На одной из встреч с деятелями искусств Н. С. Хрущев раскрывал свои эстетические принципы на примере брачного пира. Последовательно сообщалось, что на свадьбе дочери товарища Полянского молодым подарили абстрактную картину (следовала оценка), играли шейк (оценка), являлись барды (оценка). Писательница В. Ф. Панова резюмировала: "Никита Сергеевич! Мы видим, что свадьба дочери товарища Полянского была для Вас мощным средством познания окружающей действительности". Сегодня эквивалентом свадьбы дочери товарища Полянского может служить интернетовский "Живой журнал" (www.livejournal.com), русские пользователи которого многое нам разъясняют насчет вечного спора почвенников и западников.
Произошло разделение дискуссионного пространства на мало пересекающиеся между собой так называемые "параллельные ЖЖ". Представители первого (условное название - "фашики") в целом осуждают реформы прошедшего двадцатилетия, исполнены крайнего недоверия к Западу, считая его злонамеренным, рекомендуют себя русскими националистами и (или) империалистами и видят кругом козни против русских людей. Представители второго ("либертарии") группируются вокруг твердых последователей Хайека-фон Мизеса, отстаивают принципы незамутненной свободы, критически относятся как к действующему режиму, так и к самой постановке вопроса о национальных интересах России и об органических основах народа и государства. В спорах о внутренней и (особенно) внешней политике РФ неизменно берут сторону оппонентов российской власти.
На первый взгляд перед нами очередное издание вечного спора. Тут - органические начала русской жизни (вар.: tzar, knut, pogrom), там - ориентация на страну святых чудес (вар.: лакеи Запада). Тут - закрытость, там - открытость. Тут - национализм, там - просвещенный космополитизм. Привычная картина, однако же, сильно меняется, если рассматривать не план выражения, но еще и план содержания. Более того: меняется с точностью до наоборот.
При чтении заметок одного из наиболее авторитетных фашиков, который рекомендует себя как "русский по национальности и убеждениям", всегда трудно отделаться от впечатления, что где-то это мы уже читали. Потом доходит, где именно читали. "Майн кампф" и "Застольные беседы А. Гитлера" по жанру есть типический ЖЖ-дневник, "Майн лытдыбр", - при том что Адольф Алоисович был кем угодно, но уж никак не русским по национальности и убеждениям. Дело, подчеркиваем, не в содержательных (хотя и они есть), а в жанровых и языковых схождениях. Набор сентенций на тему РЛО (русских людей обижают), КМПВ (когда мы придем к власти), "не забудем, не простим", бесконечные рассуждения о коварстве врага - все есть феномен сугубо западноевропейской мысли. В конце XIX - первой половине XX века было полным-полно немецких (французских, итальянских etc.) по национальности и убеждениям - а равно и соответствующих партий, движений, кружков etc. Никакой особой русскости здесь нету. То, что Европа век назад была беременна нацизмом - это ее не очень красит, но соответствующая манера мыслить была вполне европейской. Из песни слова не выкинешь.
Равно как и манера действовать. Фашики - крайне открытая структура. Никакой эзотерики - усиленная пропаганда, донесение позиции, посильное проникновение в СМИ, публичные акции. То, что спокон веку делало всякое движение европейского типа. Включая, конечно, и нам не нравящиеся - типа НСДАП или "Аксьон франсэз". Речь, однако, не в том, нравятся ли нам фашики, а о мере их европеизма. Отказать им в нем было бы грубой несправедливостью.
Отсюда, кстати, еще одна интересная черта - отсутствие барьера непереводимости. "Майн лытдыбр" и тексты соратников легко и без насилия переводятся на немецкий, французский etc. и, коррелируя с соответствующими исконными текстами, будут вполне понятны. Иная картина с либертариями, речь которых, будучи глубоко русской, противится всякому переводу. Перевести можно, но дух будет утрачен.
Ибо, в отличие от фашиков, чьи тексты европейски прагматичны, тексты либертариев лишены внятной политической мотивации и гораздо ближе к малопонятным западному человеку поискам добра-истины. Отстраняясь от диковинных чужеземных терминов типа "контрактной юрисдикции", мы видим в их спорах самое родное: "Покажи ты мне в печатных патриарших книгах, что ядение дрождей мерзость есть перед Господом. Можешь ли доказать от святого писания? - Могу, проклятие на дрожди в десятой кафизме положено, во псалме Давыдове "Дрождие его не изгидошася испиют вси грешные земли". - Изгидошася?.. Ты говоришь: "изгидошася"... - а ну-ка сам мне скажи, что такое означают те святые словеса Давыдовы? - Изгидошася... - решительно отвечал дрождник, будто тем словом все писание истолковал, - То и означает, что прокляты дрожди". Как отмечал чиновник МВД П. И. Мельников, "Много таких споров, много и толков сыздавна идет на Руси среди простого народа. А сколько в тех спорах бывает ума, начитанности, ловкости в словопрениях, сколько искусства!.. И весь этот народный ум фон Мизесом да контрактными юрисдикциями занят!" Живи Мельников в наши дни, его отчеты в МВД о русском тайноверии наряду с разделами о беспоповцах, хлыстах, белых голубях с несомненностью включали бы в себя и раздел "Либератарианцы". Ибо учения фон Мизеса, Ротбарда etc. на русской почве наложились на мечты о потаенном Опоньском царстве и породили феномен беспочвенной ультрапочвенности. Диковинные же слова и имена не должны отпугивать - герои Платонова тоже ведь поминали Маркса с Энгельсом. Что не мешало им быть русскими.
В духе русского тайноверия либертарии - крайне закрытое сообщество. Фашики почти не пишут под замком, неся идеи в массы, либертарии широко пользуются замком и цензурой - как гонимое малое стадо. Сходный смысл имеет и ровность/неровность тона. Фашики более или менее равны себе, говоря со всеми в единообразной манере. Для либертариев характерен контраст между чрезмерной благостностью тона, которая вдруг сменяется скрежещущей злобой, - фирменный знак сект, своего рода следок птичьей лапы. Возможно, отсюда и немалая сплоченность, ибо отступников тут не милуют - "нет существа более жалкого, чем отринутый общиной хлыст".
Закончу тем, с чего начал: ЖЖ - не более чем пробирка. Но когда героями русского спора оказываются два г-на Журдена: один - русский фашик, понятия не имеющий о том, что он вполне себе европеец (хотя и не очень приятный), другой - гражданин мира, не ведающий, что он самый посконный русский аввакумовского разлива, - это может кое-что объяснить в странностях общественной дискуссии.
