"Революция подвергается самым серьёзным испытаниям на деле,
в борьбе, в огне. Если ты угнетён, эксплуатируем и думаешь о том,
чтобы скинуть власть эксплуататоров, если ты решил довести дело
свержения до конца, то должен знать, что тебе придётся выдержать
натиск эксплуататоров всего мира; и если ты готов этому натиску
дать отпор и пойти на новые жертвы, чтобы устоять в борьбе, тогда
ты революционер, в противном случае тебя раздавят"
В.И. Ленин, Т.38, С.52
С этими словами известной советской " песни можно согласиться. Такое начало у революции - в объективных процессах общественного развития, в революционной ситуации, без которой не может произойти ни одна подлинно народная революция. Но для ее успешного начала, а тем более победы, нужен еще и субъективный фактор: наличие революционного авангарда, способного подготовить народ к революции, организовать его, когда она назрела, и повести оптимальным путем к ее победе.
Призывая народ к революции, Ленин всегда учитывал, что она может даже при наличии самых благоприятных объективных условий потерпеть поражение.
Кроме того, существует опасность совмещения революции с гражданской войной, чреватой гигантскими жертвами со стороны расколотого на противоборствующие лагери общества. Отсюда ленинский завет: не играть в революцию, не использовать ее в сиюминутных политический целях, а призывать к ее развитию только тогда, когда народ и без авангарда сам приступает к решительным, зачастую стихийным действиям, направленным на изменение существующего строя.
Так было и в революций 1905-1907 гг., ив февральскую революцию 1917 г. Октябрьская революция тоже могла развернуться по подобному сценарию, если бы авангард революции -рабочий класс - не придал ей с самого начала целенаправленный, организованный характер, что и обеспечило еe фактически бескровную победу.
Однако даже в этих условиях и в центрах революции, и особенно на ее периферии стихия народного бунта проявлялась достаточно ощутимо. Большевики действовали в соответствии с научно обоснованной теорией революции, которая разрабатывалась на протяжении не одного столетия, а массы поступали так, как им подсказывал либо классовый инстинкт, либо чувство озлобления, порожденное бесправным положением народа при многовековом господстве феодальной, а затем и капиталистической верхушки.
Стихия революционного натиска угнетенных способна приобрести и разрушительный характер. Но глубоко был прав великий русский поэт А. Блок, который так откликнулся на сожжение крестьянами блоковско-менделеевского Шахматова: "В помещичьих усадьбах веками пороли крестьян, насиловали крестьянских девушек, пусть не у нас, а по соседству, и народ выразил таким путем всю скопившуюся ненависть к помещичьей собственности и произволу".
К сожалению, не все представители интеллигенции (в том числе и в наши дни) готовы принять эту мудрость отнюдь не большевистского пропагандиста. Так, другой великий писатель И. Бунин совсем по-иному оценивал "стихийность великой русской революции". Он писал: "Как распоясалась деревня в прошлом году (1917) летом, как жутко было жить в Васильевском (где находилось имение Буниных)!... По улицам было страшно пройти, каждую ночь то там, то здесь красное зарево пожара. У нас зажгли гумно и, сбежавшись всей деревней, орали, что это мы сами зажгли, чтобы сжечь деревню. А в полдень в тот же день запылал скотный двор соседа, и опять сбежались со всего села, и хотели меня бросить в огонь..." (БУНИН И. Окаянные дни, 1 марта 1918 г.).
Бунин проклинал народную революцию, предпочтя эмиграцию делу культурного просвещения революционных масс, чем занимались Блок, Брюсов, Маяковский, Серафимович, а затем и принявший в конце концов Октябрьскую революцию Горький. В этом они были едины с революционным авангардом, сделавшим максимум возможного для того, чтобы направить стихийность народного восстания в русло созидания новой жизни и защиты ее ростков.
Не ленинская партия начала кровопролитную гражданскую войну. Ее развязали контрреволюционные силы, поддержанные иностранными интервентами. По сути дела, началом войны стал мятеж генерала Корнилова.
Именно корниловцы Краснов, Дутов, Каледин, Алексеев, Деникин, а также солидарный с ними Колчак организовали белогвардейскую армию, вооруженную иностранными интервентами, и бросили ее против собственного народа. Причем характерно, что, когда по решению советского правительства, утвержденному III Всероссийским съездом Советов, было распущено так по сути дела и не собравшееся в полном составе Учредительное собрание, то ни один из представителей его контрреволюционной части не был арестован или хотя бы задержан (не говоря уже о лишении их жизни). А когда значительное число депутатов -членов контрреволюционных партий оказались в руках колчаковцев, то белогвардейцы многих из них расстреляли как "социалистов". Арестом членов Учредительного собрания руководил колчаковский генерал Каппель. вознесенный в современной России на уровень национального героя, видимо, за то, что показал Б. Ельцину, как надо расправляться с народным представительством.
Большевиков, стремившихся спасти страну от ужасов гражданской воины, обвинили (и обвиняют поныне) в развязывании красного террора. Но к террору первыми стали прибегать противники революции. Это видно даже из книги известного историка революции ярого противника Советской власти СП. Мельгунова "Красный террор в России", впервые изданной в Германии в 1923 году, который датирует начало массового террора июлем-августом 1918 г., т.е. временем, когда уже вовсю полыхала гражданская война и когда интервенты захватывали одну за другой территории России.
При этом обходит тот общеизвестный факт, что, когда еще в 1917 году по инициативе генерала Корнилова на фронте и во фронтовых районах была восстановлена смертная казнь, число жертв военно-полевых судов многократно превышало цифру расстрелянных в первые послеоктябрьские месяцы, названную Мельгуновым.
Один из создателей и руководителей ВЧК М. Лацис писал, что за первую половину 1918 г. было расстреляно всего 22 человека. Мельгунов пытался опровергнуть эту цифру, но все ссылки его сделаны на иностранные и белогвардейские источники, в которых в целях оправдания уже захватившего страну белого террора всячески преувеличивались репрессивные действия Советской власти, с которыми и отождествлялись эксцессы анархистских, а то и явно уголовных элементов.
И, кстати говоря, никем не оспариваются известные исторические факты, когда, например, революционные власти под "честное слово" освободили от ареста генерала Краснова, который вел на Петроград войска с целью потопить Октябрьскую революцию в море крови. То же было и с лидером черносотенцев Пуришкевичем, которого освободили от пребывания в тюрьме в связи с болезнью его сына.
Участники и организаторы первого вооруженного мятежа против Советской власти в Петрограде, разгромленного уже 29 октября 1917 г., практически все остались на свободе и были отпущены по домам, а ведь они использовали против революции и артиллерию, и броневики, и различные подрывные, в том числе и террористические действия. На свободе остались и почти все" министры Временного правительства. Б. Савинков, бывший помощник Керенского по военным вопросам, свободно разгуливал по Петрограду, выбирая цели для организуемых им террористических актов.
Была предпринята попытка убить В.И. Ленина. От рук белогвардейских террористов погибли Володарский и Урицкий, тяжёлое ранение получил Ленин. Белогвардйцы и интервенты в захваченных ими районах пачками расстреливали руководителей и активистов Советской власти (Баку, Асхабад, Архангельск, Оренбург и др.). А Советская власть, как только несколько стабилизировалась обстановка в стране, отменила и смертную казнь, и внесудебные расправы, связанные с красным террором, официально прекращенным уже в 1919 г. Вне зон военных действий если и выносились приговоры о смертной казни, то только в судебном порядке и по отношению к тем, кто использовал или пытался использовать оружие для борьбы против Советской власти, занимался шпионажем, диверсиями, бандитизмом. Хорошо известно, что многие процессы над видными контрреволюционными деятелями в начале 20-х гг. заканчивались вынесением мягких приговоров, а большая группа идеологов белого движения была отправлена на пароходе на Запад с их же согласия.
Основоположники марксистской теории неоднократно подчеркивали, что в странах с демократическим устройством возможны и целесообразны мирные, бескровные пролетарские революции, не связанные ни с гражданскими войнами, ни с разрушением производительных сил. 90 лет тому назад такой мирный путь развития революции в России предложил В. И. Ленин в своих знаменитых Апрельских тезисах. И не вина большевиков, что не осуществился этот план мирного перехода государственной власти в руки Советов, которые и без того были по общему признанию реальной властью в стране. Такую возможность сорвали контрреволюционные силы, применившие оружие против участников мирной демонстрации в июле 1917 г. в Петрограде, а затем, в августе, организовавшие вооруженный мятеж генерала Корнилова.
Октябрьское вооруженное восстание, подготовленное большевиками, было направлено на то, чтобы не допустить новой корниловщины, защитить демократические завоевания народа и лишь в перспективе стать на дорогу социалистических преобразований. Оно, как отмечалось выше, было фактически бескровным, так как пострадало от шальных пуль крайне незначительное число наступавших, оборонявшихся и случайных прохожих (порядка 10-15 человек).
Сейчас недруги Советской власти изображают Великий Октябрь большевистским путчем, т.е. государственным переворотом, осуществленным небольшой группой заговорщиков. На самом деле это была народная революция, в которой вполне сознательно участвовали миллионы граждан России. Перед самым Октябрем Ленин категорически выступал против отдельных попыток в революционном лагере свести назревшую великую революцию к перевороту, не способному вызвать энтузиазм и поддержку широких народных масс. Да и участвовали в ней отнюдь не только большевики, но и другие политические силы, пользовавшиеся поддержкой в различных слоях общества (левые эсеры, меньшевики-интернационалисты, национальные партии и организации, массовые объединения трудящихся - Советы, фабзавкомы, крестьянские комитеты и т.д.).
Свершаемые ныне в отдельных странах псевдореволюции (цветные, тюльпановые и т.д.) являются имитациями революционных взрывов, обеспечивающих качественный скачок в социальном и политическом развитии общества, находящегося в кризисном состоянии. Эти псевдореволюции такие же имитации революций, как проституция -имитация любви, олигархия -имитация демократии, установление всевластия транснациональных корпораций над всем миром или его отдельными регионами - имитация глобализации и т.д.
Они даже не дотягивают по количеству участвующих в них граждан до пропунсиаментно-государственных переворотов, совершаемых военной элитой при опоре на часть поддерживающих ее рядовых военнослужащих. Такие перевороты происходили в десятках стран Латинской Америки, Азии и Африки. Нередко они приводили и к прогрессивным преобразованиям (Египет, Сирия, Алжир, Ливия и т.д.).
Еще меньше похожи на подлинные революции дворцовые перевороты, в том числе и осуществляемые преторианской гвардией (войсками, непосредственно охраняющими правителей страны). Но даже и такие перевороты могут создать устойчивые властные структуры. В России, например, в результате успешных дворцовых переворотов, осуществленных гвардией, к власти пришли Елизавета Петровна и Екатерина II, немало сделавшие для укрепления российского государства и российской культуры.
Имитации же революций лишь усугубляют кризисное состояние тех или иных стран. Это видно по печальному опыту Ливана, Сербии, Кыргызстана, Украины. Цель таких псевдореволюций - подчинить данную страну иностранному влиянию, сделать ее полуколониальной периферией господствующих в мире держав.
"Нет - цветным революциям!" - такой лозунг должен быть общим для всех, кому дорого будущее России.
Газета общества "Ленин и Отечество", No 11-12 (99-100), 2007 г.
Док. 460740
Перв. публик.: 11.11.07
Последн. ред.: 11.07.08
Число обращений: 242
Зоркальцев Виктор Ильич
|
