Андрей Громов:Безопасность: год спустя после БесланаНазад
Андрей Громов:Безопасность: год спустя после Беслана
Сегодня мы защищены от терактов лучше, чем год назад. Однако даже самая совершенная система безопасности и самые профессиональные действия спецслужб не могут дать никаких гарантий от террористических атак
Год назад на Россию была совершена массированная террористическая атака. Началась она поздно вечером 24 августа 2004 года, когда были взорваны два самолета, вылетевшие из Москвы на Юг России (в Сочи и Волгоград). Потом были взрывы на Каширском шоссе и у метро "Рижская" в Москве. Но оказалось, что все это было лишь отвлекающим маневром перед решающим ударом - захватом школы в Беслане 1 сентября.
Что же изменилось за прошедший год в плане безопасности? Какова сегодня вероятность повторения такого рода атак? На эти вопросы мы попытались ответить на основании частных бесед со специалистами по безопасности и борьбе с терроризмом из разных силовых структур, а также разговоров с экспертами по этим вопросам.
Впрочем, любой разговор о безопасности в России сегодня требует принципиального уточнения, о чем конкретно идет речь - о Северном Кавказе или о ситуации за его пределами. Разделение это действительно важно, так как ситуация в Южном регионе очень сильно отличается от ситуации на всей остальной территории страны. И, к сожалению, говорить уже приходится не только о Чечне, а именно обо всем Северном Кавказе.
Битва за Кавказ
Лето прошлого года обозначило принципиально новую ситуацию на Северном Кавказе: боевики начали активные действия по всему региону. Очевидно, что одной из целей боевиков в Беслане была радикальная дестабилизация ситуации за пределами Чечни. До Беслана, несмотря на выводы аналитиков и агентурные данные ФСБ, свидетельствовавшие о резкой активизации боевиков за пределами Чечни и опасности распространения террористической войны на весь Кавказ, никаких серьезных операций вне Чечни почти не велось. Даже беспрецедентный рейд боевиков в Ингушетию за два месяца до Беслана был воспринят как разовая акция, и лишь после трагедии в Северной Осетии началась полномасштабная операция по борьбе с боевиками на всей территории Северного Кавказа.
Несмотря на очевидные успехи этой борьбы, ситуация на Северном Кавказе остается очень нестабильной. По сути дела, война с террористами в самом разгаре. Причем, как только удается более или менее стабилизировать ситуацию в одной республике (уничтожив основные группы боевиков и их лидеров), почти тут же обостряется ситуация в соседней. Так, после осенних акций против боевиков в Ингушетии серия терактов прошла в Кабардино-Балкарии, а когда там был нанесен удар по боевикам, центром противостояния стал Дагестан. Теперь же, когда после убийства Расула Мукашарипова теракты в Дагестане прекратились, обострилась ситуация в Ингушетии (за одну прошлую неделю - два серьезных теракта, в том числе покушение на премьер-министра), а, в самое ближайшее время, по оценкам специалистов, велика вероятность очередного обострения ситуации в Кабардино-Балкарии.
За последний год радикально изменилась и тактика боевиков. Если раньше теракты совершались в первую очередь против мирных жителей, то теперь основным объектом террористической деятельности стали представители региональной и федеральной власти. "Сегодня задача боевиков - укрепиться в республиках Северного Кавказа, создать базу для дальнейшей деятельности и вербовки новых членов бандформирований. Сегодня им важно показать свою силу, не настраивая против себя местное население, а играя на его раздражении против местной власти", - так прокомментировал ситуацию эксперт по борьбе с терроризмом Владимир Поляков.
Другие эксперты указывают на то, что в среде боевиков произошла смена поколений. И если старое поколение было воспитано первой чеченской войной, победа в которой была достигнута давлением на общественное мнение в России с помощью громких акций против мирных жителей (рейды в Буденновск и Кизляр), то нынешнее поколение - второй чеченской войны - особых оснований верить в успех давления на общественное мнение в России не имеет, а потому ориентировано на локальное противостояние с конкретными представителями власти. К тому же очевидно изменилась и мировая конъюнктура. Международные центры терроризма сегодня рассматривают Кавказ в первую очередь как плацдарм для подготовки кадров и дальнейшей экспансии (не только на север, но и на юг), а потому финансирование террористов уже не обусловлено исключительно громкими терактами на территории Центральной России.
Антитеррористический компот
Антитеррористической борьбой на Северном Кавказе сегодня занимаются все три основные силовые структуры России - ФСБ, МВД и армия. Координационным центром является Региональный оперативный штаб по проведению контртеррористической операции на территории Северного Кавказа (РОШ). Еще одна координационная структура - Объединенная группировка войск на Северном Кавказе (ОГВ) - подчинена РОШ. Во главе обеих структур стоят представители МВД (ранее РОШ руководил представитель ФСБ, а ОГВ - генералы ВС), что делает именно Министерство обороны ключевой структурой в борьбе с терроризмом в регионе. Однако на деле крайне велико влияние ФСБ: в частности, все руководители РОШ - бывшие генералы ФСБ, переведенные перед самым назначением в МВД. Все это не облегчает, а затрудняет координацию деятельности армии, ФСБ и МВД.
В августе 2004 года, сразу после вторжения боевиков в Ингушетию, были созданы группы оперативного управления (ГрОУ), предназначенные для непосредственного управления объединенными силами и средствами, выделенными для пресечения диверсионно-террористических акций. Группы эти были созданы в каждом регионе Южного округа и включают в себя подразделения оперативного и специального назначения Внутренних войск МВД России, ОМОНа, СОБРа, Министерства обороны, ГО и ЧС. Руководителями ГрОУ были назначены представители МВД (их имена засекречены). В случае захвата заложников или вторжения боевиков командир ГрОУ автоматически становится руководителем оперативного штаба и вправе принимать решения без согласования с Москвой.
Создание ГрОУ обозначило новую тенденцию в борьбе с терроризмом, которая была окончательно упрочена во время разрешения кризиса в Беслане: перенесение ответственности по борьбе с терроризмом с центральных органов на региональные.
Прошедший год показал, что единственным плюсом этой концепции является дистанцирование федеральной власти от местных провалов в борьбе с террористами. И если местные силы по борьбе с терроризмом еще как-то справляются с конкретными операциями по блокированию боевиков, то стратегические их возможности крайне ограниченны. Во многом поэтому боевикам удается играть на опережение, перенося центры своих акций из одной республики в другую. К тому же ответственность местных органов по борьбе с терроризмом не отменяет самостоятельных действий силовых структур федерального подчинения, что в итоге создает дополнительные проблемы с коммуникацией органов, ведущих борьбу с терроризмом.
Выход из положения эксперты из силовых структур (в том числе и МВД) видят в передаче контроля над антитеррористическими операциями на Северном Кавказе ФСБ. Сегодня ФСБ ведет активную деятельность в регионе, по сути дела не имея организационных полномочий и ни за что напрямую не отвечая (впрочем, никакой прямой ответственности за провалы не несут ни армия, ни МВД). Этой же концепции придерживается и полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак, который подверг жесткой критике систему ГрОУ и предложил сделать центром антитеррористической борьбы региональные управления ФСБ.
В этом контексте немаловажно, что региональные управления ФСБ сегодня обладают агентурной сетью и могут наладить эффективную агентурную работу. А именно недостаточное использование возможностей агентурной работы сегодня, по мнению экспертов, главный резерв антитеррористической деятельности и обеспечения безопасности региона. При всей важности концепции "мочения" боевиков эффективность ее весьма ограниченна и не может обеспечить настоящего контроля над их деятельностью. Очень показательный пример: о нападении боевиков на Ингушетию в июне прошлого года местные таксисты знали за два дня, тогда как для федеральных сил все произошедшее стало неожиданностью. Сегодня ситуация изменилась, и такого рода вопиющие случаи уже вряд ли повторятся, однако агентурная работа по-прежнему остается на глубокой периферии антитеррористической деятельности.
Безопасность, которая работает
Сегодня - и в этом все опрошенные нами эксперты едины - вероятность крупномасштабных терактов против гражданского населения России куда меньше, чем год назад. Во-первых, как было сказано выше, изменились тактика и приоритеты террористов. Во-вторых, без ликвидированного этой зимой Масхадова многие громкие теракты теряют смысл - без "легитимного президента" нет нужды требовать переговоров и шантажировать российскую власть. Боевикам некого предъявить ни мировой, ни тем более российской общественности в качестве политической фигуры. Однако в случае изменения общественной ситуации в России, обострения внутриполитической борьбы вероятность терактов может возрасти, поскольку у террористов появится реальный шанс влиять на общую ситуацию в стране и в итоге добиваться выполнения своих условий.
Финансирование же боевиков сегодня, по оценкам специалистов ФСБ, существенно меньше, чем в прошлые годы (в частности, почти прекратились внутрироссийские финансовые вливания), однако перекрыть основные каналы все же не удалось. Боевики по-прежнему имеют средства на закупку вооружения, фугасов, деталей взрывных устройств.
Что касается непосредственного предотвращения терактов, то и тут, в общем, специалисты оценивают ситуацию как умеренно оптимистичную. Общемилицейская система досмотров, проверок и паспортного контроля работает эффективнее, чем год назад. В частности, это показали недавно проведенные проверки: из пяти спецмашин, инсценировавших действия террористов, четыре не доехали до границ Московской области.
Радикально изменилась ситуация с безопасностью в аэропортах. Большинство российских аэропортов по уровню обеспечения безопасности уже опережают общемировой уровень, в том числе и по удобству для пассажиров (точнее, по минимизации неудобств и затрат времени).
Что очень важно, основная инициатива и по модернизации оборудования, и по установлению новых мер контроля исходит не столько от спецслужб, сколько от менеджмента аэропортов. В итоге Домодедово (именно из этого столичного аэропорта вылетели два самолета, взорванные террористами в августе прошлого года), уже истратившее 5 млн долларов на систему обеспечения безопасности, готово выделить еще 20 млн. В том числе будет установлена система EntryScan3, которая обнаруживает следы взрывчатых веществ под одеждой. Кроме того, уже летом 2006 года в Домодедово планируется ввести многоуровневую автоматизированную систему досмотра багажа HBS (Hold Baggage Screening), которая предусматривает пять уровней контроля багажа пассажиров и грузов.
Причем если задача спецслужб ограничена безопасностью, а удобство пассажиров их заботит мало, то для менеджмента важно не потерять клиентов из-за слишком длинных очередей на посадку. А потому общая концепция усиления мер безопасности изначально строится как система, позволяющая работать быстро и эффективно - отсюда и куда больший интерес к новым технологиям, в том числе российским. По тому же пути идут и другие московские аэропорты: Внуково уже потратило на безопасность около 5 млн долларов, в Шереметьево на этот год выделено 65 млн рублей.
На шаг позади террористов
Впрочем, все эти меры общей безопасности при всей своей важности не могут гарантировать защиты от терактов. "Мы всегда отстаем от террористов на ход. Всегда готовимся к предотвращению прошлых терактов. Взорвали дома - бросаемся искать гексоген и подвалы, набитые мешками; протаранили здание машиной, начиненной взрывчаткой, - начинаем залезать в багажники раздолбанных "Жигулей", взрывают самолеты - устанавливаем системы безопасности в аэропортах. Необходимо играть на опережение, предсказывать следующие ходы террористов. Причем аналитики спецслужб этим занимаются, но особого влияния эти подразделения не имеют. Никому не хочется серьезно возиться с предотвращением угроз, которых может и не быть в помине", - так обрисовал ситуацию Владимир Поляков, и очень похоже, что он во многом прав.
Кроме того, и едва ли не в первую очередь, работа по предотвращению терактов - это работа с агентурой. Разумеется, это закрытая тема и никто из осведомленных людей не будет обсуждать ее конкретные детали, но, судя по общим замечаниям, ситуация здесь улучшилась, но недостатки координации деятельности между ФСБ и МВД, а также с международными организациями серьезно снижают эффект этой работы.
Собственно, проблема координации деятельности антитеррористических структур сегодня остается одной из важнейших проблем борьбы с терроризмом. Несмотря на проведенную реструктуризацию правоохранительных органов (одной из целей которой было создание систем координации), серьезных изменений не произошло. По сути дела, реформа на этом направлении свелась к тому, что департамент ФСБ переименован в службу, а главное управление МВД в департамент. Единственным координационным органом остается Федеральная антитеррористическая комиссия, созданная в 1998 году, которая, согласно положению, собирается не реже одного раза в три месяца и решительно не способна осуществлять оперативное управление и обеспечивать системное взаимодействие между ФСБ, МВД, СВР, ФСО и МО.
Впрочем, как бы ни была организована система безопасности, как бы ни были профессиональны и скоординированы спецслужбы, никаких гарантий от терактов в современном мире быть не может. Собственно, в этом также сходятся все специалисты и эксперты. Если из пяти машин четыре не доехали до Московской области (и это очень высокий, по оценкам экспертов, результат), то одна все же доехала. Если даже увеличить этот процент на 1 к 10 или даже к 100, то все равно людской и финансовый ресурс международного терроризма столь высок, что это не будет гарантией от терактов. Лондонская система безопасности считалась лучшей в мире (в том числе и по умению работать с исламскими лидерами), однако это не спасло Лондон от страшной серии взрывов. Хотя качество системы английской безопасности сыграло свою важную роль во время и после теракта. Несмотря на то что основная часть сил полиции находилась в Шотландии на саммите "восьмерки", все меры по минимизации последствий теракта были приняты вовремя, работа велась четко, слаженно и грамотно. Собственно, сегодня именно готовность к терактам во многом определяет уровень безопасности. Оценка же готовности наших спецслужб, хозяйственных подразделений и местных и федеральных властей к эффективным действиям по минимизации ущерба от терактов у специалистов скорее сдержанная. Проблемы тут все те же: отсутствие единого координационного центра, в том числе центра ответственности (пока основным видится принцип "делегирования ответственности": "подальше от себя и своего ведомства") и должного внимания к несиловым подразделениям, участвующим в операциях.
