Наше поколение - те, кому сейчас между тридцатью пятью и сорока, - мерило время чемпионатами мира по футболу, вехами по четыре года. И сегодня, чтобы вспомнить, когда именно произошло то или иное событие, надо сначала соотнести его с чемпионатом мира.
Первым был чемпионат 1974 года в Германии. Точнее, миф об этом чемпионате, так как, по большому счету, мы по малолетству его не застали. Но зато потом по газетным вырезкам, рассказам старших, случайным, а потому драгоценнейшим кадрам из телевизора мы воссоздали этот проточемпионат и превратили его в легенду. В легенду о великих героях с развевающимися шевелюрами, стильными усами и пышными бакенбардами: это были не люди, а божества, вступившие в битву за золото Рейна.
Потом прошел первый наш чемпионат. В 1978 году мы были еще детьми, и то впечатление, которое произвела сказочная феерия аргентинского чемпионата, навсегда врезалось нам в память. И слава богу, что на том чемпионате не было наших, они бы все испортили. Для патриотических чувств и борьбы систем был хоккей, а футбол дарил нам чудо иного, красочного мира. Столь красочного, что цвета пробивались даже через черно-белый экран (цветной телевизор в 1978 году был роскошью): занесенное бумажным снегом поле аргентинского стадиона, пронзительно зеленая трава, оранжевые футболки голландцев и небесно-голубые полоски аргентинцев. Шевелюры уже были поменьше, усы поскромнее, а мода на бакенбарды сошла, но это были все те же неземные существа, которые просто не могли ходить по тем же улицам, что и мы, не могли ездить на тех же автобусах, опускать пятачки в метро и толкаться в очереди за сосисками. Потому и играли так здорово. А какие у них были имена, и как сладко было их повторять: Ренсенбринк, Арии Хаан, Кубилас, Пеццай, Кукуреду.
В 1982 году мы были почти взрослыми - нам было по 12-16 лет, и нового чемпионата мы ждали основательно и по-взрослому, то есть с бесконечной уверенностью в новом чуде. И что самое удивительное, чудо это произошло. Мы видели, как блистательные бразильцы во главе с Зико и Сократесом никак не могут одолеть итальянцев, бившихся с такой выдающейся доблестью, что даже в наших романтических мозгах это вызвало глубокое сочувствие. Мы видели, наверное, самый великий матч чемпионатов: полуфинал Франция-Германия (точнее, ФРГ, ибо Германии тогда никакой еще не было, и никто даже не мог предположить, что ситуация изменится). Мы видели, как на поле творили чудеса Платини, Жиресс и Трезор; видели, как Шумахер (для нас это слово означало не какого-то гонщика, а великого немецкого вратаря) послал Батистона в глубокий нокаут; видели, как немцы все перевернули вверх дном, забив два мяча, когда, казалось, их ничто уже не спасет. Это было действительно чудом. Потом был 1986 год. Мир все еще был почти прежним. Но именно почти. Подводные течения уже забурлили, уже грохнул Чернобыль, началась перестройка. Да и наше детство кончилось. С чемпионатом тоже что-то произошло. Все еще играли многие великие, но великих команд уже не было, на чемпионате царил один Марадона, он его и выиграл (в том числе и с помощью "руки божьей"). Еще на чемпионате были очень сильные наши, натренированные Лобановским до состояния терминаторов, но тут вмешалось провидение в лице судьи, и они вылетели от бельгийцев еще в 1/8 финала.
Наше детство кончилось, и пора было узнать, что чудеса не получаются с регулярностью раз в четыре года. Впрочем, как теперь стало ясно, мы должны были приучаться к тому, что чудес больше не будет вовсе, во всяком случае, не на чемпионатах мира.
Потом был 1990#8722;й. Великая фраза английского нападающего Гари Линекера: "В футбол играют 90 минут, 22 человека, а побеждают всегда немцы" - теперь, когда от былой немецкой мощи не осталось и следа, звучит как напоминание о других временах. Впрочем, Линекер был все равно прав: немцы даже в таком состоянии умудрились занять второе место на чемпионатах мира в Корее и Японии. Чуда опять не случилось. Все было добротно, любопытно, но обыденно.
Потом была Америка 1994#8722;го. Чемпионат мира принимала страна, совсем недавно ставшая главной державой мира, но в футбольном смысле решительно никакая. Этот чемпионат должен был перекинуть мост между Америкой и Европой, победивший Запад должен был на футбольном поле явить контуры нового, чудесно- го мира. Чудесного мира не вышло. Европа и Америка не слились в экстазе любви к футболу. И нулевая ничья в финальном матче - лучший символ этого чемпионата. Ну а мы уже жили в другой стране с другими заботами. И все еще по привычке хотели чуда, только теперь не чуда спасения от унылой советской повседневности, а чуда-опоры, твердой почвы и ясных ориентиров. В общем, и с этим тоже у чемпионата мира ничего не вышло.
Ну а теперь мы не ждем от чемпионата мира решительно ничего или почти ничего. Мир изменился, изменился футбол. Больше нет небожителей, они ушли вместе с тем странным миром последней четверти прошлого века. Теперь все могут выиграть у всех, греки - чемпионы Европы, а на последнем чемпионате мира в полуфинале играли корейцы и турки. Все перепуталось, размазалось, растворилось. Но даже и сейчас, когда все мы уже даже и немолоды, когда все и всем ясно, перед началом чемпионата мира откуда-то из глубины поднимается волнение. А вдруг это случится? Вдруг снова повторится чудо?
"Вещь" No4
29.05.2006
http://www.expert.ru/printissues/thing/2006/04/futbol/
Док. 461210
Перв. публик.: 29.05.06
Последн. ред.: 13.07.08
Число обращений: 159
Громов Андрей
|
