В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
`Эхо Москвы`: На абсолютно честный, без дураков разговор вызван Бари Алибасов. 28.12.2006 Назад
`Эхо Москвы`: На абсолютно честный, без дураков разговор вызван Бари Алибасов. 28.12.2006
Передача :     Без дураков
Ведущие :     Сергей Корзун
Гости :     Бари Алибасов


СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер, сегодня на абсолютно честный, без дураков разговор в студии вызван Бари Алибасов. Бари Каримович, добрый вечер.

БАРИ АЛИБАСОВ: Добрый вечер. Я как раз, думаю, что не подходит название передачи к моему присутствию здесь "Без дураков". Я - главный дурак в нашей стране.

С. КОРЗУН: А там второй смысл...

Б. АЛИБАСОВ: С главным дураком сегодня встреча.

С. КОРЗУН: Мы Марине Королевой закажем, кстати, материал, там понятно, второй смысл. Все сразу начинают открещиваться. Нет, и я дурак, и я дурак. А почему, кстати, в нашей стране так много людей хотят быть дураками?

Б. АЛИБАСОВ: А легче жить. Почему в нашей в стране? Во всем мире легче, потому что дураком, когда прикинешься, и спроса нет, и ответственности нет.

С. КОРЗУН: Ну, ладно в других странах хотят быть врачами, инженерами, адвокатами. У нас ну как-то в меньшей степени.

Б. АЛИБАСОВ: Да, в меньшей степени. Ну, в советское время кто-то и хотел ведь, к чему-то мы и стремились последнее время, по-моему, мы больше стремимся к рекордному уровню невежества, чем к какому-то уровню современных знаний, технологий и т.д.

С. КОРЗУН: Так что за 15-20 лет больше дураков стало в нашей стране?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, безусловно, разве не очевидно, разве могло быть где-то в Европе, или в Америке, а тем более в Советском Союзе такое количество экстрасенсов, колдунов, лекарей. Ведь лечат все буквально. Ну, скажем, современная наука знает совершенно то что, что лечение от наркомании - это вмешательство в химические процессы, особенно в голове, в мозге, поэтому невозможно вылечить наркоманию никак, кроме как изменением этих химических процессов. Я сейчас иногда просто диву даюсь. Даже Русская православная церковь лечит от наркомании. Я уже не говорю...

С. КОРЗУН: А Вы к этому всякому мракобесию никакого отношения не имеете. И гороскоп свой не знаете, не смотрите, и ни к кому не обращаетесь, и всякие...

Б. АЛИБАСОВ: Я пользуюсь гороскопом, но только потому, что... мы пользуемся, скажем, словарем, пользуемся таблицей умножения. Гороскоп - это тоже своего уровня дурализм, потому что с помощью гороскопа легче людей на полочки разложить. И вот когда мы знаем, когда говорим телец, или близнец, или рак, все, человеку уже приклеен лейбак, и он лежит на определенной полочку и уже понятно.

С. КОРЗУН: А Вы Близнец, насколько я понимаю, да.

Б. АЛИБАСОВ: Да. Близнец. Да, я с Пушкиным в один день родился. Я поэтому, как Близнец, его очень хорошо понимаю, но при этом не верю в гороскопы, но при этом снова же я ими очень охотно пользуюсь. Потому что легче разговаривать с людьми. Потому что вот прикинешься дурачком, что веришь во все эти гороскопы, во все эти дележки народонаселения планеты...

С. КОРЗУН: А на самом деле, кто знает, что у Вас в душе, или по серьезному тоже разговариваете. С кем разговариваете по серьезному?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, очень мало, к сожалению, людей, с которыми мне приходится иногда так душевно пообщаться. Много умных людей рядом ни с кем не бывает. Мы это по нашей родине знаем. Но, тем не менее, когда дается шанс пообщаться с умным человеком, я просто получаю огромное наслаждение. Это для меня даже, как ни странно, я не очень люблю деньги...

С. КОРЗУН: Мы об этом, может, тоже поговорим. За что мы их так не любим. Это интересно.

Б. АЛИБАСОВ: Это, наверное, лучше даже, чем оргазм.

С. КОРЗУН: Бари Алибасов - один из самых экстравагантных культовых персонажей российской действительности. А зачем Вам экстравагантные образы? Нет, ну, сейчас Вы как-то так достаточно скромно одеты. Там какая-то одежда...

Б. АЛИБАСОВ: А нас же не видно.

С. КОРЗУН: А, это не телевидение и соответственно нет нужды.

Б. АЛИБАСОВ: Конечно, абсолютно.

С. КОРЗУН: Вы в этом смысле театральный человек? В том смысле, что играете на сцене? Выходите в средства массовой информации?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, безусловно, когда я прихожу на ящик, я точно знаю, моя задача, чтобы телезрители не переключились, если я в ящике. А чего там сидеть то, если телезрители переключатся на другой канал. Смысла нет, тогда ходить.

С. КОРЗУН: Но вот мне почему-то показалось, видел Вас и в домашней обстановке, правда, в съемочной домашней обстановке, что Вы как-то не очень сильно отличаетесь вроде вот в этом огромном доме, где куча народу путешествует там из комнаты в комнату, заходит в эту гостиную, или в кухню. Эти огромные помещения. Жизнь, как вот в поезде что ли, даже не знаю, в вагоне. Это так же продолжается? Потому что там лет 5 назад...

Б. АЛИБАСОВ: Нет, на самом деле, у меня бывают периоды какие-то в течение дня и в течение недель и месяцев, когда много народу. Ну, съемки. А, в общем, чаще я очень люблю, я люблю субботу, воскресенье, я вообще работоголик. Но субботу, воскресенье люблю, потому что я могу в волю наработаться и мне, никто не мешает.

С. КОРЗУН: Любите одиночества, не хватает, или наоборот не любите?

Б. АЛИБАСОВ: Нет, я, наверное, не люблю одиночества. Но одиночество, одиночеству, конечно, рознь. Потому что...

С. КОРЗУН: Нет, ну, наедине с собой с умным человеком то приятно поговорить.

Б. АЛИБАСОВ: Очень. Очень, очень. Мне в свое время я когда-то был очень политизирован и стоял там за руки держался в кольце от Зеленограда до Белорусского вокзала за Бориса Николаевича Ельцина. И ходил на митинги. И помню эти митинги, когда Хазбулатов там пытался наказать импичментом Бориса Николаевича, хазбулатовский митинг был на манежной площади, где теперь торговые ряды в подвале там, а на Васильевском спуске были ельцинитсы. Так вот нас нашли вечером. Мы были в студии на записи и говорят, что надо прийти туда, помочь. Потому что холодно было действительно. И когда артистов просят прийти попеть для москвичей на Васильевском спуске, все артисты почему-то резко оказались, кто на Луне на гастролях, у кого-то там еще срочно командировка на Марс, или там в Марианскую впадину в этот вечер, потому что не было ясно, кто победит, Хасбулатов, или Ельцин. Артисты оказались все заняты. А мы, как дураки, поперлись за Ельцина. Но я при этом говорю: давайте, мы сейчас быстренько,... а деваться некуда. Я его поклонник. Пришли на Васильевский спуск, пели там. Вот уже идет голосование. Это шутка, но я думаю, что в ней есть доля правды. Я говорю: сейчас тут отпоем и быстренько перебежим на Манежную...

С. КОРЗУН: К Хасбулотову.

Б. АЛИБАСОВ: И там у Хасбулатова споем.

С. КОРЗУН: Не даром говорят, что Вы хитрый восточный человек. Но очарование то Ельциным осталось? Сейчас всех собак спустили то уже на Бориса Николаевича.

Б. АЛИБАСОВ: Я вообще не отношусь к истории так, как относятся россияне. Я к истории отношусь, ну, наверное, это больше такой китайский подход. Потому что я считаю, что история не делает ошибок. Потому что история - это история, и история дает нам уроки. И ошибки мы делаем в оценке уроков. Если мы, допустим, не посещаем эти уроки, забываем, по крайней мере, эти уроки. Там сносим памятники, переносим празднование наших традиционных праздников - это и есть пропущенные уроки. Как известно, те, кто уроки пропускают они, как правило, всегда двоечники и не успевающие по жизни. Поэтому история не делает ошибок. История дает уроки. Наша задача не пропустить эти уроки.

С. КОРЗУН: А кто круче, кто важнее для российской истории Брежнев, Горбачев. Ельцин, Путин?

Б. АЛИБАСОВ: А нет таких. Я думаю, что Путин для российской истории так же необходим, как и Сталин, и Брежнев, и Петр I. Ну, мне, например, очень...

С. КОРЗУН: Но Вы выбирали президента, участвовали как-то в кампании за или против? Вообще вот в президентских выборах принимали участие? Или по восточной философии рассматриваете это как дар свыше.

Б. АЛИБАСОВ: Нет, вообще дар свыше для меня, чем отличается, скажем, Путин от предыдущих всех правителей России, начиная с Владимира Красно Солнышко, тем, что он десакрализировал власть. Т.е. власть Путин сделал не данной сверху, не властью некоего трансцендентного нечто, которое сажает на власть. Вот Петр I был таким правителем, который сказал: я работяга. Я - плотник, я - столяр, я строю Россию. Путин сказал, что он менеджер. Что его наняли на работу. Надо сказать, что это два персонажа в российской истории, которые открещивались вот от этой власти сакральной. И которые говорят о том, что они работники. Хороший работник, или плохой - это другой вопрос.

С. КОРЗУН: Ну, а концерт, если бы выборы Путина как бы продолжались, повели бы свою группу на "На-на" концерт поддержку?

Б. АЛИБАСОВ: Я, наверное, поведу на любой концерт, где платят. Потому что это наша работа. Для меня вообще не существует концерт для политиков. Просто наша задача артистов, прийти к людям, собрать людей, а уж задача политиков перед людьми, которые пришли выразить достоверно, адекватно свою цель и задачу. А людей задача поверить или не поверить в него.

С. КОРЗУН: А в поддержку Лимонова? Учитывая, что НБП так и не зарегистрирована, как партия, и строго говоря, ее деятельность запрещена.

Б. АЛИБАСОВ: Нет, я еще раз говорю. Наша задача призвать людей к тому, чтобы они услышали. Не важно, мы ведь все граждане России. Другой вопрос, чтобы юридически граждане России, или юридически зарегистрированы, как некоторая сила социальная, мы все имеем право голоса. И мы, артисты, должны собрать людей. А задача каждого из нас что-то говорить. И не важно, имеешь ли ты на это юридическое право, или нет. Но мне кажется, у нас конституционное право есть говорить. И все вот. Поэтому всегда, когда говорят: за кого Вы пели? За Россию. Потому что мы выходим петь к людям разных убеждений. Я же на концерте когда мы сидим, когда мы работаем в обычный день, там ведь рядом сидят и коммунисты, и лимонисты, и демократы, и едросы и так далее. Никто же не выясняет отношения. Но люди разных убеждений сидят на концерте. Мы артисты, мы поем для россиян, для людей.

С. КОРЗУН: Бари Алибасов - гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Бари Каримович, а кому бы Вы заказали статью в энциклопедии о себе?

Б. АЛИБАСОВ: Да я думаю, сам себе и заказал, чего парится то?

С. КОРЗУН: А вот мы заказали другому человеку. Зовут его Артемий Троицкий. Ну, это не статья в энциклопедии, конечно, но просили его как бы дать свой взгляд на то, что Вы сделали в Вашем основном бизнесе. Давайте послушаем. За 40 секунд узнаете о себе все.

Б. АЛИБАСОВ: Бари Алибасов - человек, конечно, исторический. Задолго до группы "На-на" у него была совсем другая группа, которая называлась "Интергал". Потом, честно говоря, я потерял след Бари Алибасова, затем он возник с группой "На-на". Ну, надо сказать, что группа "На-на", по-моему, были много раньше, чем всякие прочие аналогичные проекты, так что до некоторой степени можно сказать, что Бари Алибасов проложил дорогу для Игоря Матвиенко, Максима Фадеева и прочих продюсеров. Я не считаю, что группа "На-на" была сколько-нибудь хорошей. Однако, успех у них несомненно был. И это, конечно, на 100% заслуга Бари Алибасова. Импонирует он мне тем, что, в общем-то, он эксцентрик, который не стесняется выглядеть совершенно диким образом, высказываться совершенно непотребным образом.

С. КОРЗУН: Артемий Троицкий. Ну, как, с чем-то не согласны? Поспорить хотелось? Нет?

Б. АЛИБАСОВ: Я всегда согласен. Я даже с самим собой порой не согласен. Поэтому мне интересно. С самим собой.

С. КОРЗУН: Но Ваше основное дело в жизни - это музыкальный бизнес? Около музыкальный, или что-то другое?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, трудно сказать. Ну, вот сейчас я сделал несколько документальных фильмов по заказу Газпрома и мне доставляет необычайное удовольствие, счастье и радость то, что, скажем, телевизионный годовой отчет перед акционерным собранием, которое всегда делало НТВ в этом году для Газпрома делал я.

С. КОРЗУН: Т.е. у Вас продюсерский центр, который снимает.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, я снимаю с 67 года. Я просто никогда не афиширую свою телевизионную деятельность. Тем более, все, что, скажем, мы знаем о группе "На-на" - это мои телепроекты, это моя телевизионная продукция. Правда, я там никогда не ставил своих титров. Всегда это делали другие. Ну, кроме этого, я очень много делал телевизионных программ в разных предвыборных кампаниях самых разных политиков самого высочайшего уровня. И мне эта работа нравится. Потому что мне эта работа дает возможность общаться с людьми, простыми людьми нашей страны. И для меня нет большего наслаждения, чем общаться с людьми. На улице в самых неприглядных и непривычных для людей и для наших телевизионщиков условиях.

С. КОРЗУН: Поверим, попробуем поверить и еще, может быть, к этому вернемся. Пока к группе "На-на", раз уж начали, собственно, 15 лет. Мальчики стали так уже немного постарше...

Б. АЛИБАСОВ: Нет, нет, нет. 18 лет в этом году будет.

С. КОРЗУН: 18 лет. Ну, я так приблизительно сказал. 15. 18. Ну, в общем, разница в 20%, для бизнеса это важно.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, у нас как раз 4 января будет концерт в зале "Меридиан", посвященный нашему совершеннолетию. Нам 18 лет 4 января исполняется.

С. КОРЗУН: Я понимаю, что сейчас выплываю многие 60-х годов звезды. Уже там рокеры за 60 лет, и за 70 и под 70, зажигают и еще суперхиты пишут. А "На-на" это тот самый проект, который тоже может длиться там и через 30 лет. И 30-летие отпраздновать, и 40летие. Потому что он такой все-таки достаточно специфически молодежный.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, здесь вот, может быть, я не соглашусь с Артемием Троицким в оценке группы "На-на". Для меня, я ведь работал со многими артистами, которые стали суперзвездами. Там Сергей Челобанов, Игорь Лоза, Женя Белоусов, там Андрей Разин, Юрий Лоза, Марина Хлебникова и т.д. Это артисты самых разных жанров и пристрастий музыкальных. Группа "Комбинация". Это все, кто кого, собственно говоря, я выпестовал. В советское время мы же были в филармонии, в государственной организации, там всегда возникал конфликт между начальством и работниками. Работники должны были объединиться, чтобы сгрызть начальство. Начальство должно было создавать условия, чтобы работники лбами бились друг от друга, разделяй и властвую, и не могли сместить начальников. Это все было в филармонических коллективах. И естественно, так же как и в театрах, как в симфонических оркестрах, и в больших музыкальных коллективах. Вот тогда такая была система. И вот группа "На-на" это был первый в моей жизни коллектив, который я очень люблю. Я люблю их отдельно, я люблю их вместе. Больше того, они... на мой взгляд, они...

С. КОРЗУН: Потому что они кормят?

Б. АЛИБАСОВ: Нет, нет, я уже говорил, меня деньги вообще мало интересуют. Потому что это супер профессиональные исполнители, которые могут любую мою самую абсурдную идею реализовать, самую дурацкую задачу, которую я могу поставить. Они в состоянии выполнить эту задачу. Вот мне с такими артистами не доводилось встречаться, когда я работал в "Интеграле", когда я работал в филармонии. Поэтому меня очень часто спрашивают, почему ты не возьмешь новую группу, новых исполнителей. А зачем? Я же не для денег работаю. Я работаю. Потому что это мне нравится. Я не представляю себе жизнь без этого. И, конечно, счастье, что я вот делаю работу, которая мне нравится, а за это еще платят деньги. Хорошо. Прекрасно. Ну, как бы это отходы производственные, деньги получается. Главное все-таки то, что я имею возможность все, что в моем больном воображении появится в голове, я имею возможность реализовать, благодаря этим артистам.

С. КОРЗУН: А Ваши амбиции исполнителя, композитора легко как бы убрали в задний карман. Ну, Вы же писали песни. Даже хитами становились многие из них. И достаточно, у, как бы, в 17 лет первая группа, или в 18 была запущена. Группа "Интеграл" тогда.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, я еще в "Интеграле" писал. Я вообще пишу по нужде. Не важно. По большой по малой. Но...

С. КОРЗУН: Когда возникает нужда, садитесь за рояль...

Б. АЛИБАСОВ: Да, когда возникает нужда, нужно что-то там писать, не хватает какой-то темы, не хватает какого-то определенного эмоционального состояния, настроения песни, мне приходится писать. Потому что когда я делаю программу, как правило, музыкальный материал мы сначала подбираем, потом то, чего не хватает, я дописываю. Не всегда это очень талантливо получается. Надо сказать. Потому что....

С. КОРЗУН: (Смех). То, что читал, очень любите себя хвалить, хотя спокойно к этому относитесь. Кто самый талантливый в этом мире?

Б. АЛИБАСОВ: Конечно, я.

С. КОРЗУН: Бари Алибасов. Да, по его собственному признанию. Вам нельзя доверять писать статью о самом себе для энциклопедии сколько-нибудь серьезную.

Б. АЛИБАСОВ: Нет, я напишу обязательно. Вот я хочу умереть двумя способами.

С. КОРЗУН: Сразу.

Б. АЛИБАСОВ: Нет, нет.

С. КОРЗУН: Или на выбор.

Б. АЛИБАСОВ: На выбор. Либо, там скажем, ну, конечно, при стечении большого количества людей на Красной площади, чтоб сожгли. Ну, там все это шашлык, запах, и я страдаю...

С. КОРЗУН: Ужас какой.

Б. АЛИБАСОВ: Да, да, но чтобы я видел, как враги говорят: вот, козел, горит, хорошо, молодец, ура, горит.

С. КОРЗУН: Думаете, возможно, чтобы в нашей стране это свершилось.

Б. АЛИБАСОВ: Нет, ну, чтобы это было все-таки зрелище. Так нет смысла умирать. Или там лауреатом Нобелевской премии в 110 лет. Тихо, спокойно...

С. КОРЗУН: За что Нобелевскую премию?

Б. АЛИБАСОВ: А не важно, чтобы она была, а на эти деньги рядом чтобы была сиделка 17 лет которая вот этот пресловутый стакан воды подаст.

С. КОРЗУН: Пресловутая. А что в нем будет в этом стакане воды? На самом то деле чем бы наполнили ...

Б. АЛИБАСОВ: Полоний 210. Если завещание заранее напишу.

С. КОРЗУН: Ладно. Долго и мучительно, это никому не пожелаешь, на самом деле. Долго и мучительно. Чем стакан-то наполнить последний хотите, если уж Вы так легко говорите об этом.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, как говорят "стакан воды". Ну, я не знаю... Два варианта...

С. КОРЗУН: Нет, ну, стакан водки, честно, стакан вина, стакан коньяка, чего? Или стакан родниковой воды?

Б. АЛИБАСОВ: Я последнего, я не знаю, я не привык к родниковой воде. Я же в степени родился. Там солончаки. Вода соленая была. Я сейчас не представляю, как я ее пил. А до18 лет мы ведь пили эту воду абсолютно соленую. Мне кажется, человек ко всему может привыкнуть. Как и микробы и инфузории. На самом деле, но вот последнее время я очень люблю вино. Я не представлял, я думал, все придуряются. И говорят, называют какие-то вина.

С. КОРЗУН: Кисляк который по молодости.

Б. АЛИБАСОВ: И охлажденным, какой-то подогретым, что с рыбой, что с мясом. Я думаю, ну вот придуряются и делают вид, что они действительно понимают. И совсем недавно буквально месяца два назад мой очень хороший приятель...

С. КОРЗУН: Вот как попал. Т.е. это эксклюзивное признание в прямом эфире.

Б. АЛИБАСОВ: Он меня научил. Он пригласил меня на обед. И к каждому блюду мы пили разное вино. Маленькими глотками. Я понял, вот никто мне раньше этого не сказал, что вино, оказывается в том смысле, в котором мы воспринимаем вино, мы воспринимаем вино это какой-то суррогат водки. Налил стакан, хлобыстнул, и чтоб ты сразу был готов. Нам казалось, вино такую функцию выполняет. Оказывается, я понял, что вино в том смысле, в каком они его восхваляют, это просто соус к еде. Его маленькими глотками. И в зависимости от того, какое это вино, действительно разный вкус у пищи, вот и все, так мне никто этого не говорил. Просто вино и вино, я наливал там полстакана. Там "Шардоне", хлобысь. А не помогает, не берет.

С. КОРЗУН: В нанайскую философию будете теперь включать? Книгу будете теперь переписывать? Я ее, кстати, не читал. Поэтому так название только оперирую. В нанайскую философию включите философию потребления вина в нее.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, в общем, да, и я уже 2 месяца пытаюсь сам научиться и всех приучаю своих друзей. Особенно вот у меня есть подруга Галина Александровна, вот здесь она рядом живет с "Эхо Москвы" в соседнем доме высотном. Ей 83 года. И она водочку пьет. Она очень известный литературовед, и я ей не даю водку. Вот я ее тоже потчую разными там блюдами. И пытаюсь заставить пить вино в зависимости от того, что мы кушаем. Ну, первые пару раз она упиралась, говорила: "водки, водки", сейчас уже пьет вино, так что я продвигаю.

С. КОРЗУН: Ну. Вам невозможно отказать. Судя по некоторым свидетельствам о Вашей жизни. А помните всех своих подруг. Всех женщин?

Б. АЛИБАСОВ: Нет, это не реально. А кто, кто-то из артистов может сказать, что он помнит всех подруг? Если мы там неделю в городе на гастролях, каждый день разные. Я помню только двух, с которыми я был сразу. И меня тащил директор коллектива в следующий город из Горького в Киров, и я его уговаривал впервые в жизни, я очень ответственный человек в работе, и он меня втаскивал из кровати и говорил: поехали, коллектив уезжает. Вот сейчас самолет. Я говорил: ну, давай, я следующим рейсом прилечу. Вот это у меня один... Этих я запомнил.

С. КОРЗУН: В Ваших интервью так сложилось ощущение, что любовь, на самом деле, зла, и Вы не любите это состояние там химической увлеченности.

Б. АЛИБАСОВ: Нет, нет, нет на самом деле...

С. КОРЗУН: Никогда в жизни не испытывали?

Б. АЛИБАСОВ: Все эти дофамины, эндорфины они естественно повышают уровень этой влюбленности, это же совершенно очевидно, что влюбленность - это диагноз, это болезнь. Это не норма.

С. КОРЗУН: Болезнь?

Б. АЛИБАСОВ: Было много раз. И нкогда не болеешь, хочется. Потому что есть мотивация чего-то добиваться, ради чего-то жить, что-то делать. Но все-таки мотивация, конечно, повышается во время любви. Когда любви нет, то депресняк однозначно подавляет. Но когда действительно любовь возникает, и целыми днями только думаешь об этом объекте, потому что это ненормально, надо же еще что-то делать. Потому что масса дел стоит, а дела только одни занята. Не позвонила, надо позвонить и т.д. Это ужасно. Поэтому я не знаю, какое состояние лучше. И как в одесском анекдоте, оба плохие.

С. КОРЗУН: (Смех). По Вашему собственному признанию, правда, пересказанному журналистами, в одном из изданий, и даже не в одном, а в нескольких, наверное, человек, женщина, которой Вы были увлечены долгое время, в общем, только одна, и такого срока ни с кем не было. Это Лидия Федосеева- Шукшина.

Б. АЛИБАСОВ: Да, да. Мы с ней больше 4-х лет, вот как-то получилось. Я даже не думал. Ну, честно говоря, мне нравится девочка лет на 40. Вот все мои жены были младше меня значительно. Первая моя жена, мне уже было 29, а ей 17. И поскольку я был известным человеком в городе, нас расписали. Вторая вообще соврала, что она взрослая. Ну, правда, она мне тоже из чужих рук перепала. Но она была такая хорошая, она была похожа, я недавно опять смотрел этот фильм "Развод по-итальянски" с Стефанией Сандрели. И я с таким удовольствием сейчас посмотрел его по каналу "Культура", и Стефания Сандрели там потрясающая. А она была абсолютной копией. И я Стефанией бредил, а тут она живая, наяву. И как оказалось, ей 14 лет. А мне уже было, наверное, под 40. Поэтому меня, конечно, трудно обвинить в педофилии, потому что мне все-таки больше нравится мозг, хотя тело тоже имеет большое значение, но, если при всей красоте открывает рот девица и несет чушь, куда-то уходит красота мгновенно. Т.е. мозг для меня имеет приоритетное значение.

С. КОРЗУН: Главная эрогенная зона Бари Алибасова это все-таки мозг.

Б. АЛИБАСОВ: Да, и вот с Лидой как-то так получилось, что она внешне как бы ну там русская актриса известная, звезда российского, советского кино, ну, все эти, когда нам лепят эти титулы, у нас даже лицо меняется, походка, мы другими становимся. На самом деле, мы никакого отношения к тем лейбакам, которые на нас вешают, мы не имеем реально. И вдруг мы с ней вместе как-то так случайно оказались вместе на ужине после вручения Ники. И я на нее смотрел естественно как на великую актрису, а она оказалась 12-летней девчонкой. И в ней было столько юмора. Я обожаю людей, я могу все простить, я даже могу 3-ю мировую войну человеку простить, если он обладает чувством юмора.

С. КОРЗУН: Ну, ладно, не зарекайтесь, не надо уж до такой-то степени. Третья, уж последняя, наверное, будет.

Б. АЛИБАСОВ: Да, но зато какая шутка. Так вот она так иронична и в ней столько юмора, что я даже ее догонял. Мне кажется, что большая часть людей вообще не понимает, когда я шучу, когда я говорю серьезно. И это правда, и вдруг передо мной оказался человек, которого я не догоняю.

С. КОРЗУН: Еще круче.

Б. АЛИБАСОВ: Поэтому мы болтали с ней первые 2 недели по телефону бесконечно. По 4 часа. А потом все так получилось, все пошло, пошло...

С. КОРЗУН: Вы расстались без страданий? Вы же не были мужем и женой. Т.е. Вы не расписывались официально, хотя многие Вас считали официальными мужем и женой...

Б. АЛИБАСОВ: Нет, конечно. Мы практически не расставались. И если мы не были рядом, то всегда стремились к телефону. И очень много, было столько прекрасных моментов в жизни. Сейчас вот приятно вспомнить. Год заканчивается, я думаю, какие хорошие моменты все-таки в жизни были. И эти моменты она мне дала.

С. КОРЗУН: Бари Алибасов. У нас, между прочим, есть запись сегодняшняя Лидии Федосеевой-Шукшиной.

ЛИДИЯ ФЕДОСЕЕВА-ШУКШИНА: Он потрясающий организатор. Это все равно человеческое качество, трудоголик, очень щедрый человек для людей, которых он любит. Не для всех он человек добрый. Его волнует вообще Россия, как, может быть, это покажется странным, шоу-бизнес, ну конечно, это родное и воспитанное в нем, по-моему, уже с детства. Но он скорее относится больше к бизнесу, чем к шоу. Шоу это для него группа "На-на", а вот сам внутри он бизнесмен, конечно. И вообще он генератор идей. И поделиться этими идеями он так тоже откровенно не может. Он в себе таит. Потому что ему хочется прорваться. Ну, как он собирался прорваться и лететь в космос.

С. КОРЗУН: Лидия Федосеева-Шукшина.

Б. АЛИБАСОВ: Лида, спасибо. Как приятно слышать голос.

С. КОРЗУН: А поздравлять будете с новым годом?

Б. АЛИБАСОВ: Да, конечно. Ну, я не знаю. Я никогда не могу найти слов, которые я хотел бы выразить в такие моменты. Когда надо поздравить с Новым годом. И что, писать эти банальные желаю "Счастья, здоровья, любви в личной жизни" это ужасно. А слова, которые хочется сказать, я не знаю, мне кажется, бедный несчастный русский язык. Хотя кто-то делает это блистательно. Но я свои чувства, которые, по крайней мере, питаю к Лидии до сегодняшнего дня, я не мог выразить словами.

С. КОРЗУН: А сейчас есть постоянная подруга?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, нет, постоянных нет. Но очень хочется.

С. КОРЗУН: Хочется?

Б. АЛИБАСОВ: Очень.

С. КОРЗУН: Бари Алибасов. Вот тут Лидия Федосеева-Шукшина нам сказала, что на самом деле, шоу это так. И начинаешь что-то понимать об этом человеке. На самом деле бизнес, бизнес, на самом деле. А там личина, вот эта шутовская немного, колпак, это в обеспечение, наверное, этого. Такая китайская философия. Вы ее сами поминали, хотя китайских кровей в Вас же нет. Там от украинских и литовских до каких?

Б. АЛИБАСОВ: Да, да, да. Кроме китайских. Хотя, собственно говоря, мой дедушка бежал в Китай с моим отцом после революции потом. Но это все, что меня связывает с Китаем, как мне рассказывает тетка. Когда отец приехал после окончания техникума какого-то бухгалтерского что ли, он приехал в Омск в песцовой шубе, подбитой китайским шелком. Вот все, что меня связывает с Китаем. И этот шелк производил какой-то сумасшедший эффект. И все девчонки этого... а второй мой дед, он пытался, тогда он был главным большевиком в этом районе. И создавал колхозы. И так вот весь этот район с ума сходил, как рассказывает моя тетка от моего отца. Ну, вот он взял мою маму, которой было тогда 15 лет.

С. КОРЗУН: Расскажите чуть подробнее о родителях. Потому что это любопытно. Я встретил упоминание, что отец был управляющим банком, а мама была бухгалтером. Тем не менее, семья была бедная. Как-то, в общем-то...

Б. АЛИБАСОВ: Ну, нет, нет. Я бы не сказал, что наша семья была бедная. У нас всегда были домработницы...

С. КОРЗУН: Ну, легенды что ли рассказываете, как Вы телят там пасли, да, идиотизм сельской жизни.

Б. АЛИБАСОВ: А это все пасли. Тогда все пасли. И Хрущев пас, и Брежнев пас.

С. КОРЗУН: Т.е. при домработнице все равно телят гоняли пасти.

Б. АЛИБАСОВ: Конечно. Ну, во-первых, отец работал. Потому что у меня вот есть пример, как не надо жить. Это мои родители.

С. КОРЗУН: Как не надо жить?

Б. АЛИБАСОВ: Как не надо жить. Моя мама до сих пор абсолютно убежденная коммунистка, атеистка. Вот ей 90 лет. Я ей говорю: ну, что скоро умирать тебе, а ты до сих пор атеистка, так есть Бог, спрашиваю я ее, или нет? Отвечать тебе придется там. Она очень умно и хитро сказала: ну, если Он нужен людям, значит, Он есть. Вот ее мудрость. Родители были очень умные. У нас были домработницы, немки, которые, собственно говоря, меня и воспитывали. Мы родителей не видели. Я только слышал ночью ширкала стиральная доска. Потому что мать работала на двух работах, ночью стирала. Ну, огромная семья, куча этих животных в доме. Я их ненавижу со всей души всю эту живность. Потому что они все мое детство украли.

С. КОРЗУН: Собаки, кошки, там козы, или кто?

Б. АЛИБАСОВ: Да, собаки, кошки, козы, даже свинья у нас была. И не смотря на то, что соседи были там казахи, чеченцы, немцы, украинцы, кто еще там был, туркмены, это все наши соседи. И мы не понятно кто, русские, и мы даже не имели представления, что мы разных национальностей. Мы знали, кто играет лучше в футбол, кто бросает лучше мяч в сетку. В кольцо. Кто лучше учится. Кто на гармошке лучше играет. Я там молотил вместо барабанов...

С. КОРЗУН: По кастрюле.

Б. АЛИБАСОВ: По тазику. Вот этим мы отличались. Мы не имели представления, что, оказывается, у нас есть какая-то национальность. Не знали.

С. КОРЗУН: А когда начали это ощущать, кстати?

Б. АЛИБАСОВ: Только последнее время, последние 4 года.

С. КОРЗУН: Да?

Б. АЛИБАСОВ: В общем, мы ведь много ездим по миру. Я прекрасно знаю, что такое эволюция, знаю, что такое человек. И знаю, как формируется наш генетический код, и знаю, что из себя вообще представляет человеческий разум. Поэтому я знаю, что не имеет значения ни цвет кожи, ни условия обитания. На самом деле, мы в интеллектуальном отношении примерно все равны на нашей планете. Но вот то, что происходит сейчас, меня просто поражает.

С. КОРЗУН: В нашей стране или в мире вообще?

Б. АЛИБАСОВ: Конечно, в нашей стране, безусловно. Ну, скажем, те национальные процессы, которые происходят в Европе, они естественны, потому что это результат агрессивности бывших колоний. Потому что так или иначе люди чувствуют себя в какой-то степени, даже из поколения в поколение, но подавленными. Когда-то одни были колонистами, другие были рабами. И это так быстро уйти не может. Но, на самом деле, скажем, меня поражает то, что те достижения, которые мы в советское время обрели, когда действительно мы ведь все прекрасно помним, как мы хорошо относились друг к другу. Как мы доверяли. И естественно кто-то, может быть, и ходил в КГБ и сдавал друг друга, но, тем не менее, уровень доверия между нами, советскими людьми был чрезвычайно...

С. КОРЗУН: Не ностальгируете. не ошибаетесь? Не потому, что были там моложе на 20 лет, на 30?

Б. АЛИБАСОВ: Нет, я просто не живу. Но допустим, вот я... Как ностальгирую. Я играл н танцах. Там была в городе Узкое Нагорское там была естественно своя банда. У каждой улицы, в каждом районе города. В нашем районе банд называлась Лиза Чайкина, потому в основном они жили все жили на улицы Лизы Чайкиной.

С. КОРЗУН: Ну, понятно, что не руководитель Лиза Чайкина.

Б. АЛИБАСОВ: Да, так вот я играл на танцах. Что они устраивали. Я своими собственными глазами видел, как убивали, как оставался труп, люди разбегались. Труп лежал на танцплощадке. Это все я видел. Это прошло через мою жизнь, но когда я уезжал, а я говорю о степени доверия. Когда я уезжал из Узкое Нагорское в Саратовскую филармонию, а проработал я в Узкое Нагорское 11 лет, один из главарей Лизы Чайкиной Лебедем его звали, пришел ко мне и говорит. Ну, чего, говорит, ты один против нас всех противостоял. Ты нас не боялся. Мы тебя пытались сломать, ты не поддался. Мы тебя за это любим. Вот я тебе хочу за это...

С. КОРЗУН: А как пытались сломать тогда? Ну, сейчас историю доскажите...

Б. АЛИБАСОВ: Да. Он говорит: я хочу тебе сделать подарок. Ты уезжаешь сейчас. И достает пистолет Макарова.

С. КОРЗУН: Хороший такой подарочек.

Б. АЛИБАСОВ: 78-й год. Я думаю, я сейчас только притронусь, и меня тут же повяжут. Пистолет Макаров. Говорит: он тебе пригодится. Я говорю: ты понимаешь, я даже не знаю, как его зовут. Лебедь и Лебедь. И не знаю, как к нему в этой ситуации. Его эта такая доверительная какая-то совершенно потрясающая беседа со мной. Не знаю, как ему ответить. И говорю: ты знаешь, я здесь 11 лет с Вами. Выстоял и мне не понадобился этот пистолет. Я думаю, что там, где я буду жить дальше, где Вас не будет, он мне тем более не понадобится. Оставь его, пожалуйста, себе, он тебе нужнее.

С. КОРЗУН: А что, на самом деле, наезжали, пытались сломать?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, человек выходит и со второго этажа с балкона, внизу люди на танцплощадке танцуют, один из них там у них всегда был, это классическая история, маленький самый такой щенок задиристый, который обязательно должен был задраться, а потом остальные, значит, начинали мочилово. Все эти здоровые амбалы. И этот идиот, огромным подбородком придерживает, и на руках держит огромную стопку фарфоровых тарелок и с балкона бросает на людей. Ну, это такое у них веселье было. Им было приятно. То ли обдолбанный, то ли пьяный. Куча крови. Все живы, естественно, остались. Особенно тарелки разлетелись. Швырнул эти тарелки. Или там дергает саксофониста стоит, сыграй ему это. Мой принцип был, никогда. Я очень четко различал. Игру в ресторане, и мы на танцплощадке. Мы гордые, независимые битники, нас никто не может заставить.

С. КОРЗУН: Интегральные.

Б. АЛИБАСОВ: Что нам играть. Как бы под нашу дудку танцевали. И дергает саксофониста. Сыграй, чего требует сыграть. Дергал, дергал его, а саксофон ведь. Это его работа. Он саксофон во рту держит. Он может поранить губы. Потому что он стоит и дергает за саксофон. Мало того, что он челюсть вырвать может вместе с губами. Как ему работать потом. Ну, я этот взял саксофон, Оскар звали парня, саксофониста. Взял у него саксофон. И я никогда в жизни не предполагал, что этот металлический чешский саксофон очень плохой для саксофона, но хороший для рукопашного боя инструмент. И я долбанул этим саксофоном этого идиота по башке и саксофон выпрямился. (НЕ РАЗБОРЧИВО) новый, огромный саксофон выпрямился.

С. КОРЗУН: Ничего да такая труба получилась. На плечо впереди стоящего класть можно.

Б. АЛИБАСОВ: Да, интересного много в жизни было.

С. КОРЗУН: Травкой то баловались, как человек восточный? Прошли через это?

Б. АЛИБАСОВ: Нет, меня пытались, все мои друзья, а это было время хиппи. И я как настоящий хипарь с котомкой холщовой, в шинели солдатской в раздолбанных этих ботинках непонятного цвета ездил к кинотеатру "Родина", это из Усть-Каменогорска из Казахстана. Это Алтайский край. Так называемый, "Родина" Алтай. Ездил к кинотеатру "Родина" в Таллинн, где собирались хиппи. Ну, кто как добирался туда. И вот там абсолютно бессмысленно лежали возле этого кинотеатра на лесенке целый день. Ничего не происходило. Просто вот было, я не знаю, что мы ощущали, мы были вместе. И практически разговоров то никаких не было. Просто торчали, как там идиоты, лежали.

С. КОРЗУН: Ну, как для хиппи положено, там и травка, и секс, наверное.

Б. АЛИБАСОВ: Да, ну, секс, конечно, это естественно. Потому что хиппи говорили "мы часть природы, мы растения", поэтому не имеет значения, просто мы должны размножаться. И репродуцироваться, как нормальные цветочки. А травка почему-то у меня не пошла. Меня пытались там и димедролом и пармидолом. Все мои друзья и насильно, и уговорами. Тебе будет хорошо. Я 3, 4 раза попробовал, ну, не мое. Мне это почему-то, ну, я не знаю, может быть, это метаболизм мой, может быть, мне просто моя химическая внутренняя реакция не воспринимает этого. Но мне интереснее было жить так. Потому что это все, во-первых, голова почему-то болела. Во-вторых, жизнь переставала быть осмысленной. А я хотел ее воспринимать осмысленно, я хотел видеть, как это все происходит, слушать музыку реальную.

С. КОРЗУН: Про музыкальных продюсеров говорят часто, что накачивают своих.. Про Вас, правда, не слышал такого. Как с молодыми то ребятами? Сейчас проблема так посерьезней. Химия появилась посерьезней.

Б. АЛИБАСОВ: Я вообще не представляю сейчас, чтобы люди там, которые, ну, особенно клубная молодежь, чтобы они не знали, что такое наркотики. Ну, это совершенно естественное состояние. Таблетки.

С. КОРЗУН: Ну, выступаете часто в клубах, да, вот так по ощущениям многие....

Б. АЛИБАСОВ: Нет, мы в клубах не работаем, но я очень люблю клубную жизнь. Я регулярно хожу в клубы, как минимум 2 раза в неделю. И в 7 утра прихожу натанцевавшись, но меня подстегивает, как я уже и говорил, особенно последние 2 месяца винца.

С. КОРЗУН: Вино под еду. Помним. Бари Алибасов, гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Елы-палы, как время-то летит быстро. А я ведь думал, что мы всю передачу проговорим о поисках цели разума. По-моему, так Вы формулируете свою идею. Нашли цель разума?

Б. АЛИБАСОВ: Да, эта работа для меня, вообще, для меня это главная работа. Ну, руки не доходят.

С. КОРЗУН: Вот без дураков.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, для меня это главный смысл жизни сейчас. Потому что я должен закончить работу. Потому что я считаю, что я сделал несколько открытий в области эволюционной биологи. Потому что я разговариваю с людьми выдающимися, которые занимаются действительно и космологией, и эволюционной биологией, сексологией, социологией и физикой.

С. КОРЗУН: А есть у разума цель? Вот может быть простой ответ на этот вопрос?

Б. АЛИБАСОВ: Ну, конечно - простой ответ - выживание. Вообще, вся жизнь наша чрезвычайно проста. И смысл жизни прост. Смысл жизни выжить. Когда ты труп - теряется смысл жизни.

С. КОРЗУН: Но выжить для чего? Для того, чтобы дать потомство, репродуцироваться? Выжить, как вид, или выжить индивидуально?

Б. АЛИБАСОВ: Выжить должен сильнейший. А значит, сильнейший вкладывает свой генетический материал, как сильнейший в продолжение и развитие...

С. КОРЗУН: Да, ладно, Бари Каримович, это же у человечества давно не так.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, не давно, а с 60-го года, когда эволюция стала регулируема искусственно. С появлением презервативов. Когда передача генетического материала стала избирательной.

С. КОРЗУН: Ну, все-таки войны тоже не самых слабый уносили. Признайтесь и особенно массовые в 20 веке.

Б. АЛИБАСОВ: Я убежден, что войны никогда не закончатся. Войны - это естественное состояние вселенной. Мы знаем, ее состояние е=mc2 поэтому, так или иначе, всегда будут войны, всегда будет внутренняя борьба, всегда будет конкуренция, и это утопия - коммунизм. Но красивая идея. И демократия - это утопия. Идея - замечательная, прекрасная, как бы стабильное состояние, стремление во вселенной системы, так или иначе, стремятся к стабильности. Но это здесь не постоянно, всегда, любая стабильность рано или поздно разрушается. Так же происходит и в человеческом обществе. Войны неизбежны, конкуренция неизбежна. Неизбежны противоборства самых разных сил. Это будет всегда, потому что это закон вселенной. Поэтому пусть кто-то уговаривает, демократия, коммунизм. Все это хорошо. Но это неизбежно.

С. КОРЗУН: Ну, спрогнозируйте, вот следующая война, не дай Бог, конечно, чтоб Ваш прогноз оправдался. Между какими? Как говорят, между условно христианской и условно исламской цивилизациями?

Б. АЛИБАСОВ: На самом деле, нет. Я думаю, что идеологическая или, там скажем, религиозная база не является главной. Ведь мы прекрасно знаем, в чем смысл современных религиозных войн, смысл простой. В захвате энергетических ресурсов. А это и есть формула Эйнштейна e=mc2. Количество энергии равно массе умноженной на скорость. Если ты быстрый, шустрый, хваткий, если у тебя есть масса, которая называется там интеллект, или капитал, это и есть масса. Значит, ты обладаешь большей энергией. И сегодня мы прекрасно знаем все, что происходит в Ираке, все, что происходит в Ливане, все, что происходит в Израиле, это борьба за обладание энергетическим ресурсами.

С. КОРЗУН: Подождите, Бари Каримович, тогда, значит, обладание энергетическими ресурсами, по идее должно развиваться медленнее...

Б. АЛИБАСОВ: Она не будет развиваться...

С. КОРЗУН: Чем, скажем Китай, который ресурсами беден, и который активно...

Б. АЛИБАСОВ: Безусловно.

С. КОРЗУН: Пытается завоевать эти ресурсы.

Б. АЛИБАСОВ: Конечно. Ведь обладать энергией это не значит быть сущностью этой энергии. Потому что к той энергии, которая заложена у нас динозаврами, надо еще обладать определенным уровнем интеллекта. Интеллектуальных способностей нации.

С. КОРЗУН: Т.е. мы от динозавров идем. Это я просто так, наверное, не все понимают. И я, честно говоря. не совсем понимаю.

Б. АЛИБАСОВ: Ну, а кто нефть и газ заложил, мы что ли?

С. КОРЗУН: Динозавры?

Б. АЛИБАСОВ: Динозавры, конечно. Они сгнили, вот мы теперь ими пользуемся.

С. КОРЗУН: Ну, в общем, некоторые современные фирмы можно назвать динозаврами, конечно. Тем боле, некоторые из них вымирают.

Б. АЛИБАСОВ: Ведь на самом деле, это самая тяжелая ситуация в нашей стране, когда наличие безграничные наличия энергетических ресурсов тормозит интеллектуальное развитие нации. Совершенно очевидно, что наши интеллектуальные способности россиян не востребованы, почему? Потому что не нужны. Потому что тот способ, которым мы пользуемся для выстраивания отношений международных, этим способом уже собственно говоря, выстраивали свои отношения неандертальцы с кроманьонцами. Они тоже добывали энергию таким самым примитивным способом, как это делаем мы. Энергия заложена в недрах, мы ее достаем без практической переработки. Ну, скажем, мы же не делаем сжиженный газ, как там Катар или компания "Эксель".

С. КОРЗУН: Скажите, чем закончится то поколения там 10, 20, 30, если Вы говорите, что войны еще будет. А войны при нынешнем уровне технологии - это страшное дело. Или войны будут компьютерные такие. Поскольку информация главная энергия. Чем закончится то? все помирятся или все вымрут?

Б. АЛИБАСОВ: И не помирятся и не вымрут. Выживут сильнейшие. Выживут те, кто ...

С. КОРЗУН: А в условиях ядерного оружия? Мутировавшие выживут?

Б. АЛИБАСОВ: Мы сегодня очень многие, там скажем, состояния наши называем болезнями, или мутациями неприемлемыми. На самом деле, мы не знаем, точно так же, как и весь эволюционный процесс. Не знает, что из тех мутационных процессов, которые происходят, в будущем пригодятся. Поэтому мы не имеем представления, что произойдет после того, как изменится климат, как изменится среда обитания, как изменится состояние планеты, ее вся биохимическое и экологическое состояние после войны. И кто выживет. Может быть, выживут как раз те, кого сегодня считают больными. А войны неизбежны, революции неизбежны. Ну, скажем, совершенно очевидно, что после революции, которая называлась перестройка, будет процесс, который всегда происходит после любой революции...

С. КОРЗУН: Откат.

Б. АЛИБАСОВ: Совершенно верно. Так было со всеми французскими революциями, так было со всеми(НЕ РАЗБОРЧИВО). То у нас это все происходит. И, безусловно, к 2015 году изменится снова весь социальный климат в стране. И он изменится революционным путем.

С. КОРЗУН: Ну, и встретимся с Вами тогда, может, лет через 10. Будем надеяться, что и раньше и будем встречаться и посмотрим. Бари Каримович Алибасов был гостем программы "Без дураков". Спасибо Вам огромное и удачи.

Б. АЛИБАСОВ: Спасибо большое. С Новым годом всех.



28.12.2006
http://echo.msk.ru/programs/korzun/48540.phtml


Док. 462732
Перв. публик.: 28.12.06
Последн. ред.: 15.07.08
Число обращений: 195

  • Алибасов Бари Каримович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``