Книга Валерия Панюшкина о Ходорковском написана на таком уровне искренности и мастерства, что заставляет вспомнить классику соцреализма 70-х
Валерий Панюшкин давно мечтал написать книгу. Только не такую грустную, как та, что вы держите сейчас в руках.
"Вероятно, это совпадение, но все, кто любит Панюшкина, в последние пять лет потеряли работу. Все, кто Панюшкина ненавидит, получили повышение по службе. Надеемся, что вы полюбите эту книгу", - гласит аннотация на обложке "Узника тишины". Несмотря на столь мрачное предсказание, читать эту книгу можно смело, нисколько не опасаясь потерять работу. Скорее наоборот, после ее прочтения у вас будут все шансы получить повышение по службе.
У Валерия Панюшкина есть мама. В 1992 году ей выдали ваучер. Мама долго думала, куда его вложить. Это было унизительно. Далее цитата: "И я знаю единственного богача и финансиста, который осознал это унижение моей мамы как свою вину. Его зовут Михаил Ходорковский. Он сидит в тюрьме".
Об этом, собственно, вся книга Валерия Панюшкина. Самая полная из существующих биографий Михаила Ходорковского. Основываясь на записях бесед с родителями, адвокатами и женой экс-главы ЮКОСа, а также на личной переписке с Ходорковским, автор подробно рассказывает обо всей жизни своего героя - с юных лет до этапирования в колонию в Читинской области. Рассказывает так, например: "В начале восьмидесятых годов, зимой, в каникулы, Михаил Ходорковский, будучи уже бригадиром, кажется, строительного отряда, поехал в колхоз, где предполагалось трудиться его отряду. В колхозе надо было выкопать пруд для разведения зеркальной рыбы карп". Далее не менее подробно - о спорах между Ходорковским и председателем колхоза о том, как именно нужно выкапывать этот пруд. И автор заключает: "Вероятно, тогда ему пришло в голову, что хорошо бы создать кооператив, который торговал бы техническими идеями". И так далее.
Курсивом выделены фрагменты писем Ходорковского автору книги. Фрагменты короткие, но вполне емкие: "Политика из меня делает жизнь, делает через не хочу, через ответственность за поверивших. Она давит и душит. И сбросить нельзя. Передать, если кто возьмет, можно, а сбросить - предательство. Не могу".
Страница за страницей - трогательные эпизоды знакомства Ходорковского с его женой Инной; сама Инна, гуляющая с автором книги по темным улицам опустевшего без Ходорковского и Лебедева поселка Яблоневый сад на Рублевке. Инна осваивает компьютер. Инна ходит в суд смотреть на мужа. Вот история о том, как три друга - Ходорковский, Невзлин и Пичугин - ездят отдыхать в горы, развлекаются стрельбой. "Они еще не знают". Потом (когда уже знают) - сценка на проводимом Панюшкиным уроке мастерства для провинциальных журналистов. Провинциальные журналисты спрашивают, виноват ли Ходорковский? Панюшкин отвечает - Ходорковский создал прозрачную компанию, посадили за то, что хотел сделать Россию открытой и свободной, а виноват он или нет, этого я вам не скажу, об этом вы сами думайте, за готовыми же ответами обращайтесь к Глебу Павловскому и Михаилу Леонтьеву.
Панюшкин действительно не дает готовых ответов. Рассказывая, например, об убитом мэре Нефтеюганска Петухове, он подробно говорит о том, каким Петухов был мерзавцем - зарплату бюджетникам не платил, с менеджерами ЮКОСа общего языка не нашел, с бандитами тоже. А кто его убил - менеджеры или бандиты - это пускай читатель сам думает.
Или история конфликта с Кеннетом Дартом (миноритарным акционером ЮКОСа, неудачно судившимся с Ходорковским). Панюшкин подробно рассказывает об этой истории. Ходорковский даже на каком-то этапе начинает выглядеть не вполне симпатичным персонажем, и читатель начинает думать, может быть, это типографский брак, и в книгу вклеили десяток страниц из какого-то антиолигархического труда. Но дальше Панюшкин поясняет - потом Ходорковский раскаялся. Раскаялся. Слава Богу.
Из этой мозаики складывается образ героя книги - этакого балагура и весельчака, который то по болоту в болотных сапогах куда-то с нефтяниками пробирается, то Интернет в детдома проводит, то взятки судьям дает, то налоги не платит, но потом обязательно раскаивается. "Посадили единственного раскаявшегося", - пишет Панюшкин. То есть даже Платон Лебедев не раскаялся. Наверное, автору книги виднее.
Через сколько-то страниц после начала (видимо, у каждого читателя этот показатель свой) начинаешь относиться к "Узнику тишины" как к художественной литературе.
С уходом Георгия Мокеевича Маркова с поста первого секретаря Союза писателей СССР таких книг никто не писал. Может быть, в КНДР что-то похожее есть и сейчас. Картонность образов, борьба хорошего с лучшим и прочий социалистический реализм - книга настолько богата всеми признаками добротного производственного романа середины семидесятых, что очень сложно комментировать ее иначе как "к трудному разговору автор подходит с солидным багажом личного и профессионального опыта, с подлинно творческой бескомпромиссностью и острым желанием показать многогранность характеров и судеб своих современников". Богатая фактура, сенсационные подробности биографии и эксклюзивные письма из тюрьмы на выходе дали чудовищного качества патоку. Рекомендуется читать начинающим прокурорам, специализирующимся на обвинении бывших руководителей нефтяных компаний. Помогает вырабатывать омерзение к обвиняемым.
