими, психологическими средствами, потому что атомной бомбой, атомным вооружением вести войну нельзя, она приведет к гибели. Так вот вам, пожалуйста, третья мировая война состоялась. Она идет в полном разгаре. Вот вам доказательства. Гитлер шел с горячим оружием чего добиться? Уничтожить Советский Союз, уничтожить Компартию, уничтожить советскую власть, захватить земли, недра наши. Ну, слава Богу, мы это наступление отбили и победили. А "холодная война", которая третья мировая война, как я говорю, идет, и уже одержала победу - уничтожен Советский Союз, уничтожена одна из великих держав. То самое, к чему стремился Гитлер, - уничтожен СССР, уничтожена советская власть, партия, захвачены наши недра, идет уничтожение и геноцид людей, населяющих Россию. То же самое, только другими средствами. Так что война идет, и она продолжается. Где можно, там и "горячими" средствами. Пожалуйста, Ирак, Афганистан и все такое. Так что третья мировая война, я бы сказал, в самом разгаре. К сожалению, мы - Советский Союз - оказались в ней страной побежденной. СССР уничтожен. А вы говорите, начнется или не начнется? Что же начнется? Вот, пожалуйста, вам результаты.

Оганесян: Владимир Васильевич, я, наверное, поторопился, сказав, что у нас последний вопрос. Все-таки есть еще один вопрос.

Карпов: Пожалуйста.

Оганесян: Он записан на автоответчик от слушателя из Великобритании, и он касается уже современных событий. Вы провели в армии самые тяжелые годы - годы военные. Много писали об армии. Но вот вопрос о современном явлении в армии, которое мы обсуждаем у нас в стране, и, конечно, это появляется в зарубежной печати. Пожалуйста, вопрос слушателя.

"Здравствуйте, это Бет Мак-Грегор из Сент-Эдрюса, из Шотландии. Уважаемый господин Карпов, насилие в русской армии становится повседневностью, как бы вы объяснили это? Спасибо".

Карпов: Приятно мне слышать вопрос из Шотландии. Я был в вашей прекрасной зеленой Шотландии не раз. У меня там есть друзья. И очень хорошая и красивая у вас страна. Отвечаю на ваш вопрос. Говоря о насилии, вы, наверное, имеете в виду то, что называется "дедовщиной". Последнее время об этом стали много говорить. Случаются у нас очень жестокие проявления этой "дедовщины". Вы это имеете в виду? Я вам скажу следующее. Я командовал полками, только полками, шесть лет. Два года в Кара-Кумах, два года на Памире, два года в Черчике, недалеко от Ташкента. По два года каждым полком, это 1958, 1960, 1962 годы. Никакой "дедовщины" у меня в полках не было, и не потому, что я такой хороший командир, а потому что не было этого явления вообще. "Дедовщина" - это проявление разложения нашего общества, которое произошло в результате так называемой "перестройки" и всего, что за ней последовало. При мне в полках были солдаты со средним образованием. У нас был закон, каждый юноша должен был иметь среднее образование - окончить школу или профтехучилище. Люди были и грамотные, и подготовленные. Я старослужащим говорил: "Вот пришел молодой солдат, год назад ты был такой же, помоги ему теперь". Было братство, была семья, была красивая служба, и было очень хорошо и удобно, и было приятно командовать такими полками. Что сейчас в армии происходит? В армию сейчас приходят люди, насмотревшиеся телевидения, всех этих ужасов, грабежей, убийств, уничтожения. Шесть каналов день и ночь вот уже лет 15, наверное, "охмуряют". Молодежь приходит разложившаяся, уже насмотревшаяся на эти ужасы, и не хочет идти в армию, потому что об армии столько наговорили всяких безобразий, что ее боятся. Раньше в армию шли с удовольствием. Отправляли из деревень и сел с музыкой, с цветами. И если парень не попадал в армию, не брали по здоровью, он плакал, и невеста могла от него отказаться. Если в армию не взяли, значит у тебя недостаток какой-то. А сейчас надо от армии как-то "закосить", и издаются у нас нелегальные брошюрки, как избежать призыва, как обмануть врачей. То есть приходит контингент, морально разложившийся. Я поражаюсь. Послушайте, приходит солдат служить неграмотный. Десятилетка была обязательна, а сейчас приходит и может только расписаться в ведомости за деньги, которые ему положены. Неграмотные: ни читать, ни писать не могут. Он ни одного класса не окончил, он не учился в школе. Или приходит совершенно больной. Каких-то наркотиков он уже нанюхался, и все такое. Приходят люди, отсидевшие в тюрьме, уголовники, жулики, воры самые настоящие с несколькими судимостями. Раньше не брали в армию таких людей, в мое время, когда я служил. А сейчас они приходят и пытаются завести лагерные порядки - вот вам и "дедовщина".

Оганесян: Как вы к контрактной системе относитесь? Она может поправить положение, ведь все-таки контрактник, он связывает свою судьбу более тесно с армией, он там не временный?

Карпов: Я вам скажу абсолютно только мое мнение.

Оганесян: Конечно, ваше, конечно.

Карпов: Я все-таки профессионал. Я и военные академии две окончил, и в Генеральном штабе служил семь лет. Полками, дивизиями и училищем командовал. То есть я кадровый офицер. Я вам честно скажу, вся эта затея с контрактной армией - это пустая затея. Потому что хорошей армии на контрактной основе быть не может. Вы вспомните историю. Было много контрактных всяких - короли нанимали, у немцев были шведские полки, латинские полки у римлян. И бывали случаи, когда чуть ли не в решающий момент эти полки просто перекупали. И так бывало. Какой моральный дух может показать воин, который пришел служить за денежки? Я считаю, что этот воин - не тот, который способен выдержать хотя бы те условия, в которых мы побывали в годы Отечественной войны. Я противник этой стратегии, так скажем.

Оганесян: Владимир Васильевич, позвольте завершить передачу тем, чем мы, в общем-то, и начали. Во-первых, хочу пожелать вам здоровья.

Карпов: Спасибо.

Оганесян: И от себя, и от наших телезрителей канала "Звезда" и от радиослушателей компаний "Голос России" и "Маяк", творческих вам успехов, поскольку мы с вами говорили сегодня о вашем боевом прошлом. Не удалось сегодня поговорить о ваших книгах, которые очень интересны. И, кстати, интересны тем, что в них много документов, огромный массив архивных документов, которые раньше не входили в обиход нашей литературы.

Карпов: Это самая надежная опора.

Оганесян: Ваш документальный подход помог в свое время прояснить очень многие узкие места истории. К сожалению, мы о них не поговорили, но Бог даст, не в последний раз мы видимся. Еще раз хочу пожелать вам здоровья. Вел передачу Армен Оганесян. Мы с вами прощаемся до следующего выпуска нашей программы. Всего доброго.


Ведущий программы - Армен Оганесян.

09.02.2006

http://www.ruvr.ru/main.php?lng=rus&q=5180&cid=27&p=09.02.2006

Док. 458546
Перв. публик.: 09.02.06
Последн. ред.: 08.07.08
Число обращений: 227

  • Карпов Владимир Васильевич

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``