Передача : Успех
Ведущие : Ксения Ларина
Гости : Юрий Башмет
КСЕНИЯ ЛАРИНА: 21 час 10 минут. Добрый вечер еще раз. У микрофона Ксения Ларина. И вот такими аплодисментами мы встречаем Юрия Башмета здесь в студии. Добрый вечер, здравствуйте.
ЮРИЙ БАШМЕТ: Добрый вечер, Ксения.
К. ЛАРИНА: У нас хороший повод. Действительно, надеюсь, что вот такие аплодисменты будут Вас сопровождать в течение ближайших скольких месяцев то?
Ю. БАШМЕТ: Ну, до 1 июня.
К. ЛАРИНА: Т.е. до лета.
Ю. БАШМЕТ: Да, до лета.
К. ЛАРИНА: Ну, так много аплодисментов то на самом деле Вас ожидают. Но будем надеяться, что в каждом городе, куда направится оркестр Юрия Башмета, будет бесконечный переаншлаг и будут только аплодисменты. будет только успех. Поскольку начинается в честь юбилея оркестра "Солисты Москвы", да, начинается беспрецедентный тур по 39 городам России. Причем, как я поняла, там площадки будут самые экзотические. Вот то, что я сейчас услышала до начала программы, не только сцены концертных залов и домов культуры, но, например, подводная лодка. Это так?
Ю. БАШМЕТ: Да, это так. И так же еще залы, о которых мы даже не имеем никакого представления. А, может быть, и придут люди, которые никогда не видели музыкантов. Я не знаю. Но там и филармонии, и дворцы культуры действительно, и замечательно, что подводная лодка. 42 концерта. Поэтому Вы говорили об аплодисментах, но я думаю, что если это увеличить в среднем на полторы тысячи людей в каждом из концертов, то довольно много будет аплодисментов. У нас нет проблемы в количестве концертов, у нас есть проблемы в отсутствии времени, но я решил этот юбилейный тур провести именно у себя дома, на родине, в ущерб каким-то гастрольным планам другим, потому что это действительно праздник. Это тот юбилей, не когда 70 лет, и, так сказать, грустный юбилей, человеку исполняется 70 лет. А это какая-то черта, определяющая верность выбора людей, которые работают в этом коллективе.
К. ЛАРИНА: А сколько Вас человек там музыкантов?
Ю. БАШМЕТ: 23. И они были собраны в довольно такой трагедийный момент в моей жизни, когда я расстался с солистами Москвы номер 1. Они все остались во Франции. Я зарекся...
К. ЛАРИНА: Это когда было?
Ю. БАШМЕТ: Ну, это уже вот 15 лет назад. Я зарекся больше никогда не брать на себя такую ответственность. Но Ниночка Львовна Дорлиак, супруга Рихтера, если кто-нибудь не знает об этом, она сказала: Юрочка, у нас столько молодых, талантливых людей, столько преподавателей и музыкантов уехало из нашей страны, Вы очень нужны. Вы должны все начать сначала. И тогда был создан новый камерный оркестр, ансамбль солистов, состоящий из лучших студентов того времени московской консерватории. Ну, а московская консерватория, известно, что это вообще лучшая школа в мире и до сих пор. Потому что московская консерватория - это, прежде всего, способ мышления музыкального.
К. ЛАРИНА: А Вы их вывозили куда-нибудь?
Ю. БАШМЕТ: Так тут же...
К. ЛАРИНА: Или теперь боитесь вывозить?
Ю. БАШМЕТ: Да, нет, ну, о чем Вы говорите. Нет, пожалуйста, они сами не хотят. Нет, нет, что Вы. Мы вообще очень сдружились, сблизились и главное не то, что они лучше предыдущего, они просто другие, более реактивные, но не в этом дело, что они лучшие. Дело в том, что они люди лучшие.
К. ЛАРИНА: А Вы с теми общаетесь музыкантами, которые так...
Ю. БАШМЕТ: Практически нет. Там 2-3 человека.
К. ЛАРИНА: Т.е. Вы это расцениваете, как предательство.
Ю. БАШМЕТ: Это было предательство, да. Но Вы будете смеяться, но Вы знаете, в час ночи мне позвонил один музыкант, наверное, не стоит его фамилию называть, хотя, если Вы попросите, пожалуйста. Вот позвонил и попросил разрешения завтра в 9 часов утра предать меня. Потому что в 9 утра он должен был подписывать письмо о том... предательское письмо. Но потом я просто, значит, отказался от новых условий. И оставил их. Они все проживают нормально. Но, конечно, той славы и тех достижений и сцен мира, как там Мюзик ферайн в Вене, или Карнеги Холл или Концерт Гибау, или Большого зала Московской консерватории, а также Петербургской они, конечно, не видят. Но так зато по быту живут нормально. Жены довольны, дети растут, собачки, кошки, бабушки, дедушки там.
К. ЛАРИНА: А возможно все это совместить в жизни музыканта? Почему все-таки до сих пор, даже Вы, начиная сегодняшнюю нашу встречи, сказали, что вот в ущерб своим зарубежным гастролям Вам от чего-то пришлось отказаться для того, чтобы провести вот этот свой юбилейный тур. Почему нельзя все-таки совместить нормальную человеческую жизнь достойную талантливого человека и жизнь здесь, и концерты здесь, чтобы они ценились выше, допустим, чем концерты где-нибудь там в Карнеги Холл. Такое время когда-нибудь может настать?
Ю. БАШМЕТ: Концерт в Большом зале Московской консерватории по-прежнему я ценю выше, как Вы сказали, чем в Карнеги Холле. Но если говорить о какой-то лестнице, то, может быть, я бы сказал, Большой зал Московской консерватории, затем Большой зал Ленинградской филармонии и затем Карнеги Холл и затем главные залы Европы. Но это видимо еще индивидуально складывается у всех, потому что мне-то, я по-своему проходил весь этот путь столиц мира, потому что в каждой из столиц альт сольный звучал впервые со мной.
К. ЛАРИНА: Понятно.
Ю. БАШМЕТ: Поэтому у меня есть своя точка отсчета. И поэтому самым главным для меня было все-таки выступление с сольным концертом в Большом зале в Москве в консерватории. Хотя затем в Карнеги я тоже понимал, что это эпохальный какой-то момент.
К. ЛАРИНА: Ну, а почему все-таки, задаю вопрос расхожий, конечно, и может быть, простой для того, чтобы его задать, а для того, чтобы ответить, может быть, и трудный. Почему все-таки музыканты предпочитают работать не в России, как раньше, предпочитали и мечтали работать не в Советском Союзе, так сегодня предпочитают выступать и работать, подписывать контракты там, а не здесь. Почему? Молодые музыканты, в том числе, и в первую очередь.
Ю. БАШМЕТ: Вы знаете, для того, чтобы действительно имя стало брэндом неким, для этого нужно в живую присутствовать в столицах разных стран в мире. Наша специальность, прежде всего, наша профессия - это живые концерты. Не смотря на то, что сегодня такой прогресс, видеозаписи, там и CD и так далее, не смотря на это, залы полные, люди хотят присутствовать в концертах. Но я не могу с Вами тут как-то согласиться. Потому что в советское время, я понимаю, что выдавили в свое время Ростроповича, сложный вопрос там...
К. ЛАРИНА: Ну, это скорее политика, чем... сегодня все-таки другие причины. Давайте, все-таки скажем правду.
Ю. БАШМЕТ: А сегодня не так и убегают.
К. ЛАРИНА: Ну, конечно.
Ю. БАШМЕТ: Ну, а как?
К. ЛАРИНА: Подождите, у нас без конца только приезжают на гастроли к нам. У нас сплошь русские имена.
Ю. БАШМЕТ: Какие?
К. ЛАРИНА: Ну, я имею в виду и музыканты, и пианисты, и скрипачи, и вокалисты, звезды мирового уровня, которые там работают...
Ю. БАШМЕТ: Так для них это важно чтобы они...
К. ЛАРИНА: А здесь они приезжают очень редко к нам, очень.
Ю. БАШМЕТ: Ну, я не знаю, я считаю, что вообще вопрос в советское время выезда, это вопрос всегда индивидуальный, и у каждого своя жизнь, свои причины. Все-таки исключение составляют, опять я возвращаюсь к Ростроповичу, исключение составляют Гедеон Кремер, конечно, ну, и все-таки, извините, у нас есть и Григорий Соколов в Питере, и у нас есть Наталия Гутман, и Элисо Вирсаладзе, и Виктор Третьяков, который преподает в Германии, но он все-таки москвич, у него есть квартира, он здесь регулярно выступает. Постоянный участник Декабрьских вечеров наших. И молодежь, ну что, у нас, пожалуйста, есть Луганский замечательный пианист, который никуда не уехал пока что. Есть, есть, совсем уже не так бегут.
К. ЛАРИНА: Но все-таки уезжают все равно. А почему? Я хочу понять. Что денег мало платят? Мало денег? Что недостойная зарплата? Или что? Невозможно устроиться на работу? Что? В чем причина?
Ю. БАШМЕТ: Ну, потому что там, может быть, рынок немножко слабее, поэтому, может быть, есть какой-то шанс еще попробовать...
К. ЛАРИНА: Школа наша ценится там, как... я так представляю, как там школа ценится наша.
Ю. БАШМЕТ: Наша? Она их очень раздражает, я думаю. Она, безусловно, выше.
К. ЛАРИНА: Выше, конечно. Да.
Ю. БАШМЕТ: Безусловно. Поэтому сейчас, где бы я не играл, концертмейстером крупнейших симфонических оркестров обязательно сидит русский или еврей из России. Ну, это понятно, потому что когда у нас ушли великие педагоги, профессора, такие как Юрий Исаевич Янкелевич, ну, ушел, в смысле умер. Или Давид Федорович Ойстрах, или Леонид Борисович Коган, у них оставались тогда ассистенты, и тогда казалось, что мир остановился музыкальный. Но оказалось, что их ассистенты, очень талантливые люди, которые очень быстро поднялись и эту ячейку заполнили. И поэтому было время, особенно в начале перестройки, когда все говорили, вот, все уехали, уехали, да ничего не... но ассистенты то все здесь. И продолжают преподавать, и очень высокий уровень в Московской консерватории.
К. ЛАРИНА: Но, тем не менее, чтобы талантливый человек мог хотя бы в конкурсе поучаствовать, он должен свои деньги заплатить, ему никакое государство не поможет. Все это прекрасно знают. У нас вон родители своих талантливых учеников, которых отбирают на международные конкурсы, ищут под них спонсоров, чтобы их везти, чтобы оплатить дорогу там в какую-нибудь Японию или Америку на конкурс, на который его позвали.
Ю. БАШМЕТ: Но это же так же естественно, как нужно заплатить за качественный продукт сегодня.
К. ЛАРИНА: А почему государство не платит, не поддерживает одаренных людей?
Ю. БАШМЕТ: Потому что оно больше не советское.
К. ЛАРИНА: А оно что, раньше поддерживало?
Ю. БАШМЕТ: Естественно.
К. ЛАРИНА: Одаренных людей?
Ю. БАШМЕТ: Да, конечно.
К. ЛАРИНА: А сегодня нет.
Ю. БАШМЕТ: Вы знаете, как готовили конкурсы Чайковского на Хорошовском шоссе...
К. ЛАРИНА: Ну, так же, как хоккейную команду, я могу себе представить, конечно.
Ю. БАШМЕТ: Да, конечно, это же потрясающе было всею. В этом смысле в Советском Союзе было колоссальное...
К. ЛАРИНА: А сегодня?
Ю. БАШМЕТ: А сегодня открылась уже не форточка, а огромное окно. Если несколько лет назад в России было закрыто 200 музыкальных школ по России, то сегодня можно сказать, что уже существуют стипендии для 600 молодых музыкантов, я участвую просто в этом попечительском совете, поэтому говорю с полной осознанностью. И эти стипендии очень помогают молодым. Сегодня даже есть, да, нет, ну, самое мощное, когда президент несколько лет назад, 5 лет назад присудил пяти симфоническим оркестрам гранты президентские. И увеличил тем самым заработную плату. И этим не кончилось. Вот уже в этом году было обозначено, что еще 8 оркестрам тоже будут выделены уже гранты. Т.е. это говорит о колоссальном уже внимании к классической музыке.
К. ЛАРИНА: Т.е. мы будем считать, что сегодня благоприятное время...
Ю. БАШМЕТ: Да, конечно.
К. ЛАРИНА: Для жизни и развития классическо-симфонической музыки. О"кей...
Ю. БАШМЕТ: Я столько знаю, сколько поддерживают наших олигархов, сколько они поддерживают и балет, и Большой театр, и Мариинский театр и оркестры, и вот эти все проекты молодежные и какие-то ансамбли, я знаю, квартет там и т.д. и т.д.
К. ЛАРИНА: Юрий, дорогой, мы тут вспоминали добрым словом Иосифа Виссарионовича Сталина. Знаете, по какому поводу? Вдруг неожиданно, видите, я это имя произнесла.
Ю. БАШМЕТ: Вот это да.
К. ЛАРИНА: Неожиданно, да. Во время Великой отечественной войны существовала бронь для классических музыкантов. Потому что Сталин понимал, что их на фронт отправлять не надо. Они вот здесь нужны, музыканты талантливые, мужчины, играющие в оркестрах, должны быть здесь, в тылу, а не на фронте. Сегодня в мирную жизнь Ваших коллег молодых выпускников консерватории и других институтов музыкальных презрительно называют балалаечниками и говорят о том, что они такие же, как все, обязаны брать в руки кайло, лопату, надевать сапоги и наматывать портянки и на 2 года идти в армию вместо того, чтобы продолжать совершенствовать свое мастерство. Я говорю именно о выпускниках музыкальных заведений учебных. Почему Вы, задаю Вам вопрос, который пытаются задать наши слушатели вам и Вашим коллегам по цеху. Почему Вы, Юрий Башмет, почему многие Ваши коллеги не менее звездные, со звездными именами ни разу по этому поводу не высказались? Не спросили, что Вы делаете, люди?
Ю. БАШМЕТ: Ну, вот Вы сейчас предоставляете мне возможность...
К. ЛАРИНА: Давайте, выскажите свою точку зрения на это...
Ю. БАШМЕТ: Что Вы делаете, люди?
К. ЛАРИНА: Обратитесь.
Ю. БАШМЕТ: Вот я считаю, что руки музыкантов нужно беречь. А душу и сердце нужно воспитывать. И поэтому в каком-то смысле они должны проходить все равно, если есть в государстве, где ты живешь, такая обязанность, то нужно так, как было опять-таки в Советском Союзе. Существовали музыкальные ансамбли. И они отслуживали свой строк, но со своими инструментами. Потому что и в армии нужна музыка, и будет всегда нужна. И когда-то ефрейтор такой-то: запевай. "Выходила..." И начинали, значит, под марш запевать. Музыканты тоже нужны. А как патриоты своей страны, как вообще просто граждане, они, конечно, должны пройти это, но в том смысле, чтобы...
К. ЛАРИНА: А зачем?
Ю. БАШМЕТ: Да, как зачем? Что нам не нужна армия что ли?
К. ЛАРИНА: По призыву нет. А Вы считаете, что нужна?
Ю. БАШМЕТ: Если это будет контрактная система, тогда и вопроса Вашего ко мне не будет. И моего к Вам.
К. ЛАРИНА: Уважаемый, это так рудимент вообще. Где у нас армии по призыву существуют?
Ю. БАШМЕТ: Так идет же речь о том, что это возможно, правда. Ну, вот так это решат. Мы то с Вами как можем решить? Только призывать. Это идеальная ситуация.
К. ЛАРИНА: Вы можете свое отношение к этому высказать.
Ю. БАШМЕТ: Это святое.
К. ЛАРИНА: А Вы молчите.
Ю. БАШМЕТ: Конечно, я считаю, что армия должна иметь вот этот самый риск. Меня совершенно возмутило просто. Я видел в Америке, мы сейчас 12 концертов играли в январе. Меня возмутило, как крупным планом показана красивая американка, которую мы видим почти в каждом американском фильме, белокурая, которая держит красавца грудного ребенка, что-то говорит, и тут показывают крупным планом в форме офицера молодого очень красивого, такой Ален Делон стоит, значит, в форме. И в черной рамке "Он погиб на войне в Ираке". Она говорит: "Они его убили! Убили!" Значит вот Вам идеология. Что значит, они его убили? Он получил по контракту деньги, обеспечивающие семью, и поехал, между прочим, в чужую страну в качестве агрессора просто.
К. ЛАРИНА: Он выполнял свою работу, на которую подписался.
Ю. БАШМЕТ: Какую-то работу. Мы уже не будем сейчас вмешиваться, конечно, и обсуждать политические темы, но в принципе, они его и должны были убить. Что же она так возмущается, так сказать, что она его отпустила. И контрактная система - это тоже нехорошо, потому что вообще война - это плохо, это ужасно. Но уж если была в этом в государстве, в котором ты живешь и не уезжаешь, и не уезжал, а проживаешь всю свою жизнь цельно, со всеми зигзагами, которые происходят, то тогда нужно подчиняться законам этой страны. Поэтому я считаю, а для музыкантов...
К. ЛАРИНА: А если законы унижают человеческое достоинство?
Ю. БАШМЕТ: А чего ж Вы выбираете такое правительство, которое унижает Вас с этими законами. Тогда ходите разумно на выборы и т.д.. Надо, чтоб проснулась нация. Вот что должно быть. Ну, это же все разговоры.
К. ЛАРИНА: Разговоры. Но это ужасно стыдно. Потому что вот мы с Вами говорим, а реальность такова. Что сегодня все нормальные люди копят деньги на взятки, у которых есть мальчики в семье для того, чтобы откупиться от этой армии. А с другой стороны, а если он музыкант, если он заканчивает консерваторию, и знает, что его могут завтра на улице, на улице забрать. На улице они ходят, эти патрули во время призывного месяца, когда там у них призывное время, они вылавливают людей, которые подходят по возрасту и просто забирают с улицы, не спрашивая ни о чем. Тогда у нас музыкантов, простите, матери вывозят, пытаются вывезти их за пределы России для того, чтобы они там до 27 лет где-нибудь проволандались, чтоб, не дай Бог, как несчастный Кисин, который даже не мог приехать "Триумф" получить, потому что он боялся, что его со сцены заберут в армию. И у него были для этого основания.
Ю. БАШМЕТ: Ноль оснований был у него, потому что я прекрасно все помню, как раз мы общались и с ним. Никаких оснований в это время. Уже можно было все сделать в качестве исключения для гениального Кисина. И все-таки волновались, потому что у них в памяти была вот эта высылка в Сибирь. Знаете, еще видимо от декабристов там в генах оставалось это. Конечно, тогда ничего бы с ним не сделали. И все-таки, я знаю, что было спецуказание, и все было сделано по правилам. Чтобы он мог приехать, не беспокоясь. Правильно, что страховались, но это была перестраховка. Это я точно знаю в тот момент. Это уже поздно было бояться, никто бы его не тронул. Я о другом. Вот представляете себе, 7-летний мальчишка возвращается после школы со скрипичным футляром, идет по улице. Как должны на него смотреть мальчики, его уличные друзья, видя, что он идет со скрипичным футляром.
К. ЛАРИНА: С презрением.
Ю. БАШМЕТ: Да, а всегда это было, но по разным причинам, по разным причинам. Вот я был в полном порядке в детстве, потому что я в то же время метал ножи лучше других из этих уличных друзей, потому что мы посмотрели там "Великолепная семерка" и стали метать ножи. Но у меня получилось лучше. Там на велосипеде умел задним ходом кататься. Или в хоккей играл зимой. Я был действительно уличным. Поэтому они меня уважали за это. А то, что я хожу там со скрипкой, уж, ладно, прощали.
К. ЛАРИНА: А Вы не стеснялись?
Ю. БАШМЕТ: Стеснялся сначала. Но потом ведь общество, в котором я проживал, школьники мои, одноклассники, ведь они же все были из этой породы. И потом естественно жена была из этой же породы. Поэтому нужно всех обучать классической музыке, конечно. И поэтому все дело в мамах и в папах ни чуть не меньше. И если бы все знали, что скрипач не пойдет в армию, то его вообще убили бы там, закидали, так тоже нельзя. Но то, что нужно ценить руки и так сказать тонкость души, это тоже ясно. И поэтому система музыкальных ансамблей в армии была хорошая. Но ведь я вообще не был в армии. Знаете почему? Потому что особо одаренных включали в список брони через Большой театр.
К. ЛАРИНА: Вот. А сейчас такого нет.
Ю. БАШМЕТ: Нет? Вот, значит, будет. Займемся.
К. ЛАРИНА: Давайте. Обещайте в прямом эфире.
Ю. БАШМЕТ: Это должно быть.
К. ЛАРИНА: Давайте, хорошо. У нас сейчас новости. Потом продолжим. У нас в гостях Юрий Башмет.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Я напомню, что в гостях у нас сегодня Юрий Башмет. В преддверие тура юбилейного оркестра "Солисты Москвы", новому составу исполняется 15 лет. А если бы старый состав был, сколько всего лет было бы уже?
Ю. БАШМЕТ: Ну, плюс 7,5.
К. ЛАРИНА: Ага, т.е. уже почти 23.
Ю. БАШМЕТ: Т.е. мы празднуем, у нас не юбилей брэнда, а у нас юбилей конкретных людей.
К. ЛАРИНА: Мы говорили так про жизнь музыканта: тяжела и неказиста жизнь российского артиста.
Ю. БАШМЕТ: Это было советского артиста.
К. ЛАРИНА: Советского артиста. Тут вот про российского музыканта. Я нашим слушателям напомню, что все-таки мы в прямом эфире работаем. Поэтому Ваше присутствие не отменяется, а приветствуется. SMS можно присылать, и Вы это делаете по номеру +7 985-970-45-45. Телефон, может быть, чуть позже включим. 783-90-25, 783-90-26. Я теперь хочу все-таки перейти к мирной жизни. Поскольку будут все-таки разные города российские в Вашей ближайшей гастрольной поездке, можно ли спросить, есть ли у Вас тут какие-то свои пристрастия. Ну, кроме там города родного, Львов же у Вас родной город, да?
Ю. БАШМЕТ: Нет, я родился в Ростове. Это третий концерт в туре.
К. ЛАРИНА: Так, а вообще есть любимые города в России?
Ю. БАШМЕТ: Ну, есть любимые филармонии скорее.
К. ЛАРИНА: Почему филармонии? Там, где вкуснее кормят? А что?
Ю. БАШМЕТ: Да, нет. Ну, есть деньги, можно в любом месте вкусно поесть.
К. ЛАРИНА: А что? Почему филармония и город - это разные вещи.
Ю. БАШМЕТ: Ну, потому что есть фанаты. Есть филармонии, которые выживали в самые трудные времена, и они поэтому сегодня и продолжают эти традиции. Это Нижний Новгород такой, это Свердловск. Он теперь как называется?
К. ЛАРИНА: Екатеринбург.
Ю. БАШМЕТ: Екатеринбург, конечно. В Сибири это Томск, Омск. Конечно, есть такие города, где есть традиции...
К. ЛАРИНА: Которые не прерывались.
Ю. БАШМЕТ: Никогда.
К. ЛАРИНА: Ну, это от кого зависит? От директоров?
Ю. БАШМЕТ: От людей. От людей, конечно. Так же, как человек, который вырастает в хорошего, все-таки это зависит больше всего от семьи и от мамы, прежде всего. Не хочу обижать пап, от папы тоже очень многое зависит, потому что папа хороший, и мама в хорошем настроении. Но вообще, вообще от семьи. Вы не забывайте, Вы же помните, что в советское время ребенок должен был дома носить одно лицо, на улице другое, а в школе третье. Понимаете.
К. ЛАРИНА: Ну, не только ребенок, но и любой нормальный, взрослый человек.
Ю. БАШМЕТ: Ну, нормальный, взрослый, да.
К. ЛАРИНА: Так и жили.
Ю. БАШМЕТ: Но он то уже осознанно это делал. А ребенок...
К. ЛАРИНА: А ребенка этому учили.
Ю. БАШМЕТ: Получалось что да. Поэтому, что из этого вырастало, должен был вырасти такой добрый какой-то монстр, но добрый, хороший, но монстр, потому что он умел все.
К. ЛАРИНА: А как Вам удалось избежать вот этого? Вы же не стали монстром. Вы выросли нормальным человеком.
Ю. БАШМЕТ: Ну, во-первых, то, что я общался во всех этих плоскостях очень ярко, потому что моя мама считала, что нужно развиваться многостороннее. И она меня сама выгоняла на улицу гулять. Потом как придешь, проголодаешься, поешь и опять позанимаешься.
К. ЛАРИНА: Чтоб были нормальным ребенком, да.
Ю. БАШМЕТ: Т.е. она считала, что я должен развиваться...
К. ЛАРИНА: А Вам говорили, что вы избранный, что Вы талантливый, что...
Ю. БАШМЕТ: Да, да.
К. ЛАРИНА: Это нужно говорить, на Ваш взгляд?
Ю. БАШМЕТ: Нужно. Вообще, я считаю, что любовь матери - это проводник уверенности в жизни, поэтому нужно очень хвалить. А потом мягко, элегантно, очень тонко какие-то вносить коррективы. Но, вообще, нужно, конечно, хвалить. Но вот любовь - это и есть проводник. Просто есть канал, по которому ребенок, нужна ведь уверенность. Мы же все все равно сомневаемся всю жизнь.
К. ЛАРИНА: Да.
Ю. БАШМЕТ: А вот мать говорит: ты самый лучший. Ты можешь это. Ну, в общем...
К. ЛАРИНА: Но ведь жизнь - она совсем другая. Т вот так вот будешь говорить ребенку, что ты - самый лучший, а потом вырастет, скажет: мама, что ж ты меня обманывала. А вот мне там сказали совсем другое про меня.
Ю. БАШМЕТ: Ну, вот они все ошиблись, а мама права была.
К. ЛАРИНА: Давайте, мы послушаем звонки. Возьмите, пожалуйста, наушники. Юрий Башмет здесь в студии. Наушники возьмите любые, которые на Вас смотрят. Наши телефоны еще раз напомню. 783-90-25, 783-90-26. Я вижу, что телефоны у нас активно работают, поэтому давайте его включим. Ало, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. У меня вот такой вопрос. Считаете ли Вы конкурентами "Виртуозы Москвы"? И какой для Вас самый сложный для исполнения композитор?
К. ЛАРИНА: Как Вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬ: Михаил.
К. ЛАРИНА: Спасибо. Я
Ю. БАШМЕТ: Я не считаю конкурентами "Виртуозов Москвы". Потому что это, как отпечатки пальцев. Ни что не повторяется. Мы собираем полные залы во всем мире. И очень известные, номинированные не раз на Грэмми. И, наверняка, у "Виртуозов" жизнь не менее плотная и активная. Поэтому нас нельзя сравнивать. Мы совершенно разные. О разном говорим разными языками. Он скрипач, я альтист. У него симфонический камерный. И у меня камерный и симфонический. В общем, почему нужно так ставить вопрос? Тогда можно спросить, считаю ли я себя конкурентом Сейжи Азавы, например, в Токио, или там, я не знаю, Мазура. Или альтиста, или Цукермана в мире. Потому что для меня адрес души и вообще по жизни это Москва, Россия, потому что я никуда, никогда не уезжал. Не покидал ни в какие времена и не собираюсь. И поэтому здесь для меня очень важно, я считаю, что я живу здесь. А так вот в принципе я постоянно гастролирую. И Спиваков гастролирует. Он изумительный скрипач. И у него прекрасный оркестр. Но конкурс никто не собирается устраивать. Если Вам больше нравится другой камерный оркестр, третий, скажем, то это не будет меня никак расстраивать.
К. ЛАРИНА: А композиторов, второй вопрос, самых сложных для исполнения для Вас какой?
Ю. БАШМЕТ: Какой-нибудь, который бездарный. Который просто...
К. ЛАРИНА: А зачем тогда его вообще исполнять, если он бездарный. Или бывают такие случаи в Вашей жизни?
Ю. БАШМЕТ: Что нужно исполнить бездарного?
К. ЛАРИНА: Да.
Ю. БАШМЕТ: Ну, если бы я жил при Сталине, и он бы сочинил концерт для альта, я бы должен был бы, причем бездарный, то я, наверное, обязан был бы исполнить, иначе всех расстреляли бы.
К. ЛАРИНА: Не было такого в Вашей жизни?
Ю. БАШМЕТ: Не было.
К. ЛАРИНА: Вот, кстати, действительно. Может быть, музыканты - счастливые люди. Потому что актера, как ни крути, а могу заставить какую-нибудь дрянь читать со сцены. Действительно, и заставляли, и заставляли. Или петь песни жуткие какие-нибудь. Заставляли. А музыкант, который классической музыкой занимается, он играет только классику. Здесь у него подставы никакой быть не может.
Ю. БАШМЕТ: Может. Но гений все равно сумеет вывернуться. Например, Прокофьев. Существует прекрасное произведение на слова Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. И если прислушиваться к словам, то, в общем, бред какой-то. А музыка изумительная. Вот благодаря тому, что его в общем, заставили это сделать, прославлять в общем, Сталина, появилось это изумительное произведение.
К. ЛАРИНА: Ну, так и Шестакович немало писал вещей на заказ, что называется, но гениальных, все равно. Правда же?
Ю. БАШМЕТ: Да, да.
К. ЛАРИНА: Сейчас еще один звонок приму. Но я хотела про Грэмми, Вы сказали... Все-таки на Грэмми действительно были номинированы, оркестр Юрия Башмета, но не получили. Ну, я этот вопрос Вам уже задавала, но я хотела, чтобы Вы тут тоже на него ответили. Вот такие вещи не обидны. Ведь все-таки себя наверняка ощущаете номером один и музыкантом в мире, иначе Вы бы не были бы Башметом, это естественно.
Ю. БАШМЕТ: Ой, как Вы правильно сказали. Нужно, конечно, ощущать себя, но сомневаться.
К. ЛАРИНА: А как же.
Ю. БАШМЕТ: Но дело в том, что это пятая номинация в Грэмми. И когда первый раз, я очень... прислали поздравительную телеграмму, потому что номинация - это победа в своем жанре в любом случае. А потом уже соревнуются жанры. Вот в этот пятый раз дали не нам, а квартету, "Эмерсон-квартету", замечательному квартету.
К. ЛАРИНА: Т.е. это все-таки соревнование не личностей, а жанров, да?
Ю. БАШМЕТ: Да, вот те, кто победили в своих жанрах в данный год, они уже номинированы, они уже все победители в своем жанре. Вот как камерный оркестр мы победили в мире. Поэтому мы номинированы. А дальше уже сравниваются представители, номинанты различных жанров. Ну, вот, когда первый раз я был номинирован, я как-то подумал, вот здорово, замечательно. Это давно было, много лет назад, но не получилось. А мне прислали поздравительную телеграмму. И они уже поздравляют с номинацией. Потому что это уже победа. Второй раз я подумал, ну может, как-то все-таки получится, но не получилось. А третий раз я уже вообще не расстраивался. Четвертый раз вообще не обратил внимания. И телеграмму мне уже не присылали, но зато в интервью Вуди Алена я вычитал, что он четыре раза был номинирован на Оскара. И ни разу не получил. Я так обрадовался. У меня мания величия, что я, значит, как Вуди Ален уже, тоже номинирован, но не получаю. В этом тоже есть своя прелесть. Потому что кода-то Ростропович гениально сказал, когда плохо написали о нем, или о ком-то плохо написала пресса, о ком-то, это давно, давно. Он сказал: старик, не важно, что пишут, главное, чтоб писали.
К. ЛАРИНА: Ну, тоже лукавит. На самом деле, помните, обиделся, как, когда не приняли его оперу здесь в России. Это был кошмар. Он вообще проклял всю критику музыкальную российскую. И сказал, никогда больше не приедет сюда. Здесь идиоты одни пишут про музыку, говорил Ростропович. Никогда не приеду.
Ю. БАШМЕТ: Я подписываюсь под каждым его словом. Потому что у нас профессионалов очень мало, и людей которые относятся с уважением к настоящим творцам.
К. ЛАРИНА: Ну, значит, волнует. Все равно, что пишут, что говорят.
Ю. БАШМЕТ: Нет, сейчас уже нет. Раньше у меня были очень сложные моменты с этим. Не так давно. Лет 5 назад. Были. Потому что раньше вообще никто не ругал. Всегда только лучший, лучший, первый, первый, лучший, лучший во всем мире. Вдруг дома возникает какое-то мнение напечатанное в газете, и люди читают, но потом выясняется, что концерты-то продолжаются, люди то ходят. Публика то не обращает на это внимания.
К. ЛАРИНА: Слава Богу.
Ю. БАШМЕТ: Они то знают, что есть настоящее. Они и ходят и т.д. Так же с Грэмми. Ну, может, когда-нибудь дадут. Мы их не мытьем, так катаньем. Мы еще несколько CD записали, которые уже обозначены в Лондоне вот юбилейным сейчас оркетром "Солисты Москвы" ансамблем, который уже 5 звездочек, уже лучшая запись года, уже все есть. Уже все. А до Грэмми еще вообще не дошло, они за предыдущую нас выдвигали, они даже не знают, сколько у нас дальше то, какой у нас процесс творческий. Но, конечно, я не стану тоже лукавить, если это появилось бы, было бы, конечно. очень приятно. Но, честное слово, это не есть наша цель.
К. ЛАРИНА: А что вообще критерий успеха? Показатель скорее, вот показатель успеха музыканта в мире, что считается? Потому что все-таки институт званий, он только, по-моему, у нас существует. Больше нигде такого нет. Народный артист Советского Союза вот уже нет, есть народный артист России.
Ю. БАШМЕТ: Нет, ну ордена есть и всякие государственные...
К. ЛАРИНА: Вот ордена есть да, а еще? Что в мире является, или строчки в рейтинге самых богатых людей мира, или чего? Вот критерий успешности музыканта, что такое?
Ю. БАШМЕТ: Вы знаете это в каждой стране немножко по-разному. И очень понятно, как это. Например, если в аэропорту в Париже Шарль де Голь, например, если есть какая-то проблема с выездом моего оркестра, с вылетом в Москву, или дальше в какой-то другой город, то мне стоит приоткрыть пальто и показать значок, который показывает, что я офицер ордена Почетного легиона, то мне отдают честь, и все решается. Или здесь, если подписываешь письмо в помощь школе, которую собирались забрать, значит, в центре города. И я подписал на имя Юрия Михайловича Лужкова. И через несколько месяцев я получил цветы от директора школы, которая пришла на мой концерт и сказала "огромное Вам спасибо". Т.е. и Юрий Михайлович проникся и не разрешил отдавать эту школу под какие-то там другие цели. А это школа имела свои традиции и т.д. Т.е. вот в этом смысле, ну, тут плохой пример с Юрием Михайловичем, потому что он вообще человек душевный очень, умница. Я его сам знаю.
К. ЛАРИНА: Нет, то, что подпись Башмета, это все-таки о многом говорит.
Ю. БАШМЕТ: Но я на афишах не пишу звания свои никогда, очень давно. Очень давно. Но в письме, конечно, если начать перечислять это должно производить впечатление на работника такого бюрократического, там количество всяких званий и орденов. А вообще для творческого человека награда - это подпитка. На самом деле, не стоит тут кривляться. Мне очень нравится, когда меня чем-то награждают. И отмечают. Потому что я каждый раз думаю, вот мама права, что она стала меня музыке учить и т.д. Что в жизни я живу, в общем, правильно. Это отмечают миллионы людей. Уже миллионы, а не тысячи. А по поводу цели настоящей - это вечный творческий процесс. И в общем, когда ложишься спать, сам себя критикуешь гораздо сильнее любого непрофессионального российского, или профессионального критика. Все равно мы сами себе критики самые серьезные. Нам нужна похвала, похвала.
К. ЛАРИНА: Можно страшный вопрос.
Ю. БАШМЕТ: Пожалуйста.
К. ЛАРИНА: А существует такое понятие, как пенсионный возраст у музыканта? Вот Вы наверняка же думаете об этом, вот настанет тот момент, когда я скажу себе - все, я на сцену больше не выйду. Это с чем обычно связано? С тем, что что-то не получается? Или какие-то другие причины? Вот что это такое? Вот есть ресурс какой-то, существует?
Ю. БАШМЕТ: Очень сложный вопрос.
К. ЛАРИНА: Страшный вопрос.
Ю. БАШМЕТ: Да. И потом это связано конкретно с профессией. Потому что одно дело скрипач, у которого все руки вывернуты, или альтисты, наизнанку. Трижды вот так перевернутые мышцы. И это позвоночник искривленный, поэтому одно дело, как он подходит к старости, с точки зрения профессии, другое дело, пианист. у которого руки так располагаются, что это правильный крове отток, руки внизу, нет вот этого постоянного оттока крови, и пианисты дольше живут на сцене. Дирижеры, тем более, потому что у них и физкультура есть, и в то же время есть вот это ощущение власти что ли. Т.е. у них стресса меньше, потому что они руководят этим. А у виолончелистов хуже, чем у дирижеров и пианистов. Но хуже всего у скрипачей и у альтистов. Так я думаю. Но есть, конечно, всякие болячки...
К. ЛАРИНА: Профессиональные.
Ю. БАШМЕТ: Профессиональные и у пианистов, не будем говорить что, но они сидят очень много часов. Или там у духовиков свои легкие и губы с возрастом. Но вот Вы задали вопрос гораздо глубже. Т.е...
К. ЛАРИНА: Кто это определяет.
Ю. БАШМЕТ: Нужно ли человеку, когда он понимает, что он уже не тот, который был в своем апогее, нужно ли ему решиться и уйти со сцены. И вот это очень серьезная тема. У нас наши двое самых великих скрипачей ушли в пике. Это Давид Федорович Ойстрах и Леонид Борисович Коган. Они, никто из них не стал хуже играть.
К. ЛАРИНА: Но они сами это решение приняли, да.
Ю. БАШМЕТ: Нет, они не принимали. Они просто исчезли. Они умерли.
К. ЛАРИНА: Умерли. На пике умерли.
Ю. БАШМЕТ: У нас вообще никто. У нас Татьяна Николаева практически умерла на сцене во время концерта, по-моему, в Японии. У нас Рихтер, я за 10 дней до смерти с ним ездил вокруг Николиной горы смотреть церкви. И мы возвращались, и он занимался 3 часа в день. И собирался дать концерт сольный с сонатами Шуберта. За 10 дней до смерти. Разные есть примеры. Уже некоторые американские величайшие тоже имена, такие как, я не знаю, ну, вот Шейфиц все-таки свое качество потерял к концу жизни, к сожалению. Но он все равно остался величайшим скрипачом всех времен. Но Исаак Стерн тоже ухудшил свое качество где-то в последние годы. Но есть и примеры совершенно потрясающего героизма. Например, Зино Франческатти, который обладал самый обворожительным, мне кажется, маслянистым звуком и соединением нот, это был певец скрипки. Он вдруг сыграл не так качественно, как хотел бы. Вот он понял, что наступил этот момент, то, о чем Вы меня спросили, тогда он написал письмо своей подружке, с которой очень хорошо знаком, которая одновременно дружила с Рихтером, поэтому я с ней хорошо знаком, француженкой. Сейчас ей очень много лет, она жива. Мадам Лютон. И он ей написал, что я купил аппаратуру и теперь буду записывать каждый свой следующий концерт. Как только я сыграю концерт, достойный имени Зино Франческатти, я продаю скрипку и прекращаю играть. Даю себе год. Если за год это не произойдет, я, значит, все равно продам и перестану, тогда я ушел не героем. Ну, он где-то через 2,5-3 месяца он сыграл тот концерт, который его удовлетворил. Он оказался записанным. И он действительно продал скрипку. И еще прожил 3 или 4 года в горах Швейцарии, пас там. В общем, такие тоже есть случаи.
К. ЛАРИНА: интересно. А Вы записываете? Смотрите свои выступления на видео?
Ю. БАШМЕТ: Ну, если это пиратская запись, то это забавно. Потому что я как бы не помню, что там было. Такой изумительный, знаете, про пиратские записи. Давно, давно мы играли в Большом зале консерватории, с Вовой Спиваковым играли дуэты Моцарта. И вот там есть такое место, где альт продолжает аккомпанировать, а у скрипки один такт паузы. И в этот момент Спиваков должен был перевернуть страничку нот. Он это сделал, но я краем глаза увидел, что страница вернулась на прежнее место. От ветерка, или ноты были слишком свежие. Я не знаю. И мне пришлось сделать в аккомпанементе невероятные ретенуты. Та, ра, ри, ра, ра, ра. И когда я понял, что он вторично перевернул, получилось: та, ра, ри, да, да, та, ра, ри, ра. И пошел дальше. И у него тема та, да, рам, па, пам, пам. И вот через много лет во Франции после своего концерта я увидел в киоске, в концертом зале продавали пластики. И вдруг увидел дуэты Моцарта, которые мы никогда официально не записывали со Спиваковым. Это просто из концерта в Большом зале, пиратская. И вот там все это записано. И вот поколения будут слушать и думать, ну, как же, как интересно.
К. ЛАРИНА: Интересная импровизация.
Ю. БАШМЕТ: Просто сошли с ума оба.
К. ЛАРИНА: Ну, что у нас остается совсем немного времени до конца нашей встречи. Я думаю, что еще звонок мы успеем принять, а потом еще раз напомнить про гастроли про наши. Але. Нет, тут нет никого. Але. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Юра, добрый вечер.
Ю. БАШМЕТ: Добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Встреча с тобой и работа с тобой несколько лет назад стали, наверное, самыми интересными месяцами в моей жизни. Говорит Андрей Налич, скульптур. Спасибо тебе за все. И всего доброго. Счастья тебе, твоим прекрасным детям, твоей семье. Ю. БАШМЕТ: Привет, дорогой, столько лет не виделись. Очень приятно.
К. ЛАРИНА: Спасибо. Ну, расскажите нам, кто это тогда.
Ю. БАШМЕТ: Ну, это замечательный скульптор, который изготовил такую статуэтку, которую мы преподносим, дарим лауреатам и победителям премии им. Шестаковича, которая была учреждена моим фондом много лет назад уже. И практически ежегодно мы вручаем эти премии, но там и денежные премии, диплом и замечательная совершенно невероятная такая скульптурка небольшая. И вот автор сейчас позвонил, которого я очень давно не видел, и он очень рад был его слышать.
К. ЛАРИНА: Еще звонок, пожалуйста. Але, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте.
Ю. БАШМЕТ: Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я постоянная Ваша зрительница, слушательница. В моей жизни даже много забавных эпизодов, связанных с Вашими концертами. Хочу сказать Вам огромное спасибо за то, что Вы нас не бросили в самые тяжелые годы вот наши 80-е, в 90-х. И билеты были доступные. И не было близко не Спиваковых, ни Третьяковых, с сожалением могу сказать. А на Вас мы бегали всегда с удовольствием, и цены были всегда человеческие. И сейчас я еще хочу сказать два слова. Я была на концерте, где Вы играли вместе с дочерью. Пошла я, конечно, как всегда на Вас, на дочь я еще, ну, не знала, что ожидать. И Вы знаете, это было замечательно. Я очень рада, что дочь Ваша, наверное, радует Вас. Потому что она действительно замечательный музыкант.
К. ЛАРИНА: Спасибо. Как Вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Ольга.
К. ЛАРИНА: Спасибо.
Ю. БАШМЕТ: Это совершенно изумительное Ваше сейчас послание. Очень счастлив. Хочу сказать, что я теперь дедушка от этой дочери. Значит, 4 месяца мы, я не буду говорить внуку, я скажу, сыну моей дочери. Но действительно это тот случай, когда мне не приходится как-то краснеть, когда она выступает. Она замечательный музыкант. И первые Ваши слова о том, что не было того или другого. это невероятно ценно, просто до слез, потому что наш юбилей, это именно юбилей тех людей, которые никуда не уезжали. И сейчас их праздник по жизни настоящий праздник о верном решении в своей жизни, о том, что все было когда-то сделано правильно. И скорее это их удача по жизни, скорее это их судьба. И мы сейчас празднуем именно жизненный, юбилей по жизни. Знаете, как говорят, чем отличается юбилей от панихиды? Тем, что юбиляр еще может услышать хорошие слова, высказанные в его адрес.
К. ЛАРИНА: У нас такой оптимистичный финал получается (Смех). Я думаю, что рано нам еще думать о пенсиях в любом случае. Поэтому, наверное, стоит пожелать Юрию Башмету и его замечательным музыкантам удачи, прежде всего, на предстоящих больших гастролях по России, ну, и дальше в течение всей творческой жизни, которую Вам отмерил Господь Бог. Огромное Вам спасибо. Продолжайте быть нашим любимым музыкантом, нашим любимым человеком, и нашим кумиром. Кстати, тут что спрашивают: а что читает наш кумир?
Ю. БАШМЕТ: Ну, разное. Разное. Ну, имеется в виду...
К. ЛАРИНА: Прямо сейчас.
Ю. БАШМЕТ: Вот в данный момент?
К. ЛАРИНА: Вот последнее. Да.
Ю. БАШМЕТ: Ну, это Селенджер, Гессе. Хочется вернуться к русской классике.
К. ЛАРИНА: Правильно, так, надо сказать про русскую классику.
Ю. БАШМЕТ: Ну, не потому, что надо сказать. Мне просто обязательно нужно, поскольку нужно сниматься в некоторых фильмах, и нужно знать первоисточник.
К. ЛАРИНА: Ну, что ж. Спасибо большое. Еще раз удачи. Юрий Башмет, наш сегодняшний гость. Спасибо.
Ю. БАШМЕТ: Спасибо вам.
19.02.2007
http://echo.msk.ru/programs/success/49736.phtml
Док. 466551
Перв. публик.: 19.02.07
Последн. ред.: 25.07.08
Число обращений: 162
Башмет Юрий Абрамович
|
