В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Олег Кашин, Елена Стафьева: `Есть две святые вещи - президент и религия` Назад
Олег Кашин, Елена Стафьева: `Есть две святые вещи - президент и религия`
Как делается главный русский таблоид


Израиль возмущен. Израиль в бешенстве. Еще немного, и, кажется, еврейские генералы снова сорвутся с цепи и бросятся уже не на Ливан, а на... Россию. Оказывается, Израиль потерпел поражение в войне из-за российского оружия, которым якобы были вооружены отряды "Хезболла".

Воевать надо уметь, хлопцы!

Что вообще за логика? Ирану нельзя иметь атомное оружие. России нельзя поставлять оружие арабам. Кубе нельзя строить социализм. Венесуэле нельзя торговать нефтью за евро... И только Израилю все можно!

Может, вам еще "Семь сорок" станцевать?

Над таким наивно-трогательным комментарием к последствиям недавней ливано-израильской войны наверняка посмеется журналист или политолог. Однако у этого комментария есть по крайней мере одно бесспорное преимущество. Каким бы наивным он ни был, прочитают его миллионы - в разы больше, чем самую умную статью любого маститого эксперта. В России издаются тысячи газет и журналов. Есть деловая пресса, есть глянцевая, есть либеральная, есть консервативная. А есть газета "Жизнь" с ее более чем двухмиллионным тиражом (комментарий об Израиле мы взяли именно из этой газеты). Споря о свободе слова, следя за рекламным рынком, наблюдая за судьбами "уникальных журналистских коллективов" и постоянно ожидая возвращения цензуры, мы и не заметили, как массовый читатель сделал свой выбор в пользу таблоида, сумевшего за пять лет своего существования доказать, что в России тоже есть папарацци и что, как и в любой европейской стране, здесь может существовать журналистика на грани фола - всегда скандальная, всегда оперативная и всегда интересная массовому читателю. Спуститесь в метро. Девять из десяти читающих пассажиров обязательно будут держать в руках свежий номер "Твоего дня" - так с сентября 2006 года называется газета "Жизнь", оставившая далеко позади и МК, и "Комсомолку". О том, что такое русский таблоид, мы говорим с главным редактором газеты "Твой день" ("Жизнь") Тимуром Мардером.
Ребрендинг отечественной Sun

- Идешь брать интервью у главного редактора газеты "Жизнь", а попадаешь в "Твой день". Зачем вам был нужен ребрендинг, зачем понадобилось отказываться от популярного и узнаваемого бренда "Жизни"?

- Это не совсем ребрендинг. Мы разделились на два издания - теперь есть ежедневная газета, ежедневный таблоид, который называется "Твой день", и федеральная газета, которая выходит раз в неделю, - "Жизнь за всю неделю". Задача номер один для газеты "Твой день" - отслеживать ситуацию, искать бомбы в ежедневном режиме, то есть такой бескомпромиссный, резкий, жесткий таблоид: криминал, политика, светская хроника, спорт. Задача еженедельника - быть газетой помягче. Мы называем ее таблоидом для семейного чтения - ну, насколько это возможно. Наше разделение уже показало, что обе газеты в принципе востребованы.

- Странно, что не было такой массированной рекламной кампании, разъясняющей это разделение, но народ как читал, так и читает, - теперь обе газеты.

- Мы никогда не проводили массированных рекламных компаний. У нас была такая позиция: газету должны рекламировать сами читатели, из уст в уста. Но сейчас мы решили этому правилу изменить и все-таки начали рекламную кампанию - билборды по всему городу, ролики по телевидению, стикеры на киосках. Такой натиск на потребителя будет усиливаться, будет массированная рекламная кампания, на нее потрачено около семи миллионов долларов. Но даже до рекламной кампании мы ежедневно прибавляем по пять-шесть тысяч экземпляров "Твоего дня". "Толстушка" тоже растет, сейчас ее тираж по Москве - сто пятьдесят тысяч, тоже очень неплохо.

- Судя по всему, ваш издательский дом очень богат.

- Вопрос не в том, что мы богаты. Ну вы же слышали, наверное, что инвестиционный фонд, который возглавляет бывший министр финансов Борис Федоров, купил сорок девять процентов наших акций за сорок миллионов долларов. Сейчас все эти деньги вкладываются именно в рекламу, в развитие, в производство. Главное - разумно распоряжаться тем, что есть.

- Вначале вы были таким клоном лондонской Sun - и по верстке, и по содержанию, и по девушкам на третьей полосе. Сейчас, судя по всему, вы от этого постепенно отходите.

- Стопроцентным клоном Sun мы не можем быть в силу миллиона объективных причин. Что из Sun можно скопировать, чтобы наш российский читатель понял, что это - кайф? Там, в принципе, нечего копировать. Можно взять какие-то приемы, подачи, какие-то методы и переложить их на российский стиль - мы это делали и делаем. Сейчас уже задача не в том, чтобы просто взять и скопировать, задача - понять, что они делают, как они делают, какие цели ставят, как они их добиваются. За те годы, что мы этим занимаемся, мы уже что-то поняли. Я был в Лондоне, правда, не в Sun, а в Mirror Trinity Group - это основной конкурент Sun, они сейчас рубятся. Одно время даже у Sun был ежедневный тираж три миллиона девятьсот тысяч, а у Mirror - три миллиона восемьсот шестьдесят тысяч, то есть они шли ноздря в ноздрю. И вот с этими людьми я много общался - среди них у меня есть знакомые, друзья. Мы не всегда друг друга понимаем, часто спорим. Но какие-то вещи мы понимаем лучше, хотя в чем-то пока отстаем.

- Отстаете или осознанно строите какую-то другую модель?

- Да мы не строим никакую модель, мы просто делаем таблоид. Таблоид - это газета, которая интересна максимальному количеству людей. Стараемся отслеживать все, что интересно людям, все события всех сфер жизни, наша задача именно в этом. Надо работать эксклюзивно. В Англии другая проблема, там эксклюзив очень сложно добывать: очень большие затраты - и человеческие, и финансовые. В России пока такого развитого газетного рынка нет. Поэтому у нас требования, я бы даже сказал, жестче, чем там. Потому что, например, газета Sun или Mirror позволяют себе поставить на первую полосу какие-то снимки или какие-то темы, которые проданы и в другие газеты. И очень часто бывает, что в один день выходит пять-шесть газет с одними и теми же снимками. У нас требования в этом плане гораздо жестче, нас такое не устраивает, наши журналисты заряжены всегда на стопроцентный эксклюзив, чтобы это было только у нас.
Интуиция и этика

- Где вы - не вы лично, а все руководство редакции - всему этому учились? Ведь газета раньше издавалась в Ульяновске, называлась "Симбирские ведомости" и ни на что, по большому счету, не претендовала. Как произошел этот переход?

- Сначала была газета "Слово молодежи" - это был очень популярный еженедельник, у которого были тиражи больше двухсот тысяч в городе с населением семьсот тысяч человек. Потом мы стали делать ежедневную газету "Симбирские ведомости", в которой я проработал журналистом лет десять. Ежедневный тираж был семьдесят тысяч экземпляров. Газету рвали из рук, читали все просто на ура. И потом мы приехали в Москву. Сначала у нас была еженедельная газета, а пять лет назад, в сентябре 2001 года, мы перешли на ежедневный формат. Вот так и учились.

- То есть все строилось на интуиции? Не имея профессиональных менеджеров, не проходя никаких курсов MBA, просто взяли и стали делать таблоид?

- А что курсы MBA могут дать? Надо просто думать, и не нужно никаких курсов. Мы сначала изучали, как работают таблоиды в Европе. Было ясно с самого начала, что надо идти в сторону популярной массовой газеты. А в России популярными могут быть только эмоции, переживания. Наши люди любят переживать, а просто сухие отчеты никому не нужны - это неинтересно, люди это читать не будут. По крайней мере, не будут получать удовольствия от этого. Сначала мы взяли очень известный немецкий таблоид Bild. Посмотрели на него и отказались. Там очень сухо излагается информация. Много порнухи, все очень резко, очень грубо и прямолинейно. Например, какой-то мужик, тридцать пять лет, пошел и зарезал трех человек, нанес им семьдесят два ножевых ранения, он арестован, находится в тюрьме - все, ни эмоции, ни истории никакой нет. Нашей задачей было дать именно историю и эмоцию. Поэтому мы обратили внимание на английские таблоиды, в том числе на Sun, потому что в основу они кладут именно эмоциональные всплески человека. Не просто изложить голый факт, а найти какую-то историю, подоплеку и подать это интересно - вот этому мы учились у них.

- Одна из главных проблем, которая ассоциируется с вашей газетой, - это этика. Когда журналист под видом сына Караченцова проходит к нему в палату, фотографирует его там под капельницами - это корректно?

- Ну, разговоры об этом шли и идут. Первый раз такая ситуация возникла в самом начале нашей работы, в 2001 году. Мы сняли Гундареву, когда ее перевозили по больнице лежащую на каталке. Был сумасшедший резонанс. То же было, когда мы снимали умирающего Вицина в палате, абсолютно брошенного. Но понимаете, после того, как мы опубликовали снимок Гундаревой, к ней пошла реальная помощь. Когда мы опубликовали снимок Вицина - Михалков и кинематографический союз сразу окружили вниманием жену Вицина. После нашей публикации его из обычной больницы, из палаты на пятнадцать человек, перевезли в ЦКБ - то есть благодаря нам к людям уже было совершенно другое отношение, пусть через скандал. Можно осуждать, не осуждать - люди по-разному это все воспринимают, но когда эти снимки появляются, это хорошая работа журналиста. Произошел случай, задача журналиста - снять, его задача - показать людям, люди хотят это увидеть.

- У вашей газеты интересная политическая позиция. Газета сама по себе скандальная, про политику тоже много скандальных публикаций. Но в то же время у вас есть такой культ Путина, его фигура неприкосновенна. Почему так происходит?

- Есть у нас две истины, которые святы в редакции: президент и религия. Мы принципиально не задеваем чувства верующих, не задеваем отношения религиозных конфессий - пишем о них очень аккуратно, крайне аккуратно. Потому что для каждого человека вопрос веры и религии - это очень интимный вопрос, очень важный. И президент - это гарант Конституции, человек, которого мы выбрали, большинство населения выбрало, поставили во главу, доверили страной рулить. Поэтому мы должны его поддерживать - это наша гражданская позиция. Здесь против людей, против их мнения идти не надо. Мы с людьми, мы не против них, мы не воюем с читателями, мы отстаиваем их интересы. Правительство, министры - другое дело. Вы сами, наверное, видели, сколько у нас было таких заметок. Тот же Жуков поехал отдыхать, когда была пенсионная реформа. Старики бастуют, гудят, вся страна гудит, а он отдыхает в Эмиратах, в дорогом отеле, купается, загорает, кайфует - мы шарашим заметку, потому что вице-премьер так вести себя не должен, это неправильно. Про Слиску недавно писали - она в храм пришла в брючном костюме. Для любого религиозного человека женщина в мужском обличье это неуважение. Фрадков там что-то натворил - нет вопросов, шарашим. Зурабова, когда он говорил вообще, на наш взгляд, ужасное - тоже мы шарашили. То есть для нас нет запретных персон. Но президент - гарант Конституции, человек, которому доверено управлять страной, мы защищаем его политику.

- Почему же вас тогда не берут в президентский пул?

- Хороший вопрос. Это надо спросить там, в администрации президента. Ну, мы отправляли письма какое-то время назад. Ответ был: "Мы рассматриваем". Наверное, до сих пор рассматривают.

- По газете, впрочем, не заметно, что она не в пуле, потому что о передвижениях президента она рассказывает даже более подробно, чем кто бы то ни было.

- Да, внутри пула есть ограничения, а мы всегда пишем все, что считаем нужным. В любом случае действия президента нужно отслеживать. Читателю же по барабану, в пуле вы, не в пуле, кто вас любит, кто не любит. Читателю нужна интересная газета, ему нужна интересная информация - всё. Что там за этим стоит, ни один читатель не будет анализировать. Да, люди внутри прессы это могут анализировать и прикидывать. Но простому обывателю абсолютно неважно, как это делается, ему нужен результат. То же самое мы говорим нашим журналистам. Журналист приходит и начинает объяснять: "Меня два раза оттолкнули, три раза сказали "нельзя"...". Журналист может объяснить это мне, придет и вам объяснит. Ну, послушаем мы его. Три, десять человек его послушают, а ста пятидести тысячам читателей-то мы не объясним, почему нам не удалось это сделать. Людей это не волнует, их волнует результат. Приехала Мадонна - надо ее снять, мы должны быть первыми. Вот мы ее сняли, несмотря на все меры безопасности. А заодно пронесли два муляжа взрывных устройств в Лужники, потому что работа таблоида - не только отслеживать ситуацию, которая происходит, но еще очень важно провоцировать какие-то вещи, вообще показывать срез всего. С Лужниками и бомбами - яркий пример. Будильник тикает, а все кордоны наши репортеры прошли беспрепятственно. За сутки до концерта, на котором будут присутствовать десятки тысяч людей, который охраняется... Мы должны на это обращать внимание.
Вещи, которые важнее престижа

- Ваш коллектив существует, по большому счету, вне медиатусовки. Поэтому о том, как живет "Жизнь", ничего толком не известно и существует множество слухов - и о детекторе лжи, на котором регулярно проверяют сотрудников, и о квартирах в кредит, которые редакция предоставляет на таких условиях, чтобы сотрудник не смог уволиться, пока он этот кредит не отдаст...

- Во-первых, насчет квартир. У нас такая специфика - в основном в редакции работают люди, которые приехали в Москву. Ну, вообще Москва, наверное, вся такая. Все мы приезжие. Поэтому люди приходили, устраивались, развивались, в какой-то момент брали кредиты. Но в банках. Чтобы мы так привязывали сотрудников к газете - этого нет. Здесь работают только те люди, которые знают, как они хотят развиваться и чего они хотят добиться. Люди, которые просто пристраиваются и отсиживаются, как в других редакциях, - такие люди нам не нужны. Нужны амбициозные, нормальные, разумные люди, которые хотят добиться результата, которые хотят быть лучше. А остальные - ну да, очень много людей приходило, проходило. Я знаю, что о нас много говорят - будто людей вышвыривают, выжимают. Это неправда.

- А детектор лжи?

- Давайте так скажу: своего детектора лжи нет у нас. Вообще, что значит детектор лжи?

- Ну, вы проверяете журналистов на аппарате, который называется полиграф?

- Мы готовы проверить журналистов на аппарате, который называется полиграф. Это неважно. У нас в редакции существует один интерес - это интерес читателей. Наши личные интересы - это вопрос двадцать пятый. Твои интересы - это твоя семья, вопросов нет, и если что-то связано, не дай бог, с детьми - все силы бросим, будем помогать, выручать. Но в принципе мы здесь все собрались для того, чтобы делать газету. И каждый человек, который сюда приходит и здесь работает, должен понимать, для чего он здесь. Чтобы не было мыслей пересидеть, отсидеться, просто посмотреть, просто прикольно провести время. Нет, мы делаем газету, и каждый человек нацелен на результат. По сравнению с другими редакциями, может быть, вы заметили, у нас людей не очень много, коллектив не такой огромный, потому что в принципе большой коллектив не нужен. Если каждый человек на своем месте будет отрабатывать на сто процентов, то этого количества людей вполне достаточно, чтобы делать хороший ежедневный продукт.

- А кто ваш читатель, об интересах которого вы говорите?

- Читатели ежедневной газеты, мы считаем, это, как правило, активная часть населения, люди, которые хотят быть в курсе всех последних новостей, хотят знать информацию из первых уст. И я считаю, что наша газета именно для таких людей. Вообще же наша аудитория постоянно меняет свой состав. Сейчас типичный читатель нашей газеты - это женщина от тридцати до сорока пяти лет. А по доходам - такой средний класс. Раньше нас пенсионеры очень любили, бабушки, дедушки. Сейчас тоже любят, но со временем стала увеличиваться доля именно активных людей. В метро все нас читают. Потому что потом есть что обсудить.

- А, например, топ-менеджер крупной компании, который читает, но стесняется, - это распространенная история?

- Читают, читают, есть такое. Нашу газету читают и звезды, и люди шоу-бизнеса, и политики читают. Это, как правило, относится к любой ежедневной газете. Взять тот же таблоид Sun - тоже от верха до домохозяек аудитория. Мы должны быть общенациональной массовой газетой с самым большим тиражом в России и странах СНГ. Сейчас мы немного встали на ноги в России, но еще есть СНГ. У нас на Украине выходит газета - перспективы сумасшедшие. А что касается людей, которые читают, но смущаются, - у Sun все точно так же. Бизнесмены крутые, политики, королева - все очень смущаются, очень. У меня в Лондоне есть знакомый, когда он едет на работу - пробки, поэтому едет в метро: респектабельный мужик из банка, сидит с портфелем в дорогом костюме, читает Times. Приезжает домой, бросает эту Times, открывает портфель, достает Sun - все, понеслась: третья полоса - баба, скандалы, тут Кейт Мосс кокаин нюхает, здесь еще что-то, здесь девушка, блин, голая - опа, все, пошел интерес. Но на людях он не может себе это позволить: читая Sun, он может понизить свой статус. Но нам важно, чтобы людям было интересно нас читать, а статус неважен.

- Вы часто пишете неприятные вещи о многих влиятельных людях и почему-то не боитесь. Почему? Кто ваша крыша, грубо говоря?

- Да никакой у нас крыши нет. Мы правду пишем. Когда человек пишет правду и это не связано с какими-то там заказухами, подставами, какими-то играми, то это совершенно другое. И мы готовы абсолютно ко всему. Вот информационное поле, правовое поле - если хоть один человек может сказать: "Вы про меня там наврали, это неправда", - пусть придет и скажет.

- Последний яркий случай - Александр Калягин, о котором вы написали, что он изнасиловал девушку.

- Блестящий случай.

- Калягин говорит, что пресса его оклеветала...

- Какая пресса?! Никакая пресса его не оклеветала. Мы написали, что на Калягина подали заявление, где его обвиняли в изнасиловании. Факт написания заявления был. Снимок, где Калягин в Мещанской прокуратуре дает объяснения, - вот он, этот снимок. У нас на первой полосе. В тот же день, кстати, мы позвонили Калягину - получить комментарий, как любая нормальная газета. Даже если мы пишем нелицеприятную заметку, дозвониться до действующих лиц - это просто железный закон. Но как он поступил? Взял трубку - легко узнаваемый голос, кто его не узнает - мы представились, все сказали. Он говорит: "А откуда вы это узнали?". Долго выяснял, фамилию корреспондента спрашивал, а потом говорит: "А это вообще не Калягин". Детский сад.

- Скажите, а как вы узнаете новости? Платите деньги источникам в милиции, еще каким-то людям или как-то по-другому?

- Агентов у нас очень много по всей Москве и по всей стране. Огромное количество людей, с которыми мы сотрудничаем. То есть работаем с людьми на личных связях. Мы никогда не скрывали, что готовы за хорошую и интересную информацию платить деньги. Еще, если вы заметили, когда мы о чем-то пишем, каждую заметку обязательно подкрепляем снимком. Мы не пишем просто кирпич текста: "Калягин кого-то изнасиловал" - никогда, ни в коем случае. Мы перепроверяем, уточняем, мы звоним действующим лицам, мы отслеживаем, пришел этот человек в прокуратуру, не пришел - это же колоссальная работа. Тут задействовано огромное количество людей - это целое дело, это не просто так - огульно обвинить.

- Недавно спорили в интернете о газете "Жизнь", и кто-то пишет: вот, был зимой "Золотой граммофон". Во всех газетах - какие-то невнятные заметки, а в "Жизни" - разворот со всеми подробностями, потому что все газеты присылают по одному корреспонденту, а "Жизнь" - шестерых.

- Вопрос даже не в количестве авторов, которые работают, а в том, какие задачи перед ними ставились. Мы прекрасно понимаем, что "Золотой граммофон" - премия, где собираются все звезды, и людям интересно, как знаменитости прикалываются, веселятся за кулисами. Поэтому мы отдаем под "Граммофон" разворот, два разворота. Или концерт Мадонны - это мегахит. Вот мы будем делать два разворота по концерту Мадонны, потому что это то событие, о котором говорит вся Москва: приедет, не приедет, что с билетами. Сегодня первая полоса - приезд Мадонны. Там вкладка с историей Мадонны, ее снимки - ё-мое! - люди смотрят и читают ее историю, с кем она встречалась, что у нее было... Все - это пурга, это и есть таблоид. Нормальная реальная таблоидная работа - дать людям то, что им нужно в этот момент времени. Через три дня эта вкладка про Мадонну никому не будет нужна, и месяц назад не была нужна. А сегодня, когда пурга, когда люди эмоционально настроены, когда все новости шарашат: к нам приехала Мадонна, концерт - все, это момент. Наша задача - угадать с этим моментом, когда и какая информация людям требуется.
Без жучков и скрытых камер

- У "Жизни" такая специфика, что ее журналисту очень сложно найти себе работу вне вашего издательского дома - настоящих таблоидов в стране почти нет.

- Начнем с того, что мы издание достаточно молодое - всего пять лет, если говорить о ежедневном режиме. Но за пять лет люди здесь уже сделали карьеру от корреспондентов, которые пришли и ничего не умели, до главных редакторов. У нас очень много людей, которые не имеют профессионального гуманитарного образования, - есть врачи, инженеры, люди из совершенно разных областей. Раньше была одна газета - "Жизнь", сейчас стало две газеты. Мой бывший первый заместитель Рустам Сагаев - главный редактор газеты "Жизнь за всю неделю". Я остался здесь, он ушел туда с частью команды, плюс еще набирает новых людей. Увидим, что люди вырастут, сделаем еще одну газету.

- Как вы находите сотрудников?

- Работа очень непростая. Скажу вам сразу, с кадрами есть проблемы. И не только у нас. И в Англии она есть, Sun даже из Австралии тащит людей, представляете? То есть это мировая тенденция. Мы в основном используем кадровые ресурсы из регионов. И из своих редакций, и из чужих. Ищем людей, которым интересен именно наш формат. Просто человек приходит и говорит: хочу попробовать, такое бывает, и практика показывает, что действительно такие люди пробиваются. То есть мы используем всех. Люди приезжают, мы учим: первая ночь - и сразу в бой.

- И сразу сидеть в засаде где-нибудь около подъезда звезды?

- Даже не засада, а что-то узнать, выехать на место, покрутиться, осмотреться, что-то спросить, что-то выяснить. Потом, когда человек возвращается со своим представлением - правильным или неправильным, уже можно с ним разговаривать на равных. Конечно, обычно прикрепляем новичка к более опытному журналисту. Так же у фотографов: фотографу-профессионалу даем молодого пионера, тот учится, смотрит, какие приемы, как действовать. Здесь очень многое зависит от человека. Если человек хочет научиться - он это освоит. Если человек просто пришел посидеть, то это все бесполезно. Через неделю видно, чего человек хочет и что он может.

- Сколько народу работает в редакции?

- Вон они все сидят. Наверное, человек сорок. Ну, вместе с фотокорами человек сорок пять.

- А зарплаты какие?

- Разные. Если приезжает человек, которые еще абсолютно ничего не умеет, то мы платим от пятисот долларов - оклад и гонорары за все, что он пишет. Плюс, если из регионов люди приезжают, мы на два месяца предоставляем им служебную квартиру. Журналисты опытные, профессиональные, высокого уровня, получают очень хорошо даже по московским меркам - люди, которые действительно себя не жалеют, хорошо зарабатывают. Нормальный журналист не живет на оклад, он живет на гонорары: чем больше у него вышло заметок, тем больше он получил. За заметку мы платим по четыреста-пятьсот долларов. Не за каждую заметку, но за хорошую, такую забойную заметку мы платим очень хороший гонорар.

- А у вас есть какое-то особое техническое обеспечение - скрытые камеры, жучки, как показывают в кино?

- То, что в кино показывают, - это фуфло и на деле, к сожалению, это не применимо: скрытые камеры, жучки, как у шпионов... Но спецодежда, набор реквизита журналиста-профессионала - это, конечно, у нас есть.

- Закон приходится нарушать?

- Закон мы стараемся не нарушать ни в коем случае. Мы должны действовать в рамках правового поля. Вот, например, по концерту Мадонны - мы же не просто дураки такие, взяли и пошли, принесли бомбу. У нас юридическая служба неделю занималась согласованием этой акции с ГУВД - то есть проделывалась огромная, колоссальная работа. Милиция, конечно, в последний момент сказала: "Нет, мы не можем, мы не успеваем, но вы все равно ничего не пронесете, у нас все здесь охраняется - муха не проскочит". И перед тем, как идти, мы их все равно поставили в известность - написали письмо, что мы их предупреждали, мы все равно эту акцию проведем... Ну, провели.

- Юридическая служба много работает?

- Достаточно. То есть вы понимаете, что работа юридической службы - не выступать в суде, а предотвратить суд? Мы редко судимся, потому что очень аккуратно действуем. И самое главное, мы не считаем, что суды - это дополнительная реклама для газеты. Наша реклама - это то, как мы работаем. В ежедневной газете важно поймать нерв дня - вот самая сложная задача.

- А если нет ни Мадонны, ни Калягина - ну, вот такой обычный день?

- Взрывать надо ситуацию. Самим.

- Как?

- Вот бомба на концерте Мадонны - это на ровном месте: сели, обсудили, придумали.

- Мадонна все-таки не совсем ровное место. А когда день абсолютно пустой, будете писать про то, что в Бирюлеве нашли котенка с тремя головами?

- Ну зачем - есть свои звезды, есть Пугачева, Ротару, Киркоров. Тут огромный список ньюсмейкеров, можно крутить, думать, что там - развод, кто-то ушел от жены, кто-то вернулся. Не бывает пустых дней. Если журналист нормально работает, конечно. У нас на планерках не бывает, что журналист приходит и говорит: "Темы нет", - эта ситуация нетерпима. "Ничего нет" говорит о том, что редакторы отдела неудовлетворительно работают, что они провалили работу, их надо на хрен гнать отсюда, потому что они ничего не могут сделать. Вы представьте, Москва - двенадцать-пятнадцать миллионов с приезжими. Неужели нечего поставить в ежедневную газету, на двадцать четыре полосы, чтобы людям было интересно? Не бывает такого. Если кто-то так говорит, не верьте.

- Но иногда, очевидно, вам помогает власть. Вы печатали историю чеченского детства Владислава Суркова, вам давал комментарии Дмитрий Медведев...

- Сами они к нам точно не приходят. Это наши журналисты до них дозваниваются, где-то караулят, где-то выкрикивают вопросы - вот такие методы. Сурков вообще ничего не комментировал. Нашли его историю, поехали, раскопали, работали, изучали архивы, целое расследование проводили - это огромная работа. Тема же была интересная, люди с удовольствием читали. До сих пор это обсуждают - значит, мы попали в цель.

- А Медведев?

- Медведев? Когда был его комментарий?

- Про нашествие крыс на Серпухов. Большая заметка, идет описание этих крыс и потом - "как заявил "Жизни" Дмитрий Медведев, ситуация в Серпухове ужасающая".

- Не помню. Мне запомнилось, как мы снимали Медведева у Аллы Пугачевой. Было новоселье, приехали Медведев, Кожин - у нас шикарный репортаж выходил, наверное, полгода назад. Прямо из дома напротив снимали - как они шторы рассматривают, решетки. Вот это работа. Это кайф, когда они все открыли газету - а там "А-а-а!". Никто не знал, никто, все это под грифом "секретно".

- Наши звезды - люди эмоциональные. На джипах с охраной к вам не врываются - дайте-ка мне сюда этого, который..?

- Пусть приедут - мы готовы, мы открыты к диалогу.

- Охрана у вас очень серьезная, к вам попасть раз в десять сложней, чем в редакцию "Эксперта".

- Но это не из-за того, что мы боимся, что к нам приедут на джипах.

- Конкурентов боитесь?

- Это газета, это информация. Не дай бог, какие-то утечки. Конечно, служба безопасности должна работать. У нас долго не было даже сайта из-за того, что конкуренты брали новости оттуда. Они и сейчас дербанят, но сейчас уже без сайта нельзя, современные реалии таковы, что мы уже должны выходить на этот уровень. Все равно дербанят темы. В Англии это очень распространено. У нас тоже были случаи утечек. Разбирались с этим и пресекали.



"Вещь" No7
25.09.2006
http://www.expert.ru/printissues/thing/2006/07/interviu/

Док. 461269
Перв. публик.: 25.09.06
Последн. ред.: 13.07.08
Число обращений: 147

  • Кашин Олег

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``