Мало вещей, которые так же интимны, как семейный фотоальбом
У каждого есть вроде бы совсем безобидные снимки, которые тем не менее не хотелось бы показывать даже самым близким друзьям. У людей, "попавших в историю", нет выбора. Рано или поздно их семейные карточки станут достоянием чужих, посторонних людей. Единственный способ избежать этого - вообще не фотографироваться.
Семейные альбомы императора Николая II сейчас хранятся в Государственном архиве. Сложно сказать, сколько холодных и профессионально ловких пальцев листали их после того, как император, его жена и дети были расстреляны. В течение долгих лет эти твердые картонки черно-белых фотографий лежали в спецхранах, и получить к ним доступ можно было разве что с ведома ЧК или идеологического отдела ЦК партии. Система справедливо видела в них угрозу для себя.
После революции 91-го года эти снимки неоднократно выставлялись, публиковались, перепечатывались. И получить к ним доступ стало легче. Вроде бы они стали обыкновенным историческим материалом. Но когда сам начинаешь перелистывать огромные тома слайд-буков (демонстрационных перепечаток подлинных фотографий), то все равно становится не по себе. Слишком уж близко залезаешь в личную жизнь семьи, которая точно не предполагала, что их альбомы попадут в чужие руки. И от того, что прошло сто лет и что это семья последнего императора, чувство неудобства не пропадает. Кстати, именно тем, что на фотках изображены не исторические манекены, а живые, обычные люди, эти альбомы и были так опасны коммунистам.
В первой российской переписи населения Николай II записал о своих занятиях так: "Хозяин земли русской". Хозяин не хозяин, но семья Романовых была невероятно богата. Никаким нынешним олигархам, как говорится, и не снилось. Поэтому фотоаппараты, кинокамеры, прочие технические новинки появлялись у них сразу.
Первым русским императором, который попал "на пластинку", пленок еще не было, стал Александр II. Его фотографии поначалу выглядят несколько статичными, неловкими. Но к концу жизни Александра-освободителя фотография окончательно стала обыкновенной вещью в семье.
Вот император со своим сыном, наследником-цесаревичем, и его просто очаровательной женой - датской принцессой. Вот Александр нянчит на руках только родившегося и похожего на кружевную куклу Николая. Потом, когда внук вырастет, станет двенадцатилетним подростком, дедушку убьют. Бомба террористов оторвет у него ногу. Коленьке придется долго прощаться с grand papa, который будет то приходить в чувство, то терять сознание. Насколько сильной травмой станет это для юноши - по снимкам не понять. Он растет, отпускает бороду, дурачится с ровесниками: залезает им на спину и, растопырив руки и ноги, изображает птицу или вместе с друзьями строит рожи в объектив.
Потом в альбоме появляется портрет красивой женщины с романтическим и несчастным лицом. Вместе с Николаем II они составляют очень красивую пару, которой придется сыграть трагическую роль в истории России. Когда Александр III умирает, то в альбом сразу перестают попадать новые карточки с вдовствующей императрицей. Обычные семейные дела: гордая свекровь быстро уезжает в Киев.
Зато в семье появляются дети. Сначала одна девочка, потом другая, через небольшую паузу третья. Хорошенькие карапузы все время потрясающе одеты. В любой момент их снимки можно послать в журнал мод.
Вот старшие - на осликах. А вот уже три девочки на велосипедах. Подросли и как цыплята, идут за родителями в церковь.
Между тем родители меняются внешне. Императрица полнеет, лицо становится более нервным - страна ждет от нее наследника. С императорского лица исчезает гладкость, хотя фигура остается упругой, спортивной.
Потом рождается четвертая дочка. Старшие между тем уже подростки. Вторая дочь Татьяна, самая красивая из сестер, увлекается фотографией сама. Снимков становится больше. Вот на карточке, где матросы гребут в шлюпке к папиной яхте "Штандарт", аккуратно подписаны все имена и фамилии - чувствуется, красивые здоровые мужики понравились маленькой принцессе.
Потом на снимках появляется братик - наконец-то. С ним возятся, закаливают - обливают холодной водой. Просто носят на руках или на спине: маленький мальчик очень болен, а он, между прочим, один из символов государства.
Дети растут. Девочки превращаются в барышень. Их характер совсем разный. Ольга - поспокойнее, Татьяна - попорывистее. Вокруг них появляются молодые люди. Вокруг Татьяны особенно - молодые и пожилые офицеры буквально вьются. Девочки играют в теннис, плавают на яхте, катаются на авто. В форме гвардейских улан и гусар принимают смотры подшефных полков, поменяв осликов на арабских рысаков. Иногда фотографируют друг друга в "персидских нарядах". Или во время осмотра развалин Херсонеса. На снимке Ливадийского дворца, где позже встречались Рузвельт, Черчилль и Сталин, рукой Татьяны просто написано: "Наш новый дом в Крыму". На следующей картинке, видимо, недалеко от "нового дома", отец закапывает своего сына в песок на пляже...
Казалось бы, счастье и безопасность, но родители выглядят все хуже. Мать, Александра Федоровна, кажется все более нервной. Часто она в кресле-каталке - значит, отказывают ноги. Лицо Николая все больше похоже на лицо крепко выпивающего человека. Такое впечатление, будто они все время ждут чего-то ужасного. Очевидно, власть им просто не по силам, она убивает их.
Затем война. Глава семьи и государства все время в окружении генералов, много фотографий в поездах и на перроне. Цесаревича переодевают в форму разных полков. Девочки, вслед за теткой, надевают платья сестер милосердия, помогают при операциях и играют с ранеными в шашки. Нельзя сказать, что они скучнеют. Но веселье испарилось само собой.
Потом новых снимков больше нет. Есть только одна фотография: худой, настороженной, но по-прежнему красивой Тани на улице с обритыми волосами. Наверное, после тифа, перенесенного в 18-м году. Что было дальше - известно.
Когда смотришь альбом, то охватывает неудобство не только от того, что ты влез в чужую жизнь. Еще страшнее от того, что уже знаешь, как эта жизнь закончилась. Стыдно, что никто не смог помочь девочкам и больному мальчику, грузной даме и пьющему отцу семейства. И чувствуешь - честное слово - личную вину тоже. Это и есть плата за то, что смотришь чужие семейные хроники.
И в конце - хорошо все-таки, что Ельцин не послушался православных иерархов и съездил на похороны Романовых в Петербург.
